* * *
Почти неделя пути на веслах против течения, лишь иногда удавалось пройти некоторое расстояние под парусами и вот далеко на откосе правого берега реки, стал виден тын городка Епанчин-юрт.
Однако неожиданностью приход уральцев для Епанчи не стал. О продвижении трех стругов с чужими воинскими людьми, ранее взявших штурмом Чинги-Туру и разбивших войско местного тархана, мурзе донесли его прознатчики ещё четыре дня назад.
С теплыми днями большая часть жителей откочевала в степь. И теперь, поднимая рыжую пыль, спешили от овечьих отар, от коровьих стад, от конских табунов лучники с саадаками, полными стрел, копейщики, скрипели арбы, блеяли овцы, — оживал городок. Собранные мурзой в городке воины вышли навстречу пришельцам. Правда, несмотря на то, что отряд мурзы Епанчи, был сильным и многочисленным, он не пошел далеко от городка, а решил встал в засаду в прибрежных кустах, внизу по течению от поселения. С наступлением сумерек с реки потянуло реденьким туманом, и Епанча повел своих уланов вдоль реки к Долгому яру. От него Тура, ударившись в каменную 'грудь', повернула к полуночи. Узкое здесь русло река, стремительна вода. Зеленый тальник полощет гибкие ветки в струе. Вот в тальнике, не смотря на гнус, и укрылись татары. Стоически терпят укусы мошки. Луки наготове, туги и упруги тетивы из бараньих жил, ждут когда их натянуть, что бы пустить во врага певучие оперенные тяжелые боевые стрелы. Хотя малую часть ратников мурза оставил для обороны своего родового гнезда. Вот этих то бойцов на высоком яру в востроверхих шапках-малахаях, с круглыми щитами в руках и с копьями, с луками и колчанами забитыми стрелами за спиной и увидел в бинокль сотник стрельцов. В свою очередь всадники долго вглядывались в вереницу стругов, поднимающихся к их городку.
Но не усидели татары тихо в зарослях, проклятый гнус сделай своё дело. Сначала востроглазый наблюдатель увидел над местом засады как будто дымку. В подзорную трубу удалось усмотреть, что это не дымка, а тучи мошки вьющейся над подступающем к воде тальником. А потом удалось разглядеть и колыхающиеся не в такт ветра веточки кустарника, услышать разнесшийся над водой не громкий, на грани слышимости звон металла об металл. А когда неожиданно в глубине кустов блеснула полированная сталь, все стало ясно, засада. И уже через пару минут, благо подошли менее чем на сотню метров, по прибрежным зарослям ударили из всего, из чего могли, не отвлекая гребцов от их работы. Но и этого хватила, что бы уже через три залпа, благо свободных заряженных стволов хватало, а проблема дыма на речном русле прекрасно решал дующий над ним ветерок, унося клубы дыма в сторону от места сражения, основательно проредить тальник и скрывающихся за его прутиками вражеских воинов. И пока враг приходил в себя от неожиданного нападения и больших потер в самом начале боя, находники высадились на прибрежный песок, вверху по течению, относительно засады и успели выстроиться в каре, прикрывшись большими щитами от стрел кочевников. Последовавшая через полчаса атака воинов Епанчи, естественно нарвалась на картечь пушек и ружейные пули. И снова пушки и ружья уральцев выигрывают битву. Атака местных захлебнулась еще на отметке сотни метров до русского строя, навалив перед позицией пришельцев вал из своих и конских трупов. И татары не выдержав, побежали в городок, под защиту его вала и тына. Но так как бежать пришлось по окружности, оббегая позицию злых урусов, то перешедшая в контратаку сотня добежала до ворот крепостицы вместе с воинами Епанчи и ворвались на их плечах внутрь укрепления. Что бы через полтора часа полностью истребив или пленив воинство мурзы Епанчи, захватив его городок.
