Холера 1

— Отчего нельзя? Рядом с моим причалом на берег вытянем, да днищем вверх перевернем. Оттуда ничего не пропадет. У нас воровства не замечено. Пока тебя не будет, мы ее и просмолим, да проконопатим, ежели надо. Твоего улова как раз на это хватит.

Через час крепкая посудина была уже на берегу.

— Оставляй свою лодку да иди спокойно. — Ермолай махнул рукой в сторону тропы. — В деревеньке, куда путь держишь, брат мой живет — Ефим. Его там всякий знает. На меня сошлешься, он кого-нибудь из внуков отправит тебя до города довести. Только как рассчитаешься? Денег-то у тебя не прибавилось? — Хозяин хитро подмигнул

Дорога и впрямь оказалась почти заброшенной. Чувствовалось, что тракт пользуется гораздо большей популярность. Уже привычный к блужданиям Саблин шагал и шагал, устраиваясь на привалах во встречающихся домиках, срубленных из подтоварника заботливыми руками предыдущих путешественников. За день пути Женька, сколько ни приглядывался так и не заметил ни единого свежего следа — ни телеги, ни человека. Даже старая колея уже зарастала травой. Временами Саблину делалось неспокойно, и он поймал себя на том, что время от времени начинает резко оглядывается через плечо. После ночевки, прошедшей надо сказать на удивление мирно, дорога стала существенно шире. Появилась набитая колея. Мрачный урман остался позади. Так что Женька шагал до самого вечера и изрядно притомился.

— Ничего, — решил он. Сегодня попробую встать на ночевку пораньше. Извлеченная из короба палатка спряталась за высокими кустами на холмике. Костер разводить не хотелось. Саблин разогрел кружку на спиртовке и поужинал всухомятку. Сняв сапоги, путник вытянулся, защищенный от комаров тонкой стенкой и задремал. На лес начала опускаться тишина. На грани слышимости раздался непривычный едва слышимый звук. Женька вздрогнул от неясного предчувствия. Встряхнув головой и отгоняя остатки дремы, он сел, приблизился к откинутому клапану и принялся осматривать петлю спускающейся с пригорка тропы. Ни один звук не нарушал вечернюю тишину. Саблин вновь расслабился, собираясь устроиться поудобнее и поспать. Едва пришла сонливость как он уже явственно услышал звуки, которые судя по всему и заставили вынырнуть его из полудремы.

По извилистой дороге, в которую превратилась ставшая проезжей тропа ползла узкая телега, поскрипывая плохо смазанными колесами. Именно эти звуки и разбудили паренька. Женька осторожно приподнялся на локте и стараясь не шуметь вновь приник к смотровому окошку палатки. Выдавать своего присутствия Женька не собирался. Уж слишком негостеприимны здешние места, особенно в наступающих сумерках. Да и причина, заставившая мужиков передвигаться впотьмах должна быть достаточно веской. Вряд ли возницам понравится встреча в эдакую пору с непрошенным свидетелем. В воздухе все больше сгущалось ощущение неведомой опасности.

Телега меж тем приблизилась и оказалась совсем рядом. Седоки, видимо ощущая опасность, исходящую от окружающей их тайги, вели нарочито громкий разговор.

— Давай уж здесь. И так в ночи копать придется. Дальше не пойдем. Видишь, совсем темно сделалась.

Телега остановилась в некотором отдалении и из нее выпрыгнули два мужика. Один привязал кобылку к дереву, а второй взял инструменты. Надвигающиеся сумерки не позволяли составить себе впечатление об их внешности и содержимом телеги. Видно было только, что одна фигура была гораздо крупнее другой.

— Смотри, там хорошее место будет. — Мужик, что выглядел поздоровее протянул руку в сторону небольшой полянки. Сами справимся.

— Верно. Вот тут, дерн подцепить, а там, чую, землица пойдет мягонькая. Да и с дороги не видно. Разве кто присядет над бедовой головушкой. — Мужики вместо того, чтобы посмеяться над шуткой, насупились и безрадостно замолчали.

