Образцы почвы из-под корней четырехлетней тысячеигольницы трехлепестковой — а чтоб определить возраст нужно подобраться к основному стволу, минуя вполне отвечающие вышеприведенному названию веточки. Мелкие, но колючие шипы, на каждой веточке — не по тысяче, но уж по семьсот штук найдется. Правда, никто не считал...

И, напоследок, пыльца со свежераспустившихся бутонов Игольника Синего...

— Тебе понадобится телега! — неожиданно раздалось над ухом девушки. Она дернулась в сторону, машинально уходя с линии возможной атаки, затем облегченно вздохнула.

Просто один из стражей решил обозначить свое присутствие таким нервирующим способом. Псион, кажется. Высокий, пропеченный степью и похожий на крепкий мореный дуб, который так любят морийцы.

— Если хорошенько утрамбовать... — задумчиво протянула Лина, и зевнула.

— А перед этим хорошенько поползать на корточках, разыскивая особенно редкие экземпляры, — с усмешкой пробормотал страж.

— Вот завтра с утра и займусь, — пообещала ведьмочка скорее сама себе.

— Нда, завтра, — хмыкнул мужчина, — будет мно-ого дел. Почему не спишь, кстати?

— Да как-то странно, — неопределенно повертев руками, — не получается. Вроде чем-то пахнет... или веет. Странным, опасным... вот никак и не засну. С чего такая забота?

— Так работы много! Помощь лишней не будет. А вообще, очень неплохо... — присаживаясь рядом, продолжил страж. — Тебя даже учить не надо. Сама степь чувствуешь!

— Это хорошо? — заинтересованно подняла брови Лина.

— Сложно сказать. От опасности уйти сможешь, но только от магической. А вот простые навыки маскировки и слежки... пригодятся. Без них не сможешь ни воду найти, ни спрятаться.

— От кого?

— Да мало ли лиходеев по Степи носится. Сейчас на редкость неспокойный год...

Кажется, что-то такое Лина уже слышала. От кого?

— Ну, искренне надеюсь, что эти весьма интересные и полезные умения мне не понадобятся!

— Да? А кто через три дня к морю отправляется? Самостоятельно причем? — в голосе псиона послышалась насмешка.

— Это аргумент, — согласилась Лина. А чего не согласиться, если человек умные вещи говорит? — Только за это время никто не сможет научить нас правильно себя вести. Остается только положиться на судьбу, скорость, удачу и чутье.

— Чье?

Девушка пожала плечами:

— Ваше, мое, некромантское... какая разница. Главное, чтоб оно работало.

— Этого мало.

— А кто предложит больше? За три-то дня. Рискнете? — лукаво предложила девушка.

Страж весело рассмеялся.

— Цепкая-то какая!

— Тем и живем, — согласилась Лина, — так возьметесь?

— Не-ет! — протянул страж. — Но совет дать могу.

— Ну? — заинтересовалась девушка.

— По гребню холмов не разъезжайте, целее будете.

Ведьмочка фыркнула, напряжение немного отпустило ее.

— Пойду все же спать.

— Правильное решение! Доброй ночи...

Утро, солнышко припекает, травка сухая под ногами хрустит.

Вот так идешь себе неторопливо, уткнувшись носом в книгу, вглядываясь в ровные сточки. Лицо сосредоточенное, золотящиеся в утреннем свете волосы собраны в аккуратный пучок, рубашка чистенькая. И весь вид выражает весьма умеренную радость от постижения новых знаний. Любое время годится для заполнения пробелов в сведениях, способных обеспечить собственную безопасность в будущем. И вот тут...

Как некстати подвернулся под ногу этот камень, подумала Лина, поднимаясь с земли. На самом деле это была на редкость непечатная мысль! Споткнувшись о предательски торчащий из земли обломок дома, она выпустила из рук тоненькую книжечку и неэлегантно приземлилась на корточки, больно ушибив колено. Челюсть звучно клацнула, прикусив язык и одно нецензурное слово. Что за невезение!

