Жажда огня

— А чего ездит? Девушку их сватает?

Женщина фыркнула:

— Анну что ли? Нет, увольте, ваше благородие... Он им деньги платит за то, чтобы за памятником ухаживали...— женщина кивнула на крест.— Приедет, постоит возле могилки, а потом сразу к ним в дом.

— Значит, ради могилки, говорите, ездит. Родственник что ли?

— Да что вы! Какой родственник! Он барон, а памятник то на месте, где крестьяне сгорели, семья дурака Джона...

— Что же случилось с Джоном?

— Дурак он был, сотню раз ему говорила. Он ведь был кузеном самого Дикого Вилли... ну, знаете, разбойник такой есть. Вот, Джон его постоянно в дом пускал, деньги у него брал, соседям давал... Из-за этого деревню-то и сожгли военные.

— Всю деревню?

— Ага... И все из-за этого Мора! А его со всей семьей сожгли в хате... остальных то в часовне подожгли, да мимо идущие солдаты, храни их Господи, открыли засов. Многие тогда задохлись, но кое-кто выжил. Я сама там была. Потом мы деток своих из горящей хаты спасали. Доченька моя там помёрла...

— Да, вы многое перенесли. Значит, вся семья этого Мора тогда погибла?

— Жаль, что нет. Выжили три их сына...

— И что с ними стало?

— А кто ж точно знает? Видели несколько раз их после той ночи, когда они прибежали на пепелище с мужиками, что в поле работали. Побегли тогда они догонять этого графа, что поджог деревню, да так и не нагнали. Схватили их и пригрозили, что если еще раз с оружием попадутся, то их арестуют и казнят... В ту ночь и пропали. Говорили, что пошли к своему дяде, этому Вилли. А еще люди говорят, что вышли из них хорошие разбойники. А старшой стал пиратом... Слышали про капитана Мора? Да-к вот, старшой сын это ихний, уверена... Люди видели, говорят — он.

— А кто же такой этот барон? Зачем ему эта могила?

— А кто их, богатых знает? Может, грешки замаливает. Может, тоже участвовал в той расправе... Молодой такой, приятный... Блондин... А глаза какие-то странные... Желтые что ли? Взгляд просто кошачий. И трость с наконечником в виде факела. Странный такой...

— Понятно. Спасибо, мадам,— мужчина откланялся, оставив на скамеечке мешочек с монетами. Женщина сладко улыбнулась и исчезла в доме. Когда всадник скрылся из поля зрения, от домов отделилась фигура в плаще. Человек пошел в сторону леса.

Сабрина ждала, все время ждала. Ждала, что приедет муж, по которому она научилась скучать, что толкнется ножкой один из ее еще не родившихся малышей, что появится Ричард, ее маленький Ричард, которому должно было уже исполниться девять. Она жила этими ожиданиями: ложилась спать и знала, что завтра вновь будет ждать. Это ожидание не томило ее — оно давало ей хоть какой-то смысл ее сегодняшней жизни. Она знала, что скоро эта жизнь обретет, наконец-то, смысл. Но сейчас было только ожидание.

— Ваша светлость, прибыла ваша родственница,— робко нарушил ее одиночество лакей. Графиня кивнула и попросила проводить девушку в дом. Вот, закончилось и это ожидание. Она приехала. Сабрина обернулась на тихие шаги. В дверях, как испуганный зверек, застыла хрупкая фигура в черном, с вуалью, прикрывавшей ее лицо. Но Сабрина и так уже знала, кем окажется любовница Альберта.

— Здравствуй, Катерина, проходи,— Сабрина протянула руки испугавшейся еще более девушке.— Не бойся, здесь тебя никто не обидит.

Катерина откинула вуаль и пристально, заворожено смотрела на хозяйку дома. Прошло всего полгода с тех пор, как она в последний раз видела графиню Мортьер. Девушка была не готова к переменам, произошедшим в той пассивной, безвольной женщине, что была пленницей Вилли. Катерине даже показалось, что Сабрина зла — зла на нее.

— Простите, ваша светлость, я говорила Альберту, что это плохая идея...— начала девушка, но графиня усадила ее в кресло, нежно улыбнувшись.

