Улыбка гусара 2: Турне вампиров (Главы 1-3)

Вот и пригодились пули с нанесенными на них руническими символами. Нет, они не могли пробить защитную оболочку, образовавшуюся из одежды Бэрроу, но весьма неплохо наносили контузящие удары, отбрасывая того к стене, вышибая способность адекватно реагировать на окружающее. Но, избавляясь от человека, мы волей-неволей вытаскивали на поверхность сам Ключ, а он никак не собирался сдаваться так легко.

Отбрасываю пистолеты, теперь от них толку чуть... Пришло время более серьезного воздействия, но такого, которое не уничтожит противника, а всего лишь нейтрализует. Ключ нужен неповрежденным, иначе вся затея теряет смысл. Сомневаюсь, конечно, что этот загадочный артефакт можно повредить, но все же. но все же. О, а вот взгляд Бэрроу стал совершенно другим, из него исчезло все человеческое, зато появилось нечто иное — холодный, расчетливый блеск глаз неживого, неразумного, но способного убивать нечто. Зачем же, спросите вы, нужно было все предыдущее, раз все равно пришлось иметь дело с Ключом во всей своей красе? Все просто, господа, мы просто выдернули его, словно акулу на сушу, не дав времени подготовиться, адаптироваться к иным условиям. Расслабился псевдоразумный артефакт за долгие годы, потерял бдительность, успокоенный долгими десятилетиями отсутствия каких-либо угроз для себя.

Пользуясь парой мгновений, пока Ключ еще не полностью перехватил управление над телом Бэрроу, начинаю формировать заклятие, которое должно спеленать вздорный артефакт раз и навсегда. Энергия концентрируется в кистях рук и начитает формироваться в невидимую простым глазом сеть... Сеть, становящуюся почти реальной тем сильнее, чем больше проходит времени. Руки чертят в воздухе древние символы, с которых словно алмазной пудрой осыпается пыль веков. Не пыль, конечно, а тонкие змейки силы, зависающие над полом и также образующие сложный, фантасмагорический узор.

Все просто и гладко? Нет, такого счастья мне точно не дождаться! Пол превращается в вязкое месиво, сковывающее движения, но это еще полбеды... От этого избавиться весьма просто — телекинез самого себя еще никто не отменял, да и готессу тоже приподнимем чуть вверх. Ну а дальше она и сама справится, перехватив управление энергопотоком, что поддерживает ее в парящем состоянии.

— Какого... — матерно и коротко вскрикивает Элен, одновременно змеиным движением высвобождаясь из одежды. — Вот гад!

Все ясно, очередное изменение материи. Одежда из легкой, почти невесомой, превратилась в нечто тянущее вниз, да еще наверняка и вредное для обычного человеческого здоровья. Да, а пол уже весь в каменных шипах, приземляться на которые тоже не есть что-то приятное.

Поздно, поздно... Как Ключ не старается, а сеть, что должна его спеленать, уже почти готова. А тут еще и Чума решил внести свою лепту, проявившись с тыла и дохнув своим фирменным дыханием прямо в коленный сустав. Дыхнул и вновь исчез, не дожидаясь возможной реакции. А она последовала, причем весьма серьезная. В то место, где мгновение назад находился бесенок, ударила по-настоящему мощная трансформа, перемешивающая энергию и материю в хаотическое сплетение несуразностей. Ключ просыпается, набирая силу... А сеть готова. Получай!

Ох какой визг раздался, когда заботливо сплетенная сеть накрыла Ключ, опутывая его со всех сторон и исторгая из материальной оболочки, вне которой артефакт не представляет никакой угрозы. Не хотелось ему из этого уютного обиталища выбираться, ой как не хотелось... Да только кто же его спрашивать будет? Уж точно не я. Нет, до чего же звуки противные, никакая человеческая глотка такие издать не в состоянии. Зато слышно очень хорошо, хоть затычки в уши вставляй! Ага, пошел, родимый... Из тела Джека Бэрроу вырвался видимый даже обычным человеком бесформенный светящийся шар. Дело сделано. Теперь можно и вновь на пол приземлиться, только, само собой разумеется, в безопасном месте, подалее от каменных копий.

Это и есть Ключ? — недоверчиво посмотрела молодая вампиресса на шар, переливающийся всеми цветами радуги. — Как-то... не сильно впечатляет.

— Форма — ничто. Зато содержание весьма внушительное, — парировал я. — А сейчас мы его в подобающее вместилище загоним.

— Это куда?

— Да сюда, в этот красивый шестигранный кристаллик, которым мы как поисковым амулетом пользовались. Сначала как поисковым, а теперь как вместилищем Ключей. Иди сюда, чудо непонятное...

"Чудо", то есть Ключ, слушаться не хотело, но ничего сделать не могло. Пришлось подчиниться неминуемому в моем лице. С еле слышным шелестом трофей втянулся внутрь шестигранника, одна из граней которого вспыхнула ярчайшим светом. Красота, однако!

