Долг

— То есть, вы хотите сказать, что все хорошие люди должны собраться вместе и убить всех плохих людей?

Тетка стояла совсем рядом, только благодаря этому он расслышал вопрос, а иначе случае ее слабый голос остался бы не замеченным. Иваницкий замер. Черт возьми! Это было действительно так! Вот оно откровение. Бродящая по окраинам сознания мысль всей своей мощью плюхнулась на него.

Он задумался о своей истинной роли в служении ДОЛГУ. Уточняющий вопрос библиотекарши открыл для него новые горизонты. Иваницкий посмотрел на себя по-новому.

В голове его пронесся в одно мгновение целый вихрь мыслей:

'"Все хорошие люди должны собраться вместе". Это правильно. В единстве сила — элементарный и многократно проверенный вывод. Но как объединятся? Нужна объединяющая сила, нужен центр — единая точка к которой потянулся остальные. Я должен стать центром притяжения и объединяющей силой. Моя роль не в том, чтобы скакать с пистолетом и крушить врага, а в том, чтобы отправить на борьбу как можно больше людей. Чем больше людей я смогу провести за собой, тем больше будет сил и возможностей воплотить задуманное в жизнь.'

Люди вокруг напряженно ждали. Второе озарение настигло его в самый разгар речи. Снова в его сознании прорезалась знакомая кристальная ясность. Именно по его удивительной чистоте он понял, что получил второе откровение. Теперь он уже вырос до него. Он оказался достоин этой великой миссии. Теперь Иваницкий посмотрел на окружающих людей совсем другими глазами. Володя изменился, и окружающие его люди стали для него другими. Теперь это были не просто его возможные соратники. Теперь они стали для него орудиями проведения его воли. Иваницкий даст им цель и новое понимание жизни. Теперь это его армия, которую он поведет к великой цели. Они будут служить ДОЛГу.

— Да, — совсем коротко и однозначно ответил он. — Мы будем объединять хороших и вместе избавлять мир от плохих людей.

— А как мы сможем отделить хороших от плохих? — не унималась тетка.

Но этим она не сможет загнать Володю в тупик. Ответ был готов:

— Совесть. Посмотрите на человека и ответьте себе на вопрос: по совести он живет и поступает или нет. Если он грабит, паразитирует, унижает других, разве он живет по совести? А ваша собственная совесть подскажет вам правильное решение. Если все будут поступать по совести, разве останется в мире место для зла?

Дальше он говорил о внутренней убежденности, о необходимости научиться не врать самому себе, о возможных внутренних врагах их движения, для которых лично-корыстные интересы будут стоять выше общего служения ДОЛГУ. Еще он говорил об искренности и духовном очищении. Слова сами лились неудержимым потоком, складывалось в стройную красивую речь. По крайней мере — ему так казалось.

Он говорил пламенно и ярко, но мысли Иваницкого летели с неописуемой скоростью дальше, обгоняя медленные слова. Он должен стать больше чем центром притяжения, он должен нести свое откровение в массы. Собрать боевые отряды для вооруженной борьбы со злом — это половина дела. Он должен донести свое откровение до каждого. И дело не в том, чтобы бывшие посудомойки, престарелые профессора и первоклассники шли вербоваться в его отряды. Это смешно. Они просто должны получить понимание и цель. Они должны проникнуться духом правды и обрести веру в светлое будущее. И он им это даст. Они будут нести его идеи другим людям, даря им надежду. Именно так они смогут построить новое общество на костях погибшей цивилизации. ДА!!!

Иваницкий едва смог сдержать слезы. От нахлынувших чувств он чуть не упал. В необъяснимом порыве он простер руки в сторону пришедших к нему людей и крикнул в толпу:

— Кто со мной?!!!

Люди заорали одновременно. Это было похоже на взрыв. Он буквально увидел ту мощную эмоциональную волну небольшой группы людей, выплеснутую на него. Колышущуюся марево эмоционального отзыва ударило его, обдав колючим жаром. Он поднял его высоко вверх над людьми и обрушил обжигающий вал обратно на их головы.

