— И что это такое? — Лоран демонстративно изогнул бровь, покрутив между пальцами одну из палочек.
— Это, — девочка замялась, не зная, как рассказать гроллинам о предназначении чудесных рун, да и не подозревая об их предназначении, в принципе, — что-то вроде нового талисмана, после того нападения...
— Ну, тогда я возьму один на удачу, — улыбнулся невурлок запихивая полюбившуюся руну за ухо.
— Не-е-е-ет!!!
Позже Каринария Корсач долго винила себя за такое недостойное поведение и даже не могла заснуть более часа, вспоминая все матушкины наставления, но в данный момент девочка просто подскочила и с воплем вцепилась гроллину в волосы. Когда Каринка думала о великих сражениях, она и не предполагала что первым её противником будет похожий на вурлока гроллин, которому она едва не повыдирает тщательно уложенные белые локоны. Мужчина был настолько ошарашен, что не только не стал отбиваться или отшучиваться, но даже помог ей собрать остальные руны. Каринка тотчас же запихала их себе под рубашку и, краснея за случившееся, постаралась исчезнуть под одеялом.
... Кто, кто у нас такой счастливчик...
Всё следующее утро охраняемая была очень тиха. Лоран и Люпин держали в тайне ночное происшествие, а остальные списывали такое надменное поведение подопечной на таинственные и вечные завихрения женской души. Поскольку предположить наличие женского ума было слишком героичным для простых гроллинов. Каринка же, съедаемая жгучим стыдом за неблагородную выходку, не могла смотреть в глаза не только безвинно пострадавшему Лорану. Ей казалось, что Владомир тихо посмеивается с её позора, отвернувшись к дороге и пробуя баланс своей новой палки, а Кирх презрительно проводит взглядом каждое её движение, переполняемый праведным гневом. Только Люпин не казался почему-то обличителем, с рассвета он пребывал в замечательном настроении, напевал себе в усы задорный мотивчик и, казалось, был рад всему миру. Он бойко огрызнулся на очередные нападки командира, пропустил мимо ушей двусмысленный намёк Лорана и совсем фамильярно пихнул Кирха. Невурлок зашёлся кашлем и едва не рухнул на землю, а подгорный человек в своей блаженной безмятежности даже не обратил на это внимания. Такое поведение бородача несколько озадачило Карину, хотя в большей степени опасение у неё вызывало поведение холодного и молчаливого Кирха. Поднявшись с рассветом, он почти безостановочно кашлял, едва заметно дрожал на ветру и старался тайком от путников вытереть лицо от пота. Из гроллинов на него недобро косился только Лоран, поэтому лагерь был снят в кратчайшие сроки.
Проводник из сурового невурлока с обваренным ухом и подозрительным румянцем во всю щёку получился на редкость строгий и безжалостный. Мужчина стремительно шёл по одному ему известному пути, не особенно размениваясь на огибание сложных участков или передышки. Кирх лишь изредка бросал через плечо хмурые взгляды, словно подсчитывал, не остался ли кто из спутников под ближайшим деревцом, и его совсем не смущал ни тройной груз, доставшийся от Владомира и Каринки, ни стенания уставшего командира, ни стремительно ухудшающаяся погода. Его фигура, несгибаемая и от того ещё менее человеческая, казалась ожившим лесным духом блуждающим в поисках нечестивцев по заброшенным урочищам. Каринка с трудом поспевала за его широкими и порывистыми шагами и едва переводила дух. Значительно тяжелее приходилось рыжему задаваке. Юноша подрастерял свой гонор и злобно ругался шёпотом в адрес беловолосого, нещадно повисая на плече и без того измученной девушки. Лоран помогать охраняемой и командиру не спешил. Он тенью следовал за их парочкой, подавленно молчал и делал собрату совершенно непонятные знаки. Замыкал их процессию в этот раз, как ни странно, Люпин и его, казалось, такая смена ролей отнюдь не смущала. Подгорный человек не стал суровее или безалабернее, он просто шёл в своей привычной слегка вороватой манере, придирчиво озираясь по сторонам и ухмыляясь вырисовывающемуся на горизонте лесу. А его странная песенка из далёких земель, по мнению Каринки, очень помогала в тяжёлом переходе.
