Самурай из Киото

Однако их смертный час еще не пробил. Хижину обыскали. Вождь Хан-горо и шаман Байган спорили, как практически безоружный Натабура сумел справиться с могучим Такаудзи и быстрым Антоку.

— Я же говорил, что он не тот, за кого себя выдает! — воскликнул Кобо-дайси и отпустил Натабуру.

Вождь только морщился:

— Мы сами дали ему меч...

Натабура стоял в центре толпы, потирая запястья. В неровном свете фонарей лица ёми выглядели мрачными и суровыми.

— Тупой и кривой, — напомнил шаман Байган.

Они так и не разглядели волшебный голубой кусанаги, да и годзуку их теперь не интересовал: им нельзя было отсечь голову.

— Кто ты? — грозно нахмурившись, спросил вождь Хан-горо. Его медузье лицо с горящими глазами внушало ужас даже соплеменникам: пастухи прятали глаза, женщины закрывали лица руками и падали в обморок, а дети всех возрастов перестали плакать и затаили дыхание.

— Сын рыбака, сейса...

— Он сын рыбака! — шаман в ярости показал на Язаки. — А ты кто?

— У нас вся деревня рыбацкая...

Наверное, он бы ударил, если бы вождь Хан-горо не сказал:

— Ладно. Думаешь, один такой умный и Боги твои сильнее?! Еще никто не уходил отсюда своими ногами.

А об Язаки забыли. Если бы его прямо спросили, он бы в ужасе все рассказал: и о кусанаги, и о том, что Натабура буси, и о том, что он ловок, как демон. Должно быть, это их и спасло — Язаки оставили в хижине, а Натабуру повели в пагоду. Щенок путался под ногами. Зеленоглазая беспокойно поглядывала из толпы. Да о-гонтё металась среди галок и ворон. Темнело. Последние лучи солнца освещали вершины гор.

Рассуждения ёми сводились к одному: можно ли каким-то тупым сакабой убить опытного бойца? И если вождь склонялся к тому, что можно, то шаман твердил о том, что Натабуре помогали демоны, которые, как известно, сильнее любого духа.

— А вдруг он не из деревни?! — Ёми так поразил сам вопрос, что они даже остановились.

Вот к чему приводит изоляция, догадался Натабура. Ёми не встречались с настоящими самураями, а имели дело с рыбаками, крестьянами, кэри, гэтси, мэтси, рэтси и другими демонами и духами. Но ведь рано или поздно они догадаются, кто я такой, поэтому надо бежать сегодня, другого шанса не выпадет.

— На этот раз у тебя будет только лук, — не счел нужным возразить вождь Хан-горо, и глаза у него от гнева вспыхнули еще ярче.

— Может быть, он призывает своих духов, — высказал предположение шаман Байган, наливая в чашу волшебный напиток, — которые нам неизвестны?

— Нет таких духов, которые бы были сильнее нашего Биру, — веско заметил вождь Хан-горо. — Но если ты так ловок... — перекосившись от злобы, он посмотрел на Натабуру, — то у тебя действительно есть шанс уйти отсюда живым.

И многозначительно добавил:

— Правда, я не знаю как. Да и кто в здравом уме и доброй памяти позволит?!

— А если он все же найдет дорогу? — заволновался шаман Байган, выказывая предусмотрительность, свойственную всем шаманам. — Вдруг у него тайное окуги?

— Тогда ему помогают Боги, против которых мы бессильны. Но пока на нашей стороне Богиня Аматэрасу, нет причин тревожиться, — заключил вождь Хан-горо. — К тому же Биру — младший брат одиннадцатиликой Богини зла Каннон. Что может быть лучше?!

Кобо-дайси одобрительно закивал, а за ним и все племя Ёми. Вождь всегда прав. Он еще ни разу не ошибался.

— Действительно, что может быть лучше! — согласился шаман Байган, утвердив на голове шапку таким образом, чтобы ветвистый рог находился посреди лба.

Натабура не успел ответить.

* * *

Он не заметил, как Афра проскользнул следом, да и не мог.

