— Та-ак... Все разлил?
— Простите, ваша светлость...
— Где флакон?
— Я... я сейчас, — парень лихорадочно ползал в траве. Герцог посмотрел на Нимве, но она, прислонившись спиной к колесу, притворялась, будто спит. Слуга наконец нашарил пузырек, поднял в дрожащей руке. Герцог грубо выхватил флакон, чуть наклонил и заглянул внутрь.
— На порцию осталось, — сказал он. — У кого второй флакон? У тебя?
Парень не ответил.
— Где второй флакон?
— Это... я... Второй... Ну, это...
— Я слушаю!
— Второй, — вымолвил слуга непослушными губами. — Он... Простите, ваша светлость! Сам не знаю, как... — стоя на коленях, он молитвенно сложил ладони.
Герцог внимательно осмотрел флакон.
— Так это и есть второй? — медленно проговорил он. — Ты разлил запасной флакон? А с первым что?
— А... он кончился, — пролепетал парень.
— То-есть, как — кончился? Должно было хватить еще на день!
Парень хлопал округлившимися глазами.
— Короче говоря, ты все ему споил? — на щеках Окдейна заходили желваки.
— Так точно, ваша светлость, вы ж...
— А ты знаешь, что он может от этого подохнуть? — осведомился герцог. — Знаешь, или нет?
— Но я ж...
— Но тебе плевать, верно? Вам хоть кол на голове теши, ничего не поможет! Ладно. На порцию еще осталось. Дай ему. Быстро!
Вскочив, слуга опасливо принял флакон из руки своего господина. Грубо разжал Мафхору зубы и влил остатки зелья в рот.
— Он выпил? — Окдейн натянул черные замшевые перчатки.
— Так точно, ваша светлость...
— Дай сюда, — герцог протянул руку, и парень подал флакон, но герцог не взял. Вместо этого он расчетливо и жестоко ударил слугу кулаком в лицо. Тот всхлипнул, пошатнулся, поднял руки — и тут же получил удар справа. Парень ослеп, зашатался, но герцог не дал ему упасть, влепив пощечину слева, а потом коленом ударил в пах. Парень согнулся пополам, выпучив глаза и разевая рот, как рыба на отмели. Еще удар и еще... Слуга, корчась, рухнул у колеса повозки.
— Проклятое быдло, — с яростью процедил герцог, его глаза сверкали. Он сильно пнул парня сапогом в ребро, и тот взвыл. — Тварь.
Отступив, Окдейн стянул перчатки, оглядел — и, с отвращением скомкав, швырнул наземь и пошел прочь. Пленники молча переглядывались, Нимве кусала губы, стараясь не выдавать торжества.
Приказа к отъезду не поступало необычно долго. Люди герцога слонялись по лагерю, парня, которого избил герцог, уволокли в кусты. Пленники сидели у деревьев, шепотом переговариваясь.
Через некоторое время к повозке подошел герцог с одним из приближенных. Оба хмуро уставились на Мафхора, зажимая платками носы. Нимве осторожно наблюдала за ними, притворяясь спящей. А ну как он теперь решит его убить, вдруг подумала она, и у нее перехватило дыхание. Окдейн глухо проговорил:
— Этого хватит максимум на восемь часов. Конечно, он не сразу придет в себя, но... В конечном итоге он очнется, и вряд ли веревки смогут его удержать.
— Но если убить его сейчас, то... — тихо отозвался приближенный. Оба покосились на Нимве, но та сидела, опустив голову на грудь.
— Этого никак нельзя, — сказал герцог. — Это разрушит мне весь план. Проклятье! Криворукая скотина! Ничего этим людям поручить нельзя, все приходится самому делать! Я прикажу его над костром подвесить, узнает тогда, — Окдейн сделал шаг в сторону и сказал иным тоном:
— Однако это ничему не поможет. Надо думать, чем можно его усмирить, чтобы... — он умолк. Нимве заметила через ресницы, что он шагнул к ней. Сердце сорвалось куда-то в живот, но глаз она не открыла. Герцог потыкал ее в бедро носком сапога, и только тогда она сделала вид, что просыпается.
— Эй, ты, — Окдейн глядел прямо на нее. — Ты ведь у нас ведьма, а?
