Скс Режим бога 1-я книга

Подействовало! Ха-ха. Вот же я, подлец какой! Леха начинает растерянно бормотать что-то успокоительно-ободряюще, пихать меня кулаком в бок и уверять, что он много думал, и сам понимает теперь, что был неправ.

Я перевожу разговор на "Москвич", и Леха облегченно и с неумеренным энтузиазмом начинает мне рассказывать про все сверхположительные перемены, произошедшие с его "железным конем". Мы с полчаса катаемся по городу, а перечень авточудес в исполнении Лехи все никак не заканчивается. Вот ведь, автоманьяк какой! Бедняга — видел бы он, что такое настоящий автомобиль. Впрочем, еще увидит.

Так, а что он там про маньяка-то говорил?

— Да там сволочь какая-то средь бела дня в городе девчонок-школьниц насилует по разным районам. Они двери открывают — он и набрасывается, гнида. Голову бы оторвал! — не было сомнений, что попадись сейчас маньяк в сурово сжатые Лёхины кулаки, то оторванной головой дело бы не ограничилось.

— Мдя, как можно незнакомому человеку двери открывать?

— Так в том-то и дело — эта тварь представляется капитаном уголовного розыска, и даже удостоверение предъявляет! Вся милиция от этого в совершенном бешенстве! Уже одиннадцать изнасилований было.

— Чего же об этом в газетах не пишут, или по телевизору не предупредят?

— Ну, как напишешь? Только паника поднимется. Опять же — милицию дискредитирует. На Западе начнут злорадствовать. — Леха огорченно покрутил головой.

— То есть, пусть лучше никто не знает — маньяк продолжит насиловать.— констатировал я.

— Не говори глупостей.— нахмурился Леха — Тут ведь не только преступления, но и политика. Как такая тварь могла в Советском государстве вырасти?!

Мне стала интересна степень Лехиной зомбированности, и я решил тему слегка продолжить.

— Леш, а что важнее — судьба этих одиннадцати девочек, и остальных, кого он еще изнасилует — или возможный ущерб престижу государства?

Леха бросил на меня косой взгляд и помолчал: — Ну, это не мое решение — так наверху решили. Поймают гадину, зуб даю! У них уже все дружинники, внештатники и осведомители задействованы. Мне Ретлуев рассказал. Меня вот не привлекли к дежурствам в составе ДНД, из-за судимости... — посмурнел мой собеседник.

Я уже не раз чувствовал, что этот эпизод его жизни Лёху сильно угнетает.

Мы катались по городу еще часа два. Какое давно забытое наслаждение, когда можно свободно ехать по улицам, а не дергаться в нескончаемых пробках. Транспорта было очень мало, вовсю пригревало солнышко, температура была около +10*. Мы приспустили боковые стекла, и довольно щурясь, обгоняли неповоротливые туши автобусов.

— Леха, а поехали в ресторан?! — предложил я по настроению.

— Какой ресторан? — чуть не выпустил руль из своих лапищ мой 'большой друг'.

— Я только 'Север' знаю, на Невском. Какие еще есть?

— Зачем в ресторан... — занервничал Леха — Давай в кафе-мороженое, как в прошлый раз с Ретлуевым.

— Есть охота. Ну там, стейк, или икорки с балычком... — мстительно злобствовал 'злобный я' — Кофейка испьём, может, ты с какой красоткой познакомишься...

Лёха насупился:

— Издеваешься?

— Почему? — я невинно похлопал глазами, — Главное же, чтобы человек был хороший! Правда, могут не пустить, так им же хуже — не узнают, что мы были хорошие. К тому же, не узнают, что у нас были деньги. К тому же, мы останемся голодными. К тому же, красотка познакомится с другим...

— Ладно, я же сказал что все понял и согласен. — недовольно пробурчал Лёха под нос.

— Ну да... Всего неделя прошла, как ты согласился с очевидным! Так жизнь, она большая — куда спешить?

— Куда едем-то? Что нужно делать? — Леха внимательно рассматривал почти пустую дорогу.

— Давай заедем на Московский вокзал, он тут рядом. У меня там дело на пару минут. А потом поедем приобретать солидный вид.