Пока ведьмочка кляла свою жизнь, в поле зрения появились сапоги. Замшевые, на мягкой двухслойной подметке, за покрытыми изящным теснением голенищами скрывались ножи. Владелец их неторопливо нагнулся и поднял валяющееся в пыли произведение.

— Та-ак, "Основы левитации, теория и практика". Хм... госпожа Эйден!

— Да, мастер Камриш, — поднявшись и отряхивая рубаху, отреагировала Лина.

— Я вижу, вам нечем заняться, и вы от скуки начали применять на практике ваши новые умения?

Лина возмущенно вздернула брови. Завтрак она приготовила, и съела, зарядку сделала, полсписка травяного собрала... когда скучать!? А лениться? Котелки драить, как некроманты, она категорически не собиралась! Да и заниматься сбором кактусов-пустоцветов не хотелось. А потому, оценив шутку, хмыкнула, и пробормотала:

— Не очень успешно, как видите. Но я совершенствуюсь.

— Прекрасно! В таком случае, исполнение моей просьбы принесет вам только пользу.

— Какой просьбы? — подозрительно осведомилась ведьмочка. Вряд ли что-то приятное, да и отказаться не получится, судя по умиротворенному лицу оборотня.

— Не могли бы вы, господа практиканты помочь нам в добыче черного пещерного мха?

— А где он растет? — окончательно убеждаясь, что дело нечисто, спросила Лин.

— Там! — спокойно указал на зияющую совсем рядом с ними дыру капитан.

Ведьмочка осторожно подошла к краю и покосилась вниз. На нее пахнуло гнилью. Нда, и как это она туда не свалилась? Дна видно не было, да там вообще ничего видно не было! Шах тан эре! И ведь, действительно, не откажешься! Потому что и Мерлен Камриш должен будет подписать отчет... обреченно вздохнув, она согласилась:

— Разумеется! Но только не в одиночестве.

— Компанию я вам обеспечу!

Тьма и ее порождения! Бездна и все ее демоны! Шах тан эре! Кхагорла лиссэ эш! Нисс'рашш эс! И другие лексические изыски, которые молча перебирала Лина, болтаясь в петле на тонкой веревке, спущенной в старую шахту так глубоко, что выход казался размером с монету, (Не самую крупную, а дневной свет вообще превратился в полуночный сумрак) вовсе не помогали поднять настроение. Перебор всех видов и родов демонов Нижнего плана тоже не способствовал понижению уровня страха и злобы, плещущихся в крови. Она боялась и от того еще больше злилась.

Хотя чего боятся? Высоты? Не смешите. Падения? Ну, от судьбы не уйдешь, а веревка крепкая, эльфийская. Не подведет. А вот поднимающиеся от плещущейся где-то глубоко внизу воды миазмы и странные, задевающие обрывки ауры волны... заставляли настороженно внимать. Похоже на чье-то тяжелое, мерное дыхание, думала ведьмочка. Воображение нарисовало красочную картину: спящее на дне чудовище, осклизлое и белесое, и снующие вокруг него слепые рыбины с огромными, острыми как бритва зубищами... Или вообще прямая дорога в Нижние планы, в гости к Ловцу Душ.

Больше всего раздражал запрет на магию. Невозможно было послать хотя бы малюсенький поисковый импульс, чтоб проверить есть ли у этой шахты дно. Ну, он, конечно, завязнет в Нижнем мире, но можно хотя бы попытаться! Да еще и скрип тупого ножа, которым молчаливый сосед по шахте соскребал с камней тонкий слой угольно-черного мха. Противный до зубной боли! Охотнику хорошо, он в темноте не видит, или видит, но не так уж... четко! А Лина вынуждена была любоваться всеми неприятными подробностями семейной жизни каких-то слизней, когда лихо содрала с серых камней плотный слой мохового покрытия. Иногда эти странные способности только мешают! Фу-у!