— Кто? Я? — Нимве постаралась сделать тупое лицо.
— Не строй дуру, — холодно отрезал герцог. — Я отлично знаю, кто ты. Ведьма в девятом поколении — это почти маг.
— Так я же вам еще тогда говорила, ваша светлость, — возразила Нимве, — что никакой я не маг. А ведьма — ну, это... Люди нас так называют просто. Я знахарка, и мать моя знахарка, и бабка с дедом знахарями были, а...
— Молчать, — приказал герцог. — Ты мне комедию здесь не ломай. Раз ты знахарка, то должна в травах разбираться.
— Ну... это, — Нимве уже догадалась, к чему он клонит. — Вроде как, но... Я не...
— Ладно, ладно, — Окдейн поморщился. — Хоть ты и мужичка, но я знаю, что не дура, раз сумела так далеко добраться. Поднимайся. Давай!
Нимве встала, звеня цепью.
— Теперь вот что, — сказал герцог, — слушай внимательно. Ты пойдешь в лес. Найдешь нужную траву, ну, или что там у вас, и приготовишь снотворное. И чтобы без обмана! Потому что я его опробую... Ну, скажем... — герцог обернулся и указал на Чика, — вот, скажем, на нем. Все ясно? Отвечай!
Нимве кивнула, стискивая ладони.
— Вот и отлично. Эй, отвяжите ее.
Один из людей герцога бросился к повозке и начал отпутывать цепь. Окдейн приказал:
— Бери себе помощника. Пойдете с ней в лес. Пусть ищет все, что понадобится. И следите за ней. Если сбежит — сдеру с вас шкуру. С живых. Все ясно? Шагом марш.
* * *
* *
Нимве долго бродила по лесу, не обращая внимания на понукания сторожей. Забрались они далеко, и хотя Нимве довольно быстро нашла все, что требовалось для отвара, она с озабоченным видом продолжала рыскать по кустам, а люди герцога, ворча, ломились следом. Нимве лихорадочно обдумывала, что станет делать. Решение пришло сразу, еще в лагере, вот только — пугала мысль, что герцог заставит попробовать зелье кого-нибудь из своих слуг. Тогда все пропало! Однако выбора не было. Заставив себя не волноваться понапрасну, она наконец обернулась к сторожам и велела:
— Ну, так. Пошли назад. Я тут закончила.
В лагерь они воротились часа через полтора, когда солнце уже стояло в зените.
Герцог встретил Нимве недовольным взглядом, но она и бровью не повела. Напустив на себя деловитый и озабоченный вид, зашагала по поляне.
— Вот что, — она остановилась под деревом на краю лагеря. — Мне нужны дрова. Да, и котомка моя, она у вас? — Нимве посмотрела герцогу в глаза. Щелкнув пальцами, тот велел:
— Делайте все, что она скажет. А ты, — обернулся он, — смотри. Если задумаешь что-нибудь выкинуть, или сваришь бурду, пеняй на себя. Ехать нам еще долго, а моих людей здесь — двадцать три человека. Если сделаешь что-то не так, до конца похода будешь их ублажать. Поняла?
Нимве промолчала. Вельможа подался к ней, крепко ухватил за подбородок и прошипел в широко раскрытые глаза:
— Поняла, холопка?!
— По... поняла...
— Вот и отлично, — Окдейн отпустил ее и, не оборачиваясь, удалился. Присев на корточки, Нимве занялась травами. Руки так тряслись, что она едва справлялась. Пыталась сосредоточиться, но слова герцога звучали в ушах, и Нимве понимала, что это не пустая угроза.
Люди герцога притащили хворосту, развели небольшой костер. Кто-то принес котомку Нимве. Вытряхнув содержимое на землю, она нашла ножик с золотым лезвием. Ладно, сказала она себе, буду делать, что решила. Все равно другого выхода нет. А если герцог меня все-таки раскусит... Что же... Взгляд упал на маленький кинжал, сверкающий в ладони. Если перерезать сонную артерию, можно быстро умереть. Она пальцами провела по горлу, и кожа на руках и спине пошла мурашками. Запретив себе думать обо всем, кроме снадобья для Мафхора, Нимве принялась за работу.
