Раньше Иния считала подобное поэтическим преувеличением. В балладах всегда так — и девы прекрасны невыразимо, и рыцари благородны, отважны и все, как на подбор, непревзойдённые воины, и кони соответствующие, и мечи волшебные... Короче, в жизни так не бывает! Это графская дочь усвоила твёрдо, проведя два года в разбойничьей шайке и вдосталь налюбовавшись и на благородных дам, казавшихся близкими родственницами болотных кикимор, и на отважных рыцарей, без споров отдававших фамильные драгоценности в обмен на жизнь, вместо того чтобы молча обнажить меч, не опускаясь до переговоров с безродным сбродом. Так было, пока в её жизни не появилась Альвиарран — леди, рыцарь и маг. С памятной встречи на берегу моря Рифов девушка не могла отделаться от ощущения, что попала в легенду. Внешность Виа, её оружие, воинское искусство и магические способности — всё это вполне подходило главному герою баллады и никак не вязалось с привычной реальностью. А теперь ещё и конь...
Глядя на высокое, мощное, но вместе с тем изящное животное с длинной гривой и хвостом и вороной шкурой, отливающей синевой в солнечном свете, Иния вспоминала заморенного жеребчика, некогда выбредшего к разбойничьему лагерю, и поражалась несоответствию. Если бы девушка не знала, что перед ней тот самый конь, ни за что бы не поверила.
Как и положено девице благородного рода, она прекрасно разбиралась в лошадях и могла по жеребёнку определить, что из него вырастет. Прибившийся к лихим людишкам зверь был ужасен. Очевидно, животное довольно долго блуждало по лесам: кости выпирали, грозя проткнуть грязную шкуру, покрытую длинной клочковатой шерстью невнятного цвета засохшей болотной жижи; свалявшаяся грива в колтунах и огрызок хвоста красоты не добавляли, но главным достоянием оставались пропорции.
Графская дочь повидала всяких лошадей — массивных рыцарских, изящных степняков, неказистых рабочих, внушительных упряжных, — но это! Короткий перестроенный корпус, длинная, зато начисто лишённая затылка шея, узкая грудь, непомерно длинные ноги и утончённая, аристократичного вида голова, непропорционально большая для хилого тела — понятно, почему на подобное чудо не позарился ни один серв!
Атаман позволил Инии возиться с уродцем, конь шайке ничего не стоил и никому не мешал. Наверно, только забота о несчастном животном не дала девушке сойти с ума. Затем, во время бегства из Оллидии, вожак раздобыл где-то сбрую и конь перекочевал в его личную собственность. К тому моменту жеребец отъелся и подрос, да и вообще начал напоминать породистого скакуна. Ну а после был берег, вечерняя трапеза — и явление Виа. За время безумного похода зверь окончательно превратился в мечту рыцаря. Как рванул в метель за хозяйкой! И как регулярно ссаживал её в песок поначалу... Нет, верно считают степняки: лошадей умом не понять, надо их душу чувствовать!
И снова блеск снега слепит глаза, и так слезящиеся от холода, ущелье изгибается, тропа ныряет то вправо, то влево, и за каждым поворотом чудится засада. Но время идёт, кони медленно, но верно одолевают перевал, и начинает казаться, что опасность осталась далеко позади. Тем не менее Виа и дикарь всё чаще обменивались короткими репликами, что наводило на неприятные размышления. Иния не представляла, что они будут делать, если их всё-таки догонят. Место, где путники напоролись на засаду, отряд уже миновал, до конца ущелья осталось не так далеко...
— В карьер! — внезапно крикнула Виа, пуская коня галопом.
Иния и Литар выполнили приказ, не раздумывая. Вьючные лошади без всякой команды помчались вслед за удаляющимся вожаком. Взметнувшийся снег хлестнул по лицу, девушка зажмурилась, на время предоставив жеребцу самому выбрать дорогу. Даже проморгавшись, она почти ничего не видела из-за слёз, выбиваемых ветром. Тёмным силуэтом впереди летел Тайфун, справа и чуть сзади мелькал Литар, а где дикарь и успевает ли он за несущимися во весь опор конями, девушка не могла сказать.
