Эффект искажения

— Котенок мой! — завопила та и, выскочив из-за стола, бросилась парню на шею.

Иван, поморщившись, без охоты чмокнул девушку, и почти силой оторвал ее от себя. В этот момент слегка растянутый ворот свитера грубой вязки сдвинулся, открыв странной формы шрам на шее. Бросив вокруг подозрительный взгляд, словно желая понять: видел ли кто-нибудь, Иван быстро поправил свитер. Он давно уже прошел мимо, а Даша все не могла справиться с приступом страха и каким-то недобрым предчувствием.

Но скоро все прошло. Сидящий рядом Денис, его внимание, ласковый взгляд, мягкая улыбка заставили забыть о неприятном моменте. Захваченная новыми чувствами и ощущениями, она не услышала ни слова из того, что говорил преподаватель, и не заметила, как кончилась пара. Спроси потом кто-нибудь у Даши, по какому предмету было занятие, она вряд ли сумела бы ответить.

Перемена в обществе Дениса вообще пролетела, как одно мгновение. Кажется, они о чем-то говорили и даже смеялись. А потом сидели рядом на лекции в поточной аудитории и шептались, и это было так волнительно... Никогда в жизни Даше не было настолько хорошо, спокойно и радостно. Она словно пребывала в удивительном сне, плыла на облаке мечты. И очнулась, только когда в радужный хрупкий мирок грубо ворвалась жестокая реальность. В середине пары у преподавателя зазвонил сотовый. Извинившись, она взяла трубку. Разговор длился всего несколько секунд.

— Уважаемые студенты, занятие окончено, — произнесла преподаватель, — Сейчас прошу всю группу спокойно, без шума встать, покинуть аудиторию, спуститься по боковой лестнице и выйти на улицу. Еще раз напоминаю: соблюдайте спокойствие. На ближайшие два дня учеба отменяется. Потом старосты будут оповещены о начале занятий.

Несмотря на собственный призыв, преподаватель заметно нервничала, то и дело прикладывая руку к горлу, как будто задыхалась.

— Не бойся, я с тобой, — шепнул Денис, поднимаясь и подавая Даше руку.

— А я и не боюсь, — беспечно ответила она, тем не менее ощущая, как где-то в глубине души просыпается неясное беспокойство.

Они подождали, пока передние ряды покинут аудиторию и двинулись к выходу. Студенты, обрадованные отменой занятий, оживленно переговаривались, гадая, что же произошло. И только в коридоре Даша осознала, что ее тревожило: она нигде не видела Ивана. Почему ее вдруг это взволновало, девушка понять не могла. Но вид Женечки, которая шла к лестнице в одиночестве, вызывал смутный страх.

По узкой лестнице двигался плотный поток. Не было ни паники, ни давки: студенты и преподаватели спокойно покидали корпус. Тем не менее, народу было много. Денис крепко держал Дашу за руку, следя, чтобы ее никто не толкнул.

— Надоело уже, — пренебрежительно фыркнула шедшая за ними старшекурсница. — Каждый год одни и те же звонки: в здании заложено взрывное устройство...

— На этот раз не устройство, а ртуть, — поправила ее подруга.

— Какая разница?

— Большая вообще-то. Бомбы еще ни разу не нашли. А ртуть действительно есть. Я сама видела. На лестнице шарики рассыпаны...

— Надо же быть такими идио... ай, не толкайся! — взвизгнула старшекурсница.

В толпе произошло волнение. Раздались недовольные возгласы и ругань. Какой-то парень в свободной мешковатой куртке с капюшоном, низко надвинутым так, что не видно было лица, быстро бежал вниз по лестнице, бесцеремонно распихивая студентов. Пробегая мимо Дениса, он на секунду замешкался, потом рванулся дальше, с удвоенной силой работая локтями. Денис дернулся, глухо вскрикнул и прислонился к стене. Его колотила дрожь, лицо стремительно бледнело, губы сделались белыми.

— Что с тобой? — испуганно спрашивала Даша, стараясь поддержать его.