Из окон комендатуры показались лица любопытных. Идущие мимо люди застывали в нерешительности. Возившиеся вокруг техники, бойцы побросали свои занятия и двинулись в сторону устроенного митинга.

Толпа слушателей росла с удивительной быстротой. Теперь здесь было уже не три десятка человек, а сотня или даже больше. Вновь подошедшие старались протиснуться поближе. Они что-то спрашивали у тех, кто пришел сюда раньше. Иваницкий внезапно забеспокоился на предмет того, что его слова могут быть исковерканы или истолкованы неправильно.

Он начал речь заново. Его мысли летели вперед крепким ветром, перерождающимся в ураган, а голос стал рупором могучих идей. Мысли с легкостью обретали форму слов, складывающихся во фразы и предложения. Он видел, как сказанное им проникает в мозги окруживших его людей, проходя там новую удивительную трансформацию. Сказанные слова опять обретали форму мыслей, но уже в чужих головах. Они превращались в семена и зародыши, призванные заполонить сознание и вытеснить из черепной коробки слушателей все старое, лишнее и слабое. Он видел, как разгорается огонь в распахнутых ему навстречу глазах. Постепенно его речь превращалась в диалог и обсуждение. Люди выкрикивали слова в его поддержку или наоборот. В толпе вспыхивали жаркие словесные перепалки. Не все шло гладко, но постепенно сопротивление стихало, и общий настрой людей рос и обретал общий вектор, заданный Иваницким.

Теперь Володя все чаше обращался к спорщикам. Он неожиданно легко парировал ехидные уколы и коварные логические ловушки. Он с легкостью находил нужные слова. Володя начал прямой и открытый разговор, перераставший в полемику между слушателями, а потом снова возвращающийся к своему монологу.

Иваницкий вещал, то, что считал правильным:

— Каждый из вас должен сделать свой выбор. Прежнего мира нет. Прежней жизни нет. Вашу жизнь уничтожили горстка скотов, которые хотели больше денег, больше власти, больше удовольствий. Мир рухнул. Но остались обычные люди и всякие мрази, которые опять хотят власти и богатства. А есть та прослойка, которая готова снова ради своих амбиций уничтожать, порабощать и пить кровь оставшихся людей. А я не хочу, чтобы нами опять помыкала всякая погань. Я считаю своим долгом очистить человечество от тех, кто несет зло в этот мир. Очистить ради будущих поколений, чтобы они могли возродить новый мир — чистый и свободный. Свободный от тех, кто хочет шагать по головам, оставшихся в живых. Сейчас я допрашивал очередного выродка, который получила сведения о стратегических запасах продуктов питания, медикаментов, оружия и военной техники. Ему это богатство не принадлежит. А он решил присвоить это все себе. Ему плевать на раненых, на женщин и детей, а стариков он вообще забыл. Пусть выживают, как хотят. А он будет править миром. Все человечество пойдет к нему на поклон, чтобы он великий накормил, обогрел и защитил несчастных людишек. Что с ним делать?!

Толпа начинала закипать. Молчание сменялась выкриками и живым обсуждением сказанного. На последний вопрос из толы полетело:

— Расстрелять!

— Повесить!

— Четвертовать!

— Сжечь заживо!

— А давайте я его на кол посажу! Я смогу!

