Тем временем в тылу в Чимкенте разыгралась драма военного трибунала. Афганцы наказали своих по-своему, а кокандцы по-своему. Но среди пьяных оказался хивинец. И ладно бы рядовой, расстреляли перед строем, да и дело с концом. А то ведь офицер.

Перед тройкой судей с генеральскими погонами предстал Алты с разбитой опухшей мордой, с обернутыми мешковиной ногами, в красноармейских драных, латаных-перелатаных кавалерийских галифе, в выцветшей фуражке с отодранной звездочкой на голове и в грязном халате на голое тело.

— Офицер первой разведэскадрилии Мурадов Алты.

— Как вы объясните Мурадов Алты свой внешний вид и факт нахождения в опьянении на передовой в городе Чимкенте?

— Производил вечером разведывательный полёт, из-за поломки мотора совершил вынужденную жёсткую посадку. Самолет при посадке развалился и я потерял сознание. Так я попал в плен к красным. Одежду, обувь и личное оружие у меня украли, самого избили и утром должны были повесить, у них патроны все на учёте и расстрелы заменили повешением. Ночью город отбили воины Аллаха и меня освободили. Чтобы не ходить голым я, что нашёл в темноте, в то и оделся. Пошёл на шум. Оказалось воины нашли пивзавод и теперь вскрывали бочки с пивом. Я естественно как каждый правоверный мусульманин пить не хотел.

— И тебя бедняжку заставили?

— Нет, при свете я начал осматривать себя, и нашел в кармане галифе кусочки старой газеты под махорку. По-русски я читать умею и прочитал, что скончался великий итальянский тенор и оперный певец Энрико Карузо. Была бы водка, выпил бы её, а так, пришлось помянуть великого человека банальным пивом. А тут красные опять напали, я в чём был на машину к раненым и ходу.

Минут через пять военный трибунал зачитал приговор.

— За чтение советских агитационных материалов, от полётов отстранить на три дня и назначит дежурным по аэродрому. Дело закрыто. Увести летуна с глаз долой.

В начале февраля 1922 года красные всё же не удержали Аулие-Ату. Правда, хивинцы тут были не при чём. К этому времени наконец, раскачались бухарцы и выставили на общий фронт своих солдат-сарбазов. Последние хоть и понесли серьёзные потери, но из Аулие-Аты красных выбили. Дальше на отступающих как цепные псы набросились кокандцы и афганцы. Истратив в боях скудные запасы патронов, красные откатывались по тракту. К середине февраля фронт удалось стабилизировать на подступах к Пишкеку. Свой родной город Фрунзе решил защищать всеми возможными способами. К этому времени перебои с патронами были уже и у кокандцев, афганцев и бухарцев.

Весна была не за горами, а с весной, хивинцы это понимали, РККА двинет на аральские укрепления и понадобятся боеспособные войска, а главное снаряды для артиллерии. В этой ситуации было принято решение всю артиллерию и снаряды по железной дороге перегнать в Перовск, Казалинск и на станцию Аральское море. Зато для штурма Пишкека выделили пехоту, сосредоточили большинство миномётных батарей, а также не пожалели авиации и броневиков.

После обработки переднего края минами и бомбардировки с воздуха в бой пошли несколько броневиков, которые прорвали проволочные заграждения и проложили путь штурмовым группам автоматчиков, которые следом за броневиками проникли в первую линию обороны и закидали обороняющихся гранатами. Подтянув миномёты и следуя той же тактике прорвали вторую линию и зацепившись за окраины, начали бои в городе, где опять же юркие автоматчики с гранатами брали дом за домом. К концу дня штурм города завершился и как обычно в хивинской армии никто и не удосужился преследовать разбитого врага. Пишкек был первым городом Семиреченской области, взятый хивинцами. Красные беспрепятственно откатились к столице Семиреченской области городу Верному и принялись зализывать раны и готовиться к новым боям.

Хивинцы с союзниками очистили окрестности от советов и послали несколько отрядов для установления новой власти. Один к укреплению Нарынскому, один к г. Пржевальску и в обход г. Верного к г. Джаркенту. Если укрепление Нарынское было пусто и занято без боя, то в Пржевальске после пары залпов местные большевики и сочувствующие ушли партизанить в горы. Отряд, посланный к Джаркенту, цели не достиг и после боя ушел в Пржевальск. Но шуму он наделал и красные выставили к югу от Джаркента заслон на дороге. О боевых действиях в Семиречьи начали доходить слухи за китайскую границу, чем вызвали движение в среде тамошних семиреченских казаков. Кроме Джаркента в руках красных оставались город Лепсинск и г. Копал, который после ухода казаков тянул на село. Зато из Семипалатинска тоненькой струйкой из РСФСР поступали пополнения и боеприпасы для Туркестанской армии.

С каждым днём Советы могли повернуть вспять и начать отвоевание Туркестана с двух сторон. В этой ситуации хивинцы побоялись оставить у себя на фланге крупный советский город и решились на штурм Верного, второй целью они ставили захват Джаркента.