Герцогских она гоняла нещадно, то принести еще хворосту, то воды, да не какой-нибудь, а родниковой, то котелок оказался слишком большим... Достав из котомки песочные часы, установила на чурбаке и уже пару раз перевернула: они были рассчитаны на тридцать минут. Шляпки мухоморов, разложенных на листьях, большие и мясистые, алели на солнце.
Люди герцога, судя по всему, никогда прежде не видавшие, как настоящая ведьма варит зелье, сбежались посмотреть. Последним явился сам герцог, сел на полено в отдалении и уставился на Нимве. Она сцедила отвары, отмерила мензуркой и соединила вместе. Мухоморы к тому времени уже варились, булькая, распространяя по лагерю сытный грибной запах. Нимве опять перевернула песочные часы, глянула на солнце. По ее расчету, с момента, когда Мафхору влили опиум, прошло часов шесть. Еще час, еще хотя бы час протянуть, думала Нимве, взбалтывая в мензурке отвар и деловито разглядывая его на свет.
— Ну? Готово? — осведомился герцог.
— Уже скоро, — буркнула Нимве.
— Поторопись, — Окдейн вытянул ноги в высоких сапогах.
— Это вы им скажите, — она указала на котелок, где кипели мухоморы. — Если не доварить, это яд страшный, помрет он у вас, да и все, а мне за это потом...
— Ладно, — оборвал вельможа, — делай, что нужно.
Нимве заметила, что в последний час к повозке, где лежал Мафхор, то и дело кто-нибудь наведывался. Вид у герцога становился все нетерпеливее. Песок в часах почти вытек, и Нимве знала, что больше не сможет тянуть. Начала сцеживать отвар мухоморов, ладони вспотели, и сердце больно ударяло о ребра. Грязным рукавом Нимве вытерла мокрое лицо.
— Все? — Окдейн встал. — Закончила?
Облизав губы, Нимве кивнула.
— Эй, ты, — обратился герцог к одному из своих. — Неси чашку!
Слуга обернулся за минуту.
— Давай, — велел герцог, подойдя к Нимве.
— Сейчас, смешаю только.
В отвар трав она добавила бульон из мухоморов. Налила в кружку коричневатой жидкости. Пока Окдейн принюхивался, а остальные таращились на него, Нимве успела спрятать в рукаве маленький золотой кинжал. С бьющимся сердцем поднялась с земли, отряхивая юбку.
— Что же, — герцог, щурясь, смерил Нимве взглядом. — Так хорошее снотворное, говоришь?
— Как умею, ваша милость, — стараясь выглядеть уверенно, отозвалась она.
— Ладно. На ком бы мне его проверить? — герцог поглядел вокруг. Наемники проворно подались в стороны, и герцог усмехнулся. — Идем.
Он направился к телеге, один из его людей, перехватив цепь, повел Нимве следом.
Когда они приблизились к повозке, Нимве заметила, что Мафхор приоткрыл глаза. Взгляд был мутный, отсутствующий, но маг смотрел — впервые за последние пять суток.
— Ладно, — Окдейн ткнул пальцем в Чика, который стоял с другого бока телеги. — Вот на нем и опробуем. Пойди и дай ему. Да только глоток, смотри.
Затаив дыхание, Нимве поднесла Чику кружку. В упор посмотрела на юношу и встретила настороженный взгляд. На секунду опустила веки, молясь, чтобы парень понял сигнал.
— Пей, — велел герцог. — Не силой же тебе вливать.
— Пей, не бойся, — шепнула Нимве. Руки прыгали, и она боялась расплескать зелье. Чик наконец принял питье, медленно поднес к губам и пригубил.
— Еще, — приказал герцог. — Ну?
Чик отпил еще. Нимве забрала кружку, отступила. Стало очень тихо. Чик стоял и глядел на Нимве. Прошла минута, другая, третья... Паренек вдруг покачнулся, хватаясь за борт повозки, и в толпе зрителей кто-то охнул. Чик глубоко вздохнул, провел ладонью по лбу. Некоторое время стоял, пошатываясь, а потом осел на траву. Глаза закатились, дыханье сделалось медленным. Вельможа поглядел на Нимве, на Чика, потыкал паренька носком сапога в бедро, но тот не среагировал. Окдейн оперся о борт повозки. Они ждали очень долго, Нимве почудилось, целый час.