Вздохнув, она покосилась на невозмутимо продолжающего свое дело человека, и принялась утрамбовывать в светонепроницаемый мешок мягкие комки. На свету этот мох быстро терял все полезные свойства. Оттолкнувшись от стены, качнулась вперед-назад и влево вправо, на сколько позволял диаметр колодца. Понадеявшись, что обойдется без короткого, но запоминающегося полета, Лин дернула тонкий тросик, и, прицепив к нему мешочек, прокричала:

— Эге-гей! Поднимайте!

Гулкое эхо заметалось в стенах колодца и выметнулось наверх, заставив вздрогнуть и нервно подскочить стоящего у самого края дежурного. Висевший рядом сборщик от неожиданности упустил нож, и, когда спустя пару весьма длинных мгновений, в глубине раздался плеск воды, наградил девушку хмурым взглядом.

— Опс, извините, — безмятежно проговорила Лина, и полезла вверх.

Интересно, как там некроманты себя чувствуют?

Некроманты чувствовали себя фигово. Милава, с огорчением обнаружившая, что чувствует себя под землей некомфортно и боится высоты, темноты и замкнутых пространств в исполнении бездонной шахты, сидела на земле, бездумно шаря взглядом по небу, а близнецы, понявшие, что их эмпатическая связь успешно блокируется гранитом, из которого состоят стены колодца, подавленно ссутулились рядом. Они совершенно не обратили внимания на полную здоровой бодрой злости девушку, выскочившую из колодца, как до того не замечали проходящих мимо сборщиков.

Лина, покачав головой, решила ребят не беспокоить, и, отчитавшись перед оборотнем, пошла к обрыву. Недалеко от темных провалов шахт земля разверзалась, образуя гигантский котлован, наполовину засыпанный обломками сияющего гранита, и заросший вожделенным игольником. Синие, пурпурные и ярко-желтые цветки рассыпались в безумной, режущей глаза феерии. Как оказалось, здесь раньше стоял пустотелый холм, своды которого давным-давно обрушились, образуя вмятину посреди постепенно вырастающих в высоту холмов.

Девушка задумчиво присела на краю, любуясь возникшим по странной причуде природы изобилием. Шестилепестковые крупные цветки, формой напоминающие маки, расположенные на усыпанных мелкими остроконечными листочками стеблях, пышные навершия тычинок, с которых горстями осыпалась цветная пыль, образующая на дне туманный ореол. Пыльца игольника являлась ценным компонентом для множества зелий, а еще, после несложной обработки, самым лучшим, после фиксаторов дроу, красителем. Причем пыльца именно этого игольника. Растущего только на развалинах старой каменоломни. Вот так-то. Потому и выезжали ежегодно в полные опасности степи Мерлен Камриш со товарищи. Денежные соображения перевешивают все, даже опасения за собственную жизнь!

Линара прикрыла глаза, вдыхая терпкий аромат цветов. Как она устала... медленно погружаясь в дрему, ведьмочка расслабилась, и сознание, зацепившись за тянущийся от кольца, висящего на шее, магический шнур, отправилось в путешествие.

Одиночество...

Одиночество добровольное, не тяготящее разум, но приносящее смутные сомнения душе.

Одиночество, такое всеобъемлющее, что иногда казались благом даже попытки адептов Ордена Бездны приблизить конец мира.

Одиночество привычное, как дыхание, не отступающее ни на миг.

Одиночество отгороженного ото всех, запрятанного в самые глубины разума запретного знания.

Осознанный, обдуманный выбор, решение, принятое на заре осознания того, что долги предков ложатся на плечи тяжким плащом предназначения.

Кто же еще?

Одиночество...

Уже давно не нужны советчики и помощники, уже скука тянет свои щупальца, не желая выпускать из объятий времени.

Одиночество и Тьма, единственные, вечные, верные спутники, не способные к предательству. Послушные только твердой воле, раз за разом отгоняющей призрак небытия от жителей этого мира.

Тьма, бессловесная, но всепонимающая. Покойная и величественная, способная в любой миг взорваться тысячью осколков Силы. Первостихия Хаоса...

Одиночество и откровенность... две крайности, две несоединимые в единое целое крайности. Давящее одиночество и полное доверие. И то, и другое — суровая необходимость, но...