Малый городок стоял над яром, окопан со степи валом да рвом, обнесен острокольем по верху вала. Мда, крепость! За тынами глинобитные мазанки, землянки-барсучьи норы, берестяные чумы и с десяток крытых войлоков юрт, являющихся жилищем самого мурзы Епанчи, его семьи и ближайшего окружения. Множества различного скота, степняков, в основном баб, мальцов, стариков да подростков лет по двенадцать-четырнадцать. Зато в окрестностях видны засеянные поля и пашни. И землица знатная, будет урожай хорошим.
В бою погибли почти все воины подчинявшихся Епанчи кочевых родов и вогульских князьков, в том числе отдал Аллаху свою душу и сам мурза, его труп был найден на поле сражения под грудой тел его уланов. Сколько бойцов мурзы разбежалось, никто из уральцев сказать не мог. Зато в полон взято более шести десятков, с различными телесными повреждениями, воинов погибшего мурзы. Да и казна бывшего правителя не могла не радовать победителей. И если драгоценных металлов и каменьев было откровенно мало, то не менее драгоценного собольих шнурок и чернобурых лисиц, было огромное количество, полностью забиты висящими связками меха пара амбаров, установленных на не менее чем полутора метровых столбах с полом и потолком их плотно подогнанных толстых тесин. И забраться в них можно было только по приставным лестницам, постоянно отставленных от входных ворот амбаров.
И снова рутина. Приведение к присяги русскому государю оставшихся в живых жителей, наложения на них ясака. И в путь, двумя стругами с полусотней бойцов. Вторая полусотня со своим командиром осталась в городке Епанчин-юрт, охранять богатую пушную казну, и олицетворяя собой новую власть белого царя в этой местности, а так же для охраны проходящих мимо сухопутного и водного пути.
Сотник ещё до самой осени ходил по Туре, обследовал оба её берега, правда, далеко по её притокам не заходил. Зато нанес на кроки всю местность по которой проходил, обмеряла и обследуя по пути вновь присоединенную территорию. Заодно, что бы два раза не ходить, привели к покорности с полудюжину селений, гордо именуемых городами. Привёл к присяге местных правителей этих поселений и их жителей, по местным обычаям и верованиям и обложил их ясаком в пользу русского владыки. В том числе посетил и обнесенное валом с тыном и рвов поселение мурзы Карача, стоящее на берегу Туры. Получив от самого мурзы, его окружения и населения его земли шерт Русскому царю Ивану IV. Взяли присяги и объясачили пару становищ вышедших к реке вогулов. Показались, обозначили свою силу местным остяцким да вогульским князькам, включенных ещё при тайбугинах в состав Сибирского ханства.
Итогом Туринского похода стал шерть (присяга) царю Русскому Ивану IV Васильевичу, проживающих по берегам реки Тура, туринских татар и окрестных вогулов (манси) с остяками (ханты), а так же обложение новых царских подданных ежегодной обязательной податью-ясаком.
* * *
Проводив отряд трибуна Сыренского на Туру, Белых повел полк дальше к цели, столице Сибирского ханства городу Искер, имеющий еще несколько названий: Ибер, Кашлык, Сибирь, Сибир, Сибер, где планировалось окончание похода.
