Путь к жизни

Заметив, что опять отвлёкся, Наковальня начал было укорять себя за невнимательность, однако махнул рукой: в крайнем случае Грибник откажется от дополнительных накопителей. Конечно, часть прибыли будет потеряна, вот только хуже от этого станет прежде всего самим долинщикам — стараниями некроманта они успели обзавестись немалым количеством всяких амулетов, а заряжать их кто будет?.. Вот то-то! Что старейшину удивляло, Ушастый до сих пор об этом не упомянул! А казалось бы — намекни на не слишком радостное будущее и предложи выход! Забыл, что ли? Или не хочет? Да какая в конце концов разница? И вообще, пора уже уходить: хмельного не наливают, нормальной еды — Гдахтург грустным взглядом обвёл стол, уставленный мисками с сухарями, орешками и даже мелкой вяленой рыбёшкой — не дают, так что...

— Прошу прощения, почтенные, — пробормотал Наковальня, тяжело поднимаясь со скамьи, — дело это ваше, я тут не нужен, да и если что — завтра опять посидеть можно будет...

* * *

— Куда, осла твоего задним копытом в левое ухо! Назад! Быстро! — чья-то рука, ухватив Лиртво за шиворот, отшвырнула целителя за лучников и арбалетчиков. Там его, не дав упасть, подхватил один из слуг и пригнул к земле, чтобы не зацепило случайной стрелой. Почти сразу же откуда-то сбоку ядовитый голос купца посоветовал 'почтенному магу' заняться прямыми обязанностями и не лезть 'куда не просят'.

Оглядевшись по сторонам, Лиртво обнаружил тоже сидящего охранника, трясущего головой. Похоже, прилетевшая из далёких кустов стрела ударила в шлем и нанесла вояке контузию. Собственно, ничего сложного: проверить простейшие реакции, уложить и предупредить о нежелательности резких движений в ближайшее время. Ну, может, ещё в стаканчик чего накапать. Будь они в городе или деревне и не собирайся куда-то отправляться в ближайший месяц, целитель так бы и поступил, но в дороге... Тем более что несколько дней назад Керах предупредил: места пошли опасные, а времени пережидать нет — холода приближаются. Надо успеть на ту сторону Клыков, иначе придётся зимовать на этой. Другими словами, задерживаться из-за раненого никто не станет. Следовательно... Целитель принялся припоминать нужные заклинания, но всё же оглянулся на хозяина — тот выглядел совершенно спокойным. По-хорошему спокойным, а не как перед последним боем, Лиртво определил это совершенно точно. В свою очередь и Антир углядел что-то, потому что шустро перебрался к лекарю.

— Сотрясение мозга, — хмуро пояснил тот. — Нежелательно совершать резкие движения хотя бы неделю.

— А магия?

— Четверть резерва. И потом, учитель предупреждал, что разум не любит таких... — целитель на миг задумался, — таких вторжений.

— Хорошо, — купец не сомневался ни секунды. — Подождём до конца боя, недолго осталось. А потом... Я правильно понимаю, что чем позже лечить магией, тем риск меньше?

Лиртво только пожал плечами:

— Даже в теории не знаю. Нас учили оказывать помощь сразу же, потому что... — он замолчал, подыскивая подходящие слова.

Антир понимающе хмыкнул:

— Слишком важные пациенты, а они не любят, когда им оказывают недостаточно внимания. По их мнению недостаточно. Понятно. А если...

Кераха прервали сначала долетевшие со стороны нападавших крики, а затем громкая команда капитана:

— Вперёд!

— Вперёд! Шагом! Держать строй! — тут же в свою очередь проревел Шурраг, и живая стена, отгородившая целителя и торговца от врага, качнулась вперёд.

— Вот и, можно сказать, конец, — с едва заметным облегчением вздохнул Антир и пояснил: — Волок этот от обжитых мест далековато, если кто и мог засаду устроить, так только какая-нибудь банда. Это и по стрелам понятно было. Сами посудите, почтенный Лиртво — один стукнутый по тому ведру, которое ошибочно принимают за голову (вопреки ожиданиям мага, контуженый ничем не показал, что услышал такое нелестное высказывание) и ещё пара царапин. Всего лишь. Проще говоря, плохое вооружение, плохая стрельба...

