Око Пейфези

Кончиками пальцев блондин взял Халифу за подбородок, заставив ее приподнять голову, и с нарочито разыгранным участием сказал:

— Вот видите, юная леди, красивая сказка о вашем происхождении оказалась довольно грязной историей. А вы, наверное, представляли себе свою прародительницу так, как магглы представляют себе Богоматерь, да? С чудесным пухленьким младенцем на руках и сияющим нимбом над головой. Прекрасной, безгрешной, даже непорочной, — он насмешливо фыркнул. Халифа, вспыхнув, молча отдернула голову и понуро уставилась в пол. Люциус посерьезнел и отрывисто бросил ей: — Глупая девчонка! — встал и стремительно вышел, хлопнув дверью.

Только теперь Халифа спросила себя — зачем он оставался с ней? Хотел дождаться, когда девушка окончательно осознает бессмысленность любой надежды и свою марионеточную беспомощность в тупиковой ситуации, и насладиться видом ее унижения и отчаяния? Растоптать ее последние иллюзии? Лишний раз дать понять, как она зависима, в том числе и от него? Да, скорее всего. Люциус знал, что она это поймет. В искренность малфоевской заботы, пусть даже и вынужденной, ей совершенно не верилось. Но зачем тогда он сидел и ждал, пока она очнется, соль нюхательную подсовывал? Халифа нехотя призналась самой себе, что поначалу их перепалка показалась ей даже забавной, помогла не думать о новых ужасах. Ох, кто их разберет, этих Малфоев?

Проведя в каком-то бездумном оцепенении почти час, девушка встала и подошла к окну. С темного неба сыпался мелкий снег. Ветер подхватывал его и бросал в стекло.

"Сегодня же 1 марта..." — вдруг вспомнила Халифа.

Прошел ровно год... Ровно год с того самого дня, когда она встретила Джорджа. С того дня, когда всякое сопротивление пожирающему ее изнутри огню стало бессмысленным. С того дня, как вспыхнувшая страсть окончательно разбудила в ней древнюю силу. С того дня, когда кровь саламандры в составе сильнейших наркотических зелий стала тем единственным, что поддерживало ее в спокойном состоянии. Кровь саламандры — живая магическая субстанция на основе ртути. Безвредная в большинстве укрепляющих зелий, но ставшая смертоносной в ее собственных жилах.

"...нет ни одной линии вероятности, которая бы отвела тебя в сторону от намеченной цели. Ни единой, сестренка..."

Девушка покачала головой.

— Это недостойная цель, — пробормотала она. — Ты был неправ, братец. Один выход есть всегда.

Цепочка на шее зашуршала. Халифа вытащила из-за пазухи темно-синий флакон. Покрутила его в пальцах — и решительно зашвырнула в камин. Осколки стекла брызнули на решетку, пламя зашипело и взвилось высоким всполохом.

— К шайтану! Гори все огнем!

Потом девушка распахнула заиндевелое окно и столкнула с подоконника котел с приготовленным накануне зельем. Уродливая серая клякса расползлась по снегу.

Спать Халифа легла прямо поверх черного с серебром покрывала, не раздеваясь. Какая разница, как умирать?

Так будет лучше. Для всех.

* * *

Огонь...

спокойный, ровный... он наполняет кровь и струится по венам; не стремясь на свободу, огонь пляшет внутри, размеренно и лениво...

Огромное небо над бескрайней пустыней... дюны уходят к горизонту...

встает солнце; вдали — мерцающие скалы... манят к себе...

"Я всю жизнь шла к восходящему солнцу... мне туда..."

Ветер в лицо...

он уносит назад, в противоположную сторону; он бросает с высоты на камни...

каменные стены окружают со всех сторон, давят, стесняют;

узкий тоннель... движение вперед... резкий поворот и стремительное падение в пропасть...

Халифа резко подскочила и села на кровати, прижав руки к груди. Сердце колотилось, как бешеное. Влажная от пота одежда смялась и прилипла к телу. Значит, был жар. Девушка сползла с кровати, и на нетвердых ногах направилась к зеркалу. Она ощущала слабость, но терпимую, значит, силы восстанавливаются.

Огонь пришел и ушел. Она осталась жива!

В зеркале отразилось бледное лицо с припухшими губами и веками. Глаза блестели от радости. Халифа стащила сбившийся набок хиджаб и кое-как пригладила рукой разлохматившиеся волосы.