— Не волнуйся, Катерина, все в порядке. Я сама согласилась принять тебя в нашем доме. А сейчас тебе нужно согреться, поесть и отдохнуть. Я прикажу приготовить тебе ванну, а потом ты поспишь. И только после этого мы поговорим...

— Откуда вы знали, что это буду я?— спросила Катерина уже в дверях.

Сабрина улыбнулась:

— Все потом. Иди же, наконец...

Сабрина вышла на улицу. Ее немного мутило, и хотелось подышать свежим воздухом. Последнее время у нее было плохое настроение, хотя причин для этого совсем не было. Девушка кивала рабочим, что суетились во дворе, бродила вдоль построек, стараясь ни о чем не думать. Даже об Александре. Наверное, поэтому ей было тоскливо. Ей хотелось увидеть его именно сейчас — в один из самых счастливых периодов ее жизни. Он был так далеко, что, казалось, больше никогда она уже не сможет обнять его, заглянуть в его глаза, услышать его смех, его шепот, почувствовать его теплые руки у себя на лице.

От этих мыслей ей становилось еще тяжелее. Сердце ныло в каком-то неизвестном предчувствии. Она не знала, чего боится, но ей было страшно. Страшно, что вокруг нее что-то происходит, что какие-то силы окружают ее и вот-вот все завертится, закружится, и уже никто не сможет помочь.

Сабрина положила руку на живот и глубоко вздохнула. Главное было успокоиться. Все это ее мнительность. Просто устала.

Графиня поднялась к себе и совсем немного подремала. Заснуть она опять не смогла. Что-то все равно тревожило ее. Она подошла к окну — уже смеркалось. У дальней части стены возились человек пятнадцать рабочих, что нанял Мортьер для постройки каких-то зданий. Девушка нахмурилась и отвернулась.

Сабрина знала, что где-то там, в темноте, плетет свои козни этот страшный человек, Вилли. Она чувствовала, нет, знала, что он не дремлет, а лишь прикинулся, что спит. Он ждал своего момента, но Сабрина не собиралась приближать этот момент. Лучше уж отдалять... По крайней мере, пока он не разыщет ее сына, ее Ричарда.

В дверь тихонько постучались. Осторожно вошла Катерина. Она выглядела бледной, истощенной постоянными переживаниями. Беременность почему-то вовсе не красила ее.

— Кати, ты не больна?— спросила Сабрина, сажая девушку рядом с собой. Та покачала головой, опустив глаза.

— Ты не очень хорошо выглядишь. Но ничего, мы тебя выходим. Тебя и твоего малыша...— Сабрина увидела слезы в глазах Катерины и обняла девушку, пытаясь успокоить.— Ну, ты что? Ты боишься?

— Да. Я не хочу здесь оставаться, я боюсь.

— Почему же ты не сказала этого Альберту? Почему боишься?

— Я не могу сказать...

Сабрина глубоко вздохнула:

— Опять тайны... Ты совсем не отличаешься от своего братца... Если ты не расскажешь, то я не смогу тебе помочь...

Катерина изумленно смотрела на графиню:

— Какого брата?

— Вилли... Разве он не твой брат?— удивилась Сабрина.

— Нет...

— Почему ты сбежала, Катерина?

— Откуда вы знаете, что я сбежала?

— Твой "не брат" приходил сюда. Он до сих пор разыскивает тебя. Я думаю, они все там беспокоятся о тебе...

Катерина опустила глаза:

— Просто встретила Альберта и ушла. Думала, что начну новую жизнь, в законе, благополучную, с нормальной семьей... Глупая...

— Не знаю, что произошло между тобой и Альбертом, но поверь, теперь ты точно обрела эту семью. Мы с мужем не позволим забрать тебя отсюда...

Катерина грустно улыбнулась:

— Если они захотят, то ни вы, а тем более ни ваш муж ничего не сделаете... Они заберут меня силой.

Сабрина покачала головой:

— Нет, не заберут. Я тебе это гарантирую.

— Я все равно не могу остаться здесь...

Сабрина недоуменно посмотрела на девушку:

— Чего ты боишься? Разбойники не всесильны...

— Да их-то я не боюсь. Они не причинят мне вреда...

— Тогда чего ты боишься?

