Зеркала. Часть 2: Подмастерье и Лесное братство

Теперь задумался ребенок. Грубый голос окликнул его с дороги. Странный голос. Будто механический.

Мальчик огладил лошадей и взял их под уздцы.

— Меня зовут Стась, — тихо сказал он. — Спасибо, но я останусь.

— Меня зовут Один, — так же тихо ответил Инвари. — Береги себя, Стась. Может быть, скоро все переменится.

— Я это понял, — хитро улыбнулся мальчишка, — как только увидел вас!

Он поворотил коней и повел их вверх по склону — на дорогу, к вагонеткам.

* * *

Трое слаженно бежали по лесу.

— Нужно уходить в Топи! — на бегу говорил флавин. — Как только они обнаружат мертвое тело в башне — поймут, что здесь были чужаки. Кроме того, звери из поместья могут взять наш след. Но за нами в болото они не пойдут, а кружной путь займет несколько дней.

— Мне не хочется быть дичью! — прогудел сзади Шторм. — Тем более для таких мерзких тварей.

— Они могли уже найти его! — заметил Инвари.

Аф с одобрением отметил, что дыхание юного дэльфа даже не сбилось.

— И чего вы его не спрятали? — буркнул Шторм.

Он окоченел и переволновался, ожидая их возвращения, и потому был не в духе. Кроме того, он сгорал от любопытства, но на долгие разговоры времени не было. Дэльф обещал ему рассказать все подробно, когда они будут далеко отсюда.

— Вряд ли можно спрятать труп в лесу, кишащем полуразумными животными, — ответил Аф. — Может быть, в башне он дольше останется необнаруженным? В конце концов, в замке бывают не часто.

Окраина деревни встретила их недавно насыпанным могильным холмом, встревоженными взмахами ветвей кладбищенской рощи и тишиной.

Флавин принюхался.

— Звери были здесь, но ничего не учуяли. Хотя все тихо, за лошадьми я пойду один. Прикройте меня.

— Постойте!

Шторм влез на ограду крайнего дома, перепрыгнул на крышу и достал из-за спины арбалет. Инвари одобрительно кивнул и вытащил шпагу.

Аф двинулся вперед, держась стен. И хотя Инвари до боли напрягал глаза, он ежесекундно терял флавина из виду — тот словно растворялся в воздухе.

Он продолжал следить за ним — тот застыл, напряженно вытянувшись. Шпага бледно засветилась. В ту же секунду просвистел и ударил арбалетный болт, попав в грудь черно-серому зверю, который появился в начале улицы, прислушиваясь и принюхиваясь.

Зверь низко зарычал и, вытащив стрелу зубами, пошел вперед.

Шторм на крыше выругался.

— Закуси тобою мышь! — расслышал Инвари. — Я же попал в него!

Предчувствие заставило его обернуться. Через лес к деревне поднималась стая голов в пятнадцать. Звери шли по следу клином, едва не касаясь носами земли. Инвари понял, что флавин не успеет вывести лошадей. Он поднес руки ко рту и завыл. Над головой раздался стук и проклятия — это Шторм подскочил от неожиданности.

Флавин повел ушами — он уже слышал этот вой. Но если в прошлый раз в нем звучало ликование, теперь ясно слышался приказ.

Инвари опустил руки и прислушался.

Стая остановилась как вкопанная, звери поворачивали головы, раздраженно щелкали челюстями.

Из деревни раздалось призывное ржание — Ворон услышал хозяина. Мощный удар изнутри вышиб двери таверны и часть стены. Из-под проваливающейся крыши, отряхиваясь и фыркая, появился вороной. За ним трусили Чайни и Саврас.

Прошедший уже значительное расстояние раненный волк оказался у них на пути. В глазах черного жеребца полыхнуло пламя. Его морда неуловимо изменилась, сделавшись похожей на собачью. Из-под толстых губ поползли кривые клыки. Радостно взбрыкнув, он изогнул шею, схватил зверя поперек туловища и забросил на крышу таверны.