Скала, маячившая слева, кончилась внезапно, словно её обрезали ножом. Тропа резко пошла вниз, по продуваемому всеми ветрами склону. Отсюда снесло почти весь снег, и лошади перестали проваливаться по брюхо, что заметно оживило животных. Да, теперь на дороге начали попадаться камни, некоторые — чуть припорошенные снежком для маскировки, но спасение заключалось в скорости. Иния по-прежнему не видела и не слышала ничего, что стоило бы столь отчаянного бегства — но не сомневалась, что оно есть, и совсем близко. Как и предгорья Аридара, принадлежащие империи, осталось только спуститься с этого склона! Туда дикари вряд ли сунутся вот так, с налёта, особенно если их вожди замыслили вторжение, так что ещё немного — и они спасены!
Стоило Инии подумать о спасении, как вмешался закон мерзавчика, похоже, подсунув Тайфуну под копыта особо подлую каменюку. Огромный вороной конь на всём скаку кувыркнулся через голову, подминая под себя всадницу. Туча снега скрыла подробности падения, но Иния не раз видела подобное на турнирах и знала, чем оно заканчивается, даже когда лошадь бежит гораздо медленнее. И что теперь делать? Продолжать бегство и бросить Виа? Она вполне могла отделаться переломами, да и тело отставлять дикарям — против кодекса чести.
Крик Литара заставил графскую дочь осадить коня и обернуться. Преследователи молча высыпали из-за поворота тропы. Одетые в меха и кожу, сжимающие в руках обнажённое оружие, на знакомых снегоступах, они спокойно сокращали дистанцию. Погоня была окончена. Что-то пролаял дикарь — как-то ухитрился не отстать во время дикой скачки!
Варвары приближались неторопливо, в полном молчании. Последнее пугало больше всего. Ни приказов командиров, ни предложений сдаться, ни даже диких воплей, характерных для обитателей снежных пустынь — тишина. Всё уже решено, пришельцы, неведомо как выжившие в буране — покойники, и ничто не отменит вынесенный приговор.
От ужаса, близкого к панике, Иния знала одно лекарство. Справа и чуть сзади раздался характерный звук трения стали клинка о медное устье ножен. Литару это лекарство тоже известно, и он готов его принять. Их участь решена, смерть неизбежна, они знали, на что шли, сопровождая Виа в гиблое место — так пусть об их первом и последнем бое сложат легенды! Стыдно прибыть в чертоги богов без достойной воина свиты! Иния связала повод узлом и зацепила его за переднюю луку седла, освобождая руки. Колени сжали конские бока, и измученный жеребец, словно почуяв намерение всадницы, подобрался, готовясь к рывку.
— Стоять! — рявкнул сзади знакомый голос.
Иния, в который раз за сегодняшний день, обернулась — и не поверила своим глазам. Альвиарран, вся в снегу, но живая и, похоже, невредимая, шла навстречу дикой орде. Чуть дальше из сугроба выкарабкивался Тайфун, что и вовсе выходило за рамки вероятного. При таком падении лошадь просто обязана сломать себе шею! Но больше всего девушку поразило не это. И не то, что Виа шла, не проваливаясь в снег даже по щиколотку. Просто графская дочь никогда не видела свою наставницу в такой ярости. Нет, воительница молчала, и на лице её, как обычно, застыло выражение, больше приличествующее древней статуе, чем живому человеку, но девушке казалось, что воздух вокруг Виа потрескивает, как во время грозы. Она просто шла навстречу дикарям, не обнажая оружие, не выкрикивая заклинаний — но те остановились, словно в замешательстве. И Иния могла их понять!
