— Корри, позволишь усталым путникам заночевать в твоих угодьях?
Я полез в карман, выудил на свет маленькую коробочку с засахаренными фиалковыми пастилками, любимым лакомством этого своенравного духа, и положил ее на обрисованное белым шелком колено. По тому, как заблестели глаза девушки, понял, что угодил.
— А больше ты ни о чем попросить не хочешь? — красавица склонила голову набок и задорно подняла тонкую золотистую бровь.
И все-то она знает. Есть ли смысл что-то скрывать от духа, который предвидит твои желания?
Пришлось честно признаться:
— Хочу, Корри. Мне пришлась бы кстати твоя подмога. Твоя и твоих родственников.
— Так проси, — великодушно предложила Хранительница, оттолкнулась от земли и стала раскачиваться, по-прежнему не сводя с меня взгляда.
Ее светлые, атласные, словно сшитые из лепестков цветов туфельки то и дело мелькали у самого моего носа, ткань платья задевала лицо, обдавая ароматом ночных цветов.
Еще одна соблазнительница, на этот раз такая, от которой не очень-то отделаешься.
— По нашим следам, возможно, пойдут злые люди, ты сможешь их запутать?
— Очень злые? — нежным голоском, похожим на журчание воды, уточнила девушка.
— Очень, — я серьезно кивнул.
Лесная дева задумалась, прекратила раскачиваться, наклонилась ко мне и прошептала:
— А что мне за это будет?
Так и знал! Даром подобное существо помогать не способно.
— А чего ты хочешь, милая?
— Я хочу тебе спеть!
Трогательная, чуть стеснительная улыбка могла бы пленить кого угодно, но, слава Ирие, не меня. Знаю я это пение, и что оно затянется века на два, тоже знаю.
— Нет, Корри, давай как-нибудь потом, а? Не могу я надолго оставить своих друзей. Они ждут меня на твоей поляне. Голодные.
Хранительница прислушалась и кивнула:
— Ладно, спою потом. Когда захочешь. Но сегодняшняя ночь все равно моя! А еды и горячего питья твоим приятелям сейчас принесут.
Девушка хлопнула в ладоши. Из трещин в коре и из-под больших камней на свет полезли крошечные темноволосые человечки в одеждах цвета палых листьев и мха.
— Доставьте ужин моим дорогим гостям на поляну! — отдала распоряжение лесная чаровница, а потом снова улыбнулась. — Ты ведь нас познакомишь?
Конечно, познакомлю. Разве у меня есть выбор?
Вместо ответа я любезно предложил даме руку, показывая, что готов сопровождать ее хоть на край света.
Появление на поляне в такой компании было столь неожиданным, что остолбенели даже лошади.
— Корри, позволь представить моих спутников и друзей. Это рош-мах Танита, это Агаи, ее супруг, — я сделал акцент на последнем слове, в надежде, что дух правильно его поймет, иначе не миновать женских склок. — А эта малышка, моя подопечная Морра.
Лесная дева долго разглядывала хмурую Таниту и шустро вскочившего на ноги волшебника.
Наконец, смотрины кончились, и Корри изрекла:
— Они мне нравятся!
Сразу после ее слов высокая трава колыхнулась, и над ней поплыли, словно на зеленых волнах, блюда с едой. Чего тут только не было: коричневая, блестящая, словно от лака, заправленная зеленью фасоль, дымящаяся запеченная форель, румяные яблоки, ароматные лесные ягоды и, конечно, темное, цвета черники, вино. Знаменитый на весь мир напиток лесного народца, который довелось попробовать единицам из людей.
Аромат вкусной еды растекся в недвижном ночном воздухе, вызвал спазмы голодных желудков. Танита при виде такого изобилия перестала сердиться и осторожно потормошила успевшую прикорнуть девочку. Морра открыла глаза и радостно засмеялась, сразу попытавшись поймать ближайшего малыша, который нес пустой кубок. На наше счастье, рош-мах успела перехватить ее руку, а то все могло бы закончиться плохо.
Я пересчитал приборы — их не хватало на всех.
— Корри, тут только три тарелки.