Из палатки не было ясно видно, что гости делают. По всей вероятности, принялись рыть яму. Причем делали это с известной сноровкой. Много времени им не понадобилось. Уложились буквально в десять минут. Судя по всему, почва действительно оказалась мягкой и податливой. Отряхнувшись, землекопы вернулись и подступились к оставленному в телеге свертку.

— Давай, держи крепче. — В голосе здоровяка чувствовалось озлобление. — Нас никто ждать не будет. Поди все уже на полдороге к дому, а нам еще кружить.

— Держу, держу. — Второй мужик, видимо бывший не подхвате, не слишком был рад выпавшей работе. — Надо было ее ближе к деревне прикопать. Мужики подхватили длинный, извивающийся сверток и спотыкаясь неловко потащили его к яме.

— Хватит трепаться. Держи лучше крепче. Она у тебя ногами сучит — Начальственный мужик повысил голос. — Богоугодное дело делаем. С колдовкой боремся. Нечистого наказываем. Что ты как тряпка. Господа не забывай. Молись и силы у него проси.

Пыхтя и ругаясь, мужики с облегчением бросили шевелящийся сверток на дно ямы и принялись закидывать его землей.

— На ноги больше бросай. Пусть придавит там побольше.

Саблин замер, понимая, что если его обнаружат, то ничего хорошего из этого не выйдет. С двумя или даже с тремя противниками он бы справился, но тогда бы пришлось убивать, а этого, не разобравшись в ситуации, не хотелось. Женьке сделалось неприятно, будто мороз пробежал по коже, заставив каждую несуществующую волосинку топорщиться.

— Готово. — В голосе начальника слышалось удовлетворение. — Пусть девка пока помучается. Слегка землицей припорошили, а дышать еще можно. Я уж не первую колдовку упокоеваю. Ненавижу их.

— Что-то эта уж больно молода. Ребенок совсем. Сколько там ей.

— Ты что это говоришь, отступник? Не в летах дело. Дьявол в ней гнездо свил. Души-то там уж вовсе нет. Злоба в ней вместо души, а то, что выглядит невинной девой, так это еще и хужее.

— Может хватит ждать. Стемнело. — Заблеял спутник фанатичного могильщика. — Спать уж давно пора. Богоугодное дело сделали и ладно. Давай отъедем и на ночь устроимся. Никуда она не денется связанная. Помучается, как ты хочешь, и сама издохнет к утру.

— Нет, брат во Христе. За нас наше дело никто не доделает. Ты кол осиновый приуготовил? Надо вбить, для верности. Иначе нельзя. Восстанет дьявольское отродье и начнет слать беду на род человечий.

— Сейчас. — Трусоватый мужичок бросился к телеге и через миг вернулся, волоча невысокую заостренную жердину и топор.

— Ты ее пока придержи. Видишь бьется как птичка в сетях. Видать сатана ей силы дает. Сейчас с божьим словом и приступим. Пристукни-ка ее жердью по головушке.

Тайга постепенно окутывалась сумерками. Женька выжидал. Терпеть он уже научился. Его терзала злость и ярость, но он еще не принял для себя окончательного решения. Нетерпеливые люди частенько склонны судить других, не вникнув в обстоятельства. Так весьма просто возвести порок в добродетель. Нет, Саблин не отличался любовью к безрассудной благотворительности. Только есть в жизни вещи, которые не нуждаются в скрупулезном изучении. Такова в частности забота о жизни ребенка. Тот, кто собирается даже бездействием прервать эту жизнь — сам порождение ада, какими бы словами он не оправдывал свое преступление.

Женька, медленно и бесшумно выскользнул из палатки.

Ни одна веточка не хрустнула, пока он приближался к суетящимся мужикам. Те были настолько погружены в свою забаву, что все равно бы ничего не услышали. Один из мучителей навалился на слегка припорошенный землей мешок, а второй приставил острый конец жердины к телу и замахнулся, чтобы ударить обухом топора по подошве, заостренной с другого конца длинной палки.