Строй варваров, ещё недавно ровной стеной перегораживающий тропу, сломался. Кто-то, не выдержав, отступил, прячась за спины товарищей, кто-то, более смелый (или глупый), остался на месте. Раздался командный лай, через пару секунд какой-то начальник заверещал повелительным тоном — но ни один дикарь не двинулся с места. Все глаза были прикованы к женщине в кожаных штанах и шёлковой блузе, совершенно невозможной на этаком морозе. Рукояти мечей торчали над её плечами, но Виа к ним даже не потянулась. Просто шла, пока не достигла некоего, только ей понятного, рубежа. Тут Иния вновь получила возможность распрощаться с остатками здравого смысла, потому что гостья с далёких островов раскинула руки, словно крылья, и горы вздрогнули от оглушительного рёва, который просто не мог быть рождён человеческим горлом. Словно в ответ взвыл ветер, и первый порыв наполнил воздух снежной пылью. Взъерошив волосы оруженосцев и лошадиные гривы, он свернулся смерчем — и обрушился на дикарей. Недавняя метель рядом с этим ураганом казалась ласковым морским бризом. Взбесившаяся стихия перемешала щебень, валуны, человеческие тела — на строго ограниченном пространстве, против всяких законов природы. Изломанные, искорёженные останки падали на землю, заваливались камнями и заметались снегом. Исчез смерч столь же внезапно, как и появился. Последние снежинки в ставшем совершенно неподвижном воздухе неторопливо занимали свои места на белом покрывале. Виа уронила руки, однако с места не двинулась, словно хотела убедиться, что никто не попытается вылезти из-под завала. Но нет, ничто не нарушало первобытного безмолвия гор, и никаких следов не осталось от гнавшейся за путниками орды. Ровная, чуть всхолмленная, словно застывшие волны, снежная целина.
Лошадиное фырканье разорвало путы оцепенения, овладевшего людьми. Тайфун подошёл к Виа, отчаянно размахивая хвостом в попытках стряхнуть снег с крупа. С некоторым трудом, чего раньше за ней не водилось, Альвиарран забралась в седло. Неторопливым шагом жеребец направился вниз. Остальные лошади потащились за ним, не дожидаясь соответствующих действий всадников. То ли привыкли бежать за вороным конём, то ли поняли, что от хозяев ещё долго никаких команд не последует.
Тропа давно кончилась, потянулся унылый пологий склон. Полёгшая сухая трава, присыпанная снегом, показалась Тайфуну подходящей для более резвого, нежели шаг, аллюра, так что пришлось придержать животное. Имелись у меня веские основания предполагать, что с оного более резвого аллюра я позорно свалюсь под копыта.
Какие, оказывается, лошади гибкие! Как кошки! На всём скаку кувыркнулся через голову — и хоть бы что! И слава Огню, а то был момент, когда я попрощалась со зверем. Не знаю, какая подлюка это придумала, но исполнили задумку грамотно. Чётко и аккуратно ударили по ногам коня, вместо того чтобы заведомо неудачно атаковать всадника. Человек имел все шансы свернуть себе шею при таком приземлении, на что наверняка и рассчитывали. Но вот то, что я учудила после, не укладывалось ни в какие рамки. Призвать суть воздушной стихии мне ещё ни разу не удавалось, но, что главное, так, как я это сделала, оно вообще невозможно. Тогда я мало чего соображала, мне хотелось поубивать всех, кто гнал нас по перевалу, как последних зайцев, и чуть не угробил Тайфуна. Никогда не подозревала в себе подобной кровожадности! Я не подумала, что для спасения достаточно банальной завесы — пока их маги подбирали бы ключи, мы вполне могли миновать предгорья. Нет, на тот момент меня могла устроить только смерть врагов, и я сотворила невозможное.
У магии, как и у всякой другой науки, есть свои законы, по которым строится любое воздействие. Всевозможные схемы, каноны, последовательности... Да, настоящий маг редко чертит сложные геометрические фигуры и использует амулеты с талисманами. Как правило, все подобные пассы выполняются в воображении, но я не делала даже этого! Никаких схем, ни одной цепочки воздействий — просто я стала ветром, а он стал мной, моей яростью, и выплеснулся на дикарей. Огонь Всесущий, такого я не видела ни в одном трактате по магии, даже в самых древних, спрятанных в глубоких подвалах фолиантах. Невольно на ум пришли слова отца: "Твоя сила спит и будет спать, на Островах в ней нет нужды...".
