Возрождение. Найденная принцесса.

ХХХ

День прошел очень познавательно. Настроение у меня было хорошее, несмотря на то, что после обеда Дефансер съехал с лекторского тона на откровенно рычаще-огрызающийся. Оказывается, вчера я впервые столкнулась с дистанционной любовной магией и даже не заметила этого. Проблема в том, что она настолько чужеродна и неадекватна для меня, что обернулась аналогом проклятия. А Дефансер, ничего не говоря, попробовал его снять. У него, конечно, получилось, но какой ценой! После некоторых дебатов мы сошлись на мнении, что пора мне учиться защищаться самостоятельно. А для этого необходимо уметь видеть потоки энергии, ауру, заодно попытаться её подлатать.

И вот, начиная с обеда, я делала титанические попытки медитации на местный лад. Но совершенно не могла вникнуть в то, что казалось фениксу элементарным. Для начала нужно расслабиться, закрыть глаза и ни о чём не думать. Следует бездумно вслушиваться в звуки вокруг, вбирать их в себя и растворяться в них. Находясь в этом состоянии, следует попытаться увидеть потоки энергии в природе окружающей или в себе. Но у меня не получается! Я не могу ни о чём не думать больше 30 секунд, не говоря уже об остальном, а Дефансер не хочет этого понять и обзывает меня лентяйкой.

В общем, вечерний привал я встретила усталая и злая. И тут произошло превеликое чудо: Серебряный Дождь пригласил меня на свою тренировку, даже пообещал показать кое-какие приёмы, но с условием, что я буду без Дениса. Ну, хотя бы что-то.

Через час мне не хотелось уже ничего. Судя по репликам моих учителей, я тупая, кривая и, вообще, ходячий тормоз. Если Серебряный Дождь говорил это в мягкой завуалированной форме и не часто, то обличительный фонтан Дефансера не затыкался ни на минуту.

'Ты как замахиваешься? Тебе же сказано: лёгким движением кисти, аккуратно, почти незаметно... Ты кого убить хочешь: противника или себя? Ах, противника?! А я-то грешным делом подумал, что у тебя лишних конечностей много... Ты вообще видишь, где находится дерево? Ах, ты туда и метила... Ну что ж, поздравляю: у тебя великий талант! Только тебе обязательно нужно больше одного противника. Теперь бедный парень будет думать, что ты его от большой любви прибить решила. Так сказать, месть за вчерашнее. Как ты ему ещё сможешь объяснить, что целилась в дерево, которое стояло от него в двадцати шагах?'

И далее в том же духе. Наконец, я не выдержала и, буркнув 'Всё, спасибо', поплелась к костру. Там меня поджидал весёлый Денис.

— Мэрил, а вас почему не было? — с детской непосредственностью спросил он и добавил: — Серый Орёл так интересно стиркой занимался.

Вот, чёрт! Это они нарочно.

Я оглянулась на Серебряного Дождя и поняла: время для тренировки было выбрано специально. Я надулась. Никто меня не любит, не уважает и вообще. С другой стороны не стоит им сейчас показывать, насколько это меня задело. Раз уж битва началась, то не высказывай свои слабости перед врагом. Поэтому я улыбнулась как можно веселее и беззаботнее и спросила у Дениса:

— И как, постирал?

— Не-а, утопил. Потом очень долго вылавливал.

Я посмотрела на слегка мокрого и взъерошенного Серого Орла. Похоже, это было очень интересно. И прошло без меня. Вредины. Ну, вы у меня дождётесь!

...М-да, с такими темпами точно не дождутся. Светлые сыгрались в сплоченную команду, направив основной удар против меня и Дениса. Тёмные составляли независимую оппозицию и старались меня не садить. Я пыталась защитить мальчишку и, в результате, все шишки перепадали на мою долю. Охранники решили припомнить мне все мои вчерашние желания. Первым был Морок. Он выдал мне бронзовый поднос полметра в диаметре и пожелал:

— Иди к тому дереву. Тряси и кричи: 'Чего сало не падает?'

Злопамятные они, оказывается. Плюс к этому мне выпала нелестная роль шута. Я вяло спросила:

— А поднос зачем?

