Жнецы фантомных душ

— Не надо, — нахмурилась, потому что недвусмысленные намёки мне не понравились. — Сами разберёмся.

— Не обижайся, — меня притянули к себе и ласково провели рукой по волосам, гладко зачёсанным назад и собранным в узел. С некоторых пор эту причёску я предпочитаю всем остальным, по вполне объяснимым причинам. — У меня жизнь была слишком долгая и насыщенная событиями, чтобы я продолжал относиться к ней серьёзно. Ко многим вещам нужен философский, а к некоторым даже легкомысленный подход. Иначе можно запросто свихнуться, — голос постепенно потерял всю свою наигранную смешливость, и стало ясно, что шуточки закончились. Мне приоткрыли душу, а в интонациях осталась только горечь: — Нельзя принимать происходящее близко к сердцу. Идеи и идеалы не щадят никого, перемалывая в своих жерновах в угоду смыслу жизни. И чтобы выжить, нужно уметь отказывать и отказываться. Отрастить толстую шкуру, поскольку иногда жертвовать приходится не только собой, но и другими. Зачастую, самыми близкими и дорогими. Твой отец этого не понял, пойми хоть ты, девочка. И запомни. Я не хочу, чтобы жизнь тебя сломала и уничтожила раньше, чем ты закончишь начатое.

Откровенность признания ввела меня в ступор. Основательный. Подняла голову, чтобы заглянуть в малахитовые глаза и с трудом отвела взгляд. Они с таким выражением смотрели зелёную в даль за стеклом, словно уже видели там призрак грядущей опасности.

— А что я начала? — робко уточнила, осторожно отстраняясь. Ну а правда? Вроде как ничего особенного не делала.

— Создала новый мир, — демонстрируя удивление моему вопросу поднялись вверх седые брови. — И тебе его нужно развивать. Наполнять энергией, придавать структуру, изменять, контролировать. А ты этой обязанностью пренебрегаешь. Мало того, ещё и сознательно делаешь всё, чтобы возникшая ментальность угасла. Исчезла. Потому что твои попытки в неё не попадать по-иному расценить трудно.

— А если я не хочу? — вместо того, чтобы задуматься о том, откуда у деда такие познания, осведомлённость в мотивах моих поступков, и почему у меня ощущение, что он сам заинтересован в существовании этого эфемерного мира, встала в позу непримиримого борца за личную свободу и независимость. И чего всех так волнует эта дурацкая ментальность?

— Не хочешь... — задумчиво повторил дедушка, окончательно погрустнев. — А о брате ты подумала?

Подобная постановка вопроса возмутила меня до глубины души. Это я-то о нём не думаю?! А как же мои усилия по поиску пары?

— Лина, — к вырвавшемуся на волю протесту отнеслись совершенно спокойно, лишь сокрушённо качнули головой. — Пара нужна для того, чтобы закачивать в ментальность энергию. А если закачивать некуда? Что тогда? Чего будут стоить твои "усилия"? — фыркнули презрительно. — А я тебе скажу, — в голосе появились не самые приятные нотки. — Ничего не будут стоить! Всё будет бессмысленно! Потому что в этом случае Мэту пара не нужна. Без созданного тобой мира она бес-по-лез-на! — даже по слогам разделил, чтобы смысл подчеркнуть. — Чего ты добиваешься, когда отказываешься его формировать?

— Я добиваюсь того, чтобы меня оставили в покое, а Мэт занимался своей личной жизнью, а не моей! — негодование стало сильнее.

— Когда-то я думал аналогично, — неожиданно признался мой оппонент, не позволив мне продолжить. — У меня тоже был брат. И я, как и ты, не хотел, чтобы он мешал мне налаживать свою личную жизнь. А сейчас больше всего на свете жалею о том, что позволил себе подобную вольность. Меня не оказалось рядом с ним в нужный момент, ну и... — не договорив, закрыл глаза, погружаясь в воспоминания.

— Он... умер? — я мгновенно растеряла всю свою воинственность. Тут такая трагедия, а я со своими амбициями!

