Николас поджал губы. Часами сидеть спокойно и слушать ветер, созерцая пространство перед собой, первое время было пыткой. Постоянно хотелось дёргаться. В мыслях вертелись все события из жизни, наскакивая друг на друга и мешаясь.
— Ничего, упорный труд даже самый крепкий алмаз огранит, — повторял Гвидион, когда что-то шло из рук вон плохо.
Со временем всё действительно спорилось или входило в привычку. За четыре года ученичества из Николаса напрочь выбили любые мысли о том, что в мире есть вещи неподвластные его воле.
Вначале он учился ходить по канату, помогая себе всем, чем можно: ветроплавом, руками, палкой. А потом без них. Он уже легко загонял верёвку между указательными и большими пальцами стоп, медленно поднимался, цепляясь ладонями за воздух, сгущать который запрещалось, распрямлялся, раскидывал руки в стороны и делал осторожные шаги вперёд.
Неподалёку журчала Тейта, петляла между холмами, напитывалась из болот и озёр, раздаваясь вширь, и неслась к океану на западе. Гвидион поджидал в тени, у корней сосны. Налетел ветер, верёвка опасно раскачивалась. Николас замер, удерживая равновесие дрожащими от напряжения коленями.
— Поторапливайся! Времени-то почти не осталось! — прикрикнул на него наставник.
Николас закусил губу и сделал ещё один шаг, свесившись немного вправо.
— Эгей! Вот вы где! — послышался из-за холмов звонкий возглас, зацокали копыта.
Неловко взмахнув руками, Николас полетел вниз. Ладони едва успели схватиться за верёвку. На дороге показался белый единорог. На нём восседала Риана в платье из зелёного сукна, расшитого трилистниками.
Николас стиснул зубы и подтянулся. Пот застилал глаза, пока он снова цеплялся пальцами за верёвку и пытался подняться во весь рост. Только с третьего раза получилось.
— О, как вы замечательно проводите время! — воскликнула Риана, спешиваясь рядом с Гвидионом.
Николас расставил руки в стороны и двинулся вперёд, стараясь выпускать ногу на выдохе, ловить ритм и не останавливаться, пока не доберётся до конца.
— Какими судьбами, Ри? — улыбнулся Гвидион, щуря морщинистые глаза на ярком солнце.
— Соскучилась, обед привезла, — она повернулась к Николасу.
Врёт всё! Небось, Мидрир проболтался, что на сегодня назначили его первую самостоятельную охоту, вот и пришла посмотреть вместо брата.
— Красивый мальчишка растёт! Ещё пару лет, и всё девчонки в округе будут сходить по нему с ума.
Николас дошёл до противоположного дерева и ступил на толстую сосновую ветку. Отвязав край верёвки, он сполз вниз, пока до земли не осталось несколько ярдов. Дальше ствол становился лысым и скользким. Николас спрыгнул. Подушка ветроплава взрыла почву — смягчать падения ему всегда удавалось хорошо.
— Кому нужны ваши девчонки? Они только капризничают и плачут! — возмутился мальчик. — И что в них Эдвард находит?
— Ой, нет, годика ещё четыре — так точно, пока умом не повзрослеет, — засмеялась Риана.
— Нет! Я буду странствовать по свету и защищать людей от демонов. Это куда важнее, чем девчонки, — заупрямился он.
— В любом случае после совершеннолетия тебе придётся надеть рогатую маску Короля-охотника и оставить общине наследника.
— Вот ещё! — Николас сложил руки на груди и демонстративно отвернулся. — Меня даже на испытание не отправят, чтобы я смог стать настоящим Сумеречником. С таким же успехом вы можете получить наследника от моего брата. Думаю, он будет счастлив!
— Подростки! — фыркнул Гвидион. — А ведь ещё год назад он и слова против сказать не смел. Что дальше-то будет?
Николас протянул ладонь к стоявшем рядом единорогу. Погладить бы бархатисто-розовый нос. Но волшебный зверь отпрянул, недовольно косясь лиловым глазом. Почему он только к девчонкам подходит? Несправедливо!