Несмотря на победу над объединенным отрядом полудюжины мурз, без вражеских вылазок смогли пройти только до полудня, с момента отхода от места предыдущего сражения. После обеда по берегам опять появились местные всадники, время от времени пускавших в пришельцев стрелу на удачу, а вдруг и поранить или убьет кого-либо из них. Особенно сильному обстрелу караван подвергся на утро следующего дня, когда суда только вытянулись в походную колонну и вышли на речной стрежень, как по ним с левого высокого берега, густо поросшем березняком, местность так и называлась Березовый Яр, часто полетели стрелы. Почти две сотни лучников засели среди берез на обрыве и активно опорожняли свои колчаны. Пули, пущенный снизу, улетали в 'молоко', поражая небо, не причиняли вреда противнику, воины которого помня предыдущие дни, не подходили к обрыву, пуская стрелы навесом, хотя и не так точно, зато безопасно для лучника. В стругах, насадах и паузках стали появляться раненные. Нет да нет, но падающая с неба стрела 'клюнет' в неосторожно выставленную из под щитов ногу, то одного, то другого чиркнет острой гранью наконечник по руке. Хотя ранения и легкие, но как боевую единицу, особенно, если предстоит сражаться в рукопашную, такой воин уже не представляет. И только подход шхун и навесная стрельба гранатами их пушек, согнали лучников с яра. Однако татары не успокоились, и продолжали преследовать врагов до ночи, правда, разбившись на мелкие группы в два-три человека. С такой напастью стрельцы справлялись уже ставшим традиционным способом, выстрелами из 'сакмарочек' отгоняли их от берега. Движение вниз по реке продолжалось.
* * *
Утром 'почетный эскорт' не появился и уральцы даже вздохнули облегченно, но как оказалось зря. Есть в русле Тобола участок, где его берега сходятся друг к другу и он становиться очень узок. При этом правый берег поднимается отвесной скалой. Зато левый представляет из себя прекрасное место для высадки и посадки в лодки. Вот в этой теснине сибирцы и приготовили уральцам очередную каверзу.
Через час после начала пути, по окончанию ночевки, к шхуне Белых снова пришвартовалась лодка с командиром дозора, прибывшего из 'головы' каравана. И вскоре ертаулька с лохагосом отвалила от корабля, а на его мачте взвились флаги с сигналами 'Отдать якорь. Стоянка' и 'Сбор командиров'. Три четверти часа на сбор, совещания, отбытие и прибытия командиров по подразделениям и больше чем половина стругов подошли к берегам, где и пристали. Часть из них выбросили десант из егерей, которые быстро разбежались по окрестности, взяв под свой контроль оба берега. Команды остальных причаливших к земле стругов, высадившись, принялись споро очищать берега от тальника и прочего кустарника, связывая прутья в вязанки. От паузка снабжения отвалили челны груженные лежавшей в них кучей одеждой и вскоре подошли к местам заготовки не больших фашин. Стрельцы принялись натягивать привезенные халаты, рубахи и прочею, откровенно старую и порванную одежду, за исключением штанов, на вязанки, напяливать на их верх различные головные уборы, от простых шапок-колпаков, до различных шлемов. В рукава одежды впихивали уж совсем тонкие и гибкие ветки, собранные в пучки по пять-шесть штук. Все эти чучела, в общем-то не очень похожих на человека, бойцы со смехом, шутками-прибаутками, распределили по своим стругам и выйдя на стрежень, пошли впереди каравана, с присоединившимися к ним парой насадов. Оставшиеся пустые струги сняли с берегов егерей и вернулись к флотилии, продолжавшей стоять на якоре.
Километра за два до узости, струги с насадами разделились пополам и разошлись к берегам, где и высадили по батальону пехоты и батарее трехфунтовок. На свои места стрельцы 'рассадили' плотными рядами чучела, при этом прикрыв их щитами, чем не столько защитили их, как воспрепятствовали их более пристальному разглядываю врагом с береговых обрывов. Сами струги после рассадки оставались у берега. Высаженные войска сторожно пошли по берегам вниз по течению, а струги и насады дождались остального каравана. После чего насады присоединились к флотилии, а струги, выведенные на середину Тобола, с оставшимися в них расчетами пары трехфунтовых 'единорогов', стоящих в каждом судне, и кормчими, пошли к теснине, оставив за спиной снова вставшую на якоря флотилию.
Через пару километров сплава по Тоболу, наконец, справа показалась меловая отвесная скала и стало видно стремительно ужимающееся речное русло, которое от берега до берега перегораживали собранные в 'нитку' небольшие, на два-три не толстых бревна, плоты. Колонна стругов стремительно накатывалась на боны и наконец нос первого, затем второго, третьего и так далее, коснулся бревен и строй распался. Струги скучились и с яра в сидящих в них плотными рядами 'людей' полетел 'рой' стрел.
