Дядя Жора - 7

— Вы что, и их сможете переправить? — удивился Токигава.

— Смогу, не смогу — какая разница? Смею вас заверить, на результат это никоим образом не повлияет. Ну и относительно английского языка документа. Дело в том, что отправители свято уверены — язык хозяев мира обязан знать любой культурный человек.

— Неужели? Во козлы! — продемонстрировал неплохое знание моего родного языка японец. — Но тогда почему надо просить только два авианосца?

— Потому что из ФРГ скоро вернется посланец кайзера. И я буду очень удивлен, если без точно такой же бумаги. Плюс делегат от Николы в ту Черногорию, его тоже не помешает иметь в виду.

На самом деле вернуться должны были не только вышеупомянутые, но и еще один, причем в противоположном направлении. Некоему гражданину США по фамилии, кажется, Макейн, в результате нашей совместной с полковником Валерьевым операции удалось установить связь с прогрессивными кругами Северо-Американских Соединенных Штатов. На днях должны были завершиться его консультации с представителем ФРС САСШ Мозесом Д. Альперовичем. Эта операция обошлась ЦРУ не так чтобы уж очень дорого, но, как говорится, копейка тоже деньги. Опять же можно вспомнить, что, по Достоевскому, пять старушек — это уже рубль, ибо останавливаться на достигнутом Штаты явно не пожелают. В данный момент на полученные деньги мы закупали в Китае (естественно, двадцать первого века) очередную партию электроники.

Токигава снова взял бутылку, отхлебнул и продолжил делиться своими опасениями:

— Но ведь там не могут быть такими дураками, чтобы предлагать подобное в условиях полной нашей монополии на межмировые перемещения. Значит?

— Значит, что все-таки могут, — успокоил я своего старого знакомого. — Не следует недооценивать возможностей человеческого разума. Кроме того, они считают, что этим секретом обладает и Российская федерация, отчего надеются его украсть или купить. Опять же они просто не могут допустить, что придуманное и сделанное на коленке какими-то дикими русскими окажется недоступно их великолепно оснащенным и сверхщедро оплачиваемым ученым и инженерам. Наконец, уже появились пара статеек, утверждающих, что результатами столь эпохальных открытий не могут распоряжаться группы лиц или даже отдельные страны, а исключительно все человечество целиком. В лице кого оно это будет делать, догадаться нетрудно. Кстати, империя собирается рассмотреть вопрос о предоставлении помощи федерации, потому как на нее, похоже, скоро захотят воздействовать при помощи санкций. Ваша страна не желает присоединиться? Исходя из того неоднократно проверенного факта, что правильно и вовремя оказанная бескорыстная помощь — дело довольно выгодное.

— Очень интересно, — оживился Токигава, — как я понимаю, у вас уже есть конкретные предложения?

— Пока только наброски.

Я достал из сейфа папку и протянул ее гостю.

— Вот, возьмите и ознакомьтесь. Разумеется, вы понимаете, что выносить такие документы из Гатчинского дворца нельзя, но я не ограничиваю вас во времени. Читайте здесь столько, сколько посчитаете нужным.

— А вы не можете в двух словах изложить суть?

— Пожалуйста, вот эти два слова — межмировой товарообмен. Например, тамошние Штаты вам уже открытым текстом написали, что готовы к взаимовыгодной торговле. Думаю, что и Европа тоже присоединится к столь прогрессивной инициативе, как только ей про нее скажут. Ну так и кто мешает вам покупать то, что раньше шло в Российскую Федерацию? А мы потом это ей и перепродадим. Сами же скупим ее прежний импорт в той части, что попадет под санкции, а в Европу это продадите уже вы. Для тамошней России ничего не изменится, а инициаторам санкций придется раскошелиться еще и на наш с вами интерес в этих делах. Как вы понимаете, нам даже не придется возиться с перемещением грузов, все телодвижения будут происходить исключительно в финансовой плоскости.

— И вы считаете, что там никто ничего не поймет? — усомнился Токигава.

Я вздохнул. Иочиро до мозга костей был инженером и военным. Свойственное этим категориям упорядоченное логическое мышление часто помогало ему в политике, которой он сейчас занимался, но часто и мешало. В тех случаях, когда ситуация изначально была парадоксальна — как сейчас, например. Почему скрывать что-то надо обязательно для того, чтобы никто ничего не понял? Как раз наоборот — часто требуется так скрыть какое-либо явление, чтобы о его сути не осталось сомнений даже у самого тупого из противников.

Кстати, я и сам в молодости иногда грешил тем, что применял логическое мышление там, где оно часто противопоказано — в чисто гуманитарных областях. Например, лет до десяти я был уверен, что слово "епископ" произносится с ударением на букве "О". Да как же иначе — есть слова микроскоп, фильмоскоп, телескоп. Значит, и епискОп должен произноситься так же!

Жил я тогда в деревне, и неподалеку от нашего дома стоял райторговский магазинчик. Естественно, его вывеску я прочел, как только научился складывать буквы в слова. Затем выяснил, что такое "райторг". Потом матери пришлось объяснять мне, что "восторг" — это вовсе не "восточная торговля".