Да, нужно почитать и доверять наставника, но всему должен быть предел. Николас не случной барашек! Даже единорога не вынуждают общаться с теми, кто ему не нравится.
— Ладно-ладно, после церемонии взросления ещё поговорим об этом. Не бросай дело незаконченным! — Гвидион поднялся и толкнул ученика в плечо, указывая на привязанный к дереву край верёвки.
Николас глянул на узел, и верёвка покорно упала к его ногам.
— На кого охотимся? — Риана тронула его за локоть, улыбаясь в извинение, что подняла неприятную тему.
— На бобра-переростка, — буркнул Николас безразлично.
— В Передуровом омуте аванк завёлся, — Гвидион кивнул в сторону Тейты. — Воду мутит, заразу распространяет, уже на людей нападать начал. Нашей-то общине ничего, но если неодарённые пожалуются, нагрянут Лучезарные и будет резня.
Риана печально вздохнула. Обычная история. Их община приглядывала за округой, зачищала от демонов и опасных хищников, чтобы неодарённые не доносили о происках колдунов, а если и доносили, то даже Лучезарным было бы ясно, что это глупые наветы и суеверия.
"Не дразните спящего дракона. Лучше подбросьте ему побольше сонного зелья, чтобы он никогда не проснулся", — твердил Гвидион.
Николаса часто брали на охоту, вначале Мидрир, а потом и другие члены общины, чтобы мальчик быстрее привыкал и учился. Вначале он следил из засады, слушал наставления, помогал разделывать туши и прятать останки. Когда Мидрир с Гвидионом решили, что он готов, то разрешили участвовать, пускай и под присмотром старших.
Стаю кун ши они загнали на скалы и сбросили в ущелье на острые камни. Устроили засаду на хобгоблинов, выползших из пещер и повадившихся воровать овец. В последний раз в болотах они нарвались на откормленного кельпи. Мидриру пришлось созвать на подмогу всех зверей и птиц с округи.
Николас долго выманивал кельпи на берег, в то время как демон пытался затащить его в воду. Сошлись они на самой кромке трясины, когда Николас решился забраться ему на спину. Едва поняв, что охота идёт на него самого, кельпи ринулся обратно в болото, но мальчик уже приклеился к его шкуре и огородил ветрощитом.
Мидрир заарканил демона и вытащил на берег благодаря пришедшему на выручку лосю. На земле кельпи стал куда менее ловким и хотел завалиться на спину, чтобы пришибить надоедливого мальчишку. Дальше от воды Николас смог сгустить воздух настолько, чтобы вовремя оторваться от клейкой чешуи и откатиться в сторону. Мидрир огрел кельпи по горлу мечом, Николас подскочил и помог добить. После этот оборотень заявил Гвидиону:
— Отчаянный мальчишка. Думаю, с мелочью он справится сам. Не вечно же его под колпаком держать.
Вот наставник и согласился поохотиться на аванка. Тем более остальные воины были заняты в других местах, а действовать надо было быстро.
Поглядывая на положение солнца на небе, Николас подобрался к реке. Знойный полдень — самое время. Со дна поднялась муть. Бежавшая на запад вода закрутилась воронкой, будто столкнулись два течения. Водоворот всё увеличивался.
Николас выхватил из-за пазухи мешочек с ядовитым порошком из высушенных корней аконита. Из воронки показалась пара жёлтых глаз. Вслед за ними появилась зубастая пасть, состоящая из бесчисленных рядов острых, как бритва, зубов. Николас швырнул в неё яд, ветроплав разорвал мешок по шву, подняв травяную пыль в воздух. Аванк захлопнул пасть. Глаза бешено вращались. Видно, пекучий порошок пришёлся ему не по вкусу. Николас отскочил подальше, аванк погнался за ним.
Риана и Гвидион напряглись, готовясь прийти на помощь. Но через десяток ярдов аванк рухнул и забился в судорогах.
Только когда он затих, они рискнули приблизиться. Тело аванка покрывала густая коричневая шерсть с лоскутами блестящей зелёной чешуи. Длинной футов в пять, лапы и тулово — как у бобра, а морда как у ящерицы, только с чёрными усами.
— Чистая работа, — Гвидион похлопал Николаса по плечу.
