— Типа такого портрет был? — Я приспустила с плеча тельняшку и показала своего дракона.
— Ой, твой гораздо красивее, — восторженно проговорил он.
— Ну, это мой самый первый рисунок, — нашла замену слову "татуировка" я, — смотри на мой любимый, мне его полдня наносили.
Я встала и, повернувшись спиной, стала стаскивать тельняшку.
— Нравится? — поводя плечиком на манер цыганки спросило мое кокетство. — Погоди, ты еще не видел мою сережку в пупке и один прикол, сейчас покажу.
Ответом мне была тишина.
— Эй, Сосискин, что это с ним, прыщ что ль вулканического вида на спине вскочил и оскорбил его эстетический вкус или у меня шея грязная? — всполошилась я.
— Дашка, он увидел твои крылья и упал в обморок, а ты даже не дошла до мексиканского щита на бедре и до браслета на другом предплечье, — в полном недоумении отозвался пес.
— Ты забыл еще про Барда Симпсона на заднице, — попыталась пошутить я.
А потом меня озарило.
— Разтудыть меня через коромысло, блондинка я конченная! Он решил что я их местная Миссия! — дурниной заорала моя догадливость.
Ну и что теперь делать с этим впечатлительным? В институте мне как то не рассказывали как приводить в чувство единорогов. Доставать нашатырь из аптечки было лень, и поэтому я для начала потыкала Сивку ногой в спину:
— Эй, очнись, хорош уже шлангом прикидываться.
Он поднял на меня затуманенные глаза и благоговейно прошептал:
— Избранная, ты пришла в мой мир.
Врать о своей избранности введенному в заблуждение татуировкой собутыльнику не хотелось, да и язык чесался рассказать про это пророчество, поэтому я с чистой совестью ему сказала:
— Да какая на хер я Избранная, меня тут под одно дело за рюмкой подписали, ты давай приходи в себя и мы тебе поведаем нашу печальную историю.
Он с трудом поднялся и, как ребенок на новую игрушку, уставился на меня, беспрестанно лепеча:
— Нет, я подозревал что Сосискин — нездешний зверь, но я не видел у тебя крыльев и не чувствовал в тебе магии. Теперь я понял, они просто до поры до времени у тебя не раскрылись, а магией ты побоялась причинить мне вред.
Я не стала заострять его внимание на том, что недавно хотела его убить и без всякой магии. Вместо этого стала спускать его с небес на землю, а не то, не дай бог, сейчас начнет говорить высоким стилем, припадать на колени и просить показать, как крылья раскрываются, или чего-нибудь намагичить. Не став ходить вокруг да около, я начала:
— Сивка, встретилась как-то раз моя душенька с тремя сволочами...
— Ты не сможешь никому не рассказать про нашу сделку, и о том, как вы тут оказались, — раздался вдруг голос в моей голове. — Это первое и последнее предупреждение, при последующей попытке вы умрете.
Я моментально захлопнула рот.
— Дария, что ты замолчала? — забеспокоился Сивка.
— Да, Сивка ты прав, я Избранная, — молясь, чтобы мой голос сильно не дрожал, ответила я.
— Дашк, ты чего,— видя мое состояние, засуетился пес.
— Потом Сосискин, все потом объясню, — я предостерегающе подняла руку. — На чем мы там остановились Сивка?
— На том, что ты Избранная из Пророчества, и ты, наконец, пришла нас спасти, — охотно отозвался единорог.
Я тяжело вздохнула и попросила Сивку рассказать об этом Пророчестве и реальной обстановке дел на фронтах. Лучше бы, как говориться, и не спрашивала, глядишь бы, и остатки оптимизма остались.
