— Это он? — раздалось у них за спинами мягкое музыкальное женское контральто.
Ваниель слишком резко обернулся и уронил наруч.
— Да, мэм, — сказала Донни, так быстро подхватив наруч с пола, что Ваниель даже не успел покраснеть. — Ваниель, это Кайла, Мастер Боевого Оружия. Кайла, всё это барахло — его. Подозреваю, что он притащил его с собою из дома. Мне пора уходить, а не то я не попаду в Мастерскую.
— Да упаси меня Хейвен, — сухо сказала Кайла. — Сейвиль же сожрёт меня на обед, если ты опоздаешь. Не забудь, девочка, после полудня у тебя кинжалы.
Донни кивнула и выскользнула за дверь, оставив Ваниеля наедине с грозным Мастером Боевого Оружия.
А она, реально, была грозной. От макушки до самых пят это были сплошные мышцы и жилы. В её смоляных волосах, туго заплетенных на голове, — ни капли седины, несмотря на солидный возраст, который выдавала сеточка морщин возле глаз и рта. А от этих серо-зелёных глаз было ничего не скрыть. Помимо прочего, Кайла была почти на пядь шире него в плечах, её запястья — толще его лодыжек. Ваниель даже не сомневался, что она могла управитьсяс любымиз клинков, что стояли в стойках вдоль стены, даже с теми, чтоб были ростом с неё саму, а может даже и выше.Последнее, о чём он мечтал, так это сойтись с подобной женщиной в каком-нибудьпоединке один на один. Судя по всему, она голыми руками могла скрутить и Джервиса и извозить его мерзкой рожей пол.
Хотя внешне Ваниель и хранил спокойствие, внутри у него всё тряслось, когда она так же изучающе оглядела его.
— Что ж, молодой человек, — сказала она спокойно после долгой паузы. Слишком долгой, на вкус Ваниеля. — Можешь выкинуть всё это барахло вон туда, в угол, — она кивнула на дальний конец зала, где лежала груда поломанного снаряжения. — Потом посмотрим, сгодится ли тут что-нибудь. Но тебе-то ничего из этого точно не будет нужно.
Ваниель удивлённо заморгал, гадая, не пропустил ли чего-то важное.
— Почему?— спросил он, как мог сдержанно.
— Да, бог ты мой, парень, весь этот хлам тебе, как корове седло! — отвечала она с некоторым удивлением. — Не знаю, кто там был прежде твоим наставником, но с его стороны было полным идиотизмом наряжать тебяв подобныешмотки. Нет, молодой человек.... Взгляни-ка туда, видишь? Редель и Оден.
Она указала подбородком на пару стройных андрогинных фигур, вовлеченных в замысловатый, быть может, даже отчасти смертельный танец с лёгонькими изящными мечами.
— Герцога Одена я назначаю тебе в инструкторы: он будет только рад ещё одному ученику, помимо юного Лорда Ределя. Этот стиль как раз для тебя, так чтоимты и станешь заниматься, юный Ваниель, — сообщила она.
Сердце тотчас возвратилось на положенное ему место, с облегчением покинув прежнюю позицию где-то в районе пяток.
Кайла удостоила его мимолётной улыбки.
— Имей в виду, парень, с Оденом будет вовсе не так легко. Придётся работать до седьмого пота, а синяков будет не меньше, чем у любого рубаки. Так что, давай-ка ты будешь сразу к этому готов, а?
Если утро выдалось неожиданно приятным — а так оно и получилось: впервые в жизни он заработал похвалу за свои боевые упражнения, и даже собой немножечко загордился..., то полдень обернулся просто катастрофой.
Всё началось с того, что он вернулся с экипировкой — весившей, кстати, лишь треть от той, что он носил прежде — к себе в комнату. Он сложил всё на оружейную стойку, и сделал это с тщательностью, с какой никогда ранее не обращался со своей амуницией, а затем отправился на вылазку в главную комнату апартаментов.
Кто-то — видимо, Маргрет, всё ещё остававшаяся невидимкой — уже убрал всю еду, оставвашуюся на буфете утром, а вместо неё положил мясные рулеты, сыр, фрукты и бутыль лёгкого вина.