Перво-наперво убедился, сдернув повязку с глаз, что поблизости нет глупого демона страха и ненависти — Биру, затем — что выскочил из Светлого Лева и кэри ему не грозят, и только потом обнаружил щенка, который беззаботно поливал кусты на краю поляны, там, где трава почти высохла.

— Афра! — радостно крикнул на бегу, — что ты здесь делаешь?

Увидел его маневр, щенок стремглав бросился следом. Да так ловко, что из-под лап взметнулось облачко песка.

Умный! Молодец! — обрадовался и, пригнувшись, постарался как можно быстрее удалиться от перекрестка, слишком открытого и удобного для засады места.

Во все стороны брызнули кузнечики, мотыльки, бабочки и иная мелкая живность, а в ноздри ударила пыль, осевшая на траву. Значит, в округе давным-давно никого не было, сообразил Натабура. Однако странное предчувствие мучило его: казалось, кто-то сторонний наблюдает и даже думает за него вплоть до следующего шага. Но самое плохое заключалось в том, что ёми не дали взглянуть на боат* — карту. Да я и не рассчитывал на подобную честь, равнодушно подумал он, хотя, конечно, испытывал разочарование. Не дать такого шанса! Ему казалось, что ёми должны ему доверять, ведь он же был честен с ними и честно дрался за исключением самой малости — волшебного кусанаги. Но по-другому нельзя. Да и не получилось бы. Вот только местность незнакомая. Должно быть, она изменилась за сутки, или время в Ёми действительно течет быстрее обычного? А мне казалось, что Горная Старуха просто стращает. Зато здесь... Нет, не может быть... И рука прошла, словно и не было ранения. Может, я еще сплю?

Если в первой боат все было видно, то теперь горизонт закрывали перелески и горы, похожие на верблюжьи горбы. За ними, правда, по-прежнему сияла белоснежная Нангапарбата, а сам он находился в низине, перед рекой Тонуэ, за камышами, на заливных лугах, протяженность которых скрадывали одиночные дубы, убегающие вдаль. Левый же глинистый берег, заросший лесом, был выше, и в его крутых склонах гнездились ярко-синие зимородки. Густая сеть тропинок разбегалась в сиреневой траве. А над всем этим висело в зените жаркое солнце.

— Афра! Афра! — вспомнил он, собравшись идти лугом.

Бог весть откуда взявшаяся о-гонтё прокаркала голосом Горной старухи:

— За мной, за мной...

— Хоп?! Кими мо, ками дзо!

При других обстоятельствах он бы ни за что не полез в густую траву — мало ли кто там мог прятаться. Теперь же ему приходилось полагаться только на о-гонтё, которая уселась на ветку дуба и терпеливо косилась на него черемуховым глазом. Кто знает, вдруг она ошибается?!

Щенок, сладострастно облизываясь, вымелся из-под дерева, нависшего над водой. Времени он не терял и чем-то подкрепился.

— Хоп!.. Демон!.. — Натабуру едва не стошнило.

Щенок вывалялся в гниющей рыбе и, преданно глядя, собирался поделиться радостью: 'Там еще осталась большущая куча!'

— Ай! — Натабура отскочил в сторону. — Пошел вон!

Афра не понял. Он хотел сказать: 'Мало понюхать жизнь, в ней надо вываляться'. Натабура снова отскочил:

— Пошел вон!!! — и решительно сломал прутик.

Как вдруг взгляд его выхватил как-то движение — один из дубов сдвинулся с места. Это было еще далеко — там, где деревья сливались в зеленую полосу под вечным солнцем. Одна из вершин перемещалась, как пущенная вдоль горизонта стрела. Биру! сообразил Натабура и повернул к реке Забвения — Тонуэ.

*Боат — карта.

— Куда?! Куда?! — удивленно прокаркала о-гонтё.

Афра все понял. Понял, что избежал наказания и что валяться в гнилой рыбе нельзя. Не стоит. Ну разве что совсем чуть-чуть и как можно реже, но только не на глазах хозяина. В следующий раз буду осторожней, решил он и, повременив для порядка, бросился следом, соблюдая однако на всякий случай дистанцию, чтобы можно было если что нырнуть в спасительную траву. При этом он огрызнулся на о-гонтё, которая каркнула:

— Вонючка... Вонючка...