Как оказалось, Ник рассказывая мне про этот мир, практически не соврал. Все так и было, как он говорил, но только с маленькой поправкой — такое мирное положение дел закончилось давным-давно, в пересчет на наше время — примерно четыре века назад. Как ни странно, пророчество было настоящее, а в тираж не выпускались издания последние, дополненные. Всё прям было по писанному в лохматые годы. И, как я предполагала, не только про меня. Приходили сюда тетки с крыльями, а кто и без, но поголовно с невиданными зверями, только все погибали, как периодически погибали местные феи, крылатые эльфы и прочие, кто имел несчастье родиться с крыльями или свято верить в свою избранность. Прошлый Император даже выдрессировал грифона и пытался нанять драконицу. Драконица сразу ушла в отказ, мотивируя тем, что у нее там яйцо без присмотра, а бедную птичку доукомплектовали каким-то зеленым монстриком и кинули в пасть к врагу. Это, впрочем, не помогло одержать победу. Грифона еще на подлете сбил боевой батальон горгулий-истребителей, а головастика, в виде уже умертвия, в красивой коробочке прислали на день рождения единственному сыну Императора. Если бы придворные маги не проверяли все подарки, то к внешней агрессии еще бы добавилась и гражданская война.
Сейчас положение было катастрофическим, свободных светлых земель практически не осталось, единственной не завоеванной Темным ублюдком территорией была лишь большая часть Империи Трех Лун. Чтобы развеять последние сомнения, мне надо было убедиться еще кое в чем:
— А были ли девушки похожие на меня, но совсем без магии? — я до конца не хотела верить, что меня так банально развели.
— Нет, Дария, не было, ты первая, — добил печальный вестник. — К нам приходили девушки или с магией, или с амулетами, но Ковен магов всегда чувствовали чужеродность их силы нашей. Научить их нашим заклинаниям не получалось: слишком разная природа магии были у наших волшебников и у них. Иногда заклинания пришедших вообще не срабатывали и они глупо погибали в зубах нечисти, даже не дойдя до старых границ с Темной империей. Выдаваемые им наши самые сильные амулеты не работали в их руках, а наши магические источники не могли зарядить их силой, когда они опустошались. Но Император и маги не отчаивались. В помощь девушкам мы давали лучших воинов, сильнейших магов, но все они погибали, не пройдя и половины пути. Со временем в сердцах отсталость очень мало надежды. Дошло даже то того, что Великое пророчество стало казаться происками Темного Лорда. Мы пока еще не ропщем и верим в Избранную, но с каждым днем все больше и больше людей говорят о том, что это сказки, и появляются те, кто требуют, чтобы Император сдался и дал вассальную клятву Темному Лорду. Пройдет совсем немного времени, и мы перестанем верить пророчеству. Тогда найдутся те, кто откроют врагу двери.
Сосискин тихо плакал у моих ног, а на меня стала накатывать священная ярость. Наверное, такую же ярость испытывали наши солдаты, когда шли в безнадежный бой против врагов-агрессоров, и, благодаря ей, нас никто и никогда не смог победить.
Ну что уроды, думала я, сдохну тут вам на потеху? Так не дождетесь. Вы наверное, не ту выбирали, я вам тут такую Сталинградскую битву замучу, что вы мне еще и приплатите, чтобы я осталась жива и убралась отсюда. А когда я отсюда выберусь, то клянусь, что потрачу все наши деньги чтобы достать вас. Я обязательно вас найду, а когда найду, вы будете горько жалеть, что связались со мной, умывание кровью вам покажется легкими водными процедурами.
Дав клятву самой себе, я взглянула на притихших товарищей по партии неудачников. Надо было срочно вносить позитив в нашу жизнь.
— Хорош сопли жевать, я надеру задницу Темному говнюку, не переживай Сивка, и на твоей улице перевернется цистерна водки.
В очередной раз наткнувшись на его непонимающий взгляд, я дала распоряжение Сосискину доступно перевести фразу, а сама отправилась по процедурному вопросу. Вернувшись, поинтересовалась у Сивки далеко ли до ближайшего населенного пункта, в котором мы можем приобрести одежду и прочие милые девичьему сердцу вещи, а собачьему желудку — продукты.
— Если выйти из Вечного леса и пойти по дороге, то мы попадем в город Аккон, куда я, кстати, и направлялся на свадьбу дочери их градоначальника.