Хвала Всевышнему, она сможет! Она справится без зелий!

"Любое решение будет единственно верным. Даже если сначала это покажется ошибкой..."

Давешняя обреченность пропала, уступив место безумной надежде. Раз уж сама судьба решила дать шанс, то никакому Волдеморту, будь он хоть трижды Властелином Тьмы, не дано это оспорить. И страх перед красноглазым ушел без следа.

— Все считали меня безнадежной, — прошептала девушка. — Но я смогу жить нормальной жизнью!

Завтра все станет ясно окончательно.

Вызвав колокольчиком эльфа, Халифа велела ему приготовить ароматную ванну и привести в порядок одежду.

Образы из сна, уже смутные, окончательно растаяли в пробивающемся в окно бледном свете пасмурного утра.

Глава 7.

Пустые споры, слов туман, дворцы и норы, свет и тьма...

И облегченье лишь в одном — стоять до смерти на своем,

Ненужный хлам с души стряхнуть, и старый страх прогнать из глаз,

Из темноты на свет шагнуть, как в первый раз,

И в узелок опять связать надежды порванную нить,

И в сотый раз себе сказать, что что-то можно изменить.

И хоть не стоит свеч игра, поверь опять, что победишь.

В конечном счете, будет прав тот, кто зажег огонь добра.

К.Никольский

Забрав поднос с почти нетронутым поздним завтраком, эльф принес девушке пергамент, перо и чернильницу.

— Господин велел передать, чтобы мисс писала по-английски.

Халифа не стала слишком мудрить, кратко изложила суть дела и попросила отца только об одном — не пытаться переиграть судьбу. Девушке почему-то показалось, что это убедит его лучше, чем самые горячие мольбы.

Заканчивая письмо, Халифа машинально посмотрела на часы. Двенадцать часов без зелья. И ничего. Она чувствовала себя совершенно спокойно. Объяснение этому было только одно — отец предвидел нечто подобное, ожидал этого с нетерпением...

В их семейной книге была старинная запись: "Однажды вырвавшись из оков плоти, йени вновь вернется в них, и, созревая, будет спать двенадцать с половиной лун. И должно держать ее в этих оковах в покое и ожидании..." Мохаммед воспринял это буквально — собирался погрузить дочь в годовую спячку. Но, подумав, все же позволил ей учиться, с условием постоянного приема успокоительных. И использовал при этом зелья, рецепты которых были приведены в той же самой книге, тем же неизвестным автором.

— Двенадцать с половиной лун... — прошептала девушка. Пик трансформации случился пятнадцатого марта прошлого года. С того дня прошло ровно триста пятьдесят суток. — Выходит, я и правда спала. А теперь просыпаюсь.

Девушка снова подошла к зеркалу и пристально всмотрелась в свое отражение. Ведь должно же было что-то измениться, разве нет?

В коридоре послышались шаги, и вошел Люциус.

— Написали? — не здороваясь, требовательно спросил он.

Турчанка молча протянула ему пергамент. Блондин внимательно прочитал письмо.

— А вы не слишком-то старались, — нахмурился он. — Я бы на вашем месте просто заливался чернильными слезами.

— Да что вы?! — воскликнула девушка, представив Малфоя на своем месте и искренне удивившись. — В самом деле?

Люциус чуть пожал плечами.

— Согласен, ситуация невероятная в принципе. Но речь не обо мне, а о вас и вашей семье.

— Поверьте, — тихо отозвалась Халифа, — письмо достаточно убедительно. Папа все поймет правильно.

— Ладно, допустим. Но что за загадочный постскриптум? "Папочка, ты оказался прав. Ртутное замещение закончено полностью". Что это значит?

— Ничего особенного, эфенди. Это мы о своем, о семейном...

— Понятно, — протянул Малфой, очевидно, припомнив их последнюю беседу. — Так может, эта информация здесь лишняя?

Стараясь не показывать беспокойства, девушка ответила:

— Не совсем. Папа так надеялся вылечить меня, вывести ртуть из организма... Не вышло. Я теперь обречена. Как думаете, осознание того, что мне и так недолго осталось, убедит его поберечь остальных детей?

Люциус задумчиво усмехнулся.

— Я надеюсь, вы доживете хотя бы до того момента, когда наш господин потребует силу джинна?