Они не добежали еще и до камыша, а Биру уже одолел половину луга. При каждом его шаге земля дрожала, а вода в реке покрывалась рябью. Птицы в округе притихли, а деревья перестали шуметь. Теперь глупого демона страха и ненависти можно было разглядеть. На его зубастой морде минги торчал длинный рог. В одной паре рук он держал двуручный меч, в другой — огромный дайкю, издали похожий на корабельную мачту. Длинный зеленый хвост с булавой на конце мотался из стороны в сторону, выворачивая кусты и траву. С морды капала ядовитая, блестящая слюна. Дуб, на котором сидела о-гонтё, Биру смахнул, даже не заметив. О-гонтё метнулась и пропала среди хаоса листьев и ветвей.

Каждый раз, когда его убивают, вспомнил Натабура, он становится крупнее, сильнее и главное — неуязвимее. Однажды он сделается по-настоящему бессмертным, и тогда наступит конец миру людей, ибо Биру станет абсолютным демоном страха и ненависти. И все же его можно убить. Натабура не знал как, но чувствовал, что можно. Пусть не сейчас и не завтра, а когда настанет время. Да, именно, когда настанет время, пришел он к решению.

У них не оставалось выхода. Они уже готовы были нырнуть в спасительные камыши, когда тот, кто играл за Натабуру и Афра — а это был один из стражников, по имени Киго, — выкинул совсем маленький камень: два-один. Это означало, что расстояние, которое они могут покрыть, всего-навсего три кэн. А вождь Хан-горо в свою очередь как назло — дубль шесть-шесть.

Биру покрыл расстояние двенадцать кэн в мгновение ока. Он еще не видел Натабуру, но почуял его. На ходу снял с плеча свой огромный дайкю и наложил не менее огромную стрелу.

Натабуре и Афра удалось спрятаться в зарослях камыша, однако их выдавали следы. Афра сразу провалился по уши и напрасно трепетал крыльями. Натабура, стараясь не дышать, подхватил его на руки и прижал к себе.

Киго не торопился с броском, а вождь Хан-горо не хотел рисковать и вкушал плоды своих трудов, в надежде расправиться с Натабурой в самом начале игры. Кто знает, какие хонки, то есть духи или демоны, помогают наглецу и сильнее ли они Биру?

Биру не дошел какой-нибудь один тё и пытался определить, где находится Натабура, втягивая в себя воздух с таким шумом, что трепетала листва. Его голова торчала над верхушками деревьев. Но кто поймет, чем пахнет? Нет, воняет! Его сбивал с толку запах гниющей рыбы — совсем недавно в реке разразился мор, и рыба кучами валялась по берегам.

— Ну давай! — в азарте шептал вождь Хан-горо. — Давай!!!

Глупый Биру вознамерился стрелять. Огромная стрела прочертила в воздухе дугу и с глухим бульканьем ушла на дно реки.

— Ну!!! — кричал вождь Хан-горо, и ёми поддерживали его воплями: 'У-у-у!!!'

Казалось, еще чуть-чуть, и Биру обнаружит Натабуру. Демон подслеповато морщился, крутя головой из стороны в сторону. Рог блестел на солнце, а шкура отливала зеленым, болотным цветом.

— Я бросаю? — кротко спросил Киго.

— Бросай... — вздохнул разочарованный вождь Хан-горо, тем более что они не имели права тянуть время.

Натабура увяз по колено, пока стоял в камышах. Чем ближе он подбирался к воде, тем глубже была грязь. Он потерял дзори, и ракушки ранили ему ноги. К тому же щенок вонял, почти как каппа, и Натабура сдерживался, чтобы не освободить желудок. Голова Биру по-прежнему колыхалась за деревьями. Его крокодилья морда выражала недоумение.

И тут демон заметил беглецов и издал победный вопль, от которого деревья вблизи сломались под корень, а по всей округе птицы взмыли в воздух. Стая скворцов и зимородков пронеслись, как гигантская тень. Цапли — белые и желтые — воспарили, высматривая опасность. Барсуки, лисы и волки покинули свои норы и заметались по окрестностям в поисках более надежных убежищ. Даже рыба стала выскакивать из воды, должно быть, полагая, что явился местный каппа. По самой же реке побежали огромные волны.

