Я вспоминал прекрасное лицо, совершенное в своей строгой красоте. Плавные, текущие движения, серебристый смех, изящные пальцы, с нескрываемой нежностью скользящие по моему лицу. Загадочную, чарующую улыбку той девушки, что с первой нашей встречи завладела моей душой и мыслями.
Все то, что могущественная эльфийская магия отдалила от меня, заставив если и не забыть, то просто воспринимать как размытый ночной кошмар, вновь стояло перед моими глазами. Я снова ощущал сорвавшуюся с пальцев сеть молний, оплетающих изящную фигуру и бросающую ее к моим ногам. Снова видел размытое от скорости полукружье ноэра, падающее на поднятые в бесполезной попытке защититься ладони. Словно со стороны смотрел, как клинок перечеркивает прекрасное, до боли любимое лицо. Чувствовал усталую немоту в руках, которые мой холодный разум заставлял рубить снова и снова, ощущал чуть солоноватый привкус забрызгавшей лицо крови.
Как описать то, что я чувствовал? Ни в одном языке нет слов, которые могли бы передать всю глубину испытываемых мной боли, ярости, злобы, ненависти, всего того, что, скованное оковами магии, было погребено в моей душе, лишь изредка поднимаясь на поверхность сознания. Сейчас эта темная, зловонная волна чувств захлестывала меня с головой.
Казалось, будто спящая змея сжигавшего меня когда-то безумия вновь подняла свою голову и, поймав мой взгляд своими холодными вертикальными зрачками, тихо прошипела:
— Ну, что скажешь?
— Ну, что скажешь? — веселый голос Шани доносился до меня будто издалека. Легко подняв руки, она медленно повернулась вокруг своей оси, позволяя мне со всех сторон рассмотреть ее наряд.
— Тебе очень идет, — с отстраненным удивлением услышал я свой мерзко проскрежетавший голос.
Шани замерла в середине движения. Ее широко распахнутые глаза медленно заполняла жуткая, неописуемая боль — точное отражение моей. На молочно-белом лице очень ярко выделялась темная струйка идущей носом крови.
— Кир, — тихо простонала она. Ещё одна струйка крови выступила в уголке ее губ, — Что ты...
Она попыталась шагнуть ко мне. Казалось, будто девушке приходилось бороться с дующим от меня ветром. Странно. Тем более странно, что моя магия в кои-то веки не пытается вырваться на свободу. Странно, что я так спокойно обо всем думаю, а не валяюсь сейчас на полу, крича от холода окружающей меня мертвенной пустоты. Странно... странно... странно... казалось, это слово потеряло свой смысл — равномерно звуча у меня в голове, оно напоминало о воздушном шарике, который глупый мальчишка дергает за нитку. Раз, другой, третий... шарик опускается к земле, и тут же вновь пытается устремиться в небо, а нить держит, не пускает.
Упавшая на колени Шани с трудом подняла голову:
— Ты... меня... убиваешь... — сглатывая кровь, выдохнула она.
Я будто со стороны видел, как руки девушки окутало темное, пронизанное короткими вспышками молний пламя. Со слезами на глазах она резким движением свела ладони перед лицом и с отчаянием в голосе шепнула:
— Прости.
Сорвавшийся с ее рук красно-черный луч ударил меня в грудь, отбрасывая назад и в клочья разрывая защитные плетения ауры. Вторую выброшенную Шани темную молнию так же приняли на себя астральные щиты. Зато третий выпад колдуньи все же прорвался через мою изрядно побитую защиту, пусть и потеряв при этом почти всю свою энергию. Впрочем, того, что осталось, мне хватило с лихвой. Страшная смесь тьмы и пламени, которую она с такой легкостью использовала, по-настоящему ранила. Казалось, будто меня окунули в жидкий огонь — каждый нерв кричал о сжигающей его боли. И эта яркая, реальная, физическая боль вышибла меня из того странного созерцательно-безразличного настроения, в котором я пребывал с того самого момента, как увидел Шани в этом костюме. Я очень ясно осознал, что если прямо сейчас что-то не сделаю, девушка меня просто убьет.