Он стоял пришибленный. Голова пустая, все силы пропали вместе с боевым запалом. Словно в первый раз демона видел, в первый раз убил своими руками. Вот-вот слеза по щеке скатится.
— Заканчивай дело. Сам же хотел охотиться по-настоящему, — укорил его Гвидион.
Николас схватил оставленную у сосны лопату и принялся копать яму подальше от берега, чтобы тушу не смыло паводком. Земля здесь была рыхлая, но тяжёлая от сырости. Николас умаялся гораздо больше, чем за короткие мгновения охоты и старался не смотреть в сторону мёртвого аванка. Вот и пригодилась медитация, пускай даже сосредотачивался он на мерных взмахах лопаты.
Сбросив тушу в яму, Николас засыпал её и накрыл сверху дёрном, чтобы выглядело как маленький холмик. Главное, чтобы кладоискатели раскапывать не полезли.
Когда он закончил, Риана вытерла ему пот платком и напоила водой из фляги. Солнце кренилось к западу, нужно было возвращаться.
— Что ты усвоил из этого урока, мой мальчик? — спрашивал Гвидион, пока они брели к холмам на северо-востоке.
— Убить — это только полбеды, потом надо справиться с последствиями, — хмуро ответил Николас. Перед глазами всё ещё возникала мёртвая тварь.
— Привыкнешь со временем. Если в первый раз не сломался, дальше будет легче, — Гвидион сжал его плечо и ободряюще улыбнулся.
Только надо ли, чтобы становилось легче?
Глава 7. Прощание с отцом
1563 г. от заселения Мунгарда, Озёрный край, Авалор
Шесть лет прошло, как Гвидион взял Николаса в ученики. Мальчик окреп и возмужал, хотя оставался невысоким и жилистым — ветроплавы вырастают позже остальных. Наставник ещё это помнил.
Под присмотром Мидрира Николас научился использовать свои особенности, как преимущество, к тому же дар позволял ему справляться с весом большим, чем он сам. Да и способностями мальчик овладел ошеломительно быстро, как и привык к Горнему миру и его обитателям, словно был их органичной частью. Он так стремился повзрослеть, справляться со всем самостоятельно, хотя опыта ему не хватало, общения с обычными людьми. Родись он на поколение-два раньше, стал бы маршалом, а то и Архимагистром, а сейчас даже настоящего Сумеречника из него не сделать. Остаётся надеяться, что в будущем хоть изменится.
Казалось, Николас всегда жил в Доме-под-холмом, наполняя их изгнание светом и радостью. Когда же мальчик уходил, все дела текли лениво.
Едва-едва начал таять снег, разлилась половодьем Тейта, на лесных прогалинах показались первоцветы. Несколько дней моросил дождь, изредка подсыпая мокрыми хлопьями снега. Дороги развезло, и грязь была повсюду, но хотя бы этот вечер выдался тихий и безветренный. Тоскливо подвывали волки на опушке, ухали совы.
Риана разливала горячий травяной отвар от простуды по глиняным чашкам. Гвидион оторвался от своих мыслей и перебрался за стол. Мидрира потребовалось окликнуть несколько раз, прежде чем он отвлёкся от полировки меча, невзрачного на первый взгляд, но очень удобного и сбалансированного.
Они уселись за стол, Гвидион капнул себе и Мидриру по капле виски в чашку. Чокнулись, выпили. Тишину нарушало лишь их дыхание. Пахло чабрецом и вербеной. Даже взгляды не желали пересекаться сегодня, а уж тянуть из себя слова и вовсе не хотелось.
Зачавкало на дороге снаружи, почти плотоядно. Все вздрогнули, отвар выплеснулся из чашки Рианы. В дверь постучали гулко, будто клюкой. Мидрир подскочил и потянулся за мечом, но Гвидион отстранил его и подошёл к потаённому оконцу.
— Вёльва... — сорвался с губ тревожный шёпот.
— Зачем? Что ей ещё нужно?! — возмутился Мидрир, сжимая кулаки.
Риана схватила брата за запястье, чтобы успокоить.