— А если бы хорошая? — воспользовавшись паузой встрял целитель.

— На корабле бы спрятались и за товаром. Вот тогда и вам, почтенный Лиртво, наверняка пришлось бы повоевать, потому что никто не стал бы ждать, когда у стрелков стрелы кончатся. Ударили бы с двух сторон, и всё.

— Совсем?

— А это, — усмехнулся торговец, — только богам ведомо, но вот малой кровью не обошлись бы.

От бойцов долетело:

— Шире шаг! Держать строй! — и почти сразу же: — Дротики! Бей!

Лиртво почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота. Он уже видел эти тонкие, короткие, если сравнивать с обычным копьём, прутики и хищные зазубренные жала, которыми они оканчивались. И сейчас живо представил, как жала эти входят в тела, разрывая внутренности, превращая их в кровавое месиво. А такие раны лечить... Тошнота отступила под напором истинно целительского любопытства, Лиртво вскочил и помчался вслед за наёмниками, уже закончившими рубить самых смелых и теперь решавшими, стоит ли преследовать самых сообразительных. Керах хотел было окликнуть его, но передумал. Вместо этого он обернулся и вопросительно посмотрел на лежащего.

— В ухе звенит, — хмуро пожаловался тот.

— Значит, ведро пустое, — не полез в карман за словом торговец. — Ты бы ещё больше башкой тряс, во втором тоже зазвенело бы. Скажи лучше, куда это наш маг так рванул? Вроде позеленел сначала, а потом...

— А Бездна его знает! — контуженый потёр лоб и скривился. — Лекари, они все ненормальные. Посмотришь, как такой в ране ковыряется — блевать тянет, а он ещё и лыбится, и шуточки свои, Тьма их, лекарские шутит! 'Хо-ро-о-шенькая раночка! Просто пре-е-лесть!' Век бы не слыхать!

Между тем, целитель успел добежать до места столкновения нападавших с обороняющимися и быстро определил, что раненых, к сожалению, нет — слишком хорошо наёмники понимали, как опасно оставлять за спиной недобитого врага. Мысленно сплюнув, Лиртво подошёл к ближайшему трупу, у которого дротик торчал из правой стороны груди, а голова вместе с лёгким кожаным шлемом была развалена чьим-то ударом, и принялся аккуратно срезать то, что ныне покойный бедолага ничтоже сумняшеся считал бронёй...

* * *

Закрыв блокнот, приказчик — невзрачный хуманс неопределённого возраста — поклонился, показывая, что закончил. В движениях, как и в голосе до этого, сквозило лёгкое подобострастие. Занятый своими мыслями купец вяло покивал: что всё в порядке, он и сам знал прекрасно, доклад был всего лишь данью привычному распорядку — вдруг подчинённый заметит ускользнувшее от хозяйского глаза. Случалось и такое, однако не в этот раз, и вялым движением руки торговец разрешил помощнику отдыхать. Хуманс поклонился снова — теперь несколько глубже — и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь: солнце ещё не село, а значит, можно было заняться и собственными делами. Для начала следовало занести небольшой кожаный футляр, от которого веяло тёмной Силой, здешнему колдуну, потом... Потом можно было и посидеть за кружечкой чего-нибудь лёгкого. Именно посидеть, не выпить. Послушать разговоры местных — мало ли что интересное скажут.

Вздохнув — ноги уже слегка гудели от беготни — приказчик покрутил головой и уверенно направился в сторону ведущей к башне тропы. Однако когда до окраины селения оставалось несколько шагов, позади раздался знакомый бас:

— Доброго вам дня, почтенный Гжирни!

Гжирни — точнее, Гжирнитарис Кхерникис, — едва заметно поморщился, остановился и обернулся:

— И вам доброго дня, почтенный Гримхирд, — лёгкий поклон, — почтенный Элиранд, — ещё один. — Как ваши дела?

— Нормально наши дела, — ответил за обоих Садовод. — Вы никак в башню? Так пойдёмте, поговорим по дороге.