Катерина молчала, не решаясь открыть свои тайны. Сабрина мерно ходила по комнате:

— Катерина, учти, если ты не скажешь всю правду, я не смогу помочь.

— Вы и так не сможете помочь...

— Расскажи, а я сама решу, могу помочь или нет.

— Но я не могу!!!

— Почему?

— Вилли убьет меня...

— Значит, это тайна Вилли,— задумчиво произнесла Сабрина. Что ж, и здесь этот вездесущий Уильям Мор.— Кати, если в связи с этой вашей тайной тебе или Вилли может угрожать опасность, ты должна мне все рассказать... Понимаешь?

Катерина закрыла глаза и глубоко вздохнула:

— Это было давно, и я не думаю, что нам грозит опасность. Я устала и хочу отдохнуть,— девушка быстро выскользнула из спальни. Сабрина пожала плечами. Она спустилась вниз и испуганно отпрянула. В кабинете Мортьера горел свет, и кто-то разговаривал. Девушка недоуменно вслушивалась в голоса: ей показалось, что говорил ее муж. Но ведь этого быть не могло!

Графиня легко постучалась и попыталась войти, но дверь была заперта изнутри. Голоса стихли, потом раздались шаги. Дверь отворил потрепанный Корнель со странным выражением круглых глаз. Он пропустил Сабрину внутрь. За столом действительно сидел Мортьер и грозно смотрел на вошедшую жену. Она только открыла рот, чтобы изумиться, но граф приложил палец к губам:

— Тише, ваша светлость, тише.

Корнель затворил дверь и сел на стул, где он, видимо, и восседал до появления Сабрины.

— Когда ты вернулся? Что это за тайное появление?

Мортьер холодно посмотрел на нее:

— Действительно, я приехал тайно. Никто не должен знать, что я тут.

— Но почему? А как же помолвка Альберта?

— Нашлись более важные дела...

— И что же оказалось важнее, чем ваш сын, сир?— презрительно посмотрела на мужа Сабрина.

— Моя беременная жена и мой дом, ваша светлость... И не нужно смотреть на меня так, будто я кого-то предал.

— Тогда и вы не смотрите на меня так же, милорд.

— Я не буду ругаться с вами здесь, Сабрина. Нас могут услышать...

— А мне плевать! Мне надоели все эти тайны!

— А вы совсем не храните тайн?— Мортьер встал и с угрозой посмотрел на жену.— Сейчас вы тихо вернетесь в свою комнату и дождетесь, пока я к вам не приду. И не создавайте шума — это для вашей же пользы.

Сабрина хмыкнула и пошла на кухню. Она не собиралась менять свои планы из-за внезапного возвращения мужа. Хотя в глубине она чувствовала, что вот оно — то, что ее начинает закручивать, втягивать во что-то страшное, что именно сейчас она погружается в какую-то трясину. Туда, где уже не она, а кто-то, или что-то иное, будет управлять ее жизнью...

Когда она вернулась в комнату, Мортьер уже сидел в кресле, пристально глядя на свечу.

— Я просил тебя вернуться в комнату,—

— Ты не просил, а приказал,— Сабрина подошла к мужу.— Что за игру ты ведешь?

— Завтра ты уезжаешь отсюда.

— Куда?— равнодушно спросила Сабрина.— И что это значит? Ты знаешь, что мне нельзя ездить...

— Ты поедешь недалеко, но куда, я пока не скажу. Для твоей же безопасности,— Мортьер повертел в руках сигару.

— И что же угрожает моей безопасности?

— Ты сама, моя дорогая.

Сабрина недоуменно посмотрела на Мортьера, и внутри у нее все оборвалось. В его глазах она видела, что он не шутит. Он что-то знал...

— Не ходи вокруг да около, Патрик, говори, что хотел. Я хочу спать.

— А ты ничего не хочешь мне сказать?— спросил он, сощурив глаза.

— А должна?

— Уильям Мор, моя дорогая. Это тебе о чем-нибудь говорит?

Сабрина закрыла глаза. Врать было бесполезно, Мортьер все равно выпытает из нее все, что ему нужно. Да и еще неизвестно, что он от нее хочет услышать.

— Да, этот человек похитил меня полгода назад.