На вокзале я, озираясь, но стараясь не привлекать к себе внимания, переложил 'закладку' из одной камеры в другую, и вытащил две пачки двадцатипятирублевок, запихав их во внутренние карманы куртки.

Леха ждал меня на стоянке, около вокзала — то картинно поставив ногу на колесо, то прохаживаясь вокруг сверкающего 'Москвича', искоса бросая на него довольные взгляды. Машинка и правда смотрелась приятно и нарядно.

После небольшого совещания, решили двинуть к 'Гостиному Двору', поскольку там во все времена собиралась ленинградская фарца.

— Только, Леша — нам нужно у них вещи нормальные купить, а не в морду за спекуляцию дать! — напомнил я.

Леха поморщился, всем видом демонстрируя, что 'не дурнее многих'.

— На деньги — пусть они будут у тебя. Разложи по разным карманам, рублей по пятьсот.— я протянул напарнику пачку банкнот, содрав еще в кармане сберкассовскую упаковку.

Леха ошалело посмотрел на две с половиной тысячи рублей, и механически их взял...

* * *

По "Гостиному Двору" мы гуляли битый час, но никого, кто мог бы походить на фарцовщиков, не увидели и в помине. Зато было довольно много милиционеров! Раздосадованный, я уже стал присматриваться к открыто продающемуся товару.

Когда я с изрядным скепсисом рассматривал мужские костюмы фабрики "Большевичка", то услышал легкое покашливание, и вежливый голос произнес:

— Я могу быть полезен столь юному покупателю?

Оборачиваюсь — передо мной стоит невысокий, пожилой продавец с розовой плешью в седых волосах и сионской грустью во влажном взгляде.

— Можете. — бурчу — Если перешьете эти костюмы во что-то человеческое.

— Молодой человек желает качество? — продавец безукоризненно вежлив.

— Молодой человек много чего желает — в том числе качество и количество, и не только в костюмах.

— Понимаю. Вы подбираете для себя?

— Нет, для брата. — киваю на Леху.

Продавец оборачивается в сторону моего кивка, и утыкается взглядом в грудь подошедшего Лехи. Смешно задрав голову сильно вверх, так же вежливо здоровается с "братом".

Затем оборачивается ко мне:

— У Вас прекрасный брат, и у него редкий размер, простите.

— Это у него прекрасный брат. — бурчу не без сарказма в ответ, — И у меня тоже редкий размер, особенно для взрослого отдела. — наконец оставляю безнадежное разглядывание костюмов, и полностью поворачиваюсь к продавцу.

— Шпильман. — он наклоняет плешь — Соломон Шпильман, продавец-консультант.

Росточком он оказался даже меньше меня.

— Бонд. — отвечаю наклоном головы, — Джеймс Бонд, англицкий шпион — хочу украсть в России хороший костюм.

Продавец на мгновение замирает, а затем отвечает тонким смехом.

— В таком случае, Вы не ошиблись, приехав в Петербург, молодой человек. Потому что только здесь еще помнят, как строить хорошие мужские костюмы.

Я многозначительно оглядываю ряды ширпотреба. Шпильман машет руками:

— Я не имею в виду этот товар. Настоящее искусство, у настоящего мастера, всегда штучно. Но дорого! — он пригорюнился.

— Брат с Севера, приехал отдохнуть в Ленинграде. Ну, в театр там, с девушкой в ресторан... А тут — я снова обвожу взглядом ряды висящих костюмов, — выбор удручает.

Продавец снова задирает голову на глухо молчащего Леху, встречается с его хмурым взглядом, и предпочитает продолжить общение со мной:

— Могу ли я подсказать таким замечательным молодым людям хорошего портного мастера?

— Было бы лучше, если бы вы подсказали нам, таким замечательным, что-нибудь с уже готовыми изделиями. А то, понимаете ли, время поджимает: ресторан, театр, девушки и Север ждать не будут! — бросаю "пробный шар" Шпильману.

Если старый продавец и был удивлен моей манерой общения, малохарактерной для советских пионеров, то виду не подал.

— Я подскажу, куда Вам обратиться, и этот вопрос Вам лучше задать там.