— А ты, дорогой, ужинаешь со мной, — невинно улыбнулась Хранительница и поманила пальчиком. — Помнишь, ты мне должен желание!
— Какое желание? — сирин опустил руку с зажатым куском хлеба, который успел сцапать с плывущей мимо тарелки, и уставился на духа.
— О, совсем маленькое! — лесная дева встряхнула светящимися в темноте волосами. — Он должен провести со мной ночь, так, чтобы мне понравилось!
Я чуть не застонал — Мо шизане... Зря надеялся, что обойдется.
Глава десятая
Трава расступалась, образуя уходящую в ночь тропу. Вдоль дорожки по мере нашего продвижения вспыхивали неяркие голубоватые огоньки. Это подданные Корри зажигали свои фонари, освещая дорогу госпоже. Я шел за ней следом, любуясь и ломая голову, как деликатно объяснить своенравному духу, что ночь со мной не доставит ей удовольствия? Притом не просто не доставит, а может пагубно сказаться на здоровье, уж не знаю, как с ним у духов вообще обстоят дела.
Подходящие к случаю слова, не портящие лесной деве настроения, на ум не приходили. А настроение — это очень важно! Первый раз я встретился с Хранительницей, когда она была не в духе: крестьяне из соседней деревеньки по дури вырубили кусок заповедного леса.
Попал, что называется, под горячую руку, и пришлось улепетывать изо всех ног. Спасли только умение быстро бегать да брошенный в спешке на поляне дорожный мешок. Пока за мной по лесу гонялся небольшой, но очень шустрый зубастый монстр, сотворенный из сухого дерева, любопытный дух успел сунуть нос в чужое добро и найти там маленькую коробочку с конфетами. Именно сладости и примирили нас. Своевременно, замечу, потому что сражаться с твердым, словно гранит, зачарованным пнем оказалось весьма затруднительным. Искры летели во все стороны, меч зазубрился, но реального урона так и не нанес.
А вот деревеньке не повезло. Нет ее больше. Даже печных труб, и тех не осталось, только ровный красивый луг, усыпанный васильками да ромашками. Если кто не знает, что там жили люди, тот и следов не найдет. Один колодец уцелел, из которого пить не рекомендуется — живо кабанчиком станешь.
Вот такая она в ярости — лесная дева Корри, Хранительница здешнего края.
Да, сложная предстояла задача, я даже начал жалеть, что решил просить о помощи. Могли бы и сами справиться. Подумаешь, побегали бы немного, ну, убили бы еще пяток разбойников, зато никаких обязательств.
Эх... задним умом все крепки.
Я так и не понял, когда поляна закончилась, и мы шагнули за порог жилища духа. Вроде бы только что под ногами пружинила трава, и вот уже сапоги топчут темно-зеленый ковер в комнате. Стены были плотно увиты плющом, среди которого светились звездами уже знакомые фонари. И только на одной вместо зеленого узора из листьев мерцало зеркало. Необычное, словно подсвеченное изнутри.
Любопытство заставило подойти поближе.
Да, зеркало, но не покрытое амальгамой стекло, и не полированный металл, а застывшая вода. Не ледяная, замершая, а именно застывшая, остановленная в падении колдовством.
— Руки не вздумай сунуть, — как-то по-домашнему и слишком по-человечески предупредила лесная дева.
Я обернулся к властительнице леса. Она с улыбкой стояла у широкой кровати и внимательно наблюдала за гостем. Похоже, дама не собиралась дожидаться ужина, решив сразу взять меня в оборот. Во всяком случае, одежд на ней уже не было.
Отец всех богов.... Разве бывает на свете такая красота? А разве найдется человек, способный отказаться от такой женщины?
— Корри, я ....— голос прозвучал хрипло, словно горло сдавили невидимые руки, пытаясь удержать от опрометчивого шага.
Пришлось прокашляться, прежде чем продолжить:
— Корри, ты. Не знаю, как объяснить... Но ты можешь умереть во время... любви.