Упав на колени, я ушел в мягкий перекат вперед и чуть в сторону, пропуская очередную атаку колдуньи над правым плечом. Разум, подстегиваемый волной боли, сам собой скользнул в боевой транс, отбрасывая в сторону мысли, эмоции, чувства. Меч я выхватывать не стал — сейчас он был не нужен. Позволив кувырку поднести меня к девушке я рывком поднялся на ноги, одним слитным ударом снизу-вверх разрывая связь ее рук. Продолжая движение, шагнул вплотную, собираясь подсечкой сбить на землю, когда поймал ее взгляд и ощутил ладони на моих плечах.
Этот бой я проиграл вчистую. Судя по текущему от ее теплых ладошек легкому покалыванию, таящимся в них молниям вовсе не нужен был взаимный контакт для атаки. Она могла ударить в любой момент, и защититься мне было нечем. Могла — но не делала. Замерев на середине движения, мы просто стояли вплотную друг к другу, сплетенные в странном объятии, боясь пошевелиться и разрушить хрупкий баланс.
Хрустальная сфера боевого транса чуть качнулась, грозя рассыпаться тысячами осколков. Усилием воли я удержал ее на месте, очень ясно понимая, что лишь даруемое ей спокойствие и отстраненность останавливают нас от повторения только что произошедшего безумия. Очень медленно и плавно я отступил назад, размыкая захват. Опасливо смотрящая на меня Шани на мгновение прикрыла веки, и текущее по ее рукам черное пламя, взметнувшись стремительным вихрем, втянулось под кожу.
Запрокинув голову, девушка пальцами придавила переносицу, пытаясь остановить по-прежнему хлещущую из носа кровь:
— Лед нужен... — жалобно сказала она.
Я молча шагнул к колдунье, одну руку кладя ей на затылок, а другой — отводя ее пальцы с залитого кровью лица. При этом касании она на мгновение болезненно напряглась, но тут же расслабилась. Попытавшись улыбнуться, я чуть ослабил внутренний контроль, разрешая живущей внутри меня вьюге коснуться рук.
Девушка блаженно прикрыла глаза, позволяя текущей от моих ладоней волне холода остановить кровотечение.
— Кир? — тихо произнесла она, — Что с тобой случилось?
Как объяснить то, что я плохо понимаю сам? Я боевой маг, адепт Башни, а не мастер-менталист. О том, что творится в человеческой голове, пусть даже эта голова и принадлежит мне, я знаю болезненно мало. Впрочем...
— На меня были наложены чары, блокирующие несколько неприятных воспоминаний...
— Неприятных? — Шани широко распахнула глаза, — Ну конечно, воспоминания, от которых тебе очень сильно хочется наложить на себя руки — всего лишь немного неприятны, да... — в голосе девушки звучал плохо скрываемый сарказм.
— Неважно, — я качнул головой, — сейчас эти чары спали. Я вспомнил все... точнее, не вспомнил, я на самом деле ничего не забывал, просто заново все пережил, прочувствовал и осознал.
— Осознал что именно? — тихо спросила Шани, — Что может вызвать... такое? У меня и слов-то подходящих нет.
— Это тоже неважно, — в голосе моем упреждающе звякнули льдинки, — а вот меня очень интересует, каким боком тебя затронуло то, что происходит в моей голове? Причем затронуло так, что ты решила меня убить на месте.
Шани закусила губу, смущенно отведя взгляд. Было понятно, что ей очень не хочется отвечать на этот вопрос. Впрочем, сейчас дело не до того, кому что хочется.
— Я эмпат, — тихо сказала она, — и чувствую то, что чувствуешь ты.
А я — идиот. И, горрам, это диагноз. Ведь все указывало именно на это, без исключения все. И то, почему она стала мне совершенно безоговорочно доверять после часа знакомства — просто почувствовала, что я не желаю ей зла. И то, насколько сильно она соответствует сложившемуся у меня образу "идеальной спутницы" — она считывает с меня, что можно, а что нельзя. И это объясняет, почему ей стало так плохо, когда рухнули мои внутренние барьеры — открывшаяся для контакта девушка с размаху получила по сенсорам. И она, в общем, не преувеличивала — такой шок может и убить. Только вот мне ее почему-то ни капли не жалко...
