| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Уже на второй день "Комитет триста сорок" заявил на весь мир, что у новой России есть оружие пострашнее атомных бомб, бойцы с паранормальными способностями и следователи-телепаты, но не от слова телепать языком. Скрывать то, что все члены этого самого "Комитета триста сорок" и очень многие из их детей были так называемыми индиго или псиониками, уже не имело смысла. Интернет, радио и телевидение, а у повстанцев имелись свои собственные спутники связи, быстро разнесли эту весть по просторам России и всей планете.
Вместе с тем до сведения людей было доведено, что за самосуд будут расстреливать точно так же, как и за те преступления, которые уже были совершены в стране прежней властью. Людям предлагалось потерпеть и не бросаться с голыми руками на штыки. Зато на всех освобождённых территориях по сию пору полным ходом шла зачистка и одновременно с ней новая власть налаживала жизнь сограждан, оказавшихся в сложной жизненной ситуации.
Линии фронта, как таковой, между старой и новой Россией не было, а потому в освобождённые районы хлынули люди. Множество людей. Первым делом их отправляли в фильтрационный пункты, где с ними беседовали самые опытные телепаты, хотя таких насчитывалось немного. Максим и его друзья боялись засланных агентов и не зря. Их действительно засылали к ним под видом беглецов, но далеко не всех ставили к стенке на самом деле, а лишь имитировали расстрел, хотя они и не были такими уж ангелами. "Комитет триста сорок" стремился доказать на деле, что новая власть действует хотя и жестоко, но справедливо и тщательно отделяет зёрна от плевел.
С такой же жесткостью новая власть боролась за чистоту своих рядов. Беспредел и пьянство были поставлены вне закона, но если за самовольную жестокость и убийство невиновного человека бойца запросто могли поставить к стенке и расстрелять, то пьяниц наказывали по другому, физически, и это происходило довольно часто. У вчерашних зеков частенько сдавали нервы и они, дорвавшись до спиртного, не всегда могли устоять против соблазна надраться в лоскуты. Пороть таких идиотов плетями и тем самым покрывать их спины шрамами, было бы неосмотрительно и накладно, ведь после этого их нужно будет лечить. Поэтому к ним применялись другие виды физического воздействия, весьма похожие на пытку.
Максим, лавируя между армейскими грузовиками, ехал по центральному проспекту города к губернаторскому дворцу. Оренбург был всего три дня, как захвачен повстанцами. Во многих домах окна были заколочены листами пластика и фанеры, а стены покрывали пулевые отметины. Бои за город не были такими уж и тяжелыми, тем более, что большая часть чиновничьей братии во главе с губернатором загодя сбежала в Казахстан, где у них также имелись богатые поместья.
Власти южного соседа подтянули к границе армию и перекрыли её, но только после того, как пропустили тех, кто позволял их отребью кормиться в России. Дальше этого дело пока что не шло, но "Комитет триста сорок" уже планировал стремительный бросок на юг, чтобы восстановить статус-кво и вернуть России её законные земли, всегда бывшие русскими, ну, и заодно преподать хороший урок как властям Казахстана и казахам, так и заодно всему миру. В отношении Украины, а точнее Крыма и её восточных районом, они собирались принять точно такие меры, но не летом, а ближе к зиме. Вторжение же в Казахстан было запланировано на начало июля. До этого времени Максим решил никуда не уезжать из Оренбурга.
Вскоре подполковник Первенцев, который всю ночь провёл в танковой дивизии, подъехал к губернаторскому дворцу, доставшемуся им без боя. Прежние обитатели, спасаясь бегством его даже не заминировали. Да, это был настоящий дворец, двадцатипятиэтажное здание из белого мрамора, стекла и анодированного алюминия. Причудливой формы здание, построенное в стиле хай-тек, стояло на огромном участке и было окружено красивым парком с несколькими прудами и огорожено роскошной чугунной оградой. Главные ворота были распахнуты настежь, но по обе стороны от них стояло по паре танков "Т-95" и по четыре боевых машины поддержки танков, грозно ощетинившейся четырьмя сдвоенными скорострельными пушками.
