магия искусства, часть 1

— Наверное, он был настолько умен, что предвидел подобный ход событий и спрятался заранее, — предположил Алексор.

— Нет, ну что вы, — рассмеялся Гарето, — все было гораздо проще.

— Он стал отшельником, — пробудился от своих мыслей Касс, — Князь Олрен терзался чувством вины за убийства, которые ему пришлось совершить, пока он был на службе, и получив княжеский титул, он удалился от дел. Он забрался в самую глубокую чащу для познания мира и своей души, их взаимодействия, и когда свершился переворот, его многие считали умершим.

— Верно, — подтвердил Гарето, — но только не наш юный Перлом. Его отец часто рассказывал ему, как будущему воину и правителю государства, о том, каким воином был Олрен, как он вел бой и насколько иной раз гениальными были его планы по уничтожению врага. И Перлом прекрасно знал, что такие люди так просто не исчезают. Он отправился на поиски князя. Представьте его удивление, когда он нашел его, в маленькой хижине, заросшего (его волосы, а так же брода к тому моменту уже доставали до земли) одетого в лохмотья, босяком, и совсем не знающего о том, что происходит в мире. Перлом сразу решил, что старик окончательно рехнулся. Однако у него не было выбора. Ему нужен был полководец, который смог бы превратить его крестьян в настоящую армию. Он рассказал обо всем Орлену, и тот, медитируя пять дней, наконец, дал свое согласие помочь освободить родные земли. Так и началось восстание против захватчиков. В итоге страна была освобождена и из княжества стала империей. И, по мимо прочего, в княжеской семье появилась традиция, по которой дети правителей на время своего взросления отдаляются от двора и поселяются среди простых людей. Достигнув двадцати пяти лет, они возвращаются обратно. Сейчас у нашего императора три дочери. Старшая, Анелия Леона Роэлия Эстор ван жеш Теровков, станет императрицей.

В этот момент прозвенел звонок. Гарето, как всегда с важным видом сверился со своими часами, не дали ли звонок раньше времени, после чего сказал:

— Мы вплотную подошли к теме появления последних магов искусства, которое произошло тысячу лет назад. Надеюсь, вы все едите послезавтра с нами на экскурсию, потому что я вам кое-что расскажу о тех событиях именно там. Так что до скорой встречи.

Студенты медленно начали собираться, чтобы переместиться в следующую аудиторию. Касс не мог не заметить, как недобро на него поглядывает Алексор, но особого значения этому не придал. Касс, как и остальные, встал, собрал свои вещи, и направился к выходу, когда неожиданно Гарето его окрикнул:

— Подожди, если не сложно, я хотел тебя кое о чем спросить.

Касс остался на месте. Гарето, дождавшись, когда в аудитории останутся лишь они двое, уселся на свое больше кресло преподавателя, и начал с любопытством рассматривать своего студента.

— Так вот ты какой значит... — задумчиво произнес он, — а вы даже похожи.

— Они все были похожи, — заметил Касс.

— Это верно. Один из признаков, по которым их всегда находили. И как твои успехи?

— Пока не очень, — честно признался Касс.

— Что ж, тогда думаю, эта поездка тебе будет особенно интересна.

— Почему же? — усмехнулся Касс.

— Поезжай, и узнаешь. Надеюсь, послезавтра увидеть тебя в автобусе с остальными.

— Что ж... раз такое дело, то можете не сомневаться в этом, — усмехнулся Касс.

— Вот и славно. Тогда удачи и успехов, — и с этими словами Гарето покинул аудиторию.

Глава шестнадцатая. Любовные страдания продолжаются.

Остаток дня Касс провел в столовой. Ему больше не хотелось идти на лекции, особенно учитывая то, что они никак не касались его профильного обучения. Он не любил общеобразовательные предметы, так как на них ему было постоянно скучно. Все, что он мог узнать на них, он и так уже знал, и повторять еще раз не собирался.