— Пойдёмте, — приказчик развернулся в нужном направлении и стронулся с места. Провожатые же заняли места по бокам. Такой вот шеренгой троица добралась до тропы, где опять пришлось перестраиваться — теперь уже в колонну. Беседа тут же прервалась — Кхерникис предпочёл поберечь дыхание, поскольку подъём, как он помнил, предстоял достаточно длинный. Местные, похоже, рассудили так же, и на ближайшие полчаса или около того в группе воцарилось молчание.

Наконец извилистая тропа закончилась, выведя всех троих на просторную каменистую площадку, в середине которой возвышалось жилище некроманта. Остановившись, чтобы немного передохнуть и отдышаться, приказчик огляделся по сторонам и замер: почти у самого крыльца крутились двое вооружённых палками, изображая что-то похожее на поединок. Один, облачённый в лёгкие кожаные доспехи, атаковал, второй же, закутанный в длинный плащ с капюшоном, закрывавшим голову почти до самого подбородка, как-то лениво отмахивался. Во всяком случае именно такое впечатление возникло у Гжирнитариса за ту секунду, которая понадобилась дуэлянтам, чтобы заметить гостей и разойтись, занимая места по обеим сторонам каменного крыльца. Подождав, пока поднимутся спутники, Кхерникис осторожно двинулся вперёд и чуть было не остановился, услышав негромкое: 'Повежливее! Убьют!' 'Повежливее так повежливее' — давно не снимаемая маска приказчика прекрасно знала, что делать в таких случаях. Подойдя поближе, она отвесила соответствующий предполагаемому (высокому!) статусу встречающих поклон, произнесла положенные слова приветствия (оба к удивлению носителя кивнули в ответ), после чего сообщила о послании для 'глубокоуважаемого господина Гельда'. Не успела маска договорить, как закутанный стремительно шагнул вперёд, протягивая руку, второй же встал так, чтобы между ним и посланцем не было никаких помех.

'Не кормят его, что ли? — Гжирнитарис наблюдал, как тощие руки — почти кости, обтянутые странного бледного с землистым оттенком цвета кожей — смело ломают печать и достают свёрнутый в трубку лист, плотно исписанный мелкими буквами. — И как он в таком капюшоне читать может?' — всё те же странные руки развернули письмо и поднесли к голове.

Постояв секунду, закутанный развернулся и исчез в башне, следом за ним, прикрыв за собой тяжёлую дверь, внутрь шагнул и второй. Маска, как ей и полагалось, замерла в почтительном ожидании, носитель же почувствовал, как у него медленно закипает мозг: впервые за двадцать с лишним лет его службы на этом посту в долине что-то случилось! Осторожно сделав глубокий вдох, истинный владелец тела огромным усилием воли заставил себя успокоиться: перед тем как отправлять срочный доклад (для этого имелся особый амулет), следовало хотя бы попытаться разобраться в обстановке. Проще говоря — попробовать выяснить хоть что-нибудь. Самое наименьшее — что это за телохранители и откуда они взялись. Со вторым более-менее понятно — хуманс или из расы, похожей на хумансов, тренированный, если судить по движениям, боец, даже мастер боя. Или почти мастер боя. В долине появился... Тут сложнее: он мог жить в ней уже давно, просто не попадался ни самому Кхерникису, ни его 'напарнику' из 'весеннего' каравана. Спросить 'конвоиров'? (Что Садовод с Ушастым просто сопровождают его, а не пришли к магу по делам, Гжирни догадался). Можно, но скорее всего бесполезно: обитатели долин — вообще всех, не только этой — очень не любили рассказывать о своей жизни кому-либо, и носитель эту привычку одобрял несмотря на создаваемые ею затруднения.

Покрутив мысль так и эдак, посланец отложил её на время и занялся первым охранником. Тут всё было проще и в то же время сложнее. Во-первых, явно нежить. Во-вторых, явно разумная. Вот только какая и, опять же, откуда взялась? Старик сам поднял? Если да, то почему только сейчас? И что такого плохого произошло, что могущественному без преувеличений магу вдруг понадобилась защита? Или этот немёртвый откуда-то выкопался, а некромант его себе прибрал? Но, опять же, зачем? На старости лет игрушку захотелось? Хороша игрушечка! Особенно если этот — вампир. Такое возможно?..