— Это все, что ты хочешь мне сказать?— Мортьер встал и в упор посмотрел на жену.— Ты предала меня, а теперь лжешь мне в глаза... А имя барона Тюбенгенского тебе о чем-нибудь говорит?

— Патрик, я не...

— Да? А то, что ты не сказала, что в моем доме живет преступник — разбойник, что похитил тебя,— это не предательство?!

— Он угрожал, что убьет меня... Что мне было делать?

— Ты должна была сказать мне. Я бы защитил тебя.

— Да? От него, наверное, и защитил бы, а вот от его банды? Всех бы перебил один?— с сарказмом спросила Сабрина, пытаясь спасти себя и свою семью. Мортьер не должен узнать правды. Никогда.— Я уже потеряла двоих детей, я больше не хочу видеть смерти дорогих мне людей! Не хочу!

— Не хочешь, но прятала в доме бандита! А ты знаешь, кто он такой? Он убийца твоих детей!

Сабрина отшатнулась, как от удара. В глазах потемнело, но Мортьер успел подхватить ее.

— Что... ты... сказал?— слабо выдавила она.

— Что барон Тюбенгенский, он же Уильям Мор, он же Дикий Вилли, привел в наш дом свою шайку. Они жгли, насиловали и убивали, а потом уничтожили наш дом, вместе с теми, кого мы любили.

Сабрина опустилась на кровать. Ей не хватало воздуха, было трудно дышать. Мортьер помог ей распустить корсет...

— Ты знал, кто были убийцы наших детей, и молчал все это время?

Мортьер вздохнул:

— Я должен был узнать, чего мне еще от них ждать...

— Ну, и что? Узнал?— покачиваясь, выдавила Сабрина со злой усмешкой. Если бы она знала, знала эту ужасную правду, она бы своими руками убила этого зверя. Но Мортьер опять выкинул ее из игры, опять все решил за нее.

— Да, все узнал. Я вернулся потому, что испугался за тебя. Он может в любой момент появиться здесь, чтобы докончить начатое.

— Начатое?

— Убить всех, кто связан со мной.

— Зачем?— Сабрина чувствовала, что вот она, разгадка тайны Уильяма Мора. В голове бродили сотни мыслей, застарелая боль снова заполнила душу. Господи, она отдалась убийце своих детей. Она носила под сердцем его плоть и кровь.

— Это месть — давняя, кровная и обреченная на провал. Я все равно хитрее, чем они. Я заманю их в ловушку, и они поплатятся за все, что они сделали. Поверь, родная.

— Уйди,— прошептала она, сворачиваясь клубком на кровати и уткнувшись лицом в колени.— Уходи, Патрик, оставь меня.

Он не посмел спорить.

Сабрина разрыдалась. Снова она переживала эту горечь утраты, но теперь к ней примешивалась жгучая ненависть. Ненависть к убийцам, к этому жестокому человеку, что навсегда разлучил ее с детьми. За что? Что за месть могла привести его в ее жизнь? Что за счеты он сводил с ее мужем ценой жизней ее детей?!

Глава 6.

Она стояла у маленького окна, в которое несмело проникали лучи заходящего солнца. Вокруг стихали звуки, что весь день сопровождали жизнь монастыря. Сестры потянулись на вечернюю молитву.

Колокол пронзал иссушенное сердце графини гулкими ударами. Она зажмурила глаза и помотала головой, но назойливый звук не прекращался. Он проникал в самую глубину и бередил раны.

Сабрина внутренне переживала все, что произошло: слова мужа об убийце их детей, боль, неверие. Все, что рассказал Мортьер, казалось, было ложью — она бы хотела, чтобы это была ложь, но отвернуться от этой истины — самой жестокой и беспощадной — уже не смогла.

Тогда она ворвалась в комнату Катерины и потребовала правды. И она оказалась страшной. Мортьер, ее муж, человек, которого она только начала любить, оказался не менее зверем, чем тот, на кого он сейчас охотился. Они истребляли семьи друг друга во имя какой-то яростной кровной мести, чудовищного долга чести и крови. Кто мог их остановить? Как? Сабрина не знала. Сейчас она жила лишь горечью и ненавистью к тому, кто ее предал.