Коричневый Дракон. Там, где зимуют раки

Хранительница Врат выглядела мрачнее грозовой тучи. Да... Рано я обрадовалась. Оказывается — быстро сказка сказывается, да не быстро дело делается.

— Что-то не так, Антея? Если ты заклинание помнишь, тогда что нам мешает переместиться? Мы с тобой так долго ждали этого момента! Домой, понимаешь? Домой!

Но Хранительница Врат не разделяла моей радости.

— Домой говоришь... Сделаем так: я открою Врата и подведу тебя к ним — пойдёшь одна. А я тут останусь.

— Это что ещё за новости? С какого перепугу ты так решила?

— Книга. Вернуть её — дело чести. Ты рвалась в свой мир, и я не смею задерживать вас с Феликсом, но сама останусь тут.

Вот те раз... Неужели она так плохо думает обо мне и Феликсе? Или понятия "дружба" и "кровное родство" ничего не значат?

— Вот тут ты ошибаешься, Антея, никто тебе не позволит здесь остаться.

— Найяр! — перебила меня Антея. — Я сама за себя решаю!

— Ты не дослушала...

Она и в самом деле больше не слушала меня. Произнося заклинание, Хранительница Врат уверенно чертила в воздухе знаки перемещения.

* * *

Эксперимент начался. Разбив подопытных на группы, Рифальд с головой окунулся в процесс создание Мёртвых магов. Прыгающим почерком он записывал в тетрадь полученные результаты по каждой из восемнадцати групп. К пятому дню эксперимента три из них полностью пришли в негодность. Красными чернилами магистр вычеркнул из своих записей номера умерших магов. Но расстраиваться не стал, эксперимент всё-таки, а отрицательный результат тоже результат.

Тем временем война шла полным ходом, и Рифальд рассчитывал через месяц-другой войти в столицу Тармана победителем. Поверженную страну ждали колоссальные преобразования. Гражданское население маг планировал уменьшить больше чем наполовину. В основном останутся только женщины, девушки и девочки — наложницы всегда нужны. А все мужчины, без исключения, подлежат уничтожению. Естественно, он предложит каждому из них шанс — стать Мёртвым магом. А дальше, всё будет зависеть от того, как сильно человек стремится к власти.

На седьмой день эксперимента произошло ещё одно событие, от которого Рифальд пришёл в ярость. Сразу десять подопытных из разных групп отдали Владыке душу. Ругаясь, на чём свет стоит, маг пытался найти ошибки, чтобы в дальнейшем их не допустить. Он перепроверял свои записи, сопоставлял произведённые действия с основной формулой получения Мёртвого мага. И чем дальше Рифальд продвигался, тем понятней ему становилось, что уходить от изначального варианта нельзя. Как ни кути, а правила — есть правила. Но, тем не менее, магистр не собирался отступать, у него даже и в мыслях не было прекратить мучения идиотов, на которых уже потрачено столько времени и сил.

День за днём проводил старик в подвальном помещении, ставшим в одночасье экспериментальным полигоном. Он почти перестал спать, работая как одержимый, истязая подопытных и наблюдая за полученными результатами. Глаза его стали красными от бессонницы, руки тряслись от усталости, но Рифальд не позволял себе отдыхать. Незаметно для самого себя, он настолько увлёкся экспериментом, что конечный результат уже не так сильно интересовал старика, как сам процесс. В воспалённом мозгу магистра рождались новые варианты создания Мёртвого мага, а подопытные дохли, как мухи по осени, лишая его возможности добиться успеха. Чтобы обеспечить себя материалом для эксперимента, магистр отдал приказ набрать новых добровольцев.

ГЛАВА 8

Вечерело. Уставшие от долгой дороги и напряжённого совещания люди разошлись отдыхать. Дракона лежала на поляне в полном одиночестве и размышляла. Одни мысли плавно переходили в другие. Ши'А думала о Найяр. Останься Хранительница на Арлиле, то война бы не вспыхнула, а, значит, магистр Рифальд не стал бы применять магию Мёртвых. Вот и получается, что одна ошибка повлекла за собой другу и притянула кучу проблем.