В начале улицы показались еще несколько тварей. Должно быть, они, как и первый, кружили поблизости. Конь уже сделал несколько шагов им навстречу, но новый вой, в котором слышалось нешуточное раздражение, остановил его. Он с сожалением мотнул головой, возвращая ее в прежнюю форму, и поскакал назад, увлекая за собой других лошадей.

Чайни метнулась к стене того дома, где ждал флавин. Шторм скатился с крыши прямо в седло Савраса. Инвари уже был в седле.

— Их может убить только серебро! — крикнул он.

— У меня ничего такого нет, — ответил Шторм и снова выстрелил.

Волк, шедший во главе стаи, покатился по земле, но почти сразу же поднялся.

— У меня тоже, — с сожалением произнес флавин, сдерживая гарцующую Чайни.

— Тогда бежим, — просто сказал Инвари и послал коня в галоп.

Сзади дико вскрикнул Шторм, подгоняя коня.

Навстречу Инвари прыгнул крупный черный зверь. Грудь в грудь с Вороном. Столкновение было неизбежно, но в последнюю секунду Ворон сделал то, чего никогда не смогла бы сделать ни одна лошадь — он качнулся в сторону вместе с всадником, который пронзил зверя шпагой еще в прыжке. Короткий вой оборвался на неожиданно жалобной ноте. Зверь упал и замер в грязи деревенской улицы. Черная кровь смешалась с землей.

Волки, преграждавшие дорогу в начале улицы, в замешательстве сгрудились, но жажда была сильнее страха. Более не обращая на всадников внимания, они пошли на запах свежей крови и склонились над телом собрата, голодно ворча. К ним уже спешила другая стая, рыча и прижимая уши. Мгновение, и еще теплое тело, начавшее уже менять свое обличье, было разорвано на клочки. Из-за останков разгорелась нешуточная драка.

Всадники гнали лошадей, не останавливаясь, до самых топей. Здесь, не сговариваясь, спешились, выстроились цепочкой с Афом во главе и вошли в воду.

Покинутый берег провожал их отдаленным воем черных зверей. Разочарованным и голодным.

* * *

Вновь приходили Черные. На этот раз они забрали Логира. Он мрачно отбивался и выл, словно помешанный.

Утери и Крой, забившись в угол, молча смотрели слезящимися от непривычно яркого света глазами, как рыцари деловито бьют его рукоятками тяжеленных мечей по голове. Когда он упал, его так же слаженно, как и били, подхватили и потащили наверх.

Поднятый движением затхлый воздух шевельнулся, ударяя по ноздрям трупным запахом. Пятеро мертвых братьев — из тех, что умерли здесь, а не наверху — лежали в противоположном углу. Их трупы никто не собирался убирать.

— Еще несколько дней, — сказал Крой, — и гниль перейдет в болезнь. Если до сих пор нас не отравило то, что дают в качестве еды — отравит воздух.

С тех пор, как Утери пришел в себя, юноши держались вместе. Большую часть времени они молчали — им не было нужды что-то говорить. Темнота наделила их даром понимать друг друга без слов. Понимать, что надежды нет. И что скоро придет их черед. И что так страшно умирать, не увидев солнца.

Утери устало привалился к холодной влажной стене ямы. Он стал нечувствителен к холоду. Наоборот — стылость камня, явственно ощутимая сквозь лохмотья, говорила ему, что он еще жив.

— А помнишь, как сестра Марти гнала меня два квартала, нахлестывая вожжами? — вдруг хихикнул Крой.

Утери вскинул голову, вслушиваясь в голос друга. Неужели и к нему подкралось безумие? Но нет. Голос Кроя был спокоен и — насколько было возможно здесь — весел.

— А я-то думал, я ей нравлюсь! Она казалась такой опытной... Многообещающей... Разыгрывала из себя веселую вдову! А оказалась старой девой! — он рассмеялся. — Когда она поняла, что я готов зайти дальше ее подвязок, завизжала, как резаная! И чуть было меня не оскопила!

Утери невольно улыбнулся. Крой был известен своими похождениями. Нотэри не раз пенял ему на женолюбие, на что сын сапожника гордо отвечал, что жизнелюбие и женолюбие суть одно и тоже.