Если у Саблина до сих пор и были сомнения, то теперь они окончательно отступили. Парнем овладело холодное бешенство. Он вскинул многострадальное ружье к плечу и дважды нажал на курок. Перетянутый жгутом приклад не подвел. Тяжелые, рассчитанные на медведя пули буквально разворотили содержимое грудных клеток. Смерть злодеев наступила мгновенно, они даже не могли осознать случившееся. Тела могильщиков рухнули рядом со своей несостоявшейся жертвой. Никаких сожалений по поводу своего поступка Женька не испытывал. Он просто сделал то, что обязан был сделать. Вот так просто замучить на своих глазах ребенка он не мог позволить.

Откинув в сторону безжизненные тела садистов, Женька присел рядом со свежей копанкой. Нож воткнул в дерево. Потом пригодится. Стоило поторопиться. Вытащив из чехла складную туристическую лопатку, Евгений положил ее рядом, а пока принялся осторожно откидывать еще рыхлую землю в сторону от головы жертвы. В этот миг его сознание буквально завопило об опасности. Одним движением он выскочил из ямы и откатился в сторону. На то место, где он только что был, с грохотом опустилась сучковатая дубина, чудом не задев девчонку. Огромный мужик, до сих пор видимо спавший в телеге и оставшийся незамеченным, кинулся на Женьку, схватил мощными ручищами за плечи и как тряпку бросил на землю. Обрушившись, Саблин чуть было не ударился затылком о дерево, однако сумел извернуться и вскочить как ободранный, но еще не побежденный уличный кот и встретить противника лицом к лицу. Его враг выглядел просто устрашающе. В тусклом лунном свете он представлялся почти великаном со звериным оскалом на лице.

Женька повел глазами по сторонам, изыскивая способ, если не победить, так хоть удрать от подобного монстра.

Его неприятель злобно усмехнулся и подняв кулаки двинулся вперед. Он ни на миг не усомнился в своем превосходстве над худосочным

мальчишкой. Правда его уверенность чуть поколебалась, когда Саблин бросился вперед и нанес несколько быстрых и хлестких ударов, большинство которых пришлось по болезненным точкам.

Мужик хоть и был ошеломлен, но ухитрился схватить Женьку за рубаху, и попытался притянуть к себе. Злость и отчаянье заставили Саблина рвануться изо всех сил. Он понимал, что если богатырь сумеет его обхватить, то из этого захвата вырваться будет ой как затруднительно. Ткань треснула. Оставив в руке скопца огромный клок от своей одежки, Женька отскочил в сторону, однако запнулся за корень и упал. На него сверху обрушилась огромная туша. Женька начал извиваться подобно червяку, пытаясь выползти из -под придавившей его тяжести. Тут его рука, елозившая по земле, наткнулась на камень. С остервенением Саблин принялся наносить беспорядочные удары по адепту еретического учения. В какой-то момент Женька почувствовал, что кастрат просто безвольно распростёрся и не реагирует на жесткие удары. Евгений с легкостью откинул в сторону ватную руку и поднялся на ноги. Огромный мужик лежал на животе с неестественно вывернутой головой. От вдавленного в череп размозженного виска вниз струилась кровавая полоска. С опаской Женька приложил пальцы рядом с кадыком. Пульсации не было. Удар камнем по виску оказался смертельным. Кровавая дорожка запеклась на глазах.

Рассудив, что более неожиданных нападений не предвидится, Саблин поспешил вернуться к наполовину освобожденной девушке. Вскоре Женьке удалось выволочь тюк с телом из ямы и оттащить его на относительно ровный участок под вервями огромного кедра. Из безжалостно разрезанной дерюги показалось сильно расцарапанное бледное по детски нежное лицо. С омерзением Женька вытащил кляп изо рта. Девушка сделала судорожный вздох и дальше дышала уже спокойно. Шока не было. Пульсация на лучевой артерии сохранилась. Появилась уверенность, что жертву удалось вырвать из скрюченных пальцев смерти.