— Эй, Цветочек, — сквозь зубы процедил командир, не разделявший пристрастия к пению юной Корсач. — Ты сегодня просто до отвратительного бодр. Может, поделишься рецептиком своей дури, а то твой непосредственный начальник вот-вот дух испустит. Или это очередная мохнатая тайна?
— Никакой тайны, малец, — Люпин прибывал в слишком хорошем расположении духа, чтоб молчать и этим едва не довёл юношу до зубного скрежета. — Просто мне скоро удастся разгадать маленькую загадку нашей маленькой удачливой обузы.
— Да, неужели? — вмешался в разговор Лоран, в его голосе сквозило столько иронии и неприкрытого пренебрежения, что даже девочке стало обидно.
— Я вчера вечерком, — как ни в чём не бывало, продолжал подгорный человек, полностью погружённый в сладостные мечтания о будущих открытиях, — столкнулся с просто замечательной штуковиной и больше чем уверен, что она принадлежала давно ушедшим из нашего мира колдунам. Если её исследовать и раскрыть механизм действия, то даже наши священники смогут это бесовство в Божественную силу обратить. Да мы с этим талисманом всех вурлоков одной левой уложим! Вот уже наш туз в рукаве! Пусть только попробуют линию пробить! Эх, повезло же!
... Аха-ха-ха-ха... кха-ха-ха...
У Каринки что-то оборвалось в сердце и стремительно полетело вниз, туда, где скрутившись в тугой и неразделимый узел, дремали ужас и безысходность настолько древние, что разве что недавно народившиеся боги могли потягаться с ним в возрасте. Страх был настолько непомерен и необъятен в своей мощи, что оглушал, обездвиживал и лишал способности соображать одним видом своим. И Каринария Корсач столкнувшись с ним на короткое мгновенье, готова была лишиться рассудка. Она поняла, она почувствовала дыхание охотника на своей щеке, она стала водой, застывшей на исходе тумана, она опоздала...
Сзади раздался разрывающий душу вой ликующего охотника, сливающийся с каркающим гоготом коварного голоса. Или нет. Нет! Не было ни рёва, ни лопающейся тетивы, ни скрежета каменного крошева. Всё слилось в тот миг, когда Люпин с добродушной улыбкой поправил лямку рюкзака, а Каринка отпустила подрагивающую руку Владомира. Все звуки мира слились и угасли в крике древнего ужаса.
Девочка просто не успела осознать, что произошло. Огромная рыже-бурая зверюга с длинной массивной челюстью и огромными, как брёвна лапами, разбрасывая клоки ткани, сорвалась с места и, перелетев через невурлока, сжала клыки на ноге командира. Владомир так и не понял, что произошло, когда его пушинкой отшвырнуло в сторону, а мощная широченная грудь зверя со всей силой врезалась в живот оцепеневшей девочки. Воздух враз выбило из лёгких, земля стремительно ушла из-под ног и начала отлетать в неизвестном направлении. Каринка вцепилась пальцами в шерсть на загривке монстра и плотно стиснула зубы, чтобы не кричать от ужаса и горечи. Земля вновь приблизилась. Утробный рык, рывок, ещё рывок и высокий взлёт над полем, будто дьявольская мощь заставила это создание отрастить невидимые крылья. Они неслись в сторону леса.
Зверь не выпускал когтей на смертельную длину, но крепко удерживал свою жертву. Девочка боялась пошевелиться, боялась вздохнуть или подумать о несчастных спутниках, наверняка разорванных, боялась следующего мига, но смех голоса заставлял её сопротивляться, подкатывающимся к горлу волнам отчаянья. От зверя разило угрозой, безумием и жаждой, только было в нём слишком много живого, чтоб он был охотником. Прыжок ещё прыжок. Что-то просвистело в воздухе, и зверь даже не взвыл, он всхрипел от боли и ярости. Огромное тело встряхнуло. Каринка не успела разжать пальцы и кубарем полетела на землю. Больно ударившись спиной, девочка распласталась на опушке и с ужасом наблюдала, как монстр вальяжно приближается к выбранной жертве. Теперь она могла лучше рассмотреть нападавшего. Зверь напоминал бойцовского пса переростка, скрещённого с медведем. Короткое костистое и мощное тело, большая квадратная голова с длинной клыкастой пастью, куцый хвост и странные птичьи когти. Он был настолько пугающе страшен, что выражение оскала уже не усугубляло его вида. Из левого бока торчала знакомая короткая стрела с чёрным оперением и нисколько не доставляла неудобств. Приблизившись, монстр шумно вдохнул воздух, отчего его ноздри, больше напоминающие бесполезные куски ткани, вспорхнули крыльями диковинной бабочки. Это показалось девочке настолько забавным, что та не могла удержаться от смеха, чем слегка озадачила зверя и заставила отступить на приличествующее расстояние. Он выжидал.