— А тебя не учили, девочка, — холодно процедил я, — что не стоит слушать посторонних людей без их на то разрешения? Да и с разрешением тоже не стоит...
— Учили! — со злостью взглянув на меня, ответила Шани, — Только вот я это не контролирую!
Стихийный эмпат? С рождения обреченная знать, что чувствуют окружающие, без возможности отказаться от этого знания? Да ну, такое бывает только в старых легендах, да и там до возраста колдуньи доживают считанные единицы — настолько тяжким бременем лежит на плечах этот талант.
— Не верю, — отрицательно качнул головой я, отступая в сторону.
— Дурак, — она внезапно всхлипнула, — Ты думаешь, я бы стала терпеть то, что терпела, если бы могла закрыться? А я так надеялась, что хоть ты сможешь мне поверить и принять...
С одной стороны, она права. По крайней мере, логика в ее словах присутствует. С другой... разум, чувства — они мои и только мои. Это настолько свято и неприкосновенно, что даже не обсуждается. Как бы я не хотел поверить Шани, подобное не в моих силах. Не бездоказательно...
— О чем ты думаешь? — зло спросила девушка, — Я не чувствую тебя сейчас, совсем. Только пустота.
Ещё бы... ведь я по-прежнему в трансе. Все чувства и эмоции находятся за гранью этой хрустальной сферы абсолютного покоя. В ней — лишь разум, холодный, расчетливый, стоящий вне меры добра и зла. Разум придает моим словам и действиям видимость живости. Разум осознает, что я должен чувствовать, и заставляет губы кривиться в улыбке, голос звенеть холодной сталью... но это наносное, фальшивое. Настоящие эмоции — болезненно близко и в то же время недостижимо далеко.
— Докажи, — спокойно произнес я.
— Как?! — выкрикнула девушка, — Как такое можно доказать?!
— Не закрывайся, — пожал плечами я, выходя из транса.
Странно... накрывшая меня волна эмоций была гораздо слабее, чем раньше. Это, конечно, хорошо... может быть, я сойду с ума не сразу, а лишь спустя какое-то время. Но для моей теперешней цели подобное, увы, не подходит.
— И... что? — тихо спросила Шани.
Поймав ее взгляд, я по нему, как по мосту, выбросил сложное плетение, связывающее наши ауры. Лучший способ заставить эмпата перестать меня читать — это перегрузить его сенсоры, и мои чары этому поспособствуют. Удерживая взгляд девушки, я начал вспоминать. Вспоминать все самые темные, страшные, постыдные моменты моей жизни, раскаляя эмоции, заставляя собственную душу корчиться от нестерпимого стыда и боли. Я заново переживал все то, что с радостью бы забыл навсегда. В этот момент я был самым страшным своим врагом, беспощадным судией, не дававшим ни малейших поблажек.
Опустившись на колени, Шани тихо застонала. Затянувшиеся было сосуды в носу вновь открылись, и текущая из них кровь заливала лицо. Тонкие струйки крови бежали из ушей, на губах лопались алые пузыри. Не отводя от меня затопленных болью глаз, девушка зубами вцепилась в запястье, пытаясь подавить рвущийся наружу крик. Я же вновь и вновь раскручивал маховик памяти. Я уже не просто смотрел в черную бездну, из которой нет возврата — я с радостью шагнул в нее, сдирая последние покровы с самых глубоких, самых темных тайников моей души, и со сладким ужасом ощущал, как в ответ бездна начинает всматриваться в меня.
Схватившись за живот, девушка упала на пол и свернулась клубочком. По ее телу прокатывались волны судорог. Уже не в силах поднять голову, она протянула ко мне руку. Тонкие пальцы бессильно скользнули по сверкающей коже моего сапога. Сдерживаемый крик сменился тихим, беспомощным поскуливанием. Почему же она до сих пор не закрылась от моих чувств? Ладно, продолжаем...