Помимо них в губернаторском саду находилось два с лишним батальона, отчего его красота несколько поблекла. Бойцы полюбили дарить цветы проходившим мимо дворца девушкам. Максим, снизив скорость, въехал на территорию дворца, к которому, не смотря на раннее утро, направлялась длинная вереница людей. Каждый человек шел к ним со своими проблемами и никому не давали от ворот поворот. С каждым жителем Оренбурга беседовали и входили в его положение.
На просторной площади перед главным входом находилось лобное место — деревянный помост, к которому тянулся электрический кабель. На самом помосте стояло в два ряда две дюжины дубовых столбов с широкими кожаными ремнями, медным обручем, скользящим по металлической штанге позади столба вверх и вниз, и медным поддоном, стоящим под ним. На глазах у все на лобном месте проходила экзекуция провинившихся бойцов. В основном тех, кто, не смотря на строгий запрет, всё же были пойманы пьяными.
В это утро таких насчитывалось девять человек и все из полка "Титаник", то есть его старые знакомые, но экзекуции проводились обычно не утром, а после обеда, во время часового перерыва на отдых. Максим подъехал поближе, вышел из машины и подошел к босоногим парням. Пятеро из них были деловыми, а четверо крутыми, все в возрасте от тридцати до тридцати пяти лет. Он подошел поближе, покрутил головой и с укоризной посмотрел на них. Командир боевой группы, почти двухметрового роста верзила, сержант Сергей Окороков по прозвищу Румпель, пробасил, широко улыбаясь:
— Извини, Чкалов, бес попутал. — после чего рявкнул — Чего встали, как во время штиля? Давайте, шевелите вёслами, гребите к столбам! Быстро!
Бывший питерский бандюган и заядлый яхтсмен, он запрыгнул на помост, подошел к ближайшему столбу и встал в медный поддон, в котором было по щиколотки налито воды. Румпель сам пристегнулся к столбу ремнём на уровне груди. Подошедший к нему сержант с мокрым вафельным полотенцем в руках, положил его на голову командира боевой группы и, недовольно бурча что-то себе под нос, опустил медный обруч, после чего сунул в руку Румпелю прерыватель, замыкающий и размыкающий электрическую цепь. К медному кольцу и поддону были подведены электрические провода. Когда все бойцы встали каждый возле своего столба и приготовились к экзекуции, сержант, которому в это утро выпало её проводить, сказал:
— Так, мужики, поскольку это у вас первый раз, то вы получите по пять ударов током. Каждый удар по двадцать секунд. Если кто не сдюжит и разожмёт руку раньше, чем перестанет играть музыка, тому придётся повторить всё снова. К вашему сведению, Чкалов двадцать семь ударов в Саранске вытерпел, чтобы вас, ослов, вразумить.
— Да, знаем мы это, Стервень, — сердито огрызнулся кто-то из деловых, — давай, включай свою шарманку. Причастимся липездричеством и жрать пойдём.
Через минуту над площадью загрохотал марш "Прощание славянки" и старший сержант Зацепа опустил ручку рубильника. Бойцов затрясло, но первый удар они перенесли не издав ни звука и только во время четвёртого их рты открылись, но марш заглушил крики. Зато никто не отбросил от себя прерыватель. Как только звуки марша утихли, Максим сердито спросил:
— Ну, и стоило оно этого?
— Стоило, Чкалов, ещё как стоило. — ответил за всех Румпель, губы которого были искусаны до крови — Но нам же надо было как-то доказать всему "Титанику", что в нашей роте нет слабаков. Голубые со своими ведьмами уже почти всем батальоном через это твоё липездричество прошли, так что же мы, дрисливее их что ли?