— Его убили, — услышала совсем тихий, бесцветный голос. — Собственный сын. Вернее, внебрачный, который не смог простить ему связи со своей матерью и считал, что Борис её бросил, а она из-за этого покончила с собой. Хотя брат о существовании ребёнка не имел ни малейшего представления и узнал о том, что у него есть ещё один сын только спустя тридцать лет, когда мальчик стал совсем взрослым. Сначала Ян делал вид, что понял причины, по которым произошла трагедия, сотрудничал, помогал, заверял нас всех, что никаких обид и претензий не имеет, а на самом деле ждал удобного момента, чтобы отомстить. — Дедушка с минуту молчал, прежде, чем продолжить: — Ян взорвал станцию, которую строили на орбите Марса. Это задолго до твоего рождения произошло. Мой брат в это время был там вместе с женой. Она тоже погибла. Никто не уцелел. Взрыв был колоссальный...

У меня в душе всё оборвалось. Я вдруг поняла причину натянутых отношений между отцом и дедом. Папа ведь тоже внебрачный. Жена деда — Алина, взяла его на воспитание, потому что родная мама умерла при родах. Бабушка, правда, тоже прожила не долго, и в десять лет у папы остался только отец. А тот, вероятнее всего, подсознательно опасался того, что его сын поступит так же, как и Ян. То есть будет действовать во вред. Вот и держал сына на расстоянии, приставив к нему своего помощника, который мог бы контролировать его поступки. О Владимире и его роли в жизни отца мне Мэт рассказал, причём, не так уж мало. Во всяком случае то, что дедушка предпочёл своего сына использовать вслепую, вместо того, чтобы действовать честно и открыто, я прекрасно поняла. И доверия ему это не прибавило.

— Не повторяй моих ошибок, Лина, — тем временем не догадываясь о моих мыслях, продолжал убеждать меня дед. — Вы с Мэтом связаны в разы сильнее, чем я с Борисом. И если мне до сих пор, хотя прошло столько лет, трудно смириться с произошедшим, то каково будет тебе, если случится что-то подобное? Прошу тебя, не лишай его ментальности. В ней смысл жизни для колонистов.

Вот это да-а-а... У меня в мозгах всё перевернулось с ног на голову. Почему же Мэт ни словом, ни жестом не намекнул, насколько сильно ему самому нужен этот призрачный мир? Меня пожалел? Не хотел, чтобы я чувствовала себя обязанной что-то делать ради него? Уж лучше бы сказал. Неприятно чувствовать себя эгоисткой поневоле. Хорошо хоть не поздно ещё ситуацию изменить. И в первую очередь, вывести излишне деликатного братца на чистую воду. Нет, ну а на самом деле, как предлагать мне "прогуляться" до колонии, так это он может, а как объяснить, зачем ему лично это нужно, так сразу в кусты? Если, конечно, дед не придумал всё это, чтобы меня на что-то спровоцировать, использовав ровно в той же степени, что и папу.

Воплощать свой план в реальность начала сразу, едва представилась удобная возможность. А появилась она часа через три после того, как собрав нужные вещи и закинув их в нутро транспортной системы, чтобы не таскать лично, мы оказались в гидрокапсуле, которой предстояло доставить нас к подводному отелю. Именно там нас ждали две недели того, что дедушка на прощанье обозвал "маленькими радостями жизни". "Прыгнуть" прямиком возможности не было, ибо механизм соединительных каналов отказывался работать, если приходилось преодолевать даже незначительные объёмы воды. Так что выйдя из ближайшего к океаническому простору флёра, мы пересели в куда менее быстроходный, зато необычайно интересный механизм. Изготовленный из трипслата, а потому полностью прозрачный, больше похожий на небольшую торпеду, рассчитанный на шесть пассажиров, тот, едва мы устроились на сиденьях, с приличным ускорением рванул вдоль почти невидимого рельса, уводящего в морскую пучину.