Я на мгновение прикрыл глаза, увеличивая поток энергии, идущий в связывающее нас плетение. Когда же я их открыл, по полу ползли бледные клочья прозрачного тумана, скапливаясь в углах, медленно поднимаясь по стенам. Туман скрыл скорчившееся на полу тело Шани, медленно поднялся до моих коленей, бедер... он размыл стены комнаты, превращая ее в безграничную пустошь. Вдали вздымалась гряда гор, и на вершине одной из них чернел замок. Высокие бастионы, возвышающийся над ними пик донжона, увенчанный поникшим сейчас флагом, укутавшие его темные грозовые тучи и еле слышный клекот воронья — все это вызывало чувство жуткого одиночества и вечной боли. Черная бездна, таящаяся в моей душе, обрела зримое воплощение в этой невероятной, невозможной фантазии.
Вспышка страшной боли пронзила мою грудь, размывая и отбрасывая кошмарное видение. Скрытый под одеждой родовой амулет, подарок отца, сейчас безжалостно жег меня, заставляя опомниться и придти в себя. С еле слышным вздохом сожаления туман отпрянул в стороны, открывая комнату. Лежавшая на полу Шани уже не шевелилась.
Сбрасывая связывающий нас мостик чар и поднимая сферу транса, я опустился рядом с ней на колени. Объятый чувством дежа вю, перевернул девушку на спину и прижал дрожащую руку к жилке на шее. Пальцы ощутили слабое биение пульса. Слава Кореллону, я смог остановиться вовремя. Бережно подняв колдунью на руки, я перенес ее на постель.
— Кир? — тихо пронесла Шани, невидяще смотря сквозь меня. Ее тонкие пальцы нащупали и неожиданно сильно сжали мою руку.
— Да? — я очень отчетливо осознавал, что никогда не смогу без стыда посмотреть в глаза этой девушке, которую запытал едва ли не до смерти. Что ж, в мою коллекцию темных воспоминаний добавился ещё один эпизод, пожалуй, затмевающий собой почти все предыдущие. Что мешало мне ей просто поверить?
— Я снова тебя не ощущаю...
— Это боевой транс, он позволяет контролировать эмоции.
— Сними... перестань...
— Нет, — отрицательно покачал головой я.
— Ты мне по-прежнему не веришь?..
— Верю. Но, боюсь, мои мысли для тебя сейчас...
— Переживу, — поморщилась девушка, — просто не старайся причинить себе боль.
Вздохнув, я вышел из транса, оставаясь тет-а-тет с моими чувствами. И... ничего. Нет, мне было плохо, неприятно, я искренне и откровенно себя ненавидел — но вот такого тайфуна эмоций, как тот, что накрыл меня при виде Шани в красном, я не испытывал. Ничего не понимаю....
Прикрыв глаза, я заставил себя оттолкнуть эти воспоминания как можно дальше. Да, я умею не думать о белой обезьяне — для этого всего лишь надо постоянно думать о чем-то ещё. И помня, что мои и эмоции слышит Шани — желательно, о чем-то приятном.
— Ну вот, — услышал я голос девушки, — так гораздо лучше. Ты просто застал меня врасплох. Я не ожидала... такого.
— Прости, — поперек горла встал комок, — я...
Она обвила руки вокруг моей шеи и с неженской силой притянула к себе:
— Что ты? Мне не за что тебя прощать. Я должна была сразу сказать тебе о том, кто я такая. Ты был прав, не веря. Я бы тоже не поверила. На самом деле... — она помолчала, — это, наверное, был единственный способ избавиться от всех сомнений.
— Пытка, — я болезненно скривил губы.
— Дурак, — тихо прошептала Шани мне на ухо, — ты правда думаешь, я не знаю, что пришлось испытать тебе в эти моменты? Мне было больно... тебе же... — она подавила всхлип, — Кир, кто ты? Что может сделать с человеком... такое?
— Не важно, — я поморщился, — как ты?..
— Я в порядке... буду, когда отлежусь. Хотя, — по голосу я понял, что девушка улыбнулась, — головной болью на остаток дня ты меня обеспечил. И я очень надеюсь, что когда-нибудь ты поверишь мне настолько, что решишься рассказать свою историю.