— Ловить.

— Что?!

— Сало.

М-да... Мне его что, зубами держать? Дерево-то не маленькое. Такое не потрясёшь. Хотя... Я покрепче схватила поднос обеими руками и со всей силы ударила днищем по дереву. Ё-моё. Оглохнуть можно. Меня затрясло от вибрации подноса, руки резко заболели, но я его не выпустила. Набрав в лёгкие побольше воздуха, я заорала:

— Почему са...

Прямо передо мной на землю свалилось что-то большое и злобно на меня зарычало.

— Это не сало, — сориентировалась я. — Это мясо! — и со всего страху ударила животину по голове, а сама со всех ног кинулась к парням. Животное взвыло дурным голосом и бросилось в противоположную сторону. Больше меня никуда посылать не решились.

Потом эти нехорошие нелюди пожелали, чтобы я просила у них прощения на коленях. Затем заставили прыгать через костёр. После съеденной гианы я озверела окончательно и небрежно спросила, стараясь не морщиться от гадкого послевкусия, сводившего челюсти:

— У вас что-нибудь кроме фруктов поесть найдется? Желательно не кислое.

— Нет, но завтра вечером будем в следующем городе. Уже проголодалась? Или...

Дефансер, конфетку хочешь?

'Чего?' — не понял тот.

Предлагаю сделку. Ты мне сегодня помогаешь в игре, а завтра вечером будем вместе есть ужин. Идёт?

'Но...'

Всё что захочешь, по твоему выбору.

'Ну, ладно-ладно. Закрой глаза'.

Когда я открыла глаза, ничего особенно не изменилось, кроме...

— Туман, у тебя карты в рукаве... Острый Клинок, не подмигивай Ветру, он сам справится... Молния, перетасуй колоду ещё раз, пожалуйста...

Парни быстро погрустнели. На результаты повлияло также то, что Дефансер намного лучше моего играет в карты и читает по лицам. Поэтому нечего удивляться тому, что я умудрилась добиться, чтобы Странник, Ветер и Молния обучали Дениса разным техникам боя, выиграла у Серебряного Дождя гитару. И не только это...

Укладываясь спать на жесткой постели, я благодарно пробормотала:

— Спасибо.

'Ты обещала'.

Я помню.

ХХХ

Утром я проснулась сама... от странного запаха. Недоуменно оглядевшись по сторонам, я нашла его источник: Бес с Мороком на пару готовили. На темного феникса была возложена великая ответственность по варке супа, а на светлого — нелегкая доля кашевара. Судя по виду (да и по аромату) каша удавалась лучше. Остальные с мученическим видом наблюдали за процессом готовки. Ещё бы, им это есть придется! Я весело улыбнулась и пошла умываться. За мной даже хвост не отправили. Прогресс.

Моё возвращение встретили дружное укоризненное молчание и гадкий запах горелого.

— Мэрил, может не надо? — неуверенно обратился ко мне Денис.

— Нечего было надо мной издеваться!

— Но мы здесь при чём?! — в два голоса взвыли Странник и Денис.

— За компанию. Дайте полюбоваться на ваши кулинарные шедевры. Тэкс. — Я потыкала ножом в то, что в идеале должно быть супом, а не киселём, поддела нечто вроде замахрившейся тряпки и стала гадать, чем же это было раньше. — Ма-аленький вопросик. А из чего, собственно, суп?

— Из рыбы. — Процедил горе-повар.

— Да-а?! — ну, при большой доли воображения... Хотя... Вот плавники вроде. А это хвост. — Ты её чистил?

— А надо?

Если они это попробуют, то сопровождать меня будет некому.

— Знаешь, Бес, выкинь-ка ты это куда подальше. Вечером расспросишь кухарку на постоялом дворе, как правильно готовить уху. — Фениксы с нескрываемым облегчением вздохнули. Морок меня сильно удивил: на вид каша выглядела страшненько, но была съедобна.

— Ты когда-либо раньше готовил? — поинтересовалась я, осторожно пробуя этот 'шедевр'.

— Приходилось.