Кроме нас в нём никого не было, так что мы, с интересом рассматривая открывающийся взору пейзаж, периодически вскакивали со своих мест и меняли их на другие, чтобы не упустить самого интересного. А такового оказалось не так уж и мало, особенно в начале "путешествия".

Голубоватая толща воды, сквозь которую до самого дна проникал рассеянный солнечный свет. Пестрые рыбки и белые медузы. Коралловый риф прямо под нашими ногами с небольшими пятнами светлого песка. Безумные, яркие анемоны, раскачивающие своими щупальцами, словно сдуваемыми порывами ветра. И гигантские, похожие на птиц скаты, мерно взмахивающие "крыльями".

Успокоились мы только когда капсула нырнула на глубину и стало темно, даже подсветка и носовые прожектора не позволяли разглядеть что-либо в подробностях. Разве что смазанные силуэты скал, проносящихся мимо. Вот тогда-то я и вспомнила о своём желании узнать правду. Осторожно выбралась из загребущих лапок мужа, который, по всей видимости, очень переживал, что я передумаю, и потому до последнего момента предпочитал меня из своих рук не выпускать. И всё же удерживать не стал, то ли морально расслабившись, то ли просто правильно отреагировав на мой умоляющий взгляд.

— Мэт, — я переместилась к брюнету, прилипшему ладонями к трипслатовой поверхности капсулы и застывшим взглядом изучающему тёмное пространство за ней. — Очнись! — потрясла за плечо, видя, что реакции — ноль.

— А? — на меня, наконец, посмотрели совершенно обалдевшими глазами.

В принципе его состояние я понимала. Даже для нас, землян, привычных к подобным пейзажам, поскольку может и не часто, но на море выбираться удавалось, впечатлений было выше головы. Что же говорить про ментаута, у которого в родительской колонии таких красот нет и не было априори. Насколько я поняла, там исключительно космические станции и лишь на паре-тройке планет что-то более-менее приличное в плане животно-растительного мира, на остальных же только суровая природа и техника.

— Послушай, братишка, — убедившись, что взгляд сфокусировался на мне и перестал бегать по сторонам, приступила к допросу. — Помнится, ты мне говорил насчёт общей для нас ментальности.

— Я говорил? — удивлённо округлились тёмные глаза.

— Ну да, — вопроса я ждала, так что врасплох меня не застали. — Сначала сказал, что у каждого ментаута она своя, а потом, что у нас появился новый мир. Значит, один на двоих? Или я ошибаюсь?

— Нет, так и есть, — коротко кивнул брат. — Обычно в колонии один ментаут, поэтому проблем с ментальностью и её заполнением не возникает. Мы же с тобой и сам мир, и функции делим. Наша родительская колония тоже неправильная, там вообще три высших ментаута.

— Ага, — я приняла задумчивый вид, ибо выдавать Мэту источник информации, спровоцировавший мою любознательность, не хотелось. — И всё же, я не понимаю, зачем вообще ментальность нужна? Что с ней делать? Какой в этом нереальном мире смысл?

— Хочешь слетать в Глисс, чтобы научиться с ним работать? — мой визави встрепенулся, глаза загорелись нездоровым блеском. Он даже про то, куда именно мы едем и зачем, забыл. А всё почему? Да потому, что вопрос трактовал так, как ему показалось удобнее!

— Нет! — оперативно замотала головой, пока его энтузиазм не преобразовался в неприятные последствия. — Пока нет, — постаралась смягчить впечатление, потому что разочарованный вздох наглядно показал, насколько Мэтсима огорчила моя реакция. — Я хочу знать, для тебя ментальность жизненно необходима или просто важна и всё, — пошла ва-банк.

— В принципе, я могу жить и без неё, — ответил он честно, хоть я и видела, насколько неохотно брат озвучивает то, что отдаляет его от желанной цели. — Но в этом случае мне и пара не нужна, — грустно улыбнулся. — Какой тогда смысл в поисках?