Удивление, испуг, шок... чей? Знакомое присутствие... которому здесь — совсем не место! Пока.

Та-ак... и что мы делаем? Технику разделенного сознания изучаем?

Вернись обратно, и не паникуй.

Что происходит? Попробуй понять. Сама. Это твое первое упражнение...

Поторопис-сь...резкий толчок отправляет маленькое любопытное сознание назад.

Лина судорожно вздрогнула и открыла глаза. Ничего себе! Вот это сон! Да и сон ли? Оглядевшись, она убедилась, что по-прежнему сидит на краю котлована, поросшего цветами.

Поморщившись, она потерла виски. Голова зверски болела. Такое впечатление, что ее закрутило в бешеном урагане, несколько раз приложили о скалы, а потом выкинуло в тихую заводь, где она едва не утонула в пугающе спокойном омуте чужого разума.

Грр! И вовсе не чужого, а очень даже знакомого! Лине хотелось завизжать, зарычать и кого-нибудь убить, желательно одного высокопоставленного дроу. Но, подумала она, такого поведения не поймут ее спутники. А потому... вдох-выдох, вдох — выдох, и спокойнее.

Надо вспомнить и понять... незримая волна едва не опрокинула девушку на землю. Скривившись и до крови закусив губу, она уперлась руками в колени и позволила разуму на миг погрузиться в водоворот воспоминаний. Память услужливо подсказала чужие мысли.

Одиночество, долг, откровенность и Тьма, значит. Хорошая компания у Повелителя, и главное, верная. Тьфу! С друзьями как-то легче и приятнее решать возникающие проблемы. Но, кажется, у дроу не бывает друзей.

Девушка искренне надеялась, что одиночество, доверие, Орден Бездны и прочие глобальные проблемы Повелителя темных эльфов не имеют к ней никакого отношения. Впрочем... надежда быстро уступила место уверенности во множестве предстоящих ей неприятностей. А неуемное любопытство, разбуженное странным происшествием, уже готовилось сунуть нос в загадку. И никакие уверения чувства самосохранения в том, что это может быть смертельно опасно, уже не могли его остановить.

Она все-е-о узнает! И кто-то еще пожалеет, что сотворил с ней... то, что сотворил!

А пока команду ожидал разноцветный Игольник.

Неслышно подошла Милава, которой надоело изображать лабораторный образец, и спросила:

— Ну что, полезешь вниз?

— Не-ет, — рассеянно протянула Лина, — думаю, полезут все.

После скромного обеда в котловане были проложены наклонные дорожки из припрятанных в развалинах форта досок. Они вели к наиболее крупным скоплениям разноцветной поросли, дабы сбор ценного ингредиента не затрудняла необходимость пробираться через остролистые кусты.

Узкие мостки предполагали, что люди осторожно и неспешно спустятся вниз и приступят к работе, а не побегут вниз с дикими воплями, как некоторые практиканты.

— Э-ге-гей! — кричали они, скатываясь вниз. Капитан недовольно поморщился, но замечание сделать не успел. Одна из досок, весело пружинящих под ногами, оказалась с гнильцой, и, громко хрустнув, подломилась прямо под ногами Тилана. Он, запнувшись, упал на брата, который в свою очередь зацепился за косу скользящей впереди Милавы. Некромантка, дернув готовой, неловко развернулась, собираясь сказать пару ласковых близнецам, но Рилан с разбега врезался в нее, сшибая с ног.

— Что за... — только и успела сказать Лина, когда эта куча мала толкнула ее в спину. И влетела в огромную куртину Синего игольника, тут же осыпавшего ее свежей пыльцой. А еще он оправдывал свое название, будучи чрезвычайно колючим.

— Лиссэ, лиса эш, шах тан эре, ни шасс... пчхи! Раэссэ'расс, — бормотала она, выбираясь на дорожку, перемежая ругательства громогласными чихами и дивясь своими способностями к нецензурному словосложению. Наверное, это особый эмоциональный подъем виноват!