— Ребят, каша нормальная, так что придется есть. Заодно узнаете рецепт. Кстати, из чего она?

— Лучше тебе не знать. Почему-то у всех сразу исчезает аппетит.

И я это попробовала. Кошмар.

ХХХ

Мягкая постель и ванна. Какое наслаждение.

'И ужин'.

Да, и ужин...

'Чего задумалась?'

А? — Я вздрогнула, не сразу сообразив, что вопрос задал Дефансер. — Нет, просто... У тебя никогда не возникает чувства, что тебя зовут?

'Возникает. Если меня зовут'.

Может, мне это кажется. Просто иногда звучит голос на грани слышимости. Даже не голос, а... В общем, не знаю. Может, это Ал? Он давно не появлялся.

Дефансер ничего не ответил, а я впервые серьёзно задумалась о своём ангеле-хранителе. По-идее, я должна его чувствовать: улавливать мысли, настроение, отблески эмоций, ощущать его приближение. В конце концов, ему ещё меня учить, а он по-наглому отлынивает! Неужели мне попался недобросовестный ангел, который со мной даже заниматься не хочет? Вот обижусь на него и, когда он придет, разговаривать не стану. Будет знать, как забрасывать свою подопечную... И всё же мне его не хватает. Именно сейчас. Вдруг стало так одиноко и грустно.

Ал, приди. Скажи, что ты про меня помнишь и ни на что не обижаешься.

'Не обижаюсь'.

Я вздрогнула и очнулась. Неужели я заснула? Но голос показался таким реальным... Ангел был здесь? И просто так ушёл, не разбудив меня?

Нет, Ал, погоди. Я хотела поговорить с тобой. У меня накопилось так много вопросов! Вернись, ну пожалуйста!

И оно вернулось. Нет, это был не Ал. Это было Знание. Его Знание и его память: о нём, обо мне, о друзьях и о мире... Час за часом я проживала новую жизнь — его жизнь. Игры, учёба, война, горе потерь, радость приобретений. Мир. Пустота. Ответственность и грусть. Одиночество и друзья. Моё рождение. Он очень внимательно следил за моей жизнью с самого начала, ограждая от многих неприятностей и разочарований. Первый призыв Творца. Безграничная усталость в его глазах. Посланница не смогла пройти сквозь щит. Второй призыв. Опять надежда. Но нет, она погибает почти сразу после прохождения щита. Третья попытка. И снова неудача. Каждая смерть болью отзывается в сердце. Остался последний шанс, но почему у него такие плохие предчувствия? Отозвалась я. Но почему? Так мало времени... Я даже не узнаю его поближе. Пускай. Только бы я выжила и нашла своё счастье. Я буду не одна. У меня останется демон-хранитель. Он обо мне позаботится. Обязательно. Ведь ты обязательно будешь заботлив с тем, кого любишь. Восхищение в моих глазах. Нет, он это не вынесет. Лучше вообще не разговаривать без надобности. Люди слишком быстро привязываются. У него совсем нет времени. Последние часы. Он должен сконцентрироваться, как следует, но он вспоминает меня. Улыбка, полная света, радости и доверия. Лучистые глаза, на дне которых вспыхивает удивление. Прости. Первый и последний поцелуй в теплую щеку. Прощай...

— Нет. Нет! Нет!!! Ты не должен умирать ради меня! Даже ради их всех: людей и фениксов. Как ты мог оставить меня здесь, одну? Ты, который так хотел, чтобы рядом был тот, кто тебя понимает?! Кто поддержит? Кто поможет! Не хочу! За что?!?

И только сейчас я в полной мере осознала свою потерю. Я рыдала, молила, грозила и заклинала, но всё без толку. Зачем я его встретила? Зачем узнала? Зачем он отдал мне свои знания теперь, когда он мертв?

Не хочу. Ничего не хочу от этой жизни. Я тоже должна умереть...

Буря эмоций прошла, оставив меня покачиваться на волнах отупения. Казалось, я ничего больше не могу чувствовать, но это не так. Ощущение чужого присутствия помогло скинуть это странное оцепенение.

— Кто здесь?

— Я.

Всего одно слово таким знакомым голосом. Однажды услышав, ты запомнишь его на всю жизнь.