Эти волны и спасли Натабуру и Афра, который вполне самостоятельно плыл рядом, помогая себе крохотными крыльями. Они уже попали в основное течение реки, когда Биру послал вторую стрелу. Расстояние было совсем небольшим, и это дало возможность Биру хорошенько прицелиться. Однако в последний момент волна приподняла Натабуру и Афра, и стрела прошла мимо, лишь оцарапав оперением ногу Натабуры. Надо ли говорить, что стрелы у глупого Биру походили на рыбацкие бамбуковые шесты, а медный наконечник был величиной с цветок лотоса. Стрела вонзилась в дно, а вибрирующее оперение осталось торчать над водой.

Следующую стрелу Биру послал меньше, чем через треть кокой. На этот раз ему пришлось стрелять уже по навесной траектории, так как течение и волны унесли Натабуру и Афра примерно на два тан. Стрела взвилась в воздух. Натабура оглянулся, и ему показалось, что летит бревно. 'Буль!!!' Между ним и Афра возник водоворот, а самого Натабуру почти оглушило. Несколько мгновений он не мог понять, что происходит, а когда огляделся — Афра рядом уже не было, и он сразу же нырнул.

Вода в струе оказалась прозрачной, как слеза, с голубоватой дымкой, и совсем черной в ямах среди топляка. Река несла листья, ветки и корешки. Над песчаным дном против течение стояла перепуганная рыба, а в глинистых ложбинах прятались черные раки. 'Фух!!!' Натабура вынырнул в надежде, что Афра подняло на поверхность. Сразу же нырнул снова и попал в затон, где корни деревьев переплелись, как пилоны, своды и арки горного храма Кумано, в котором они как-то с учителем Акинобу провели три дня, выведывая секреты фортификации и правил кладки камня с раствором известняка.

В глубине между корнями он заметил рыжее пятно. Это и был Афра. Натабура вытащил щенка на последнем дыхании и поплыл на спине, стремясь одновременно завернуть за травяной мыс и привести в чувства Афра. Мешал ханкю и особенно колчан, который намок и стал тяжелым, как кукан с рыбой.

Через мгновение они уже были на берегу. Натабура потряс щенка. Он закашлялся, чихнул, открыл глаза, блеснул зубами, чтобы Натабура не дергал его за задние лапы, и тут же как ни в чем не бывало бросился поливать огромные лопухи. Натабура с облегчением рассмеялся. Он еще никогда не видел такого глупого и одновременно жизнерадостного создания. Впрочем, и в щенке оказалось немереное количество воды. Слава Будде и Хатиману! вздохнул Натабура. Словно гора с плеч. Во всей этой истории оказался один большой плюс — щенок почти перестал вонять тухлой рыбой. Однако Афра не ограничился лопухами, а принялся с лаем гоняться за стрижами, которые носились над песчаной косой, сам иногда переходя на полет, но, конечно, тягаться с птицами не мог. Натабура даже забеспокоился — как бы его питомец не перетрудился после купания. Но Афра был неутомим. По ходу дела он распугал лягушек в огромной луже, поднял на крыло десяток желтых и белых цапель, которые на них охотились, и заставил убраться в воду неповоротливых черепах, гревшихся на песке.

Натабура вылил воду из колчана, внимательно следя за рекой. Биру выдала муть, которую он невольно поднял. Кроме этого, рассерженные зимородки с шипением выскакивали из гнезд по обоим берегам и выражали свое презрением к грозному демону, который отмахивался от них одной парой рук, держа во второй оружие.

— Афра! Афра! — Натабура, не забыв колчан и ханкю, полез под огромные лопухи.

Незаметно для самого себя он привязался к этому щенку. Сам же щенок задержался и послушно подбежал к Натабуре, спрашивая взглядом своих карих с голубоватой поволокой глаз: чего надо-то и зачем ты оторвал меня от такого интересного и, главное, веселого занятия?