Демонстративно, с показным огорчением, вздохнув, Максим махнул рукой и направился ко входу. По большому счёту с дисциплиной где-где, а в полку "Титаник", как и во всех остальных точно таких же полках, был полный порядок. Как только он доказал, что пытка электротоком не является для человека со здоровым сердцем смертельной, нашлось немало желающих испробовать её на себе, а потому офицеры то и дело отлавливали пьяных бойцов.
Максиму было хорошо известно, что больше половины из этого числа устраивали попойки только для того, чтобы доказать своим товарищам, что они самые крутые. Те же бойцы, которые напивались по каким-то другим причинам, после экзекуции вообще зарекались пить и клялись, что лучше в петлю, чем напиться водки и получить уже не пять, а десять ударов электрической плетью. Таких электрических эшафотов в повстанческой армии было несколько сотен и мало кому хотелось заработать столь суровое наказание за обычную пьянку.
Им крайне редко приходилось расстреливать тех бойцов, которые потеряли человеческий облик и, взяв в руки оружие, начинали зверствовать точно так же, как и те нелюди, с которыми они боролись. Неподалёку от эшафота Максим увидел совсем уж редкую птицу, оператора с видеокамерой и кофром, висевшим через плечо, и молодую женщину с микрофоном в руках. Рядом с ними стояли трое офицеров и один из них, указав рукой на него, что-то негромко сказал дамочке. Женщина с микрофоном, на котором Максим увидел аббревиатуру "Би-Би-Си", решительными шагами направилась к нему и когда приблизилась метров на пятнадцать, громко попросила:
— Господин президент, вы позволите задать вам несколько вопросов? Я Маргарет Ланкастер, корреспондент "Би-Би-Си".
Максим кивнул и когда молодая женщина и оператор приблизились, жестом предложил им иди к входу и тайком показал кулак офицерам за то, что они представили его, как президента. В последнее время его друзья всё чаще и чаще говорили ему, что именно он должен возглавить восстание. Сегодня они сделали в этом направлении ещё один шаг, отчего настроение у Максима основательно испортилось.
Не смотря на это он решительно направился в губернаторский дворец, которому позавидовал бы любой арабский шейх, сидящий на нефтяной скважине. Вместе с Маргарет Ланкастер и её оператором он поднялся почти на самый верх, вошел в огромный кабинет бывшего хозяина Оренбургской области и по-хозяйски направился к письменному столу. Тот мог своей монументальностью поспорить с пирамидой Хеопса. Он оправил на себе полевой мундир, сел в роскошное кресло тёмно-вишнёвой кожи и кивнул англичанке.
Маргарет Ланкастер, симпатичная шатенка лет тридцати с проницательным взглядом карих глаз и неожиданно волевым лицом профессиональной спортсменки, спросила:
— Господин президент, вы можете дать интервью моей телекомпании? — и с улыбкой прибавила — Я добиралась до вас целую неделю и даже не надеялась, что смогу это сделать. О вас можно сказать только одно, вы не сидите на одном месте.
— Точнее целую неделю гонялись за мной. — с улыбкой сказал Максим — Хорошо, я дам вам интервью, миссис Ланкастер, но сначала давайте пообедаем.
Подполковник Первенцев позвонил по телефону и попросил принести в кабинет обед, распорядившись приготовить для журналистки её любимый салат с артишоками, поджарить тосты, поджарить стейк из свинины, к нему подать картофель-фри и бокал свежевыжатого апельсинового сока. Её оператору тоже был заказан именно такой обед, о котором тот мечтал вот уже добрую неделю. От аперитива англичане отказались. Услышав, что именно Максим говорил в телефонную трубку, делая для своих гостей заказ, Маргарет Ланкастер удивлённо спросила:
— Господин президент, неужели все эти разговоры про телепатию правда? Мы с Билли проснулись очень рано и ещё даже не завтракали, а вы заказали для нас такой обед, о котором мы даже и не мечтали. Вы прочитали наши мысли?