Мне стало не по себе. Ну вот что я делаю, спрашивается? Его расстроила. Сама перепугалась. Фел теперь смотрит как-то напряжённо. И опять ничего толком не узнала, разве что в очередной раз убедилась — прятать голову в песок и продолжать делать вид, что происходящее меня не касается, не получится. А может, и не нужно? Пусть себе существует эта непонятная ментальность и радует Мэта. Что для этого требуется? Энергия?

Эх! К чёрту диету! Решительно встала, подхватывая под руку стоящего рядом мужа и заставляя отступить. Вернее, шагнуть назад себя и приложиться спиной к прозрачному борту.

— Фел, — шепнула, прижимаясь корпусом к опешившему от моего напора мужчине. — Если ты не против, давай-ка добавим в ментальность немного огонька, — заглянула в изумлённые глаза.

Ладони легли на плечи, ощутимо сдавливая. Зрачки расширились, поглощая серую радужку, превращая взгляд в обжигающе-страстный. В глубине разгорелось знакомое светило, к которому я невольно потянулась, почувствовав его притяжение. Хриплый вдох, резкий разворот, и теперь уже я вжата сильным телом в упругий трипслат.

— Обязательно, ангел мой, — Феликс склонился ближе, но целовать не стал, просто скользнул носом по моим волосам, вдыхая их запах. — Но не здесь. И не сейчас, — хрипло выдохнул. — Потому что я могу и не сдержаться, — прикусил зубами мочку, сильнее сжимая дёрнувшуюся от нахлынувших ощущений меня. А потом резко отстранился, бросая краткий взгляд в сторону Мэта, и столь же неожиданно подхватил меня на руки, крутанув вокруг оси.

Засмеялась, чмокнула в щёку, обняла за шею, подмигивая брату, который, наконец-то соизволил обратить на нас внимание. Даже встал, придерживаясь рукой за спинку кресла, потому что капсулу неожиданно сильно начало раскачивать.

— Феликс! — быстрое предупреждение, и меня уже усаживают, фиксируя ремнями безопасности, несмотря на бурные протесты и заявления, что ничего страшного со мной не случится. Ну подумаешь, штормит слегка!

Ага. Так меня и послушали. Ещё и пригрозили, что не буду слушаться, из отведённых нам комнат вообще потом не выпустят. Вот ведь наглецы! Ладно муж, понятно чем он в этих самых комнатах со мной заниматься собирается, а братик с какой радости его поддерживает?

Спорила с ними и даже не заметила, как пейзаж за бортом изменился. Капсула начала всплывать. Стало светлее, но до поверхности мы так и не поднялись, снова заскользив в толще воды над рельефным дном, ещё более живописным и насыщенным жизнью, чем у побережья. А через несколько минут в голубой дали проявились очертания подводного города — один, самый крупный купол в центре и несколько поменьше, раскиданных по периметру.

Коралловый атолл, замкнутым кольцом окружающий подводный город, имел пару километров в диаметре и отлично изолировал маленький оазис нежной тропической жизни лагуны от сурового простора открытого океана. Правда, выше уровня воды природный барьер не поднимался, что в общем-то и лишало нас возможности пользоваться флёрами, чтобы сюда добраться. Но, честно говоря, путешествие доставило мне столько приятных минут, что о скорости "доставки" я уже не думала.

Подобно Мэту прилипла к борту, наблюдая, как медленно и неторопливо наше средство передвижения огибает ближайшую полусферу, за прозрачной стеной которой вполне различимо прогуливаются по извилистым дорожкам местного дендрария отдыхающие. Невысокие деревья, кустарники, цветы, скамеечки, открытые беседки, увитые растениями. И всё это в живописном окружении шныряющих совсем рядом рыб, скатов, медуз, поднимающихся со дна гибких водорослей... Представляю, как сногсшибательно подобный антураж выглядит изнутри.

Ещё один поворот, и новое сооружение, надёжно защищающее людей, сидящих за столиками ресторана, растянутого по всему периметру купола. Обслуживающие технические секции были скрыты в центре, а потому не видны, зато в верхней части над ними опознавалась свободная площадка, явно предназначенная для танцев. Клуб, соответственно.