Гвидион вышел в прихожую. Заскрежетали, отворяясь, засовы, распахнулась дверь.
— Чем обязаны, о дальноглядящая? — спросил Гвидион с наигранной почтительностью, впрочем, согнулся в поклоне.
На свет вышла коренастая морщинистая старуха. Не та, что приходила к ним на Мардунтайд четырнадцать лет назад. И всё же, белоглазые горевестницы — все одинаковые. Служат своей грязноволосой богине морской пучины — Седне, повинуются оракулу Норн, который построил норикийский вождь-книжник.
Серый балахон укрывал ветхий плащ, стоптались заляпанные грязью сапоги. Вёльва оставляла на полу грязные лужицы, сучковатая клюка отбивала монотонный ритм. Белые глаза шарили по всему дому, словно пронзали обитателей и их судьбы слепым взором. Как предвещавшая ненастье туча.
— Тем, чем и всегда. Божественной волей. Твой ученик должен немедля отправиться на испытание, — просипела вёльва, снова обернувшись к Гвидиону.
— Мы больше не отправляем никого на испытания, да и ему ещё два года до совершеннолетия, — вмешалась Риана.
— Это высшее повеление, а не ваши косные традиции. Если боги сочли, что он готов, значит, так и есть. Не вы ли сами утверждали, что он развит не по годам?
Обитатели дома тревожно переглянулись. Звериные глаза Мидрира наливались яростью, ходили желваки по скулам, бледнела Риана. В их глазах отражалась тревога Гвидиона, хоть вести себя неосмотрительно было для него роскошью.
— Оракул Норн говорит, что грядут новые гонения на Сумеречников, прольётся много крови. Если мальчик останется здесь, то не доживёт до пятнадцатой зимы. Он не принадлежит вам, как не принадлежит собственному отцу. Откажитесь от планов, которые вы уже составили на его судьбу. Она гораздо важнее, чем судьба сына или ученика. Вещие Норны шепчутся о нём. Впервые за долгое время они вынырнули из глубин источника, чтобы предсказать его рождение. Сейчас они желают уберечь его больше всего на свете.
— Вы заберёте его в золотой Дюарль? Неужели он важнее норикийского мальчика-мессии? — не удержался от колкости Мидрир.
Вёльва сверкнула на него белёсыми глазами, осаживая.
— Они — часть одной сущности, их судьбы неразрывно связаны. Но нет, ваш ученик отправится не в Норикию, а в Долину Агарти в Снежных горах. Он должен отыскать себя. А после сам поймёт, куда ему ехать.
— Это даже не испытание, а горячечный бред обкуренных кампалой баб! — вспылил Мидрир.
Не обратив на него внимания, Гвидион заключил:
— Мы сделаем, что вы просите, пускай даже для нас это значит лишиться единственного за много лет ученика и надежды на будущее.
— Главное, чтобы он жил, — кивнула вёльва и, не прощаясь, направилась к выходу.
На улице проснулся ветер. Свистел, развевая лоскуты её ветхого одеяния. Вёльва поползла вверх по дороге между холмами, расплескивая воду из луж, пока беззвёздная ночь не поглотила её.
Гвидион затворил дверь и обернулся к остальным:
— Риана, зови единорога и скачи в горы. Собирай всех наших в крепости. Мидрир — на тебе дозорные и те, кто ютится по округе. Мы должны укрыться до того, как сюда явятся Лучезарные. Если подступят к крепости, уйдём дальше в горы по потайным пещерным ходам. Там и встретимся. Я предупрежу Комри.
Риана с Мидриром одновременно бросились перебирать вещи. Каждому хотелось оставить ученику подарок, пускай даже они не готовились к прощанию заранее.
* * *
К усадьбе Комри по весенней распутице Гвидион добрался только следующей ночью. Замок на воротах легко поддался умелым рукам, укутанные иллюзией спокойствия даже дворовые псы не подняли лай.
В окнах не горел свет, видно, обитатели спали. Гвидион постучал в дверь. Ждать пришлось долго, пока изнутри не донеслись торопливые шаги. На пороге показался заспанный Даррен в белой рубахе до пят и ночном колпаке. В руке чадил огарок свечи.