— Будем вам крайне признательны... — изображаю 'белогвардейский' кивок.

* * *

Еще через полчаса мы с Лехой подъезжаем к нужному дому на Большом проспекте Петроградской стороны, и после десяти минут блужданий по проходным дворам-колодцам, звоним в искомую дверь.

Открывает нам брат-близнец Шпильмана — только лет на пятнадцать старше, и почти совсем лысый.

Изя Борухович Шпильман оказывается портным с почти полувековым стажем, и усадив нас за пустой стол в бедно обставленной гостиной, начинает выяснять, что нам с Лехой нужно от "бедного еврея". Шучу! Так он, конечно, не сказал — но весь его потертый и унылый вид, завершенный большим уныло свисающим носом с синими прожилками, свидетельствовал о тяжкой и грустной судьбе старого больного еврея в Стране Советов.

Объясняю Изе, что нам нужна хорошая и модная одежда. Сейчас. И что Шпильман из "Гостинки" сказал, что у Шпильмана с "Большого" мы таки найдем все необходимое.

Неодобрительно пожевав губами, Шпильман с "Большого" ответил, что знает Шпильмана с "Гостинки" более пятидесяти лет, и "Соломончик зазря никогда не скажет". Затем старший Шпильман встает, и шаркающей походкой удаляется в темную глубь старой и необъятной питерской квартиры.

Минут через десять он возвращается в сопровождении парня лет двадцати трех — двадцати пяти, несущего различные фирменные пакеты. И хотя парень был на полторы головы выше старого Шпильмана, сомнений в том, что его фамилия тоже Шпильман, не возникало никаких. Даже несмотря на всклокоченную черную шевелюру, буйными кудрями пока украшавшую его голову.

— Вот то, что сейчас называют одеждой. — Шпильман осуждающе посмотрел на гору принесенного товара, — Ваш размер — большой дефицит, — обращается он к Лехе, — поэтому выбор маленький, остальное только под заказ. А Вам, молодой человек, есть из чего выбрать. — это он уже ко мне, — Но много брать не советую — Вы скоро вырастете.

Дальнейшие полчаса прошли в примерках, которые помогал осуществлять пришедший со Шпильманом парень. Он оказался внуком "старого больного еврея", представился Борисом, был разговорчив и достаточно объективен при оценке того, насколько подходят вещи.

Лехе мы сумели подобрать только темно-синие джинсы, черный джемпер на молнии, и короткую кожаную куртку. К счастью, у Бориса оказались еще черные замшевые "пумовские" кроссовки сорок шестого размера. То, что они подошли Лехе, обрадовало даже старшего Шпильмана, который всю примерку сидел неподвижно на стуле, изображая 'еврейского Будду'! Видимо, кроссовки такого размера были давно не востребованы, что не могло не ранить трепетные Шпильмановские души.

Я ограничился светло-голубым джинсовым костюмом и белыми "адидасовскими" кроссовками. Все равно эти вещи я домой принести не смогу. Леха примерку перенес стоически — и только иногда вздыхал так тяжело, что оба Шпильмана наверняка включили этот вздох в свой семейный репертуар.

Зато когда Леха рассматривал получившийся результат в зеркале, то даже у него не хватило духу сделать недовольное лицо. Получился совершенно другой человек. Все модные вещи сидели на атлетической фигуре Алексея безукоризненно. Его вид был дорог, представителен, и внушал уважение.

Я себе тоже понравился — но, во-первых, понимал справедливость замечания Шпильмана-старшего, что за лето точно вырасту, а во-вторых, принести вещи домой было нереально, поскольку объяснить "где", "откуда" и "на какие деньги", не представлялось возможным.

После совместных Шпильмановских подсчетов и "скидок", окончательный результат составил девятьсот тридцать рублей. Леха выпучил глаза. Я состроил ему зверскую рожу — и в очередной раз тяжело вздохнув, Леха полез за деньгами. Эта пантомима, видимо, не укрылась от глаз младшего Шпильмана, а жаль.

После расчетов и упаковки купленного, наступила очередь Изи Боруховича:

— Так желают ли молодые люди поговорить за костюм?