— Старая ханжа! — сказал Утери. — Мало того, что запудрила всем мозги своим якобы бесценным опытом в любовных утехах! Так еще и, когда случай представился, не поделилась им с тобой!

— А весь ее опыт — из любовных романов! — засмеялся Крой, и кто-то ответил ему из темноты слабым смехом. — А может и из этих книжечек, с картинками, знаешь?

— Из тех, которыми Нотэри отхлестал тебя по морде, когда нашел их под твоей подушкой? — невинно осведомился Утери. — Уж не ты ли давал их почитать сестре Марти?

Смешки в темноте усилились.

— Искусство требует жертв! — гордо отвечал Крой.

— Тогда она должна была тебя оскопить! — сказал Утери.

— Почему? — удивился Крой.

— Плотское искусство требует подобающих жертв! — высокопарно отвечал Утери, с радостью прислушиваясь к смеху, доносящемуся из темноты.

— А помните, как Крой с братским смирением помогал одной девушке донести продукты с рынка? — спросил в темноте кто-то.

— ...ага, донес прямо в спальню!...

— ...а девушка оказалась дочерью начальника городской стражи...,

— ...который в своей спальне развлекался...

— ...вместе с женой купеческого старшины...

— ... той самой, которой Крой, как раз накануне, клялся в вечной любви...

Голоса раздавались со всех сторон. Впервые со дня, когда забрали Нотэри, братья разговаривали друг с другом.

Крой довольно ткнул друга локтем под ребра.

Воспоминания длились еще долго. Утери молча слушал, как Крой отбивается от оппонентов, и тихо улыбался, сжимая в кулаке Троицу. Почему-то до сих пор он не повесил кулон на шнурок на шее, рядом со своим.

Темнота метнулась прочь.

Утери вздрогнул всем телом и вжался в стену.

Разговоры испуганно смолкли.

Сверху, по лестнице, спускались люди. Утери насчитал пятерых. Это его удивило. Обычно черные приходили вчетвером. А тело просто швыряли вниз.

Пятый, шатавшийся словно пьяный, был одет в лохмотья. В свете факелов они были подозрительно бурыми. Спиной вперед человек спустился в яму и обернулся.

Утери зажал руками рот, чтобы не вскрикнуть.

Это был Логир. На месте его носа разверзлась красная дыра, еще сочащаяся пеной. Вместо правого глаза зиял ровный аккуратный рубец. Такой нельзя было нанести ударом меча, только скальпелем в умелых руках. Волос на голове Логира не было — на черепе сморщивалась и тошнотно пахла паленая кожа.

Логир постоял немного, шатаясь и разглядывая братьев оставшимся глазом, потом, словно нырнул, сделал шаг вперед и пошел... к ним с Кроем.

Утери от неожиданности разжал ладонь, и Троица упала на пол. Логир остановился прямо над ними. В его единственном глазе плескалось безумие.

Он поднял руку и указал на Утери.

— Они обещали отпустить братьев, если ты ответишь на их вопросы! — хрипло сказал он.

Один из черных подошел к нему и грубо ударил в спину.

— Который?

— Правый. Он был с Нотэри, когда его забирали.

Крой, побледневший до синевы, вцепился в руки Утери, не желая его отпускать. Рыцарь опустил на его голову лезвие меча — плашмя, и за шкирку поднял Утери на ноги.

— Тьмаааа! — вдруг тоненько запищал Логир. — Смееерть!

На глазах Утери показались слезы. Он оплакивал не себя. Он оплакивал Логира.

* * *

Ветер из Чащи дул в их сторону. Аф напряженно принюхивался. Он вывел их на берег в другом месте, по-прежнему ему одному ведомым способом угадывая дорогу в топях.

— Я чувствую слишком много чужеродных запахов! — пояснил он. — Звери могли учуять нас раньше, до того, как мы вступили в Топи. Тогда они будут ждать на обратном пути в том же месте. Поэтому я вывел вас западнее, теперь дорога обратно займет больше времени, но будет безопаснее. Кроме того, Гэри должен был перенести основной лагерь. Чтобы попасть в него, придется пройти через Сердце.

— Через Сердце? — поразился Шторм. — Но Хранители не пускают туда людей!