Тренированная память услужливо вытащила из своих глубин всё, что было известно об Ужасе Ночи — легенды, сказки, слухи. А что поделать, если достоверных сведений не сохранилось даже в храмах? Из недостоверных же с небольшими вариациями получалось следующее: пьют кровь, боятся чеснока и солнечного света, не боятся серебра, не могут войти в дом без приглашения, умеют затмевать своей жертве разум. Выглядят как люди. Могут обращать других, укусив. Укушенный становится младшим вампиром, полностью преданным обратившему. Мало того, что мало, но ещё и неизвестно, можно ли этому верить! А если...

Наконец дверь башни отворилась снова, и закутанный, быстро преодолев расстояние до курьера, протянул ему всё тот же футляр, но запечатанный другой печатью. Впрочем, само послание приказчика почти не волновало. В отличие от внешнего вида нежити. Однако и в этот раз разглядеть удалось слишком мало — уже виденную тощую руку, такой же тощий лишённый даже следов растительности подбородок и тонкие очень бледные губы. Ни торчащих клыков, ни каких-либо когтей. 'А может, и не кровосос, — с сомнением подумал Гжирни. — А если нет, кто тогда?' — в последний раз поклонившись (оба стражника опять ответили вежливыми кивками), он осторожно развернулся и медленно, чтобы не создать впечатления бегства, направился к ведущей вниз тропе.

* * *

Зябко передёрнув плечами, Зехван попытался ещё ближе придвинуться к небольшому костерку, специально для него разведённому одним из патрулирующих окраину леса гоблинов. Однако спустя всего лишь полминуты край отсыревшего плаща, в который укутался посланец одного из иерархов Храма, затлел, и хумансу пришлось срочно отодвигаться подальше от единственного на полянке источника тепла. 'Проклятый колдун! — привычно, без всяких эмоций буркнул жрец, сбивая ладонью искры. — Когда ж ты сдохнешь-то?!'

Как ни странно, где-то в глубине души Зехван вовсе не желал брату Римзо ничего плохого, а тем более — смерти. Не желал, поскольку несносный маг в сложившейся ситуации был для посланца если не дорогой к верхним этажам храмовой пирамиды, то уж во всяком случае тропой. Пусть узкой, каменистой, неудобной. Пусть. Главное — она была, а значит, была и надежда по ней подняться, получить пусть маленький, но кусочек могущества, а не оказаться под старость затворником в каком-нибудь из захолустных монастырей, по причине телесной немощи приставленным к протиранию пыли с полок или иной подобной работе. Да, эти старики пользовались уважением несмотря даже на то, что характеры у некоторых становились невыносимо склочными. Но и только. С ними даже посоветоваться о делах обители далеко не всегда считали нужным. Уж Зехван-то на подобное насмотрелся: и в юности во время обучения, и совсем недавно, сидя в родном монастыре в ожидании, когда предполагаемые шпионы других досточтимых братьев перестанут обращать на него внимание. Вот во время этой отсидки как раз и пришла в голову мысль о тропе наверх. И если бы не превратности пути...

Выяснить, в каком направлении бежал Римзо со своими учениками, особых трудов не составило. Удалось даже обойтись без чрезвычайных мер. Правда, кошель 'похудел' на несколько полновесных серебряных, однако сохранение тайны (родные пенаты посланец покинул под видом обычного паломника) того стоило. Сложнее оказалось преодолеть страх: благодаря своему населению, Гиблый Лес вполне оправдывал собственное название. Войти в него было проще простого, а вот покинуть... Строго говоря, второе тоже получалось у достаточно многих. Обглоданными костями со следами зубов, похожих на человеческие. Гоблины — проклятое Справедливым творение Неправедного — считали других двуногих ничем не хуже обычной дичи, и Зехван семь дней провёл в одной из деревенек, пережидая непогоду, набираясь решимости и удивляясь, как преследуемые посмели искать убежища в таком страшном месте.