Шаги за спиной отвлекли Мать драконов от размышлений. Цейл уже скрылся за горизонтом, и на небосводе один за другим появились ночные спутники Арлила — луны Сихей и Сиул. В их приглушённом свете дракона разглядела фигуру отца Лазурия.

— Не помешаю? — поинтересовался старик.

— Вы хотели поговорить?— задала встречный вопрос Ши'А.

Маг кивнул. Он подошёл поближе к Матери драконов и сел на траву напротив неё.

— Я слушаю, — Ши'А положила лапу на лапу и пристально посмотрела на старика.

Находясь рядом с драконой, отец Лазурий чувствовал себя словно школьник перед строгой учительницей. Он набрал побольше воздуха и, задержав дыхание на пару секунд, с шумом выдохнул. Обе луны — Сихей и Сиул, придавали поляне таинственный вид. Отец Лазурий спокойным, ровным голосом стал рассказывать драконе о том, как мечтал встретиться с ней, о многолетних попытках осуществить задуманное, о жизни в Доме Веры, и о том, что движет Адептами. Ши'А слушала не перебивая, стараясь понять суть его слов. Увлекшись, старый маг, воодушевлённо рассказывал, какую радость в сердцах Адептов вызвало появление Хранительницы, как он познакомился с Найяр. Старик поделился с Матерью драконов своими мыслями о Коричневой Леди, и доводами, что не все Хранители одинаковы.

Ши'А слушала его, где-то соглашаясь, а в чём-то оставаясь при собственном мнении. Но, чем дальше продвигался отец Лазурий в своих размышлениях, тем больше дракона понимала, насколько неправильным был её поступок — отвернуться от Арлила. Внутренняя боль заглушила здравый разум, не позволила чётко увидеть сложившуюся ситуацию. А ведь после гибели Аркмена, она могла вернуться на Арлил и, запрятав глубоко в себя эту боль и горечь утраты, взять под контроль развитие социума и становление нового порядка. Тогда бы Орден Скорбного Дня не появился вовсе, и не пылали бы костры инквизиции, не раздавались бы в тёмных подвалах Доридора жуткие крики несчастных.

Её боль и скорбь привели к тому, что на Арлиле в течение двух тысяч лет гибли невинные люди. Она допустила роковую ошибку, совершенно забыв одну из основных заповедей: если ты в ответе за жизни миллионов разумных — эмоции не должны брать верх над разумом!

Старик говорил вкрадчивым голосом, его слова звучали мягко, но для Ши'А они были словно холодный душ. Горячая волна стыда обожгла дракону с головы до хвоста. Мать драконов поднялась с земли и низко склонила голову перед отцом Лазурием.

— Спасибо вам за урок. За то, что помогли осознать, какую ошибку я допустила.

Старый маг не ожидал, что его мысли произведут такое впечатление на Мать драконов. Он растерялся и не знал что ответить. Рассказывая всё это, он не преследовал какую-либо цель, не стремился обвинить в чём-то Ши'А. Он просто делился тем, что было на сердце.

— Теперь я знаю, что должна сделать, — Мать драконов приняла гордую осанку и расправила перепончатые крылья. — Драконы возвращаются на Арлил! Время отчуждения закончилось, наступает новая эра.

Отец Лазурий вскрикнул и прикрыл ладонью рот. Вот чего он совсем не ожидал услышать, так услышать подобное. Душа старика ликовала — сбывается его мечта: люди и драконы вновь будут жить вместе. Он с любовью посмотрел на Ши'А. В свете лун дракона не очень чётко видела лицо мага, но в полной мере чувствовала его состояние. Эмоциональное поле отца Лазурия сверкало и гудело от перенапряжения, переливаясь сотнями красок, но в какофонии цветных вспышек, дракона сумела различить три тёмных пятна.

"Вот, опять, — напряглась Ши'А, — опять мелькает тёмная сторона. Не хочется ошибаться в Лазурии, ну никак он не тянет на роль Носителя. Надеюсь, что это недоразумение, которое он сможет объяснить".