А вот наблюдать за окружающими его людьми ему очень нравилось. Он спокойно пил одну чашку кофе за другой, рассматривая других студентов, которые то приходили, то уходили. Они что-то обсуждали, решали какие-то свои проблемы, которых у Касса не было, жили обычной студенческой жизнью.

Ему нравилось чувство, что он находится как бы за пределами всего этого, и в то же время словно участвует в этой активной и одновременно с этим пустой и суматошной жизни.

Наконец настало три часа, и то время, которое он должен был провести в институте, вышло. С чистой совестью, как смотрел на это Касс, он встал из-за своего стола и направился обратно домой.

К его удивлению, когда он вошел в квартиру, то обнаружил, что там царит не меньшее оживление. Все его соседи ходили из комнаты в комнату, таская в руках какие-то вещи, одежду и еду, словно для чего-то собираясь.

Неожиданно перед Кассом возникла Онея.

— Ах, вот ты где, — сказала она, строго взглянув на него, — ну наконец-то!

Не смотря на ее строгий вид, Касс сразу понял, что у нее сегодня отличное настроение. Это было не удивительно, так как остальной день до этого момента у Онеи прошел просто замечательно. Гедионы не было видно целый день. Она так и осталась обсуждать свой проект с преподавателем, хотя Онея была уверена, что та вернулась обратно к ней лишь через два часа, после хорошего обеда и приятной длительной беседы с ее коллегами на тему того, какие сейчас пошли студенты.

— Что у нас тут происходит? — с любопытством спросил Касс.

— Готовимся к поездке, — ответила Онея так, будто этот ответ был очевиден с самого начала.

— Что, уже?

— Конечно, иначе кто-нибудь обязательно что-нибудь забудет. Это каждый раз портит нам поездку, потому что кто-то начинает ныть о том, что он не взял что-то важное, что ему нужно вернуться или что ему вообще не нужно было ехать, после чего срывается обратно домой. На сей раз такого не будет. Мы все соберемся сейчас, полностью подготовимся и спокойно поедем развлекаться, ну и еще узнаем что-то новое, хотя вряд ли.

— А, ну, в общем, понятно... — задумчиво ответил Касс, — что ж, удачных вам сборов.

— Ты думаешь это тебя не касается?

В этот момент в коридоре, где они разговаривали, появился Анреа. Последнюю часть разговора он слышал, поэтому его взгляд устремился на Касса, и тот прочитал в нем отчаяние и в то же время предупреждение, чтобы Касс даже не вздумал ответить что-то не так.

— А... — протянул Касс, понимая свое положение и подбирая самый лучший ответ, — дело в том... что собственно... я и не разбирал своих вещей. Доставал лишь краски, так что все остальное у меня готово, и я могу ехать хоть сейчас.

Онея посмотрела на него ее знаменитым пристальным взглядом, который мало кто мог выдержать. Этот взгляд считался семей чертой, порой он обрушивался на несчастных в самый неожиданный момент, и тогда они были готовы признаться во всем, что совершили, начиная с самого детства, когда у ребенка, сидящего рядом, отняли конфетку. Увидев это Анреа тут же пошел дальше собираться, так как знал, что от Касса сейчас ничего не останется.

Однако Касс происходил из той же семьи, что и Онея, он был ее родственником и обладал частично той же наследственностью, что и она. И этот взгляд он сам использовал не однократно в своих целях. Поэтому вместо того, чтобы сломиться, как это было с остальными, он точно так же посмотрел ей прямо в глаза, ничего не говоря. Контакт длился всего лишь пару секунд, но этого было достаточно. Если бы кто-то в этот момент оказался между ними, то он был бы полностью раздавлен тяжестью страха и своей вины.

— Черт, — произнесла Онея, — забыла, что с родственниками такое не работает.

— Именно, — усмехнулся Касс, — так что удачных сборов.

— Только не жалуйся потом мне на что-то.

— Ты же меня знаешь. От меня такое не услышишь.