Одно движение, и она уже рядом. Аромат цветов и женского тела смыл остатки разума. К тому же девушка не стояла спокойно: нежные руки неторопливо занялись пуговицами камзола. Мои глаза без спроса уставились на высокие, небольшие и крепенькие, словно два яблочка, груди. Под тонкой прозрачной кожей, напомнившей розоватый опал, угадывались тонкие сосудики.
Дыхание перехватило от близости к совершенству.
Дева дотянулась губами до моего заросшего щетиной подбородка:
— Почему? Ты бываешь жесток со своими женщинами?
Что?! Что за... глупости?! Корри, что ты делаешь? А я что делаю?!
От прикосновения сияющих золотым огнем локонов руки обвисли, словно плети, камзол упал на пол, и девушка подобралась к ремню на штанах.
— Корри...
Эдхед то, неужели этот стон издал тоже я?!
— Корри, я не человек и превращаюсь в чудовище! Ты умрешь, если посмотришь на меня!
Все! Справился и выдавил признание! Надеюсь, она поверит.
Вместо того, чтобы отшатнуться, лесная дева тихо рассмеялась:
— Думаешь, я подобна человеческим женщинам? Какой же ты молодой, Дюсанг Лирой, и какой наивный!
Вот, спасибо! Хорошо хоть дураком не назвала, хотя дала сполна им себя почувствовать.
— Не боюсь я твоего страшного вида.
Тут она снова рассмеялась, уткнувшись в мой неведомо когда оголившийся торс. Она что, успела рубашку стянуть?! Через голову?
— Корри, и вампиры боятся, и оборотни, — предпринял последнюю попытку образумить отчаянную деву.
— Меня тоже, — улыбнулась она в ответ и спросила. — Я тебе нравлюсь?
-Да!
Это слово вырвалось само собой.
— Тогда поцелуй меня!
Приказ? Просьба? Да какая, к демонам, разница! Чихать я хотел на все! Моя! Сейчас — моя! А что будет потом... К демонам!!
— Смотри, милый! Смотри!
Как не вовремя эти слова, но раз повелительница желает...
Я послушно повернул голову.
В зыбкой серебряной глади волшебного зеркала две фигуры на смятых простынях. Тонкая, женская, и мужская, с бугрящимися в напряжении мускулами. Почти человеческая, если не считать небольших игольчатых наростов на плечах. А вот лицо...
Ну, зачем ты заставила меня посмотреть?!
Бездушная безгубая маска, приплюснутый нос со щелями вместо ноздрей, волосы рассыпались на три ряда и слиплись в костяной гребень, но самое страшное — это глаза. Хотя их закрывают незрячие бельма, не существует более внимательных и более страшных глаз.
Тонкие пальчики осторожно касаются красных голых век, ласковый голосок журчит:
— Знаешь, почему они так боятся тебя? Они видят в твоих глазах не только собственную смерть, но и то, что будет с ними после нее. Не просто видят, а заранее чувствуют ужас и боль наказания, которое назначено богами!
Видят смерть? Но вампиры уже мертвы!
Последняя фраза произносится вслух, и снова слышится смех в ответ:
— Не настолько мертвы! Поверь мне, не настолько!
И снова сводящие с ума поцелуи, и царапины на спине от острых коготков, и послушное женское тело под руками.
Какое наслаждение, оказывается, когда тебя желают! Когда ты нравишься со всем своим нечеловеческим уродством!
Ты хотела спеть мне песню? Я готов слушать ее хоть тысячу лет напролет, только не гони! Пожалуйста...
Судьба и боги любят меня. Иначе как объяснить, что я не орал вслух весь тот бред, от которого плавилась ночью голова. Одно неверное слово — и открылась бы дверь в колдовской мир, куда войти намного легче, чем выйти.
Я с опаской глянул на дремлющую Корри.
Великий Ирия, как мышцы-то болят. Притом все мышцы. Это сколько раз мы с ней вчера? Ну-ка... Ё... Как сил хватило... Вот где пригодился бы помощник, желательно не один. А мне еще целый день трястись в седле... А я до сих пор не ужинал, точнее — еще не завтракал. Разбудить? Вдруг снова приставать начнет...