— Далеко чапать? — Деловито уточнила я, помня какой из Сосискина ходок к Ленину. — А то мы целый день по вашему Вечному ельнику болтаемся.
— Нет, — удивился Сивка, — я вообще не понимаю, почему вы ходили кругами по лесу, там же есть тропика, а она прям выходит на дорогу к Аккону. Наш Вечный Лес тянется вдоль моря, а в ширину он довольно узкий.
— Видишь ли, друг мой белогривый, мы с вон тем вон знатоком нехоженых троп, с детства состоим в клубе спортивного ориентирования имени Ивана Сусанина.
Я про себя чертыхнулась, все, что я только что сказала Сивке, прозвучало для него набором посторонних звуков.
— Заблудились мы, так понятнее? — И командным голосом добавила. — Сосискин, на время похода назначаешься на должность военного переводчика без оклада и усиленного питания.
Видя его возмущение, припечатала:
— Приказы командования не обсуждаются, иначе разжалую в пехотинцы и урежу паек. Как единственно вооруженный, караульным назначается Сивка, заодно и отработает водку с закусью. А теперь всем спасибо, все свободны, короче, крибле-крабле, все, мля, спать, мля, завтра нас ждет уездный городок, и я надеюсь, он переживет мой визит.
Глава восьмая
Остаток ночи я практически не спала, и от этого встала в весьма гневливом настроении. Всунув в зубы Сивке котелок, я отправила его за водой, а сама быстро поведала Сосискину о голосе в моей голове. На этот раз пес проявил благоразумие и не стал ехидничать на тему шизофрении, да и сообщение о его возможной кончине мало способствовало к откровениям с посторонними. В то, что я ни за что не стану трепать языком на эту тему, он верил так же, как в отсутствие мяса в сухом корме. Трапеза и сборы в это утро были рекордно короткие. По лесу мы ломились, как лоси по кукурузе. Не знаю, что кого так гнало вперед, лично меня стимулировала на открытие второго дыхания возможность нормально помыться и поесть супа. Но стоило нам только выйти на дорогу, как Сосискин отошел он рассказанных страшилок и начал выкидывать свои фортели. Сегодня мое сострадание ушло в отгул. Со зверской рожей я повернулась к нему и, схватив за шкирку, отчеканила:
— Если ты сегодня будешь мне показывать такие же результаты, как показала наша сборная на последней Олимпиаде, то ты пожалеешь, что твой папа прельстился твоей мамой. Я тебе не наш добрый Президент, который даже гневаться на чиновников толком не умеет, и даже не Премьер, который только обещает мочить в сортире. Ты меня знаешь, я рассусоливаться не буду, вякнуть не успеешь, как будешь схвачен и на своей шкуре узнаешь, что такое жестокое обращение с животными. Все ясно, или пинка дать для ускорения?
— Все, — испугано пролепетал пес и довольно резво заковылял в заданном направлении.
Видя наши насупленные рожи, Сивка решил разрядить обстановку и не нашел ничего лучше, как начать расспрашивать о нашем мире. Что бы представить, как происходил процесс обмена информацией, вам следует вообразить себя учеными, попавшими в племя пигмеев в джунглях Амазонки. Вообразите себе, темная ночь, где-то рычат неведомые звери и дурниной орут невидимые птицы, вы сидите у костра после ужина, состоящего из личинок жуков, жареных гусениц и прочих местных деликатесов, и пытаетесь объяснить аборигенам некоторые простые, на ваш взгляд, вещи. Теперь добавьте к этому, что в их языке нет, к примеру, таких слов как "самолет" и "железо", а показать, какие вы крутые вам хочется как монаху отпустить грехи блуднице. И вот, мучительно морща мозг, подбирая слова, вы им это пытаетесь объяснить. Кое-как вы донесли до них мысль, что самолет — это такая чудо-птица, сделанная белыми людьми, и горделиво смотрите на них, а они хитро делают вид, что поняли, даже поверили и предлагают еще вкусить порцию плохо зажаренных насекомых. И тут, хопа, засада, какой-то умник-практикант, первый раз попавший в научную экспедицию, делает попытку уклониться от добавки и брякает:
— А еще у нас есть машины.