'Аллах, ну где же эти урусы?' -задавал себе уже в который раз вопрос мурза Алысай, командовавший 'абордажным' отрядом, притаившемся в левобережных береговых кустах и раскинувшемуся за ними заливным лугом. Но вот из-за белого утеса показались паруса стругов, без шума, безмолвно накатываются уруса. Не зная, что их ждет впереди. Наконец первый струг, а за ним и другие столкнулись с бонами и рассыпался их строй, превратился в кучу мала. И в эту кучу с белоснежной кручи посыпался 'дождь' стрел.
'Наконец. Пора и нам' — подумал мурза и заголосил, подавая сигнал своим воинам на атаку сгрудившихся у препятствия вражеских лодок. Послушные ему кочевники, подхватив припасенные на лугу легкие черны, бросились в атаку.
-Алла! Аллах акбар! -закричал Алысай и кинулся со своими подручными к воде, где его более расторопные подчиненные уже садились с перегрузом в вынесенные челны, по трое— четверо и направлялись к лодкам урусам, беспомощно покачивающихся у перегородивших реку бонов, под настоящим 'ливнем' стрел с мелового яра. Мурза заскочил в услужливо придержанный челн, с ним сели два его улана, тут же схватившие по веслу и направивших, оттолкнутый услужливым табунщиком от берега челн, к ближайшему стругу урусов. Которые как то тихо, без криков и телодвижения встретили неожиданное нападение. Продолжая все так же молча и неподвижно сидеть в своих больших лодках.
Оживление урусов произошло как-то неожиданно и смертоносно для 'абордажников'. Внезапно борта русских лодок полыхнули огнем, дымом, громов и 'плюнули' в накатывающую на них 'армаду' легких берестяных челном зарядами картечи. Передних 'абордажников' как 'корова языком слизала', вот только они гребли на челнах и вот их нет. Только уносит вода многочисленные ошметки разорванной бересты и темно-красные, стремительно размываемые пятна вниз по течению. Не успел довольно свежий ветер отнести пороховой дым от места боя, как последовал новый залп и новые жертвы среди татар. В этот раз досталось и челну Алысая. Картечь разбила нос его 'кораблю' и сбила обоих его уланов. Досталось пара картечин и самому мурзе, но крепкий юшман бухарской работы и тела его телохранителей, принявших на себя основную часть чугуна, спасли его. Тем более, что и та пара чугунных пуль поразивших военачальника, перед этим успели пройти через тела и защиту его уланов, что и помогло их господину отделаться только ушибами, без всяких трещин и переломов ребер. И еще одна случайность помогла мурзе. Посчастливилось ему упасть рядом с бонами и он держась за них поднырнул под ними и укрываясь ими и перебирая руками по бревнам и скрепляющих их веревками, благополучно добрался до берега и укрылся в кустах. Которые, хотя и основательно вытоптанные его подчиненными, смогли укрыть его от глаз урусов и пролетающих рядом не прицельных пуль и картечин. Так и пережил мурза это сражение. Наблюдая, как появились сначала очень большие лодки урусов, сметшие огнем своих пушек с яра лучников. Потом, подошедшая по берегу русская пехота, ударом с тыла добила ханских воинов на правом берегу. А появившиеся уральские стрельцы зачистили от татар и левобережье в районе сражения, разогнанных к тому времени орудийными залпами с реки. Благо, что к этому времени Алысай успел уже отползти, а затем и отбежать на значительное расстояние от берега и не попал в зону зачистки. Наблюдая все это в относительной безопасности. А после ему повезло наткнутся на коновода одного из своего десятка, по каким-то, счастливым для мурзы обстоятельствам, расположившего своих коней так далеко от берега, и уйти с места разгрома уже в большей безопасности.