Чуть позже, уже в Москве, я случайно услышал слово "туарег" и решил, что это сокращенное название поплавкового механизма в бачке унитаза. То есть "туалетный регулятор". А то, что слово "клипер" пишется с одним "п", я вообще случайно узнал лет в сорок, чему был немало удивлен. Ведь есть же очень похожее, всем знакомое и часто употребляемое слово, но в нем этих самых "п" две штуки! Разумеется, вы уже догадались, что имеется в виду триппер.

Пришлось объяснить гостю, что, ясное дело, все всё поймут еще до того, как мы закончим декларировать свои намерения. И будут нам благодарны за то, что мы предоставили им возможность как сохранить лицо перед заокеанским партнером, то есть все-таки как объявить санкции, так и не понести на этом больших убытков. Само собой, вечно такая ситуация продолжаться не сможет, но нам особо долго и не надо.

Вообще-то в сегодняшней беседе планировалось еще и поставить гостя в известность о существовании третьего мира — того, куда случайно закинуло Кобзева с Настей. Путем астрономических наблюдений дочь выяснила, что там сейчас или конец девятого, или начало десятого века нашей эры. И, посовещавшись с императором, мы решили, что держать его существование в строгой тайне не нужно. Наоборот, следует сделать так, чтобы о нем узнали и в двадцать первом веке. Разумеется, не сразу и не на халяву, а в результате серьезных усилий, сопряженных с немалыми расходами.

Поэтому Токигаве было предложено немного отвлечься от политических хитросплетений и обратить свой взор на прекрасное, то есть на фотографии, которые я разложил на столе, в процессе чего пояснив:

— Почти нетронутый мир! А в южной части Тихого океана и без всяких "почти". Новая Зеландия вообще не заселена, и, значит, там еще сохранились птицы моа. Это вроде страуса, но ростом метра три с половиной и весом за триста килограммов. Вот кого надо разводить на селе, а не гусей или индеек! Я даже не берусь так сразу оценить экономический эффект. И вообще там все еще живет множество вымерших в нашем мире животных. Опять же Япония...

Тут мне пришлось заткнуться, ибо я в спешке забыл уточнить, кто те времена по той Японии бегал — уже самураи или пока еще какие-нибудь яматопитеки с дубинами. Впрочем, гостю мои объяснения не потребовались.

Ни птицы моа, ни гигантские гуси, ни прочие чудеса животного мира особого интереса у Токигавы не вызвали. Но, узнав о возможности увидеть свою страну в прошлом, обычно невозмутимый японец впал в совершенно ничем не прикрытый энтузиазм. В последний раз нечто подобное с ним приключилось примерно пятнадцать лет назад, когда я показал ему новейший на то время истребитель "Ишак" и предложил на нем полетать.

Запинаясь от волнения, японец спросил, буду ли я возражать против его личного участия в экспедиции. И услышав ответ "разумеется, нет", потребовал прямо сейчас назначить сроки. Все необходимое, включая разборные гидропланы, будет доставлено немедленно, пусть ему только укажут, где их разгружать. Кажется, он собрался организовать доставку всего необходимого самолетами, невзирая на расходы.

Мне пришлось перенести окончание переговоров о возможной помощи Российской федерации на завтра, а пока проводить гостя на узел связи. После чего я вернулся в свой кабинет и наконец-то смог допить открытое пиво, пока оно окончательно не испарилось естественным образом. А заодно и обдумать только что прошедшую беседу.

Из нее, между прочим, следовало, что в душе дорогой Иочиро самый что ни на есть настоящий романтик. Потому как прагматик, конечно, тоже проявил бы интерес к далекому прошлому своей родины, но не столь бурный. Честно говоря, я давно подозревал нечто подобное, а теперь получил подтверждение. Или это только кажется, а на самом деле я просто не понимаю чего-то такого, что очевидно для Токигавы? На всякий случай надо будет иметь в виду и такую возможность.

В отличие от японца, я не очень спешил посмотреть на древнерусское государство перед самым его крещением. В основном потому, что однозначного мнения по поводу этого события у меня не было. Вполне возможно, что оно принесло большую пользу и вывело Русь на магистральный путь развития, но стопроцентной уверенности в этом нет. Так что пусть дела там идут своим чередом, а я лучше отловлю и доставлю в Российскую империю несколько птиц моа. А то в Гатчинском парке со зверьем как-то не очень, так пусть хоть птички по лесу гуляют и чирикают. Построить для них отапливаемый ангар на зиму будет нетрудно, тем более что к снегу они по идее должны быть хоть немного, но привычными — на Южном острове Новой Зеландии это не такое уж редкое явление.

Но, конечно, главной ценностью нового мира для нас Гошей были не трехметровой высоты птицы и не гигантские лемуры, которые вроде могли еще сохраниться на Мадагаскаре. И даже не золото с алмазами, хотя, конечно, ни то, ни другое лишним не будет. Нет, нас больше интересовали две появившиеся в связи с открытием возможности.