Тайлендел вольготно расположился на диване — в одной руке мясной рулет, в другой книга — брови сосредоточенно сведены на переносице. Он и ухом не повёл, когда Ваниель осторожно выдвинулся на общественную территорию. И опять Ваниель испытал это странное, чуть тревожное и щекочущее ощущение под ложечкой.
Ваниель прочистил горло и Тайлендел вдруг испуганно подскочил, округлив глаза и уронив свою книгу. Чёлка его упала ему на один глаз.
— Боги всемогущие, Ваниель! Ты не мог бы в другой раз издавать хоть немного звуков? — он наклонился и поднял с пола свою книжку. — Я и помыслить не мог, что тут кто-то, кроме меня! Еда там...
Он махнул в сторону буфета обкусанным рулетом.
— Сейвиль велела тебе поесть и привести себя в порядок. Перед большой переменой она собирается представить тебя Королеве, и тогда ты сможешь обедать при Дворе. Ну, а мы все обедаем тут, когда придётся, в зависимости от своего расписания. Сейвиль будет тут через пару минут, так что тебе лучше пошевелиться.
Он склонил голову набок — так, слегка — и вдруг предложил:
— Если понадобится какая-то помощь....
Ваниель напрягся: не то, чтобы в предложении ему почудилась угроза, просто... а вдруг Тайлендел только ищет возможность пошпионить за ним? Сейвиль-то могла и не сказать всей правды,
...разве что...
— Нет, — натянуто ответил он, — помощи мне не надо. — Он замолк, но потом добавил, чисто из вежливости: — Благодарю.
Тайлендел с сомнением поглядел на него, потом пожал плечами и снова уткнулся в свою книгу.
Сейвиль,действительно, скоро вернулась: не успел Ваниель толком привести себя в надлежащий вид, как она подхватила его и потащила в Тронный Зал.
Тронный Зал оказался гораздо меньше, чем ему представлялось: длинный, узкий, ужасно темный. И теснота такая, что яблоку негде упасть: сюда, казалось, набилось народу больше, чем он мог в себя вместить. Где-то там, в самом дальнем его конце, стоял Трон под голубым с серебром гобеленом с изображением вздыбленного крылатого коня с разорванными цепями на ногах и шее. Гобелен занимал всю стену позади Трона и Ваниель видел лишь этот гобелен и ничего больше: было ощущение, что все тут выше него, как минимум, на целую ладонь, так что всё, что он мог наблюдать — это чужие головы.
Само представление ко Двору жутко его разочаровало. Ваниелю с Сейвиль пришлось дожидаться почти целый час, пока разбирались с какой-то парочкой придворных, затеявших прения или что-то в этом роде. Потом выкликнули имя Сейвиль, и оба они (Ваниель, хвостом за Сейвиль и под её неусыпным контролем) были объявлены Герольдом средних лет при полном Придворном Облачении Белого цвета. Тот же самый Герольд подвёл Ваниеля к подножию Трона, где его дружелюбным кивком встретила Королева Элспет (худая темноволосая женщина, выглядевшая жутко усталой и чем-то озабоченной). Она удостоила его, самое большое, пятью приветственными словами, после чего он отвесил поклон и был препровождён обратно к Сейвиль. Вот и всё.
После этого Сейвиль погнала его обратно, заставив быстренько сменить придворное платье на повседневный наряд для дневных классов. После чего Мардик, практически ворвавшийся из коридора в его дверь, потащил его за собой. Пройдя по длинному тёмному коридору, ведущему из покоев Сейвиль, они дошли до двойных дверей, за которыми очутились в более старом крыле Дворца. Оттуда вышли через боковую дверь в очередные садики, оказавшиеся палисадником целебных трав и кухонным огородом.
Быть может, Мардик был и не слишком словоохотлив, зато двигался он довольно лихо. Не успели они пронестись мимо какого-то гранитного здания в форме шпильки, как очутились у квадратного строения из щебня, где Ваниелю удалось, наконец, спросить, что это за дом.