— В-вы же не собираетесь меня есть, — тихо, справляясь с нервной икотой, залепетала девочка встретившись взглядом с потянутыми бешенством, но такими знакомыми сине-зелёными глазами. — Это было бы крайне бестактно и необдуманно с Вашей стороны. Вам лучше попытаться взять себя в лапы и просто извиниться перед гроллинами. Я могу Вам помочь. Я верю, что Вы делаете это не по своей воле. Позвольте мне помочь Вам, Люпин...
Фраза далась Каринке тяжело, она едва не плакала, чувствуя сковывающие члены боль от падения и инстинктивный ужас пойманного животного. Всё тело било крупной дрожью, от запаха мокрой шерсти кружилась голова, но она не отводила умоляющего взгляда. Благородная дама не должна молить о пощаде, она должна бороться или принять свою смерть достойно. Корсач постаралась придать себе достойный вид, приподнялась на локте и горделиво вскинула подбородок. Выглядело это очень достойно и ещё более трагично.
Правду весь эффект был безнадёжно загублен появлением на горизонте стремительно бегущего невурлока, который в довесок умудрялся размахивать над головою сразу тремя сумками на манер пращи. Кирх вмиг оказался рядом и с силой запустил тяжеловесным оружием в не успевшего обернуться зверя. Сумки врезались в бок монстра, отбросив его от жертвы сразу на несколько десятков метров. Зверь забито заскулил и опрометью бросился в лес, забыв и о Каринке, и о своих плотоядных планах.
— Ты цела? — Кирх старался справиться с дыханием, но всё ещё не мог нормально говорить.
— Это был Люпин, — Каринка очень старалась, чтоб её голос не дрожал, и потому легла обратно, собираясь с силами и духом для признания невероятного и неизбежного.
— Я знаю, — выдохнул мужчина и пошёл собирать развалившиеся от неслабого удара пожитки.
Последний вопрос относительно группы сопровождающих разрешился сам собой. Теперь Каринария Корсач знала цену хитрой улыбки командующего пограничной заставы, она означала, что ни один из воинов, отосланных в её эскорт, не заслуживал доверия у своих командиров и мирных граждан. Владомир, аристократичный и хорошо обученный офицер, отличался вздорным, склочным характером и полным отсутствием таланта к военному делу, что замечательно сочеталось с трусостью и спесью. Лоран и Кирх при всех своих воинских доблестях и блестящих способностях принадлежали к числу скорее наёмных убийц, чем гроллинов и обладали в придачу весьма подозрительным и опасным происхождением, сближающим альбиносов с непосредственными врагами. А подгорный человек, что казался девочке самым надёжным, опытным, спокойным и несокрушимым в этой четвёрке, оказался списанным не из-за возраста или травм. Люпин был оборотнем, ужасной редкой тварью из Тёмного Бора на краю резервации подгорных людей. Он не был человеком, и это знали все: командир, сослуживцы, друзья. Знали и потому так опасались растущей луны. Опасались, но не удосужились сообщить ей.
— Ух, ты его не зашиб? — это добрался до них Лоран, волоча на спине, потерявшего сознание Владомира. — Стрелял-то ты не в голову. Смотри, чтоб не убил или я тебе голову сверну.
— Нет, — холодно бросил в ответ Кирх и зашёлся кашлем.
— Эй, барышня, тебя не помяли? — длинноволосый невурлок склонился над девочкой и задорно улыбнулся самой очаровательной из своих улыбок. — Перепугалась, бедненькая? Не беспокойся, он не скоро вернётся. Оборотни после первого обращения пугливые, это дальше туго придётся. Ты идти можешь? Нам бы поскорее отсюда слинять.