— Ваш господин может не беспокоиться, — произнесла Халифа, вновь повернувшись к зеркалу. — Сила джинна не пропадет зря.

У нее за спиной раздался шорох сворачиваемого пергамента и звук закрывшейся двери. Девушка заговорщически улыбнулась своему отражению.

— Я буду вам и расплатой, и наказанием, — тихо пообещала она по-арабски. — Всем, кто мне навредил.

* * *

Очевидно, письмо было отправлено не совиной почтой, а передано в Турцию камином, и сразу послано Мохаммеду. Такой же была и обратная связь. Объяснить иначе то, что Люциус уже через час держал в руках ответ ее отца, Халифа не могла.

Ознакомившись с содержанием письма, Малфой немедленно куда-то аппарировал. Куда — выяснилось через десять минут, когда он вернулся. С ним прибыл Волдеморт и еще трое колдунов.

— Что это значит?! — прошипел Лорд, бросив девушке пергамент.

Халифа развернула свиток, прочитала и спокойно кивнула:

— Ничего удивительного. А вы думали, такой артефакт будет храниться у нас дома, в сейфе или подвале? Нет. Местоположение сокровища — тайна, одному лишь Аллаху известно, где прячут клады джинны.

— Но это же огромное пространство! — возмутился Малфой.

— Погоди, Люциус, — поднял руку Волдеморт. — Дасэби пишет, что когда мы окажемся там, его дочь узнает место. Она почувствует Око.

— Да он сам ничего толком не знает, — раздраженно отозвался блондин, снова и снова перечитывая свиток.

— Вы отправитесь туда, — обратился к нему Лорд и повернулся к Халифе: — Ты найдешь Око, возьмешь его и отдашь Люциусу.

— Еще чего! Ищите сами, — равнодушно ответила девушка. На нее нашло странное состояние — доведенная до отчаяния страхом за близких, она почти перестала бояться за себя. Здравый смысл упорно твердил — живой ее все равно не отпустят.

— Ты это сделаешь, — безапелляционным тоном возразил Волдеморт. — Ты моя пленница. Фактически — рабыня. А что делает джинн, ставший рабом? Правильно, исполняет желания. Не смей спорить, девчонка, а то вмиг посажу в бутылку!

Присутствующие подобострастно засмеялись.

— Ничего смешного, — осадил их темный маг. — Я не знаю, как берут на себя обязательства джинны. Мы заключим магический контракт.

— Мой Лорд, на нее вообще нельзя воздействовать магией, — напомнил Люциус. — Но я нашел сведения, что, согласно древнему закону, порабощенный джинн обязуется исполнять желания хозяина, чтобы получить свободу.

Халифа могла бы возразить, что упомянутые Малфоем древние законы джиннов, неверно описанные магглами, вовсе не обязывают ее, изначально человека, подчиняться общему правилу. Однако соблазн хоть немного поиздеваться над жестокими колдунами был непреодолим. Да еще и надежда тихонько зашептала — подыграй им, и все еще может хорошо кончиться... Девушка согласно закивала, подтверждая слова Люциуса.

— Вот и прекрасно, — усмехнулся Волдеморт. — У меня три желания, не так ли?

— Нет, мой Лорд, два, — немедленно возразила Халифа, блеснув глазами. — Одно я уже исполнила: написала письмо отцу.

— Он должен был дать подробные инструкции! А вместо этого я получил смутную ориентировку на половину пустыни, намек на древние пещеры и туманное предание о твоем "внутреннем поводыре"!

— Я исполнила ваше первое желание, — упрямо повторила девушка. — Я написала отцу убедительное письмо. Он рассказал все, что знал сам.

— Этого недостаточно, — недовольно прошипел Волдеморт.

— Сами виноваты, — сварливо добавила турчанка. — Желания нужно формулировать правильно, так, чтобы не оставалось двусмысленности.

— Формулировать правильно... — с досадой повторил темный маг. — Ну ничего, впредь я буду осмотрительнее.

Халифа почувствовала, как шайтанчик внутри нее начинает новый танец. Она шагнула вперед и нараспев спросила:

— Хотите загадать еще одно желание, мой Лорд?

* * *

Вскоре вернулись четыре колдуна, проводившие разведку в месте, указанном в письме Мохаммеда. Запомнив координаты, теперь они аппарировали туда всех, кому предстояло участвовать в поисках. Волдеморт лично заколдовал портключ для Халифы, и девушку переправили вслед за Люциусом.