Денис только стонал, зажимая рукой левый бок, и медленно съезжая по стене. "Сердечный приступ", — решила девушка, судорожно роясь в сумке в поисках телефона.

— Сейчас, сейчас, потерпи, я "скорую"...

— Не надо... "скорой"... — с трудом проговорил Денис, — долго...

— Ребята, что у вас тут? — рядом остановилась пожилая математичка. — Отравился? Надо на воздух...

— Возьми... мой телефон... — голос Дениса становился все тише. Он скосил глаза, показывая на нагрудный карман куртки. — Отец... отцу позвони... он все сделает... клавиша два...

Даша дрожащей рукой выудила дорогую трубку, нажала быстрый набор.

— Алло, — ответил холодный голос.

Девушка, стараясь не паниковать, вкратце рассказала, что у Дениса какой-то приступ и объяснила, где их найти.

— Оставайтесь на месте, — голос Ладимирского-старшего был по-прежнему холоден и спокоен. — Сейчас буду.

— Помоги спуститься, — прошептал Денис.

Вдвоем с математичкой они подхватили парня под руки и свели на площадку. Денис опустился на пол, привалился к стене и закрыл глаза. Дыхание его стало неровным и прерывистым, в уголке губ показалась капелька крови. Обессилев, он оторвал руку от левого бока, и Даша увидела, что его ладонь окрашена красным. Денис был ранен!

Опустившись на колени, она неотрывно смотрела в его лицо, искаженное болью, но все равно красивое и уже родное. Закусив губы, чтобы не плакать, повторяла про себя: "Пусть с ним все будет хорошо! Ну, пожалуйста, пусть все будет хорошо! Я не могу его потерять..." Страх потери, живший в ее подсознании с самого детства, вырвался из плена, мутными волнами заливая душу.

Математичка молча стояла рядом, не зная, чем помочь, но и не решаясь оставить студентов. Она лишь спросила:

— "Скорую" вызвали?

— Вызвали, — ответила Даша, надеясь, что отец Дениса привезет с собой доктора.

Все студенты покинули корпус, и лестница опустела. Когда на ней появился худощавый черноволосый человек в сером кашемировом пальто, девушке казалось, прошла уже целая вечность. Но взглянув на часы, она поняла, что ожидание длилось всего двадцать минут. Ладимирский-старший, пачкая дорогой костюм, опустился на колени рядом с сыном.

— Он ранен, — сказала Даша. — Вы привезли врача?

— Я сам врач, — ответил отец, осторожно ощупывая левый бок Дениса. — Ребята, поднимайте.

Только сейчас девушка заметила стоящих чуть ниже по лестнице двух мужчин с носилками. Они быстро поднялись, ловко переложили Дениса, и понесли. Даша двинулась следом.

— Все будет в порядке, — отрывисто произнес Ладимирский-старший, похлопав ее по плечу. — Спасибо, девушка. Езжайте домой. И вам спасибо, — кивнул он математичке. Вопреки ожиданиям Даши, женщина, ничего не спросив, послушно начала спускаться по лестнице.

— Папа... — едва слышно прошептал Денис, — это Даша...

Мужчина остановился, посмотрел Даше в глаза. У него был острый, словно испытующий взгляд. На мгновение ей стало неуютно, но тут отец Дениса улыбнулся и сказал:

— Спасибо вам.

На этот раз благодарность прозвучала более тепло и искренне.

— Вы можете поехать с нами, Даша. Если вам так будет спокойней, — добавил мужчина.

— Да. Да, конечно, — она просто не в силах была оставить Дениса. Страшно представить, что придется ехать домой и сидеть там, мучаясь неизвестностью. Ей необходимо было находиться рядом, точно знать, что он спасен.

На улице стоял большой японский микроавтобус. Шофер распахнул заднюю дверь, медбратья ловко вкатили носилки в машину. Даша заметила, что внутри микроавтобус оборудован под реанимобиль.

— Вы поезжайте с моим водителем, — коротко распорядился отец Дениса, усаживаясь рядом с сыном.