Так, а что-то у нас Чума притих, даже никаких гадких комментариев от него не слышно. Странно... Уж не ухитрился ли этот недоделок как-то повредить моему созданию? Однако, обернувшись, и взглянув на него, я понял, что не заклинания тому причина. Разявив пасть, и вытаращив глаза, Чума не отрываясь таращился куда то в сторону Элен. Впрочем, почему "куда-то". Именно на Элен он и таращился! Переведя взгляд на свою спутницу, я понял состояние беса. Во время битвы, я как-то не обратил внимание, что Элен одежду сбросить пришлось, — жива, здорова, ну и ладно. Если во время боя на женские прелести заглядываться, так можно и малосовместимые с жизнью неприятности получить, типа пули в сердце (что, в общем-то, для меня, в нынешнем моем состоянии вампирском не так уж и страшно) или головы отрубленной (а вот это уже куда как печальней будет).

Однако ж сейчас, после боя, что победой нашей окончился, вниманье мое полностью на вампирессу, что волей случая боевого в неглиже передо мной предстала, переключилось.

Элен мгновенно уловила, на что нынче внимание мое направлено оказалось, и улыбнулась, самым соблазнительным образом. Мелькнули аккуратные клычки, на немного бледноватом лице, ярко алые губы, с некоторых пор не нуждающиеся ни в какой помаде слегка приоткрылись, чуть напряглась лебединая шея... То же, что предстало моим взглядам когда я перевел их еще ниже, описывать здесь я не буду, дабы не возбуждать нездоровой зависти у читающих сии записки мужчин. Скажу лишь, что любой, самый пристрастный и придирчивый взор, не смог бы обнаружить там даже малейшего недостатка.

— Ну что, граф, теперь и я удостоилась вашего благосклонного внимания? — слегка покачивая бедрами направилась ко мне Элен. — Ну и как я вам по сравнению с обитательницами дома на Можайской и парижскими дамами? — Вот ведь стервочка. Интересно, сколько она еще будет припоминать мне мои похождения?

— Они ничто перед красотой, которая ослепляет сейчас мои глаза, — стандартная фраза галантного кавалера сейчас обрела статус абсолютной истины.

— Ну так какого черта ты медлишь? — резко спросила Элен, и впилась мне в губы долгим и страстным поцелуем. Что может ответить настоящий гусар на подобное обвинение? Я промолчал, и просто начал расстегивать свою рубашку.

То, что было потом, — никого кроме нас не касается. В том числе и Чумы, который по глупости привлек мое внимание задушенно-завистливым всхлипом, и долго потом обижался на меня за весьма резкое, и довольно болезненное для таких существ изгнание. Конечно, пинок под зад бесу не страшен, но вот если к нему добавляется магическая сила и приказ хозяина...

Бедному бесу пришлось со всей силы нестись в Индию, и потом провести там около часа, пока я вновь не призвал его, восседая на самом интимном месте статуи бога Шивы и изучая затейливые барельефы иллюстрирующие самую знаменитую книгу этой страны. Каюсь, не учел в тот момент, что бесы вынуждены всегда исполнять прямой и недвусмысленный приказ хозяина, и выразил свое желание оставить нас наедине несколько нецензурным образом.

Однако, все хорошее когда-нибудь заканчивается. Прекрасное же, увы, заканчивается еще быстрее. Нет, мы с Элен, с большим удовольствием могли бы и продолжать наше занятие еще и еще, — благо, силы вампиров во многом превышают человеческие, однако не хотелось бы, чтобы приехавшая полиция застала нас, пардон, в прямом смысле с голой задницей. Конечно, купол тишины, — вещь очень хорошая и надежная, однако, кто-нибудь из прислуги мог и заинтересоваться столь абсолютным молчанием и долгим отсутствием хозяина.

Вот тут то и встала в полный рост проблема отсутствия одежды у Элен. Я-то свою собрал и одел довольно быстро, а вот её окаменевшее платье к дальнейшему ношению было совершенно непригодно.

— А чего мучаться? — довольной кошкой потянулась Элен. — До ближайшего магазина я могу дойти и в одежде с чужого плеча, благо уже и до заката недалеко. Вон, мистер Бэрроу валяется. Ему, нынче, никакая одежда более не потребуется, окромя, быть может, белых тапочек.

И, без малейших сомнений, или, тем паче, моральных терзаний направилась к забытому нами в том самом углу, куда он и свалился телу. Я даже на миг залюбовался её решительностью, но к счастью вовремя опомнился.

— Стоять! — громко рявкнул я командным голосом. — Звезда моя, ты что, совсем забыла, что магия — явление сложное и многообразное. Ты на него как следует посмотри, точнее не на него, а на то, что с ним сейчас творится.

А посмотреть было на что... Отброшенное к стене и прислонившееся к ней тело Джека Бэрроу, бывшего носителя Ключа и владельца предприятия по производству мнимосъедобной продукции медленно приобретало золотистый оттенок...

— Каждому по стремлениям его... И мешать этому, — весьма чревато!