— Коллегия Бардов, — коротко ответил Мардик, притормозив лишь для того, чтобы пропустить пару юнцов, пробегавших мимо, а потом распахнул перед Ваниелем чёрную деревянную дверь.
Ни слова больше не говоря, он оставил его у двери в его первый класс, а сам моментально растворился в коридоре.
Ваниелю было трудно поверить, что Сейвиль было настолько плевать на указания отца, что она решиласьотправить его на занятияс учениками Бардов. Тем не менее, вот же он, здесь! В той самой Коллегии Бардов. И вместе с тремя другими юнцами, реально сидит тут, в этом здании, на одном из поставленных в рядок стульев в небольшой, залитой солнцем комнате первого этажа. Более того, перед ними расхаживает, читая лекцию и задавая вопросы, самый настоящий, живой Бард, весь в Красном. Бардом оказался высокий, могучий мужчина, который, судя по всему, и с палашом мог управиться не хуже, чем с лютней.
Дома, когда дело касалось теоретических занятий, Ваниель привык быть на голову выше всех своих кузенов и братьев, так что в этот учебный час он вступил с ощущением некоторой скуки. История всегда давалась ему легче легкого — так, по крайней мере, бывало раньше всегда, а потому с самого начала урока он самодовольно предвкушал возможность блеснуть и перед однокашниками.Трое других учеников с удивлением глянули на него, когда он зашёл в их класс и уселся рядом с ними, однако смолчали. Один был белобрысый, как мышь, другой — с каштановыми волосами, третий темненький: все одеты примерно так же, как и Ваниель, в обычные повседневные наряды в виде белой рубашки, камзола и брюк из мягкой ткани коричневого или серого цвета. А потому Ваниель не понял, были ли они учениками-Герольдами или же Бардами. Форменной одежды, как на старших, на них не было. Не то, чтобы это было так уж важно ему, просто хотелось бы произвести на них впечатление своей образованностью. Особенно, если они, и в самом деле, были учениками Бардов.
Классная комната была не больше его спальни в апартаментах Сейвиль. Но в отличие от жилища Герольдов, само здание Коллегии было древним, видавшим виды и слегка обшарпанным. Ваниель успел даже испытать некоторое разочарование при виде истоптанного пола, пыльной мебели и поблекших красок, прежде чем леоннинский Бард, встав у окна, начал свой урок.
И вот с этого момента всё, что бы он дальше ни испытывал, было для Ваниеля шоком.
— Вчера мы с вами обсудили завоевание Арваля. Сегодня рассмотрим переговоры с Рентвелланом вследствие данного завоевания, — этими словами Бард Чадран начал свою лекцию — трактат о важнейших Арвальско-Залмонских переговорах времен Короля Тависта. И это было бы весьма увлекательно. Если бы не одно но: Ваниель и слыхом не слыхивал ни о каких Арваль-Залмонских переговорах, а всё, что ему было известно про Короля Тависта, так это то, что тот был сыном Королевы Терилеи и отцом Королевы Лешьи. Правление Тависта считалось весьма спокойным, и куда более примечательным для изучения дипломатии, чем деяний, достойных быть воспетыми в балладах. Так что, когда Бард открыл дискуссию, Ваниелю только и оставалось, что сидеть истуканом и делать вид, будто он всё понимает, хотя сам не имел ни малейшего представления о том, что вообще тут творится. Нет, он, конечно, извел целую стопку листков, конспектируя лекцию, но безо всякого понятия о том, чем именно эти переговоры были так уж ценны, тем более, о чём они там велись, и, вообще, похоже, в итоге они даже не имели особого смысла.
Короче, из класса он выскочил, как ошпаренный, чувствуя себя так, словно с него только что едва не содрали шкуру и не сожрали живьём.