— Предоставьте это мне. Я встречу вас на границе и проведу.

— Встретите? — переспросил Инвари.

— Да, юноша. Сейчас я вас покину. Нужно выяснить, что творится в Чаще. У меня нехорошее предчувствие, да и ветер говорит мне, что оборотней по эту сторону стало гораздо больше. Вы направитесь на северо-восток. Дойдете до заболоченной речушки и пойдете вверх по течению. Через два дня пути свернете налево. Скоро увидите границу Сердца — там лес редеет, и появляются холмы. Один их них с белыми пещерами. Около него я вас и встречу. Соблюдайте предельную осторожность. Огонь сможете разжечь только там. До границы не расседлывайте коней, чтобы уйти при малейшем подозрении на опасность. Если оборотни встанут на ваш след, не прекратят преследование, пока не уничтожат...

— Или мы их! — жизнерадостно заметил Шторм.

Инвари с сомнением поглядел на него.

Аф снял с Чайни свой мешок с провизией и протянул Инвари.

— Мне это не понадобится.

Пока Инвари приторачивал мешок к седлу Ворона, Аф вскочил в седло.

— Завтра выпадет снег, — сказал он. — Постарайтесь сегодня пройти как можно больше.

— Снег? — не поверил Шторм. — Так рано?

— Все неладно в этом королевстве! — грустно покачал головой флавин. — До встречи.

Он тронул Чайни с места и быстро исчез за деревьями.

Инвари и Шторм потерянно смотрели ему вслед.

Шторм тяжело вздохнул.

— Словно отца лишились, правда, монах? — выразил он общее настроение. — Ну да ладно. Поехали?

Инвари кивнул.

— Ты мне еще про ваши приключения в замке не рассказал, — укорил Шторм, садясь в седло. — Обещал ведь!

— Сделаем привал, расскажу.

Они оглядывались на Топи, пока те не скрылись за деревьями.

— Как на проклятом кладбище побывали! — проворчал Шторм.

Инвари молча кивнул.

С севера повеяло холодом. На Ильри наступала зима.

* * *

На рассвете флавин остановил Чайни. Спешился и прошептал ей что-то на ухо. Лошадь отвечала, тихо пофыркивая, кивала головой. Когда он замолчал, она ткнулась в его плечо носом и неспешной рысью потрусила прочь.

Перепрыгивая с корня на корень, флавин углубился в чащу. Он не оставлял следов, а тяжелый аромат мокнущих прелых листьев перебивал его запах. Ветра здесь не было — слишком тесной стеной стояли старые коряжистые деревья.

Резко похолодало.

Он остановился. Запрокинул бледное лицо к небу. Поднеся руки ко рту, трижды хрипло прокаркал. Прислушался. Двинулся дальше.

Вскоре шум крыльев нагнал его.

Аф остановился. Сел на землю, скрестив ноги, опершись спиной о могучий ствол.

Тяжелое черное тело упало сверху, и, отряхнув лоснящиеся перья, к нему важно прошествовала крупная птица.

— Приветствую тебя, брат Ворон! — пропел Аф на языке сотайров. — Много весен прошло с тех пор, как мы виделись в последний раз.

Птица согласно склонила голову к плечу.

— Как поживает твоя семья? — вежливо продолжал тем временем флавин. — Не нужна ли вам наша помощь?

Ворон склонил голову к другому плечу, помолчал, словно вспоминая чужой язык, затем открыл клюв и хрипло заговорил:

— Благодарю, брат Флавин, у моего семейства все благополучно. Чем я могу помочь тебе? Я чую запах крови...

Аф поморщился.

— Нет-нет. С этим я справлюсь сам. Благодарю. Но не знаешь ли ты, как мне передать весточку моим братьям из клана Лиори?

— Владения моих сыновей простираются на запад. Я передам семье все, что нужно, а они передадут твоим братьям.

Аф улыбнулся.

— Твой род — один из самых древних, — церемонно заметил он, — мне приятно называть тебя братом и другом!

Птица польщенно заворчала.

— Это очень важно. Возможно, это потребует созыва Совета Катаркиса. Передай им...