В 1921 г положение эмигpантов ухудшилось. Китай не признавал консулов России, и беженцы уже не могли обратиться за защитой. В Кульдже открытись торговые представительства РСФСР, под вывеской которых работали агенты ЧК. После захвата Урги генералом Унгepном власти Китая стали подозревать казаков в Синьцзяне. Теперь партизанам, чтобы избежать ареста, приходилось скрываться от властей

Китая и агентов ЧК, которые 6 февраля убили Дyтова. Атамана и погибших с ним вахмистров Лопатина и Маслова похоронили в одной могиле. После православной панихиды заупокойные молитвы прочитал мулла. В ночь после похорон могилу Дyтова разрыли, тело ритуально обезглавили, а голову привезли в Джаркент.

После смерти атамана часть eгo казаков ушли к Бакичу в Чyгyчак или перепти гpаницу, в надежде добраться до родных станиц, дрyгие ушли в Маньчжурию. В Кульдже остались около 900 оренбуржцев и уральцев, которые пытались воссоздать структуру войска. Сидоров подчинился преемнику Дyтова полковнику Гербову (казаки и алаши, 3050 шашек). Перевалы Сельке и Чулак контролировал отряд алашей полковника Белянина, (До 1000 киргизов, русские офицеры).

В долине реки Боротала находился отряд капитана Козлова в 500 сабель. Совершали набеги в Семиречье отряды есаулов Остроухова, Мартемьянова и Аверьянова. Сибиряки и семиреки Анненкова кочевали по Китаю.

Большую опасность для красных представлял не разоруженный корпус казаков генерала Бакича (12 000 уральцев и сибиряков), которому управляющий Чyгyчакского отделения Русско-Азиатского банка передал около 1 млн золотых рублей.

Именно в это время красные оголяют границу и все сколько-нибудь боеспособные отряды стягивают к г. Верный. Тем временем местные части из семиреков тают на глазах. Дезертиры распыляются по станицам. То же происходит с частями, набранными из крестьян-переселенцев, которые уже восставали в г. Верном в 1920 году. В мартовских боях за Верный вновь активно были применены миномёты, аэропланы с бомбами и штурмовые группы автоматчиков. Впервые перед штурмом над городом были разбросаны листовки с обещанием всем сложившим оружие амнистии и возможности по тракту уйти в Семипалатинск на территорию РСФСР.

Агитация возымела действие и после начала боёв многие красноармейские части сложили оружие и сдались в плен. Это обстоятельство повлияло на дальнейший ход событий. У красных просто не осталось боеспособных частей после штурма, чтобы организовать оборону Джаркента. Тем более, что получив приказ войска хивинцев не стали задерживаться как обычно в захваченном городе, а тут же ринулись в догонку за отступающими советскими отрядами. Красные ушли на г. Копал, оставив Джаркент в стороне без защиты. А хивинцы, выполняя приказ, взяли Джанкерт без боя и начали готовиться к возвращению в Чимкент, откуда дожны были быть переброшены на север к аральским позициям. Но в этой компании мало, что шло по планам сторон. Со стороны Китая в Джанкерт первым пришел полковник Сидоров с семиреками. Казаков совершенно не устраивало упускать штаб Туркестанского фронта и остатки советстких отрядов и они ринулись по знакомым местам на город Копал. Так как за ними увязались часть кокандских и даже афганских отрядов, город им взять удалось, после чего они погнали красных по тракту до г. Лепсинска. Также сыграла свою роль передача казакам Сидорова значительного количества минометов и запаса мин к ним. Тащить на себе миномёты и мины обратно хивинцы не хотели и учитывая, что им выдадут новые почти все оставили казакам. Также казакам оставили всё захваченное в Верном вооружение красных. Разнобой в вооружении не приветствовался военными специалистами Хивы, старались придерживаться строго итальянского вооружения. Кстати этим в основном объяснялась и скачкообразная тактика боевых действий, даже захватывая арсеналы противника и склады с оружием, хивинцы не могли его использовать, патроны не подходили к итальянскому вооружению и приходилось скурпулёзно собирать гильзочки на месте боёв и ждать, когда

Здесь к ним присоединились ещё несколько заграничных отрядов и остатки советских войск уже гнали до самой границы Семипалатинской области, где они встретились с шедшим им на помощь подразделением РККА. Казаки остановились в Сергиополе и начали укрепляться. Остатки Туркестанской советской армии ушли на переформирование в Семипалатинск.

Тем временем войска хивинцев двигались в обратном направлении на Чимкент и конечно к началу весеннего наступления РККА на аральском направлении не успели. Были переброшены лишь авиачасти из-за своей малочисленности и мобильности. Март месяц прошел в накоплении войск. В будущем наступлении РККА главную ставку большевики сделали на испытанные в боях конные армии. Отъевшись на весенних казахских травах они должны были лавиной устремиться к Ташкенту и одним ударом отбросить хивинцев за границу Туркестанской АССР. Пехоте была отведена второстепенная роль по уничтожению окруженных конницей группировок противника. В апреле 1922 года должны были начаться боевые действия, а хивинские отряды были всё ещё на марше к будущему театру военных действий.