Микроавтобус сорвался с места и полетел по Океанскому проспекту, лавируя в потоке машин. А к Даше мягко подкатился черный "Лексус".

— Прошу, — вежливо произнес водитель, выходя из машины и открывая перед девушкой дверцу.

Даша уселась, и всю дорогу смотрела в одну точку, нервно тиская сумку и продолжая молиться о том, чтобы Дениса спасли. Оглянись она назад, может быть, сумела бы заметить, что припаркованные неподалеку два черных джипа медленно тронулись и на почтительном расстоянии последовали за "Лексусом". Впрочем, вряд ли девушка придала бы этому значение.

Машина выехала за город, свернула с трассы на узкую дорогу, проходящую через сосновый парк и наконец остановилась перед белоснежным двухэтажным зданием современной постройки.

Вывеска над широким крыльцом гласила: "В ладу с миром. Семейная клиника".

— Сюда, — сказал водитель.

Даша вслед за ним взбежала по мраморным ступеням и вошла в просторный холл. Здесь водитель сдал ее с рук на руки симпатичной приветливой медсестре в кокетливом розовом халатике.

— Вы не волнуйтесь, — сразу заговорила та, ведя Дашу по широкому светлому коридору, — Рэм Петрович — высококлассный хирург, профессор медицины. Правда, он сейчас отошел от дел клиники, занимается политикой. Но сына будет оперировать сам. Дениса уже готовят к операции. А вам придется подождать здесь...

Она провела девушку в роскошно обставленное помещение, в котором ничто не напоминало о больнице. Широкий письменный стол у панорамного окна, тяжелые книжные шкафы, белые кожаные диваны, шелковый ковер на полу, вазоны с деревьями в углах, на стене — картины и необычные часы в переливающемся хрустальном корпусе. Пахло свежестью, зеленым чаем, и — совсем чуть-чуть — мужским парфюмом.

— Кабинет Рэма Петровича, — пояснила медсестра. — Устраивайтесь. Чай, кофе? Может быть, хотите перекусить? У нас пекут очень вкусные булочки.

Даша отрицательно помотала головой: о еде и думать не хотелось. Улыбнувшись на прощание, медсестра ушла.

Наступило время тягостного ожидания. Девушка посидела на диване, потом встала и принялась мерить шагами кабинет, то и дело взглядывая на циферблат настенных часов. Минуты текли невыносимо медленно. Ей казалось, что минула целая вечность, а стрелки будто застыли на месте. В таких метаниях прошел час, другой. Даша подошла к сияющему чистотой окну, взглянула вниз, на окружающий клинику парк, ровные, посыпанные песком тропинки, по которым неспешно прогуливались люди — то ли пациенты, то ли просто отдыхающие.

— Прекрасный вид, правда?

Даша вздрогнула от неожиданности и обернулась: в дверях стоял Рэм Петрович — усталый, но спокойный и улыбающийся. На нем был хирургический костюм, на шее болталась маска — видно, профессор прошел в кабинет прямо из операционной.

— Все хорошо, Дашенька, — произнес он, встретив молящий, полный надежды взгляд девушки. — Операция прошла успешно.

— Можно к нему?

Даша почувствовала, как глаза наполняются слезами, но уже ничего не могла с этим поделать: накопившееся напряжение требовало выхода.

— Он сейчас спит, — Рэм Петрович взял девушку под руку, усадил на диван. — Ну, хватит, хватит, милая. Все закончилось.

Даша судорожно рылась в сумке в поисках салфеток. Профессор галантно подал ей белоснежный шелковый носовой платок.

— Успокаивайтесь, а я пока схожу переоденусь.

Он вышел и вскоре вернулся уже в безупречном деловом костюме.

— А не перекусить ли нам, а, Дашенька? Обязательно надо перекусить!

Он подошел к столу, нажал на кнопку селектора:

— Оля, сообрази нам что-нибудь... — Рэм Петрович выразительно помахал рукой, словно неведомая Оля могла увидеть его жест.