Пожиратели встали походным лагерем у подножия невысокой горной гряды. Вдаль, насколько хватало глаз, простиралась пустыня. Когда все собрались, Люциус взял с собой шесть человек и повел Халифу к зияющему входу в просторную пещеру.

— Сюда? — недоверчиво спросила девушка, замешкавшись перед темным провалом. Колдуны засветили палочки.

— Сюда, — кивнул Малфой. — Это единственные пещеры в округе. Не отходите далеко друг от друга, — велел он остальным. — Эта гора сплошь изрезана ходами, как лабиринт.

Положив руку Халифе на плечо, Люциус подтолкнул ее внутрь.

— Вперед, мисс Дасэби. Будьте послушной девочкой и слушайте свой внутренний голос. Чем скорее мы найдем Око, тем... гм... тем лучше.

С решимостью человека, которому нечего терять, девушка храбро шагнула в негостеприимную темноту. Внутренний голос, если он и имелся, был нем, как рыба.

* * *

Закончив дела в лаборатории Имения, Северус Снейп отдал готовые зелья Нотту. Пора было возвращаться в Хогвартс, но профессор не торопился уходить, предпочитая дождаться возвращения Люциуса и его пленницы, чтобы узнать, с чем придется иметь дело на этот раз. Учитывая то, что Темный Лорд никогда не занимался мелочами лично, ситуация могла оказаться серьезной. Но оставить без контроля действия даже ближайших своих слуг, как бы он ни доверял им, Волдеморт определенно не мог.

Поднявшись в библиотеку, зельевар увидел, что кто-то оставил на диване несколько раскрытых книг. Не спеша расставив толстые старинные справочники по местам, профессор подошел к столу. На нем тоже лежали забытые кем-то книги по зельям. Заинтересовавшись, Снейп поднял одну и заметил торчащий краешек пергамента, исписанный по-турецки. Северус вспомнил, что точно так же Дасэби черкала на черновиках, когда была в Хогвартсе. Вытащив пергамент, он внимательно его просмотрел. Текст перемежался схематическими записями химических реакций. Обозначения были стандартными, на латыни. Все реакции были так или иначе связаны с соединениями ртути, причем порой совершенно невероятными, просто не существующими в природе. Но некоторые из них профессор все же узнал — они описывали трансформированные компоненты крови, с которыми ему довелось поработать до того, как... Он внимательнее посмотрел на лежащие на столе фолианты. А это еще что? Мужчина взял из стопки единственную книгу, явно не относящуюся к зельям. На обложке, закрывая название, стояла вычурная печать какой-то казенной библиотеки. Видимо, Люциус выписал ее на время. Потянув за сафьяновую закладку, зельевар раскрыл книгу и прочитал обведенные карандашом абзацы:

"По мусульманским преданиям, джинны созданы Аллахом из бездымного огня и представляют собой воздушные или огненные тела, обладающие разумом. Некогда именно джинны господствовали на земле. Они во многом похожи на людей и могут иметь свои представления о честности, порядочности и справедливости. Мусульманская литература художественно-назидательного характера полна рассказов о джиннах, об их любовных историях, о хранимых ими сокровищах, об их попытках искушения аскетов. Некоторые мудрецы Востока считают, что джинны занимают некое промежуточное положение между людьми и ангелами. Единого мнения не существует, так как достоверная информация об этих существах крайне скудна и отрывочна, прочие же сведения, хоть и широко распространены, гипотетичны, а порой и ошибочны. Обстоятельное научное исследование джиннов не представляется возможным, вследствие чего они входят в двадцатку самых загадочных и малоизученных магических существ нашей планеты. Из-за нехватки достоверной информации о джиннах их окружает множество легенд и суеверий, которые с ходом времени все больше и больше скрывают крупицы истинного знания. Мусульманские богословы, признавая реальность существования джиннов, предпочитают не рассуждать о них подробно. Попытки подчинить себе джиннов и использовать их способность творить чудеса — один из главных аспектов мусульманской магии. Но если сегодня кто-либо говорит, что повелевает джиннами, то это ложь. Очень коварные, джинны любят насмехаться над людьми, обманывая их и представляя все таким образом, будто те сами себя обманули.