На Островах нет, а здесь, выходит, есть? Ладно, уж себе-то я могу сказать правду. Никакой необходимости в таком фокусе не было. Нам с избытком хватило бы и того, что я могу, безо всякого "невозможного". Тот же воздушный щит — эффективно и вполне по силам. Ну так это я сейчас такая умная, спокойная и рассудительная! Раньше головой думать надо было! Вроде, когда с коня навернулась, ни об какой камень ей не прикладывалась! Но, стоило увидеть Тайфуна, бьющегося в снегу, и увериться, что ему конец, что я наблюдаю агонию... Тут все разумные мысли и разбежались в разные стороны. И слава Огню, что на призыв отозвался ветер! Я ведь не соображала, что творю, мне хотелось уничтожить варваров, не важно как, главное — всех до единого. И был момент, когда я ощутила то же внутреннее напряжение, как тогда, в пещере, где отец показал мне сущность арранэ. Мне нельзя терять контроль! Я — дракон! И вполне могла, не найди моя ярость иного выхода, превратиться в мифического зверя и истребить дикарей, так сказать, собственноручно. Понятно, что у дракона рук нет, но как ещё назвать сие действо? И всё это — на глазах людей. Неизвестно, как бы отреагировали мои спутники на перевоплощение. Ещё набросились бы на чудовище...
Огонь Всесущий, среди моего народа нет никого, кто был бы мне так же дорог, как эти двое, разве что отец. Но, несмотря на все его страхи, беспокоиться о нём не получалось — всей моей фантазии не хватало, чтобы представить себе опасность, угрожающую Владыке Огненных Островов. В общем, хорошо, что такого не случилось. Нет, прах меня побери, надо держать себя в руках, иначе может произойти непоправимое...
— Виа, не хочешь сделать привал? Вроде больше нет необходимости в ночных переходах... — несмело произнесла догнавшая меня Иния.
Вот он, явный минус самокопания — прозевала приближение всадника!
— Видишь что-то подходящее? — я ничего не имела против привала, просто не заметила, как стемнело.
— Как тебе нравятся вон те камни? — девушка вытянула руку в направлении груды валунов.
Она не могла отсюда видеть, что длинная плоская плита упала (или была положена) на несколько массивных, вросших в землю обломков, создавая замечательное убежище. Кивнув в знак согласия, я направила Тайфуна в указанную сторону.
Укрытие оказалось рукотворным, но давно заброшенным. Внутри было чисто, никакой хищник не польстился на это убежище, так что нам не пришлось выгребать кости и прочие продукты жизнедеятельности, чего я опасалась. Внутри места хватило даже лошадям. Расседлав животных и укрыв их попонами, мы занялись обустройством лагеря. Место казалось вполне подходящим, чтобы задержаться на день-два, дать отдых коням, чуть не загнанным на перевале. Иния и Литар отправились собирать хворост — вдали виднелись какие-то кусты и деревца, — а я собралась на охоту. Сухари надоели до не могу, да и не так много их осталось. Но просто взять и уйти мне не дали.
Дикарь, назвавшийся Ортигом, загородил выход из-под каменного навеса и, уставившись в пол, быстро залопотал на своём жутком наречии. Не язык, а издевательство какое-то! Надо будет научить его человеческому... а лучше нашему! Но, хоть мне и не нравилось это чередование лая с визгом, понимать его я понимала. Ортиг хотел сам идти на охоту и утверждал, что за такого великого мага, как я, всё должны делать верные рабы, в каковые он ничтоже сумнящеся записал и себя, и обоих оруженосцев. Теперь мне стало ясно, почему он с таким перекошенным лицом наблюдал, как мы возились с лошадьми. Интересно, за кого он меня принял? Хотя после расправы над его соплеменниками...