Не глядя по сторонам и наплевав на осторожность, Саблин взвалил спасенную девушку на спину и понес к своей палатке. Только там, в отдалении от настырных насекомых, в спокойной обстановке можно было как следует осмотреть пострадавшую. Орудуя ножом, Саблин срезал превращенный в лохмотья сарафан и поддевку. Теперь девушку можно было внести в палатку. Женька устроил едва живую девушку на своей пенке, застеленной чистой простынкой. В последнюю очередь Саблин сейчас думал о пожаробезопасности. Он зажег фитиль переносной лампадки и принялся внимательно обследовать находящую в бессознательном состоянии больную. Девушка, пребывавшая в забытьи, только слабо постанывала, когда ей становилось больно. Хотя Саблин и ожидал увидеть нечто подобное, но действительность превзошла его ожидания. Мучители изрядно поиздевались над подростком. На теле были следы от ударов плетью, синяки, ссадины и ранки. Видать девушка провинилась перед извергами или они просто были садистами. Благо кости остались целыми, а голова, украсившаяся приличной шишкой не проломленной. Дыхание оставалось ровным. Пульсация показалась ритмичной, с хорошим наполнением. Болевые рефлексы присутствовали. Можно было приниматься за обработку ран, которые были слава богу только на спине.

Женька достал из своего баула медицинские инструменты и лекарства. Ссадины и потертости можно было просто обработать зеленкой. Наибольшую проблему представляли с последствия применения то ли плети, то ли розог. Вся спина оказалась исполосована многочисленными повреждениями от хлестких ударов.

Удача, что рассечений было не очень много. Обработав раны перекисью и удалив приставшую грязь, Саблин смазал края рассечений йодом и призадумался. Вообще-то ушибленные раны не стягивают, чтобы оставить отток, но теперь все выглядело весьма пристойно. "Рискну", — Женька достал бобину. Можно было стянуть раны с помощью лейкошвов и надеяться, что удастся избежать нагноения. Антибиотики сейчас оказывают чудодейственное воздействие. Саблин принялся за тонкую работу.

Затратив на первичную обработку около часа, Женька вскрыл упаковку со шприцом и ввел антибиотик широкого спектра, обезболивающее и успокоительное. "Лишним точно не будет", — решил он.

Перевязанную бинтами девчушку он уложил в свой спальник, а сам отправился спасать многострадальную конягу, которая так и мялась возле дерева, запряжённая в телегу.

Над тайгой сияла огромная полная луна. Ее свет был так ярок, что можно было передвигаться, не боясь наткнуться на деревья. Лошадка вела себя на удивление спокойно, пока самозваный конюх разбирался в многочисленных постромках и отвязывал ее. С садистами удалось разобраться значительно быстрее. Женька просто скинул тела в вырытую яму, присыпал сверху землей и постарался как мог уложить сверху дерн.

Когда Саблин вернулся, девчонка уже просто спала. Она свернулась калачиком и дышала глубоко и спокойно. Обморок перешел в медикаментозный сон. Саблин решил еще раз удостовериться, что все нормально и поднес лампаду к лицу. При мерцающем свете пламени короткие как у мальчишки рыжеватые непокорные пряди рассыпались на импровизированной подушке и сверкали в изгибах как золотинки. Женька попытался осмотреть голову и откинул в сторону челку над ушком. Волосы были мягкие, не сальные. Кожа оказалась чистой: без ранок и расчесов. Почувствовав прикосновение, девушка дернула плечиком и перевернулась на спину. Чистый лоб, гладкий и высокий не оставлял сомнений, что девчушка тщательно ухаживала за собой и вряд ли допустила бы наличие у себя зловредных кровососов.

Женька аккуратно протер лицо девчонки влажной салфеткой и удостоверившись, что все ладно, задул трепещущий огонек светильника и прикорнул рядом. Он настолько вымотался, что душевные переживания об убитых им душегубах совершенно не обеспокоили его. То ли он уже приобрел черствость работая в реанимации, то ли частое посещение морга притупило страх перед мертвецами, но похороны супостатов не оставили следа в его душе.