— Правильно! — резко остановил инициативу толпы Володя. — Но пусть сначала отдаст народу все, что он пытался присвоить. Люди должны получить то, что принадлежит им по праву. Пусть ответит как полагается! Вместе со старым миром исчезли законы и правила. Их больше нет. Остался один закон — это закон совести, который подскажет вам, что правильно, а что нет. Именно те, кто примет закон совести, готовы бороться за новое чистое общество. Закон совести дает вам право карать зло, уничтожать его и выжигать его каленым железом. Я готов убивать, пытать, уничтожать тех, кто несет зло. Но творя насилие разве я не творю зло, разве я не становлюсь приспешником тех самых мразей которые отравляли и будут отравлять жизнь всем остальным? Нет!!! Это не так. Я хочу, чтобы вы поняли разницу. Убив очередного выродка, я совершаю малое зло и предотвращаю большое. Теперь он не сможет убивать, грабить и жить за счет других. Сколько зла я смогу предотвратить всего лишь уничтожив тот сорняк, который пытается паразитировать на других людях. К этому я призываю и вас. Моя цель — это создание условий для возрождения нового общества. Выкорчевывание всякой мрази, которая мешает жить — это мой долг. Защита выживших людей от таких как он — это мой долг. Справедливый суд над виновными — это мой долг. Станет ли этот долг вашим — это ваш выбор. Вы готовы попасть в ад и принять муки, чтобы спасти своих детей и внуков от тех, кто уничтожил ваш мир? Вы готовы марать руки в крови ради будущего человечества?!!!

Иваницкий, замолчал, переводя дух.

— Да!!! — многоголосый хор ответил ему как один человек.

— Отрешитесь от прежней жизни, забудьте о себе и служите высшей цели. Теперь вы каста отверженных, которые не принадлежат себе, а подчинены великому долгу перед человечеством. Вас постараются оболгать и унизить, вас будут бояться, на вас будут клеветать, но это издержки нашей работы. Будьте готовы к этому. Нельзя заниматься грязной работой и остаться чистенькими!!!

Крики превратились в истерику. Люди вопили в исступлении. Они были готовы карать тех, кто уничтожил прежнюю или встал на пути возражения новой цивилизации.

Так могло продолжаться долго, но за спинами слушающих его людей раздался громкий отчаянный крик, прорывающийся свое непохожестью на фоне общего гвалта:

— Помогите! Помогите!!!

В сторону трибуны продирался сквозь толпу тот самый парень, который убежал во время речи Иваницкого. Сейчас Володя видел, как тот протискивается между опешивших людей и тащит за собой какого-то мужчину.

Глава 3. Чужая территория

Кызя выбрался из брюха перевернутого автобуса только после того как большая ненавистная коробка со страшной стреляющей штукой, точащей из пенька на ее верху, скрылась из виду. О ней все еще напоминала вонь жженой солярки и пороховая гарь, едко пахло раскаленным железом. Остался еще едва уловимый запах его добычи, его законной еды. Но о Валерке, которого ему так хотелось сожрать, Кызе осталось просто забыть.

Воспоминание об упущенной еде вернуло голод, который страшным беспощадным зверем впился нутро большого морфа. Он был тяжело изранен, его искалеченное тело просило пищи. Мощные когти передних лап в бессильной злобе с хрустом и скрежетом впились в асфальт, круша дорожное покрытие в мелкую крошку. Кызя наверное бы заревел или заорал, но в сжатых легких мертвого тела не было воздуха.

Голод в одно мгновение отсек все лишнее от окружающего мира. Только голод, только еда и способы ее добычи. Но было еще кое-что, пересилившее голод, поднявшееся над его непобедимой сутью. Это была ненависть, лютая ненависть к тем людям, которые забрали ЕГО ЕДУ. Как они смели! Они сами были его пищей, и при всем при этом они отобрали его еду, как раз в том момент, когда ему так нужны силы и питание для восстановления. Эти грабители забрали его еду, они хотели его убить, они чуть не уничтожили его!!! Они за это должны поплатиться. Пусть они ответят за это. Они должны ответить, это их ДОЛГ. ДОЛГ, который они должны оплатить сторицей. В глубине его сознания из ненависти начало прорастать новое чувство — желание мстить.