— Отец Лазурий, откуда вам известно про магию Мёртвых? — спросила напрямую дракона. — Мне кажется странным, что вы восприняли эти знания.

Старик не ожидал услышать такой вопрос. Он перестал улыбаться и немного растерянно посмотрел на Мать драконов. Чёрные пятна в его эмополе увеличились в размерах, и стали неистово пульсировать.

— Уважаемая Ши'А, а почему именно сейчас вы задали этот вопрос? — с долей обиды в голосе спросил старый маг.

— Потому что сейчас самый подходящий момент, — дракона продолжала наблюдать за поведением тёмных пятен эмополя отца Лазурия. — Только вы и я, один на один, можно говорить открыто. Всё что вы скажите — останется между нами.

"Эх, плохо, что разговор зашёл ночью, — подумала дракона, — я не вижу выражения его глаз. Днём было бы лучше, но раз уж так вышло, то ничего не поделаешь".

Она прикрыла глаза, чтобы отблески лун не мешали наблюдать за поведением пятен. Сквозь сомкнутые ресницы она видела синий кокон, внутри которого находился маг. Разноцветные всполохи чиркали по его контуру, передавая эмоциональное состояние Лазурия. Красные, зелёные, жёлтые вспышки мелькали то тут, то там. И лишь три чёрных пятна, медленно, словно змеи, скользили по граням кокона. Затем они стали блёкнуть, уменьшаясь в размерах, а потом и вовсе исчезли.

— Мне нечего от вас скрывать, Мудрая, — развёл руками отец Лазурий. — Самому бы хотелось понять, откуда приходят такие мысли, и почему я порой вижу то, чего нет наяву. И ещё...

Тяжкий вздох мага дал понять драконе, что ему нелегко говорить. Радость, только что бушевавшая в душе старого мага, сменилась тоской. Мать драконов молча выжидала, она не собиралась торопить отца Лазурия. Если он решился рассказать, то должен сделать это без нажима и давления.

— И ещё, — повторился старый маг, — иногда я смотрю на мир чужими глазами.

Дракона переступила с лапы на лапу:

— Это как?

— Такое происходит по ночам, почти перед сном. Пелена застилает глаза, а потом я вижу происходящее где-то в другом месте, с другим человеком. Понимаете?

— Не совсем.

— Я вижу его глазами! — выкрикнул отец Лазурий. — Это бьёт по нервам и сводит с ума.

— И давно это началось? — у драконы появились смутные подозрения, и она надеялась услышать им подтверждение.

— Вы не поверите, мудрая, но всю жизнь, сколько себя помню.

Драконий хвост с досады ударил по земле. Она-то надеялась, что видения отца Лазурия напрямую связаны с использованием магии Мёртвых магистром Рифальдом.

— А что именно вы видите?

Неожиданно дракона дёрнулась всем телом и замерла. На какое-то время её глаза остекленели. Отец Лазурий испугался не на шутку — дракона застыла, словно каменное изваяние.

— Мудрая Ши'А, вы меня слышите? — сдавленным голосом позвал её старый маг.

В ответ — гробовое молчание. Прошло несколько минут, а дракона так и не приходила в сознание. Отец Лазурий растерялся он уже и не знал, что ему делать. Он хотел, было побежать за помощью, но в это время дракона вновь дёрнулась и произнесла:

— Най...

— Что? — переспросил старик.

— Най-яр, — дракона легла на землю и тяжело задышала.

Две крупные слезы задрожали в уголках драконьих глаз. Старый маг присел возле головы драконы и провёл ладонью по морде Ши'А.

— Да, уважаемая, да... Нам всем её не хватает.

— Вы не поняли, — каждое слово давалось драконе с большим трудом, — я почувствовала её. На секунду, но ощутила, как энергия Найяр коснулась Предела. Непонятно одно — почему меня от этого так сильно скрутило? Очень странно...

— Правда? Почувствовали? — обрадовался отец Лазурий. — Это отличная новость!

— Вы так думаете? — драконе стало лучше, и она смогла поднять голову.