Эх, а хорошо-то как... Все равно хорошо! Но продолжения не надо, а то точно сегодня не выберусь, и завтра не выберусь, и вообще не выберусь!
Я осторожно спустил ноги и стал озираться в поиске штанов и рубахи. Куда их вчера зашвырнули?
Штаны нашлись под накрытым (когда успели?) столом, а рубаха валялась в противоположном углу комнаты.
Завтракать без хозяйки было невежливо, поэтому я погладил обнаженную руку Хранительницы и позвал:
— Корри. Просыпайся, мне пора!
Сквозь золотистые локоны сонный взгляд голубых глаз:
— Милый? День еще, слишком рано. Ешь один.
— А как мне выйти?
— Пропустите его!
Непонятно, кому было адресовано это бормотание, но, надеюсь, его услышали.
— Корри, красавица, спасибо тебе за все!
Остаться на завтрак я не решился, завернул в тонкую лепешку кусок жареной рыбы, зелень, и рванул прочь, в сторону стены, через которую попал к духу в дом. Одно неприятное мгновение пребывания в черной пустоте, и я на свободе. Интересно, успел, или мои попутчики уже выехали?
— Дюс? Наконец-то!
Неприкрытое облегчение в голосе Агаи заставило меня усмехнуться — беспокоились ребята за мою судьбу.
— Ну и как? Понравилось?
Сколько яда может вместить такая простая фраза, если она сказана женскими устами.
Я невоспитанно запихнул в рот лепешку с рыбой и невнятно пробурчал:
— Очень!
Агаи смущенно и сдавленно хихикнул, за что получил разъяренный взгляд супруги, а потом кинул мне фляжку с вином, которое я так вчера и не попробовал.
Святой человек, чувствует, что мне больше всего требуется.
— Морра, поедешь со мной?
Обратился к девчонке, но ответ пришел от рош-мах:
— Еще чего! Заснешь где-нибудь по дороге и выронишь ребенка!
Ну, нет, так нет.
Следующие несколько часов, пока мы пробирались по лесу Корри, меня раздирали на части два чувства: необходимость ехать дальше и желание развернуть коня, чтобы вернуться в объятья лесной девы. Я даже пару раз останавливался и оглядывался. По мере удаления от заповедной поляны эта ненормальная потребность росла, в итоге все мои мысли оказались заполнены воспоминанием о гладком женском теле, о податливой плоти, о сияющих золотистых волосах, что льнут к рукам, словно живые.
Наконец я не выдержал пытки, остановил лошадь и сказал:
— Мне надо назад. Агаи, я верну тебе деньги.
Не успел произнести последнюю фразу, как сильный удар в ухо свалил меня с коня.
Умеет же бить, зараза!
Пока я валялся на земле и приходил в себя под насмешливым взглядом дрянной девки, Агаи спешился, присел рядом и стал аккуратно массировать мою несчастную, гудящую от оплеухи голову, приговаривая:
— Сейчас, Дюс. Подожди немного, а потом поедешь, куда пожелаешь!
Сильные пальцы промяли кожу на черепе, прошлись круговыми движениями у основания шеи, и в мыслях прояснилось.
Ах, Корри, Корри! Ну не можешь ты отказаться от своих замыслов! Не так, так эдак, а своего добьешься! И когда только успела поколдовать?
— Спасибо, Агаи. И тебе, Танита, спасибо, — кивнул я спасителям. Слова благодарности лишними не бывают.
— Обращайся, раз понравилось, — фыркнула рош-мах, поглядывая на меня свысока.
Да уж, кулаком в ухо — это у нее точно, всегда пожалуйста. Ладно, главное, на пользу пошло.
Уже на выезде из леса, когда пробирались под нависающим над дорогой деревом, нас догнал одинокий порыв ветра. Ветви задвигались под его напором, и я получил чувствительный подзатыльник корявым сучком, правда, другая ветка тут же погладила лицо молодыми мягкими листьями. А вот на щеке Таниты появились кровавые царапины. Не простила лесная дева вмешательства в ее замыслы, хорошо хоть такой малостью обошлась.