— Да! — отвечаю я.

— Нет! — одновременно со мной выдыхает Леха. Кажется, что после озвученной суммы за покупки, он от огорчения даже забыл дышать.

— Брат просто не любит примерки и магазины. — комментирую я Шпильману-старшему, — Но костюм нужен, и он потерпит!

Изя очередной раз пожевал губами, и сообщил, что он постарается ограничиться двумя примерками. Похоже, что перспективы неполученных денег и гневающегося Лехи его одинаково не прельщали.

Стоимость "очень хорошего костюма" в четыреста рублей вызвала на лице у Лехи обреченное выражение. Но старший Шпильман уже суетился с примеркой...

Когда мы собирались уходить, Борис предложил посмотреть импортные солнцезащитные очки, что обошлось нам обоим еще в сто пятьдесят рублей. Также он записал нам домашний телефон Шпильманов, согласовал время следующей примерки через неделю, и вручил в качестве презента мне фонарик, а Лехе бейсболку!

* * *

В тот вечер все покупки и уцелевшие от семейства Шпильманов деньги я оставил у Лехи. От него же позвонил на пирс Митричу и узнал, что Степан Кузьмич готов к продаже своего ангара с лодкой, и будет ждать меня с "братом" на пирсе послезавтра в воскресенье, в пятнадцать часов, в вагончике у Митрича.

Я поблагодарил старика, распрощался с не отошедшим еще от покупок Лехой, и помчался домой. Там огреб заслуженный втык за поздний приход, поужинал и узнал, что в субботу мама едет что-то шить к подруге, а в воскресенье идет на встречу выпускников ЛИТМО (Ленинградского института точной механики и оптики), и вернется поздно. А поскольку дедушка в Москве, то на выходных я предоставлен сам себе. Новость была приятной, и со спокойной душой я отправился спать.

Уже лежа в кровати, вспомнил про сегодняшний рассказ Лехи о маньяке. Кроме Чикатило и "Мосгаза", я никого из этой братии не помнил. Прислушался... В комнате у мамы работал телевизор — она смотрела новый для этого времени фильм "Собака на сене", с Боярским, Тереховой и Джигарханяном.

Выскользнул из кровати, забрался под письменный стол и вытащил из ящика с игрушками свой "божественный артефакт". Поерзал, вновь устраиваясь поудобнее в кровати, и со всегдашним замиранием сердца запустил Айфон.

Откровенно говоря, с самого начала пребывания в этом времени, я постоянно ожидал, что Айфон перестанет работать, что он сломается, что исчезнет wi-fi, что исчезнет сам Айфон — или еще какая неприятность с ним произойдет. Но время шло, и все оставалось по прежнему. Я строил в уме массу теорий, но проверить их не представлялось возможным.

Однажды даже вынес Айфон на улицу, и ушел с ним довольно далеко от дома, прижимая его к телу в левом кармане пальто, а в правом сжимая рукоятку "Маузера". Спрятавшись в одном из подъездов, запустил девайс — но он бесперебойно работал, и так же уверено показывал полный сигнал wi-fi-я, а программа GPS определяла мое положение в Российской Федерации, в городе Санкт-Петербурге 2015-го года!

Я даже попробовал позвонить в будущее на телефон моего компаньона — но гудков не было, звонок не проходил. Мда, это было бы слишком хорошо... Большая часть теорий рухнула, и я решил воспринимать происходящее как данность, пока не произойдет чего-то, меняющего эти обстоятельства.

Итак, я зашел в "Яндекс", в поисковой строке без затей набрал: "маньяк, ленинград, 1978 год, изнасилования школьниц" — нашлось восемьдесят тысяч ответов, в первой строке шла какая-то порнуха, а вот уже открыв вторую, я через минуту узнал, что в СССР была целая прорва маньяков — аж более пятидесяти штук. Что же касается того гада, которого разыскивали Ретлуев сотоварищи, то его зовут Сергей Григорьев, и был он ранее осуждённым за изнасилование водителем-дальнобойщиком, который совершил более сорока изнасилований за семь лет, с 1977 года по 1983 год.