Её глаза оказались на уровне глаз мага, Лазурий смотрел в них не отрываясь.

— Конечно, Раз вы почувствовали её, значит, Хранительница жива.

— Да, об этом я как-то не подумала.

Старик засуетился.

— Необходимо рассказать об этом Шамри и Заххару.

— Не думаю, — покачала головой дракона, — это было мимолётное прикосновение, и никакой конкретной информации.

— Это говорит о том, что Найяр пытается связаться с нами, мы должны приложить все силы, чтобы помочь ей вернуться. У нас теперь есть доказательство, что она жива-здорова. И мы будем искать варианты её возвращения! — пламенно закончил свою речь отец Лазурий.

— Хорошо, — согласилась Мать драконов, — мы расскажем о том, что я почувствовала, но только утром. Сейчас глубокая ночь, и вам, отец Лазурий, пора спать. Да и мне тоже отдых необходим.

Пожелав Матери драконов спокойной ночи, старый маг отправился спать. Проводив его взглядом, дракона расположилась на мягкой траве и закрыла глаза. На душе её было спокойно. Единственное, о чём она сожалела, что так и не удалось узнать у отца Лазурия, какие именно сюжеты мелькают в его видениях.

* * *

Не слушая возражений, Антея схватила меня за руку и потащила к Вратам. Сопротивляясь, на сколько позволяли силы, я отчаянно пыталась вырваться.

— Нам нельзя покидать друг друга! Пойми ты это! — изворачиваясь ужом, кричала я.

— Тебя ждут, — коротко отрезала Антея и резко толкнула меня вперёд.

Врата распахнулись, готовые к перемещению. Но, то ли Антея просчиталась с траекторией моего "полёта", то ли я умело извернулась, но, коснувшись Врат, мне удалось отскочить обратно. Тело свела дикая боль. Меня словно разобрали на молекулы, а потом вновь собрали. Суставы выворачивало, судороги сводили мышцы, изо рта потекла кровь. В голове взрывались петарды, и на фоне их шума во всю глотку орал Феликс:

"Жить надоело?! Сумасшедшие! Вы что, обе рехнулись?!"

Испугавшись собственного поступка, Антея закричала и кинулась ко мне.

— Найяр, ты живая? Прости! Слышишь?!

Она упала на колени рядом с моим телом и принялась быстро-быстро растирать его. От её действий стало ещё больнее, и я невольно закричала. Воздух стал, словно раскалённый, дышать было нестерпимо больно. Если бы не Феликс, то неизвестно чем бы всё закончилось. Через минуту боль исчезла, а я смогла сделать вдох. Хранительница Врат нервно закусывала губы, глядя на последствия необдуманного поступка.

— Не делай так больше, хорошо? — попросила я, сплёвывая кровь.

"Хранитель Врат, он на то и Хранитель, чтобы проводить через них, а не зашвыривать!" — ругался Меч.

— Это послужит мне уроком, — Антея была готова сгореть от стыда.

"Хороший, однако, урок — ценою в мою жизнь", — я старалась не злиться на подругу, но доля обиды в душе присутствовала.

А если бы всё закончилось более печально? Я восстанавливала свои силы, и пыталась разобраться в ощущениях, которые промелькнули в миг соприкосновения с Вратами.

"Феликс, мне показалось, что на какое-то мгновение дотронулась до Предела и почувствовала Ши'А".

"Всё может быть, — согласился Меч, — у меня произошло то же самое. Это хорошо, с одной стороны, теперь дракона знает о нас".

"А с другой?"

"С другой — ты чуть богу душу не отдала".

"Ты уверен, что Ши'А нас ощутила?" — засомневалась я.

"Уверен. И вообще, прекращай валяться, вставай давай".

Ноги подгибались, не желая слушаться, руки тряслись. Придерживая меня за локоть, Антея помогала встать.

— Извини, ладно? — она вновь попросила прощенья.

Моих сил хватило только на короткий кивок. Как ни пыталась Антея поставить меня на ноги — ничего не получалось, они упорно подгибались в коленках. Пришлось опять сесть на траву.