Очевидно, служащие клиники привыкли понимать не только жесты, но и интонации профессора: спустя несколько минут в кабинет впорхнула уже знакомая Даше медсестра с подносом в руках, и принялась расставлять на столе кофейник, чашки и тарелки с закусками.

— Угощайтесь, — радушно предложил Рэм Петрович. — И, пожалуй, нам с вами сейчас это необходимо...

Он достал из шкафа изящный хрустальный графин и два широких бокала. Увидев коньяк, Даша попыталась было отказаться.

— Не считайте меня чудовищем, способным спаивать ребенка, — рассмеялся профессор, плеснув на дно бокала совсем немного. — Это Реми Мартен, Луи Тринадцатый — божественный напиток. Он успокоит вас и придаст сил.

Даша поднесла к губам бокал, вдохнула насыщенный аромат, пригубила, и ей действительно показалось, что медленно разливающееся по телу приятное тепло освежает и успокаивает.

— А ведь я заочно знаком с вами, Дашенька, — говорил между тем Рэм Петрович, придвигая девушке тарелки с сыром, икрой и пирожными. — Да-да, наслышан...

Стараясь разрядить напряжение, профессор нарочно не упоминал о случившемся, развлекая девушку беседой:

— Денис о вас на днях рассказывал. Нет, ничего такого, не подумайте... Но у него нет секретов от нас с матерью. Он воспитан в доверии. Единственный ребенок, знаете ли. Нас немного беспокоила эта его дружба с Яной.

— А почему? — искренне удивилась Даша.

— Нет, мы с женой ничего не имеем против Яны. Она часто бывала у нас. Очаровательная, очень милая девушка. Дело в самом Денисе: он как-то легкомысленно относился к Яне. Мне это не нравилось. Возможно, я излишне требователен к сыну, но считаю, что мужчина должен отвечать за свои поступки. И за женщину, которая рядом с ним. А вот о вас он говорил совершенно по-другому, Даша. Восхищался вашими рисунками, познаниями в искусстве... Он искренне увлечен, поверьте...

Тепло коньяка, уют кабинета, мягкий баритон Рэма Петровича и его доброжелательный взгляд словно стирали из души все переживания этого сумасшедшего дня, утешали, убаюкивали... Борясь с дремотой, девушка слушала профессора:

— ... Операция прошла удачно. Кстати, это наша семейная клиника. Я открыл ее десять лет назад, и здесь работают лучшие врачи города. Но за эти годы многое изменилось. Я занялся политикой. Сейчас клиникой управляет моя жена. Вы скоро с нею познакомитесь. Я еще не сообщил ей о случившемся с Денисом. Даже не знаю, как об этом сказать. Анастасия — разумная женщина, но только не тогда, когда речь идет о ее ребенке...

Голос профессора обволакивал, звучал плавно и успокаивающе. Вдруг Рэм Петрович подался вперед, требовательно заглянул ей в глаза и жестко произнес:

— Вы видели того, кто это сделал?

— Нет, — вздрогнув от неожиданности, ответила Даша, — на нем был капюшон, и я не разглядела лица.

Еще несколько мгновений профессор продолжал сверлить ее взглядом, будто пытался по глазам определить правдивость ответа. Потом устало потер ладонями лицо, вздохнул:

— Простите, Дашенька. Сорвался. Дениса ранили "заточкой". Знаете, что это такое? Оружие бандитов. Тот человек воткнул ему в левый бок шило и обломал рукоять, оставив кусок металла в ране.

— Как это? — поразилась девушка.

— Очевидно, она была заранее подпилена. Денису несказанно повезло: ударь убийца сантиметром выше, и спасти его было бы невозможно. Понимаете, я не последний человек в городе, и у меня немало врагов. Возможно, кто-то решил таким образом со мной поквитаться. Конечно, я разберусь в этом, но мне требуется время. Поэтому прошу вас: не говорите никому о случившемся. И не будем впутывать сюда милицию.

Девушку несколько задели эти слова: что же получается, репутация ему важнее, чем единственный сын? Но Рэм Петрович пояснил:

— Прежде всего я забочусь о безопасности Дениса. Поверьте, Даша: так будет лучше.