— Это ты о чем, граф, — хмыкнула готесса, вглядываясь в тело. — А ты прав, вид у него нездоровый. Даже для покойника. Что это с ним?

— Ну, пока он еще не совсем покойник... Хотя до этого и недолго осталось. Но в данный момент, пациент не то жив, не то мертв. А если серьезно, то уже почти мертв, поскольку быстро и качественно превращается в то, что любил больше всего на свете. Превращается в золото.

— Он памятник себе воздвиг нерукотворный, — не преминула съехидничать Элен, одновременно обнаруживая нечто вроде халата, который вполне годился, чтобы прикрыть ее от лучей солнца. — Дорогой памятник получился, между прочим. Вот полиция порадуется, небось каждый коп по кусочку на память отпилит.

— Вариант нельзя исключать. Кто же поверит, что это не статуя в полный рост, а самый что ни на есть представитель мира капитала, только малость изменившийся после смерти. Его бы по-хорошему в музей поставить, как аллегорическое предупреждение тем, кто ставит деньги превыше всего. Вдруг да и помогло бы излечить от алчности в особо тяжелых формах?

— Ох и сомневаюсь я в этом, граф, — вздохнула готесса, облачаясь в халат к великому разочарованию бесенка. — Сей порок неизлечим. Да, раз мы Ключ получили, то не пора ли нам покинуть эту страну? Нас ведь тут теперь ничего больше не задерживает. И найди мне наконец одежду, более подобающую для выхода на улицу, чем этот халат!

Это она верно подметила. Надо бы что-то поискать, вот только не барское это дело — по чужому дому шарить. А поищем-ка мы присутствующую тут обслугу, которая со страха забилась по углам, словно тараканы во время химобработки. Во-от... попалась, родимая. Напугана до полубессознательного состояния, но ей, в общем, ничего страшного и не угрожает. Легонечко по сознанию ударим. для временного отключения памяти, да и пошлем искать необходимые для Элен вещи. Тут наверняка что-то приличное найдется. Покойный хозяин дома образ жизни вел далеко не аскетичный, а значит, и какая-никакая женская одежда тут быть должна. А на крайний случай и одежка этой самой прислуги подойдет.

— Сейчас тебе что-нибудь принесут, так что не беспокойся. ну а там в отель и в этот, чтоб он провалился, аэропорт.

— Туда, дорогой мой, туда, — обманчиво-ласково улыбнулась готесса. — Да, а куда мы за следующим Ключом направляемся? Ты ведь успел это выяснить...

— В Голландию, страну тюльпанов и самых древних в мире банков.

— А еще там бордели знаменитые! — взвыл от радости Чума, которого я уже успел вернуть из его сексуально-просветительского путешествия в страну слонов и махараджей. — Целые кварталы красных фонарей... И девочки, как в газетах пишут, роскошные. Хозяин, а мы в такое заведение зайдем? Я ТАКИХ фресок за этот час насмотрелся, так и тянет попробовать!

— Граф, можно я ему вместо красных фонарей фиолетовые организую... под обоими глазами сразу? Светить будут просто на заглядение, за результат поручиться могу, — Элен устремила взор даже не на Чуму, а на потолок, великолепно понимая, что бесенок неисправим. Совсем неисправим. — А в Голландии нас ждут незабываемые впечатления. Не совсем такие, как здесь, но тоже весьма экстравагантные.

Неужели опять? Нет, мир точно перевернулся, причем далеко не один раз... Ладно, возвращаемся в Европу, а там уж как-нибудь, разберемся, что к чему.

Примечание на полях.

Вот оно! Это случилось! Граф оказался отличным любовником. И чего, спрашивается, тянуть столько было? И пусть только попробует по каким-нибудь "красным фонарям" пойти шляться... Ух, я ему в этом случае и устрою! В конце концов, насколько мне помнится, в девятнадцатом веке были довольно строгие правила поведения по отношению к соблазненным невинным девицам. Вот пусть и соблюдает! А вопрос, — кто кого соблазнил, мы поднимать не будем... Он мужчина, — мужчина. К тому же гусар... Так что все... Пусть отвечает.

Кстати... Надо будет почитать книги того времени, как соблазненным девицам себя вести положено. А то у меня из классики только страстное знакомство Карениной со встречным поездом, да фигурный прыжок "луча света в темном царстве" с обрыва в речку, со школьных времен в голове вертится. Примеры явно неподходящие. Впрочем, это все вроде замужние дамы, и далеко не девушки были... Так что по любому не подходит. Ну и слава богу. Впрочем, фиг бы я что подобное стала делать. Скорее бы глотку перегрызла, или отравила всех врагов нафиг.

В общем, все отлично. А если кто-нибудь, черненький, мелкий и крылатый будет графа на неподходящие прогулки подбивать, то я ему обеспечу такие неприятности, что он вскоре обзаведется лебедиными крыльями и нимбом. Мученическую смерть, проще говоря, примет, скотина нематериальная!