Первая — у нас теперь образовался собственный резерв времени, никак с двадцать первым веком не связанный. Потому как остановить время в нашем мире можно было и раньше, только неприемлемым способом — перебраться в двадцать первый век императору с наследником и канцлеру с дочерью. Но больно уж это небезопасное место и время, чтобы так рисковать! Тем более сейчас, когда там узнали о нашем существовании. А теперь доступен еще один, куда мы можем спокойно отправляться всей оравой, если вдруг возникнет резкий цейтнот. И спокойно сидеть на том же острове Пасхи столько, сколько будет нужно, без спешки занимаясь своими делами.

Но, как уже говорилось выше, это еще не все. Открытие третьего мира наконец-то позволило нам определиться со стратегическими целями и последовательностью действий по развитию наших взаимоотношений с Российской Федерацией.

Нет, планы у нас были давно, но мы сами чувствовали, что им чего-то не хватает. Они, эти самые планы, включали, во-первых, образование Курильского королевства — уже в двадцать первом веке. Немалое место там отводилось и господину, а если точнее, то товарищу Сталину. Но все равно оставалась какая-то незавершенность, которая исчезла с открытием нового мира. Оно сразу превратило картину наших грядущих действий в практически законченную, завершив ее подобно последнему кусочку мозаики. Правда, оставался еще четвертый мир, тот, откуда к нам явился молодой француз...

Но в силу недостатка информации никто пока не мог сказать, на что и как повлияет его существование.

Глава 13

Старший ликтор Анастасия Найденова-Романова тщательно изучала материалы по текущему заданию. То, что сама она предпочла бы заниматься дальнейшими исследованиями острова Пасхи или даже подготовкой экспедиции по открытию новых земель в десятом веке, не интересовало ни ее непосредственное начальство, ни Татьяну Викторовну, ни отца. Подумаешь, хочется ей чего-то не того. Делай что сказано, и точка! Никуда остров не денется — их пока еще не воруют.

Разумеется, Настя, хоть и будучи принцессой, значение дисциплины понимала прекрасно и даже не пыталась возмущаться, а то ведь иначе недолго и вылететь из СИБа по служебному несоответствию. В общем, девушка внимательно изучала документы, лишь иногда мысленно вздыхая — опять придется три дня молоть языком почти без перерывов.

Эти самые три дня ей предстояло сопровождать француза в его экскурсиях по Петербургу и окрестностям. Впрочем, важность этого сомнений не вызывало. Ведь Насте предстояло не просто болтать, а строго по рекомендациям специалистов, которые она сейчас и зазубривала. А они потом на основании анализа записей ответят на весьма животрепещущий вопрос.

Дело было в том, что число открывателей порталов увеличилось. Теперь измерения скоростей протекания времен однозначно показали, что их не четыре, а около пяти. И это означало, что в результате перехода из десятого века в двадцатый Настин подопечный из неполной половинки открывателя превратился в полную, а может, и с запасом. Хотя, между прочим, к открытию портала, как и в первый раз, он скорее всего не имел никакого отношения. И вот теперь предстояло ответить на вопрос — знает ли молодой человек о своих способностях? Или, может, что-то чувствует, сам не понимая, что именно? Или, что тоже вероятно, его способности лично для него покрыты мраком тайны. В конце концов, в одиночку он ничего не может, а составлять ему пару пока никто из четырех прочих открывателей не собирался. Впрочем, тут, как и во многих других случаях, ключевым было слово "пока". Отец вовсе не исключал того, что он лично поможет Жану вернуться домой. Ну или доверит сделать это дочери.

Некоторая трудность задания с точки зрения принцессы заключалась в том, что поначалу ей придется работать в паре. Причем с сотрудницей, к которой Настя не испытывала ни малейшей симпатии. Почему, интересно, Татьяна Викторовна не подключила подругу Герды, известную в основном под именем Жозефина де Вилье, которая сейчас в Питере? Вот уж с кем работать было бы сплошным удовольствием, да и чему поучиться наверняка нашлось бы.

Однако пути начальства неисповедимы, и старшему ликтору Найденовой-Романовой это было вполне понятно. А, значит, пока она сама не стала тем самым начальством, надо засунуть свое неудовольствие в место, которое Настя недавно получила право называть прямо, не прибегая к иносказаниям, причем почти на всех известных ей языках. И продолжить изучение документов, потому как скоро придет та самая соратница, а при ней путаться в тонкостях порученного дела никак нельзя.

Пожалуй, Настя сама не смогла бы точно назвать причины своей неприязни к Зинаиде Николаевне Гиппиус, но, наверное, основной среди них была та, то что принцесса никак не могла понять мотивы, по которым эта женщина уже более десяти лет сотрудничает с ДОМом. Это не были деньги, хотя получала Гиппиус очень немало. И не карьера, она до сих пор оставалась вольнонаемным сотрудником. И уж тем более не патриотизм, хотя работала Зинаида Николаевна именно патриотом. Правда, пока не русским, столь сложного дела ей еще не доверяли. Впрочем, для этой работы скептическое отношение к декларируемым ценностям в какой-то мере даже приветствовалось.