С Религией дела обстояличутьполучше, но не намного. Он-то всегда полагал, что Религия, она религия и есть. Пока не был вынужден убедиться, что и тут здорово ошибался.... На деле оказалось, что "Религии" следует употреблять во множественном числе. Так как Валдемар представлял собой пеструю смесь из десятков самых различных народов, бежавших сюда от всяких-разных безвыходных ситуаций, было неудивительно, что у каждого было и собственное вероисповедание. В течение этого часа Ваниель слышал снова и снова, что "законом Валдемара на предмет отправления культа является то, что никакого единственно верного способа тут нет". Зато при наличии десятка или более практик, Барду — или, скажем, тому же Герольду — слишком легко совершить оплошность, находясь среди чуждых ему народов.
Взять хотя бы этот урок, посвящённый "Народности Единого", что обитала у Озера Полумесяца.И было легким потрясением слышать, как то, что его прежний священник немедленно объявил бы кощунственным святотатством, здесь преподносится всего лишьиным аспектом истиной веры.
Добрую половину урока Ваниель ощущал себя полнейшим идиотом, остальную — пытался не показать своих чувств. А именно, оторопи и жуткого беспокойства.
Но то, что окончательно добило его — это была Литература. Вернее, то, что произошло перед самим уроком.
Если до того, как начались послеобеденные занятия, он ещё вынашивал какую-то мысль подать прошение одному из Бардов, чтобы его зачислили в эту Коллегию, то теперь он уже здорово засомневался, что будет в состоянии и дальше выносить такие уроки.
Боги, да я же... я же невежественная свинья против всех этих учеников. Как мои кузены по сравнению со мной, — мрачно думал он, без сил опустившись на ближайший к двери стул, и вместе с парой других учеников дожидаясь, когда в классе появится учительница Литературы. Но... быть может, хотя бы теперь. Владыка Света, ты же в курсе: я выучил наизусть все до единой баллады, какие только сумел раздобыть.
И тут он услышал, как Бард Чадран разговаривает в коридоре с кем-то из Бардов, видимо, как раз учителем этого класса. Он услыхал своё имя и понял, что речь идёт про него, так что безо всякого зазрения совести и малейшего колебания навострил уши, стараясь не пропустить ни слова.
— ... Сейвиль хотела бы, чтобы мы приняли его, если у него окажутся необходимые задатки, — говорил Чадран.
— А они есть? — отвечал ему глубокий и чувственный женский голос.
— Шансе слышал, как он поёт. Говорит, голос у него есть и, вроде бы, неплохо поставлена рука, и тут я ему доверяю, — не слишком-то уверенно сказал Чадран.
— Но не Дар? — уточнил второй голос.
Чадран прокашлялся.
— Да вот же... в классе я как-то не заметил ни единого намёка на то. Да и музыку он, понятно, тоже не сочиняет, или мы бы об этом знали. Шансе обмолвился бы или, на худой конец, написал в своём докладе, но нет.
— Он должен обладать как минимум парой из трёх необходимых качеств: Одарённостью, Талантом или Способностью Творить. Тебе ли этого не знать, Чадран, — отвечала женщина. — Шансе же так и не обнаружил в нём признаков Одарённости, верно?
Чадран вздохнул.
— Верно. Но, Бреда, когда Сейвиль попросила меня за этого парнишку, я сразу же пролистал доклад Шансе на его счёт. Он,действительно, выделяет мальчишку, и очень лестно,на самом деле, отзывается о его музыкальных способностях. Так что мы могли бы принять его на обучение в качестве менестреля, если бы только...
— Если бы...?
— Если бы только он не был наследником своего папаши. По правде, Шансе утверждает, что у мальчишки превосходный слух и есть способности имитировать и несомненный талант. Но вот ни творческих способностей, ни Дара у него нет. А этого недостаточно, для того, чтобы чей бы то ни было наследник, мог быть принят сюда в качестве простого менестреля. И всё же.... Бреда, мне бы очень хотелось, чтобы ты самавзглянула на него, посмотрела, есть ли там Одарённость. Ты это можешь лучше любого из нас. Мне бы, сказать по чести, очень хотелось услужить Сейвиль. Она утверждает, что мальчишка зациклен на музыке настолько, что осмелился пойти наперекор своему ужасному папаше... Мы же ей кое-чем обязаны.