Сбросив Владомира наземь и не слишком заботясь о его, наверное, ужасной и смертоносной ране, Лоран подал Каринке руку и очень галантно помог подняться, хотя та не отказалась бы немного полежать, пока командир приходил в сознание. Но, как оказалось в дальнейшем, их значительно сократившийся отряд не заметил потери бойца и тем более не собирался переживать из-за не транспортабельности офицера. Собрав разлетевшиеся и весьма перемешавшиеся вещи, Кирх тут же объявил конец вынужденной передышке и тронулся в путь. Так что Карине ничего не оставалось только как не отставать и стараться доставлять поменьше хлопот, ведь Лоран тащил на себе раненого и не смог бы помочь ей в случае каких-либо затруднений, да и Кирху пришлось бы сбрасывать всю поклажу, чтоб хотя бы обернуться. Толи разом увеличившийся груз, толи усталость от вынужденного пробежки оказали своё пагубное действие, но темп невурлока резко снизился.
— Мы сейчас всё ещё идём к тому дому? — пролепетала девочка, чувствуя нутром общую напряжённость и собственную ответственность за сложившуюся ситуацию, ведь именно из-за неё противный голос заставил подгорного человека обернуться чудищем. — А как же Люпин? Он же не знает дороги. Как он найдёт нас, когда успокоится?
Гроллины не ответили ей и, если судить по общей атмосфере, это было к лучшему, потому что ответить охраняемой в рамках приличия от злости и усталости никто уже не мог. Девочка попыталась забежать вперёд проводника, но лицо Кирха настолько не располагало к разговору, что Карина предпочла подавиться очередным вопросом. Спрашивать что-либо у Лорана не представлялось возможным, поскольку мужчина и без того был крайне напряжён, следя по сторонам за возможным появлением врагов.
" Если бы мы бросили Владомира, Лоран смог бы взять часть сумок, и обоим было бы значительно легче, — подумала юная Корсач, через плечо поглядывая на командира. — Почему-то меня они бросить были почти не против и, если бы не острая нужда, то оставили бы погибать в лесу. А этого абсолютно бесполезного зазнайку волокут даже теперь, когда, по их утверждениям, так опасно. Но что тут может быть опасного для него? Оборотень бросился на меня, значит, он не питается мужчинами и Владька мог поваляться какое-то время на пригорке, пока бы за ним не вернулись. Это не справедливо! Не честно. Лучше бы его этот ворчун..."
Тут девочка невольно сбилась с обличительных и крайне назидательных для предположительного слушателя речей. Это произошло не столько потому, что в ней взыграла совесть за такое не благонравное отношение к юноше и совсем не потому, что её мог подслушать скрипучий голос и напасть на Владомира. Каринка просто задумавшись налетела на груду поклажи, в которую превратился покашливающий Кирх.
Открывавшийся вид поражал воображение девочки из засушливого Постава. Поле разрывало напополам исхудавшую перемычку леса и восторженно лобызалось с речной рябью, увязая по пояс в диковинных длиннолистых растениях и зелёной каше. Звонкое многоголосье на все лады пищало и квакало в густых зарослях, словно весь холм пением приветствовал нежданных гостей и услужливо подставлял им пологие сходы к сказочной, почти игрушечной запруде. Посреди самой воды на причудливых птичьих лапах высился кривоватый деревянный дом с пологой, заросшей травой крышей и щелистыми ставнями. Такой же плавучий коридорчик, некогда крытый соломой, а ныне усеянный вызеленившими пальмами из столбов и связок прутьев, сцеплял эту кочку со второй, каменной частью жилища. От водной части дома лучами лапами расходились мостики, к которым некогда привязывались лодки. Некоторые тут же и обретали последнее пристанище, щетинясь хребтами на мелководье. Всё строение было похоже на большую вылинявшую ящерицу, печально вылезшую из лужи и положившую свою тяжёлую ороговевшую морду на песок. К морде же этого зверя вела витиеватая тропка-язык из древесных кругляшей, выходившая своим кончиком прямо к ногам уставших путников.