— Ну да. Просто один у нас точно будет жаловаться в поездке на то, что он что-то оставил дома, впрочем, как и всегда.

— Кто же? — удивился Касс.

— Легор, — коротко фыркнула Онея, — мало того, что именно он всегда что-то забывает, так его сегодня еще здесь нет. И найти мы его не можем.

— Правда? — усмехнулся Касс, — а это уже интересно.

— Почему же?

— Он вроде как собирался на свидание сегодня с той его дамой сердца.

— Так он еще не успокоился?

— Вроде нет, — покачала головой Онея, — поездка уже послезавтра, а он даже не начинал собираться.

— Какой кошмар, — с преувеличенной интонацией произнес Касс, — все, он теперь враг народа номер один.

— Именно так, — вмешался в разговор Анреа, отвлекшись от своей сумки, в которую пытался зачем-то запихнуть теплое одеяло, — если честно, я уже не могу слушать его рассказы об этой девушке. Он опять помешался.

— Ну, любовь всех нас делает идиотами, — пожал плечами Касс, — в этом нет ничего удивительного.

— Да, — подтвердила Онея, — только вот остальные придерживают свой идиотизм при себе, не заставляя других от него страдать. Если его это свидание пройдет не как надо, то худшее нам еще предстоит. А ты, — Онея повернулась к своему любимому и строго посмотрела на него, — почему мое одеяло все еще не в твоей сумке.

— Я пытаюсь его запихнуть, — растерянно произнес Анреа.

— Чеша языком ты этого не сделаешь, — нахмурилась еще больше Онея, — если я замерзну, ты знаешь, что будет.

— Понял... — и Анреа тут же замолчал, продолжив свою работу.

— Что же может быть хуже того, что уже было? — обеспокоенно спросил Касс, понимая, что его это касается напрямую.

— Ты еще не слышал его печальных песен, которые он начинает сочинять и петь всем, кто попадется на его глаза. А теперь представь, что нам несколько часов придется с ним ехать в автобусе, из которого не выбраться.

— Нет... — жалобно протянул Касс, — это же будет страшнее самой извращенной восточной пытки.

— Именно, — утвердительно качнула головой Онея, — и даже еще хуже. Так что если что-то пойдет не так, то сидеть с ним в автобусе будут именно те, кто его надоумил пойти на это свидание.

— Вот жешь... — осознал весь ужас ситуации Касс.

— Угу, — буркнула Онея, — ладно, мне нужно возвращаться к сборам. Раз ты решил, что у тебя и так все будет нормально, можешь подготовиться морально к общению с Легором. Зная его, сегодня нас ждет очередная драматическая ария.

С этими словами Онея повернулась обратно к Анреа и продолжила руководить сборами, объясняя ему, как нужно складывать и убирать одеяла.

Касс же прошел в свою комнату. Ему крайне не хотелось находиться среди всей этой суеты, которая царила в квартире. К тому же он не понимал такой щепетильности Онеи. Он всегда любил путешествовать налегке, не обременяя себя лишними вещами.

Перед ним стоял холст, на котором уже был сделан набросок. Краски уже находились на палитре, и он спокойно мог начинать работать. Но что-то не давало ему покоя. Он постоянно мысленно возвращался к Легору, к тому, что тот испытывал. Влюбленность, радость и печаль, связанные с ней. У Касса этого не было, и в то же время он нуждался сейчас в этом как никогда раньше. Ему нужно было настоящее вдохновение, чтобы творить дальше, чтобы сделать то, ради чего он приехал в столицу.

Касс сидел, глубоко задумавшись и не отводя глаз от еще белого холста. Так продолжалось некоторое время, пока его покой не был нарушен каким-то странным новым звуком, доносившимся из прихожей. Это было похоже на то, как кто-то включил музыку слишком громко. Причем исполнитель песни явно не был наделен талантом для этого. Касс старался не воспринимать этот новый, слегка раздражающий звук, но тот становился все громче и громче. Наконец он не выдержал и направился к выходу из своей комнаты.