Отыскав внутри организма остатки своего неприкосновенного запаса, он кинул оголтелым клеткам ничтожную подачку, облегчив свою муку. В паре метров от него между машинами лежало дергающееся тело второго морфа. Мощная пуля КПВТ разнесла в дребезги плоскую голову с неимоверно вытянутыми крокодильими челюстями. Осклизлый огрызок шеи тек бурой слизью на грязный асфальт.

Кызя несколько раз качнул легкими воздух, насыщая организм кислородом и разгоняя обмен веществ. Сломанные ребра при этом противно щелкали. Кызю вскинуло раньше чем он смог осознать почему. Морф развернулся на сладостный запах. Запах свежей еды исходил от сочащегося слизью шеи убитого морфа. Кызя не мог поверить. Откуда это? Почему так?

Вытянутое тело с короткими толстыми лапам и раздутыми в стороны боками пахло едой. Оно было мертвым, но пахло вкусной свежатиной. Большой морф упал на брюхо и схватил пастью обрубок шеи. Мертвая плоть противно горчила, но бурая жижа была насыщена питательным бульоном. В нетерпении Кызя разорвал тело противника на две части. Прямо перед ним упали крупные куски свежей человеческой плоти, как драгоценный дар победителю.

Получается, что конкурент убил и сожрал добычу перед самой встречей с Кызей. Большой морф опомнился только, когда все выпотрошенные куски перекочевали в его утробу. Приятная тяжесть теперь распирала живот. У этой крокодилообразной твари был весьма впечатляющий объем ненасытного брюха. Кызя рвал его тело на мелкие кусочки, выбирая остатки еды, высасывал жижу из кусков тела убитого гада, слизывал с дороги сгустки свернувшейся человеческой крови. На удивление питательными оказались суставы и некий орган внутри тела убитого морфа, больше похожий на белёсую медузу.

Блаженная сытость не оставила голоду никакого шанса. Тело восстанавливалось, кости срастались, жилы и мышцы обретали упругость, суставы становились подвижными. Но этого было мало. Он ни на грамм не смог пополнить свой неприкосновенный запас.

Из-за, искорёженного ударом БТРа, микроавтобуса показалась мертвячка. Молодая женщина была красива, подтянута и одета в спортивный комбинезон со следами пороховых газов. Она фактически не пострадала, в самом центре груди было небольшое отверстие. Может ее убили, а может шальная пуля попала, сложно было судить. На самоубийство это мало было похоже. Судя по обманчиво непопорченному виду, погибла она сразу, и до ее обращения в зомби ее не успели погрызть другие мертвяки. Поганая стерва приперлась в надежде разжиться кусками человечины или просто мимо шла, но, увидев останки Кызиного пикника, она заковыляла в его сторону.

Благостное настроение испепелил приступ бешеной ярости. Кызя ударом могучей лапы сбил мертвячку на землю и оторвал ей голову. Практически без размаха он запустил что есть сил кудлатый снаряд с выпученными глазами в сторону приближающейся кучки медленных зомбаков. Оторванная голова стремительно пронеслась по низкой дуге и ударила прямо в морду ближайшего зомби.

Бедолагу опрокинуло на асфальт с такой силой, что только грязные босые ноги мелькнули в воздухе. Кызе показалось это любопытным. Большой морф поискал глазами очередной снаряд. Единственным более-мене подходящим предметом была голова впечатанной в кенгурятник джипа относительно целой мертвячки. Кызя одним движение оторвал ей голову, а вторым — запустил ее в ту же самую компанию зомби. Глова со скорость пушечного ядра, ударила в грудь толстую тетку в нелепо торчащих бигуди и окровавленном домашнем халате. Грязную толстуху отбросило на ее спутников, и вся компания потешно повалилась на дорогу, как кегли в кегельбане.

'Страйк!!!' — толкнулось в голове морфа, внезапно всплывшее, слово. От этого ему стало даже приятно. Повеяло чем-то давно забытым. Так приходит дежавю, от которого не можешь избавиться и одновременно не можешь понять: было это на самом деле или сознание играет с тобой в лукавые игры.