— Созерцающий?!

— Созерцающий? — слегка удивился Творец, но спорить не стал. — Хорошо, пусть будет так.

— Зачем ты пришел? — Получилось грубо, но мне сейчас не до сантиментов.

— Меня призвала твоя боль. Быть может, я смогу её уменьшить. И хочу напомнить про моё обещание.

— Обещание? — Я недоуменно наморщила лоб и внезапно вспомнила: — Исполнить одно желание?

— Да.

— Тогда... тогда... я хочу забыть Ала.

— Забыть?

— Да. Ты не понимаешь, как тяжело знать, что ради тебя умерло самое близкое существо. Это как... я чувствую себя убийцей.

Творец грустно улыбнулся.

— Забыть. Забыть всё то, ради чего он жил. Выкинуть его подарок на помойку и вычеркнуть память о нём из анналов Мироздания... Неужто помнить — это так для тебя больно?

— Да. Неужели ты не понимаешь?

— Почему же, понимаю. Ещё как понимаю. И что значит, чувствовать себя убийцей прекрасно испытал на себе.

— Да ну? — не поверила я, хотя прекрасно слышала грусть и усталость в его голосе.

— Ты никогда не задумывалась о том, каково это — быть Богом? Истинным Богом, не пришедшим, а создавшим своих собственных детей?

— Нет.

— Знаешь, что в этом самое тяжелое?

Творцу незачем было всё это рассказывать мне, но я почувствовала, что ему тоже нужно хоть раз выговориться, выплеснуть всю ту боль, что он копил в себе.

— Тоже нет.

— Самое тяжелое — это видеть, как они страдают, умирают. Самое счастливое — любоваться их искренней радостью. Представь себе ребенка, прекрасную белокурую девочку. Ты знаешь, что через час она попадет под машину, но ты ничего не можешь сделать.

— Почему?

— Во-первых, если всех спасать, то через 30 лет человечество просто-напросто не поместится на одной планете. Но самое главное, что я не могу столь радикально вмешиваться в вашу жизнь. Подобные действия нарушат хрупкие весы мирового равновесия. Спасти одну единственную жизнь — это значит убрать один-единственный камешек из-под булыжника на вершине горы. Булыжник, может, и не сдвинется, но что-то обязательно произойдет. Быть может, намного быстрее упадет камешек рядом лежащий.

Так что я прекрасно знаю, что значит быть палачом, и тоже о многом хотел бы забыть. Но я помню. Помню всех моих детей. И это не только люди. А на Земле ведь есть ещё животные и растения. Мне больно видеть, как человек уничтожает всё вокруг вместо того, чтобы создавать. Я не могу помочь той девочке. Она в меня не верит. Многие миллионы людей перестают верить в меня и мою силу, в то, что я могу им помочь. И как ни грустно — я не могу, ведь между нами огромная пропасть.

— Но если человек верит? Ты ведь всё равно не в праве вмешаться.

— Напрямую нет. Но я могу направить к нему кроху своей силы. Такие люди становятся продолжением меня. Но и их я не в силах спасти. У Мироздания свои законы, но многое зависит от самих людей, от того, как они смогут распорядиться данной силой.

— То есть, ты не можешь никого спасти, но сам человек в состоянии это сделать? — подвела я итог сказанного.

— Да.

— Каким образом?

— Смотря по тому, как он распорядится силой. Здесь слишком много связей, и, дергая за одну ниточку, невозможно, чтобы не задрожали другие. Но дать силу — значит просто упрочить эту ниточку изнутри, не трогая узор.

— И почему всё так сложно? — спросила я скорее себя, чем собеседника, но Творец всё же ответил:

— Так было, так есть и, может, так будет всегда. Быть может, все мы дети или игрушки более высшего существа, имя которому Мироздание. Кто знает. Ведь были в своё время намечены рамки бытия, установлены критерии возможного, сделаны наброски существующих порядков. Мы можем пытаться их изменить, но никто не знает, к чему это приведет. — Создатель улыбнулся и глянул, как мне показалось, прямо в душу. — Так ты всё ещё хочешь забыть?