Максим усмехнулся и ответил:
— Да, нам не имело смысла скрывать это дальше. Вы только что убедились в этом на собственном опыте? Хотя я и не телепат, мисс Ланкастер, я умею весьма точно угадывать мысли.
Обед подали через полчаса в большую гостиную, расположенную рядом с кабинетом. За завтраком Максим коротко обсудил с журналисткой будущее интервью, ограничив его по времени двумя часами и разрешив задавать любые вопросы. Вскоре они вернулись в кабинет и он сел в правое из двух кресел, между которыми стоял журнальный столик. Маргарет Ланкастер встала на фоне гобелена, быстро посмотрелась в зеркальце, поправила прическу и поскольку Максим был не против прямого эфира, сказала:
— Дамы и господа, я, Маргарет Ланкастер, нахожусь сейчас в городе Оренбурге, в огромном дворце бывшего губернатора Оренбургской области. Сегодня вы имеете уникальную возможность узнать о том, что происходит в России, из уст главного руководителя вооруженного восстания, которого все повстанцы называют президентом Новой России. Его имя Максим Первенцев и я советую вам запомнить это.
Журналистка подошла к Максиму, поднявшемуся из кресла, и поприветствовала его. Они сели и Маргарет Ланкастер задала первый вопрос, касающийся всего происходящего. Максим сосредоточенно кивнул и пристально посмотрел в объектив портативной телекамеры. Сурово нахмурившись, он ответил:
— В России произошло то, чего было невозможно избежать начиная с того момента, как в Советском Союзе затеяли перестройку, быстро выродившуюся в целенаправленный развал великой страны, ограбление и закабаление русского народа. Делалось это нагло и цинично, под видом демократизации советского общества и борьбы с тоталитарной системой, но привело к возрождению в России феодализма и ничем не прикрытого рабства. За тридцать пять лет против русского народа были совершены чудовищные преступления и он понёс такие жертвы, что холокост рядом с этим детский сад. Если евреев во время Второй мировой войны было убито в фашистских концлагерях шесть миллионов, то русских людей за эти годы без войны уничтожили уже свыше двадцати миллионов. Всё это произошло с прямой подачи западной демократии и благодаря тому, что западная цивилизация так трепетно сжимала в своих объятьях каждого негодяя, дорвавшегося до власти вместе со своими прихвостнями сначала в Советском Союзе, а потом в России. В результате в нашей стране произошло то, чего так боялись ваши спецслужбы — патриотически настроенные офицеры спецслужб, к которым я отношусь, подготовили вооруженное восстание, возглавили его и оно уже увенчалось успехом. Сейчас в наших руках находится большая часть ядерного арсенала, а так же военные заводы по его производству и заводы по производству средств их доставки. В военном плане Новая Россия неуязвима для НАТО, так как при малейших признаках широкомасштабной агрессии мы нанесём такой удар, что от западной цивилизации мало что останется и Великобритания, как страна, так любящая принимать у себя воров, сбежавших из России, должна задуматься о последствиях первой. Ваша страна рискует стать радиоактивной пустыней, если вы не дадите жесткий укорот своему собственному правительству.
Подполковник Первенцев замолчал и снова вперил суровый взгляд в объектив телекамеры. После короткой паузы Маргарет Ланкастер, сидевшая с каменным лицом, спросила:
— Именно с этим связаны массовые казни в России?
— Да, — отрывисто сказал Максим, — хотя это и тяжело, никому не нравится быть палачом, мы просто вынуждены физически уничтожать тех преступников, кому нет прощения. В течение пятнадцать лет мы собирали сведения о их преступлениях, а поскольку именно русские люди первыми совершили эволюционный скачок и среди нас немало таких, кто обладает паранормальными способностями, то мы караем только тех преступников, которые убивали и истязали людей целенаправленно, ради собственной выгоды или из-за своих садистских наклонностей. Если в наши руки попадает человек, который совершил убийство по приказу и не мог ослушаться потому, что его близким грозила смерть, мы сохраняем ему жизнь.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