Ситуацию могли бы поправить многочисленные кавалерийские отряды, набранные из киргизов, казахов, каракалпаков и туркмен, но как раз в марте пришёл странный приказ о выводе всех отрядов конницы в г. Перовск, г. Туркестан и даже Чимкент. Комендант станции Аральское море под свою личную ответственность оставил часть конных частей в районе Карамакчи, упросив их командиров дать телеграммы в центр о болезнях и ослабленности коней после зимы. Командиры кавалерийских частей негодовали и обвиняли штабных крыс в предательстве, пришлось даже некоторых арестовать, а часть мятежных отрядов раскидать по другим частям.

Не улеглась ещё шумиха в кавчастях, как практически все аэропланы были поставлены под модернизацию. Теперь над аральскими укреплениями постоянно висели аэропланы красных, что нервировало артиллеристов и пехоту. Хивинский мажлис завалили обвинениями в предательстве и саботаже штабов. А саботаж был налицо. Конницу оттянули от укреплений в глубокий тыл. Закалённая в зимних боях пехота ещё только топала к Чимкенту. Там же где-то был и бронеотряд. Вся авиация была на модернизации и перестала подниматься в небо.

Красные решили больше не шутить и развернули против хивинцев первую конную армию под командованием Буденного. В мае 1921 года, после неудачного Варшавского похода остатки армии были расформированы, но штаб остался. Теперь армия разворачивалась вновь в казахстанских степях. В принципе басмачи остались единственной недобитой контрой, а после побед над 11 армией РККА поквитаться с ними просто таки чесались руки, а тут ещё и полный неожиданный разгром за несколько месяцев Туркестанской советской армии и уничтожение советской власти в Туркестане.

К началу 1922 года численность РККА сократилась до 2 млн 500 тыс. человек. Реввоенсовет приостановил дальнейшую демобилизацию в связи с белогвардейскими и бандитскими выступлениями в Карелии и на Дальнем Востоке, а также боевыми действиями, развёрнутыми в Средней Азии.

Мириться с потерей Туркестана никто не хотел и силы для наступления накапливались перед аральскими укреплениями грозя обрушиться и сокрушить басмаческо-белогвардейскую контру. Хотя от белых Хива всячески открещивалась почему-то красные агитаторы упорно обзывали её басмаческо-белогвардейской. Ну да контра она и есть контра.

В Верном одно время заправляли казаки, но вскоре появился ставленник Хивы, а именно верховный судья семиреченской области. Прибыл судья не один, а в сопровождении крупного вооруженного до зубов отряда казахов и сразу показал, кто в доме хозяин. Уже на следующий день по жалобам крестьян несколько казаков были арестованы и представлены на суд сиятельного Ермека. Да того самого знакомого нам Ермека, пришедшего как-то к другу Алты в Красноводске в драном халате. За прошедшее время Ермек не без помощи своих друзей поднялся. Дело тут было в интригах и кадровых перестановках которые проводились правящим "мажлисом" Хивы. Хотя ключевую роль военного министра занимал Джунаид-хан и продвигал на командные должности в армии своих людей, по гражданской линии власть в руках держали представители туркменских родов которые ориентировались на Италию, как долговоременного стратегического партнёра. К ним примыкали маленькие прорусские, проанглийские и исламистские группировки. И получалось на практике, что гражданские посты занимали люди, которых Джунаид-хан и близко бы к власти не подпустил. Семиреченская область была завоевана и войска из неё вышли или выходили в ближайшее время, поэтому министр права из исламистской группировки поспешил назначить в новую область верховного судью и придал ему воинский отряд для наведения порядка. На Ермека выбор пал, так как он никогда не был ни в Англии, ни в Италии. К тому же был правоверным и не местным, т.е. не связанным с Джунаид-ханом человеком. Эта кандидатура устроила и проитальянскую и проанглийскую и даже прорусскую партии, т.к. в последних двух значительную роль играла Мария Николаевна, а именно от неё Ермек поднаторел в русском языке и вообще в русском вопросе. Проитальянская партия тоже была не против назначения, так как итальянский Ермек выучил у Алты дома и вполне по отзывам своего домохозяина подходил под роль своего человека. Так казаха назначили хивинцы наводить порядок в бывших советских владениях. Кроме того он имел и секретные инструкции от своих патронов. Первая касалась генерала Бакича, а именно тех денег, которые ему передал управляющий Чyгyчакского отделения Русско-Азиатского банка. Деньги надо было изъять в казну воюющего Хивинского ханства и чем быстрее, тем лучше. На самих казаков хивинцам было попросту говоря начихать. Уж такими они были циниками от политики. Вторым немаловажным делом было создание постоянно-действующего деревообрабатывающего производства, а именно нужны были телеграфные столбы и шпалы для постройки железных дорог. Третьим делом было запустить кирпичный завод в Лепсинске и вообще все производства, ранее действовавшие, надо было реанимировать. Как эти инструкции соотносились с должностью верховного судьи края? Да никак, других должностных лиц и представителей в семиреченскую область никто не направлял, а значит Ермек был тут не просто судьё, а господом Богом в последней инстанции.