Когда Касс оказался в коридоре, то увидел. Что остальные обитатели квартиры уже не занимаются сборами, а словно попрятались в своих комнатах. Остались лишь Онея и Анреа. К тому же теперь Касс очень четко слышал тот самый звук, который заставил покинуть его комнату. Это действительна была песня, и голос исполнителя теперь он не мог не узнать.

— Она была прекрасна и сурова, она сгубила меня навсегда, — напевал Легор, пытаясь взять высокие ноты, все еще стоя в прихожей.

Как только Касс появился там, Онея бросила на него взгляд в духе: "Ну, я же тебе говорила". Касс тут же отвернулся от нее и обратил свой взор в сторону Легора.

— Друг, что за концерт по заявкам? — спросил он, пытаясь прекратить песнопение, которое мучило его слух.

— Она разбила мне сердце, — драматически произнес Легор, садясь на стул, словно обессилив от какой-то очень тяжелой работы, — я опять все испортил, я все сделал не так.

Легор уставился в одну точку, и понемногу снова начал напевать, но уже другую, более грустную песню.

— Так, подожди, — тут же остановил его Касс, — может ты что-то опять не так понял, — может быть все на самом деле не так плохо?

— Я даже не знаю, как все может быть еще хуже, — мрачно произнес Легор, — таких ошибок я еще никогда не совершал.

— Ну, расскажи, может это не так, — с надеждой произнес Касс.

— Ну что ж ты делаешь, — невольно вырвалось у Онеи из уст, и ее уничтожающий взгляд устремился на Касса.

Только тогда он понял, какую ошибку совершил, но было уже поздно.

Глава семнадцатая. Свидание Легора.

Если бы Касс или Онея видели бы Легора за три часа до того, как он появился в их квартире с мрачным видом и еще более ужасным настроением, они бы его не узнали. Он стоял перед входом в общежитие, одетый с иголочки и с букетом цветов в руках. Он хотел сделать это свидание просто замечательным, и чтобы все точно прошло как надо, он решил действовать по старинке. Букет цветов был первым пунктом в его плане. Одеться не особо вызывающе, и в то же время стильно так же было важно для него. Когда он чувствовал, что выглядит идеально, его уверенность в себе значительно вырастала.

А это было ему необходимо. Последние свидания, на которых он был, проходили не особо хорошо. Последнее же обернулось просто катастрофой. Перед тем, как пойти на него, он нашел в астрале способ читать мысли других людей, и решил этим воспользоваться. Только вот методика этого способа оказалась не такой уж и продуманной. Когда Легор попытался узнать, понравилось ли его подруге предложение пойти в один ресторан, она на две недели потеряла сознание, а его самого чуть не посадили. Но это были не все последствия его ошибки. Часть сознания девушки отложилось в его голове, он еще долго пытался научиться отделять ее мысли от своих. Хуже всего было в первые дни, когда он упорно пытался носить платья с юбками, да и еще запихивая свои ноги сорок седьмого размера в маленькие женские туфли на высоком каблуке, которые он забирал у Онее, что ей, разумеется, категорически не нравилось.

В связи со всем этим Легор сильно нервничал. Ему удавалось это хорошо скрывать, и на лице у него царила беззаботная улыбка с оттенком легкого авантюризма. Он был уверен, что именно этим покоряет всех своих возлюбленных. Онея же постоянно говорила ему никогда так не делать.

Наконец в дверях, среди прочих студентов, которые словно тени проносились мимо Легора, показалась та, ради которой он сюда и пришел. Лайнеа была действительно очень красивой девушкой, которая просто не могла не нравиться окружающим. У нее были большие зеленые глаза, в которых всегда искрилось веселье и счастье. Ее волнистые светлые волосы блестели золотистым светом в лучах солнца, которое уже начинало стремиться к закату. Одевалась она просто и не вызывающе, и в то же время одежда подчеркивала ее стройную складную фигуру.