И вот тут, дорогие мои, вам настает трындец, и разглагольствования о повозках на колесах вам не помогут: нету у них повозок, потому как колесо никто из местных Кулибиных еще не изобрел. Вы начинаете мандражировать, их вождь начинает хмуриться, а шаман многозначительно достает из набедренной повязки ритуальный нож. Мысленно вы прощаетесь с родными и близкими. Но ситуацию спасает старик-проводник, имеющий внучат дошкольников, которым он постоянно рисует то кошечек, то собачек, то домик в деревне. Он берет в руки палочку и твердой рукой, тяготеющей к кубическому абстракционизму, начинает рисовать корявые гробы на колесиках. Ура, ваши шкуры спасены, у вождя разглаживаются морщины, а расстроенный отправитель культа засовывает нож назад.
Вот примерно так я и Сосискин объясняли Сивке кое-что про наш мир, но если я просто объясняла, то Сосискин половину переводил на доступный язык. Если холодильник (ящик со льдом), телевизор (ящик с картинками), телефон (коробочка, по которой можно говорить с человеком на другом конце света, но только за деньги) мы объясняли как-то быстро, то вот объяснить что такое "проведение зимнего спортивного праздника всего нашего мира в субтропиках" мы не смогли даже посредством рисунков. А вообще, рисовать пришлось много, в конце концов, дорога за нами стала напоминать огромный комикс, а Сивка начал немножко понимать, из какого сумасшедшего мира мы приперлись. Вот так, непринужденно теряя нервные клетки и оттачивая мое мастерство художника-примитивиста, наша компания практически дошла до Аккона. Идти в таком виде как, у меня, было чистое самоубийство и поэтому, выдав Сивке ассигнования, я стала давать инструкции.
— Перво-наперво, купишь нам мешки и большую корзинку, рюкзак за спиной плохо будет отражаться на моем имидже застенчивой пейзанки, а корзинка нужна для транспортировки Сосискина. Дальше пойдешь в первую попавшуюся лавку с готовым платьем и купишь мне наряд местной жительницы среднего достатка и обязательно платок на голову. Шиковать не надо, купи что попроще, главное, чтобы платье, или чем там у вас коленки прикрывают, было длинное. А то знаю я вас, мужиков, купишь шелковый прикид, да чтоб на ваш вкус бантиков с оборочками побольше было, и не подумаешь что стражники на воротах могут поинтересоваться, что это такая богатого вида девица одна, без охраны делает у охраняемой ими территории. Уж не наводчица ли она, не пришла ли разнюхать для своих дружков-налетчиков, как тут дела с правопорядком и охраной обстоят.
— Тут нет разбойников, — обижено вступился за родину Сивка.
— Зато есть военное положение, которое весьма способствует развитию паранойи. Сам подумай, откуда вдруг у ворот возьмется одинокая девушка в дорогом платье да еще с сумками, непонятки прям с нее возникают. Как такая хрупкая мамзелька в шелках да оборочках такие баулы с корзинкой перла, где ж телега сопровождения или на худой конец бабка-дуэнья на ослике?
— Но ты же будешь со мной, у меня безупречная репутация, — действовал мне на нервы Сивка.
— Про твою репутацию мы наслышаны, ни одна приличная девушка с тобой одна путешествовать не будет, так что сто пудово ее примут за иностранную шпионку или преступный элемент, — влез Сосискин.
— Все Сивка, не делай мне головную боль, берешь кошелек, покупаешь, что я сказала и мухой назад. Если тебе по дороге попадется кабак, — помахала я перед его носом кулаком, — то настоятельно рекомендую отвернуть от него свою морду, ибо в гневе я страшна. Не веришь, спроси у Сосискина. С размером, надеюсь, не промахнешься?