— Ну, похоже, ты справилась, — наконец сказал Окдейн. — Твое счастье. Можешь теперь напоить этого, — он указал на Мафхора.
Нимве наклонилась к магу. Его веки дрогнули, глаза открылись. Как же я ему скажу, отчаянно подумала она. Но маги ведь умеют читать мысли... Наливая в чашку отвар, Нимве сосредоточилась и подумала изо всех сил: "Делай вид, что тебя это усыпило! Сделай вид, что засыпаешь от снадобья! Пожалуйста! Иначе мы все умрем! Они нас всех убьют! Сделай вид, что засыпаешь! " Черенком ложки Нимве разжала Мафхору зубы и влила отвар в рот. Маг поперхнулся, глотнул, глаза смотрели безучастно, и Нимве не знала, услышал он, или нет. До боли в пальцах стиснув рукоятку маленького кинжала, она стояла не дыша и глядела магу в лицо. Пару минут ничего не происходило, но после Мафхор повел головой, и веки опустились. Тихий вздох... Он задышал медленнее, ровней, тело расслабилось.
— Хм... — голос герцога привел Нимве в себя. — Вы, оказывается, многое умеете, стоит только припугнуть. Ну что же. Шевелитесь, чего застыли? Время обеденное. Поедим, и можно ехать дальше. Быстро, быстро! Кнутом вас надо подгонять? А ты, — он повернулся к Нимве, — подай сюда кинжал.
— Ка... какой кинжал, ваша ми...
— Немедленно, — Окдейн протянул руку. — Думаешь, я дурак, или слепой? Думаешь, я не видел, как ты его припрятала? Давай!
Кусая губы, Нимве высвободила кинжал из рукава. Герцог усмехнулся.
— А ты, видно, не была уверена, что справишься с задачей, а? — герцог покрутил кинжал в ладони, рассматривая рукоять. — Красивая вещица... Откуда у тебя такая?
— Из Эбирны, от дяди, — буркнула Нимве. — Это подарок, для мамы...
— И что же? — герцог спрятал кинжал в карман, Нимве с тоской следила за его руками. — Ты собиралась этим меня пырнуть?
Нимве исподлобья зыркнула на него.
— Или, может, — вельможа вскинул бровь, — ты решила покончить с собой, так сказать, в случае неудачи? А?
Она опустила голову и отвернулась.
— Надо же, — молвил Окдейн. — Я смотрю, наше простонародье стало щепетильнее иных аристократов. Ваша компания не перестает меня удивлять. Сначала этот, как его, решил устроить побег, теперь ты... Что ж, в любом случае, твое самоубийство откладывается. Когда вам умирать, решать теперь буду я.
Герцог не спеша пошел прочь, оставив Нимве стоять над лежащим на траве Чиком. Она смотрела Окдейну в след, едва сдерживая слезы.
После обеда начали собираться в путь, хоть солнце и клонилось к западу. Чик по-прежнему держался, притворяясь спящим, поэтому люди герцога бросили его в повозку, к Мафхору.
Лишь когда солнце окончательно село, и в лесу начало темнеть, остановились на ночевку.
Чик, которому всю дорогу пришлось проваляться в повозке бок о бок с Мафхором, теперь делал вид, будто отходит от действия снадобья. Он сидел на земле, прислонясь к колесу, хмурый и молчаливый, но Нимве было не до него. Она даже не успела поблагодарить парня за смекалку.
Быстро наползали сумерки, из леса потянуло холодом, как из сырого погреба. Люди герцога занимались обычными делами, таскали хворост, разводили огонь. Воспользовавшись этим, Нимве налила воды из бурдюка, который герцог разрешил оставить в повозке, подобралась к магу и осторожно тронула его за плечо. Веки дрогнули, он приоткрыл глаза.
— Вот, попейте, — Нимве приподняла Мафхору голову и поднесла к его губам кружку. Он пил жадно, но глотал с трудом, задыхался, вода текла по волосам, по заросшему черной щетиной лицу.
— Я бы его на твоем месте отравил, — угрюмо буркнул Чик. — Охота тебе с этим предателем возиться!
