Чародейка Ознакомительный отрывок

Тон не оставлял маневра для пререканий. Надежда присела на ступени у ног властелина. Она вздрогнула, скорее от удивления, чем от боли, когда каблук королевского сапога опустился на её пальцы.

— После того, что случилось сегодня, ты станешь меня избегать. Правда?

— Вы делаете мне больно, — мягко сказала она.

— Ты не любишь боль?

— Нет, — покачала она головой.

Точно вырезанные скульптором губы сжались в горькую разочарованную складку.

— Страсть кажется тебе чем-то низменным?

— Страсти губительны, ваше величество. С уверенностью заявляю это как врач.

— Но в их отсутствии жизнь бесцветна и скучна. — Чархан стрельнул в женщину злыми, потемневшими, глазами. — Расскажи, сколько любовников у тебя было?

— Нет.

— Сколько бы не было, они не стоят того, чтобы говорить о них, правда? Ты не вспоминаешь их губы, женщина, не тоскуешь об их дыхании на своей кремовой коже. Ты станешь помнить лишь мою страсть.

Бледные пальцы зарылись в золотистые локоны, утонули в их пушистой волне.

— Я привык видеть интерес в глазах окружающих. Так удачно сложилась жизнь, что красота, власть и могущество соединились в моей персоне. Но вижу, ты искренне не находишь меня привлекательным. Какие мужчины тебе нравятся, Чародейка? Сделай одолжение, ответь— насмешливо кивнул король.

— Знающие цену черному и белому, но предпочитающие, свет тьме, а добро — злу.

Начищенный до блеска острый носок королевского сапога, маячивший у неё перед глазами, казался агрессивным и злым.

— Ступай, Джайна. Мы ещё как-нибудь непременно вернемся к обсуждению этой темы.

* * *

Вечером Надежда пошла в кабачок вместе с друзьями.

Сандар уже был в курсе, что им предстояло стать подопытными кроликами в предполагаемом королевском эксперименте.

— Мне очень жаль, — вздохнула Надежда.

— А причем здесь ты? — откликнулась Антрида.

— Идея изначально принадлежала мне.

— Не кори себя. — Утешал воин.— Твой поступок должен послужить во благо.

— Не сомневайся! — Подала голос Антрида. — Вот уже более двух веков моровое поветрие является настоящим бичом, против которого люди бессильны. Не стоит затягивать с проведением опыта. Чем быстрее мы отделаемся от этой работенки, тем быстрее сможем приступить к следующей. — Объемная кружка тяжело опустилась на столешницу.— Нужно спешить в деревню. Следом за болезнью всегда приходят Темные.

— Хочешь сразиться с ними? — добродушно усмехнулся Антриде Сандар.

— Хочу. — Свела брови та. — Разве это не наш долг?

— Думаю, Паркэс, Инара и Сурэй обречены участвовать в опыте, — высказал предположение Сандар. — Если твои догадки правильные, и это поможет нам избавиться от проклятия, стоит попробовать.

Надежда подавила очередной рвущийся вздох. Они верили ей. А ей было страшно. С друзьями, с теми, кто близок, всегда труднее.

— А Чархан уже сказал, какие именно земли подарит тебе? — поинтересовалась Антрида.

— Нет.

— Нужно сразу уточнять. Этот жук навозный ещё не одну свинью подложит.

* * *

— Вы готовы? — поинтересовался Чархан у пятерых людей, взирающих на него из-за тонкого зеркального стекла. — Начинайте, — кивнул он.

Предполагалась, что испытание проводится на добровольцах, хотя сподвижничество было ой как сомнительно.

Надежда шагнула к Паркэсу первому.

— Замечательно выглядишь, Джайна, — успел он сделать комплимент, пока Надежда вводила препарат в вену.

— Надеюсь, что через три дня смогу сказать тоже самое о тебе.

Следующей стала Инара.

— От тебя одни неприятности, — прошептала коллега по магическому цеху. — Лучше бы ты сгинула во мраке кромешном, сожранная кем-то их ворленов. Уверена, что все эта гадость, — только начало.

— Вся эта гадость, как справедливо и дальновидно ты заметила, о добрая и великодушная Инара! — началась задолго до появления Талисмана, — скривился Сурэй, когда игла коснулась его кожи.

— Почему мужики всегда тебя защищают? — Взвилась магичка. — Что в тебе такого?

— Ты завистливая стервочка, ведьма! — Растянулся в улыбке большой, как у скомороха, рот Сурэя.

— А ты — идиот, — не осталась Инара в долгу.

Антрида спокойно смотрела, как чужая кровь соединяется с её собственной. В этой невозмутимости было нечто-то от того холодного спокойствия, которое обычно представляешь у эльфов, читая Толкиена. Размеренная мудрость, не желание размениваться на бытовые мелочи и нечеловеческая глубина восприятия.

Когда подошла очередь Сандара, рука Надежды дрогнула.

— Прости, — прошептала она.

— Не извиняйся, — покачал головой он.

Глядя на широкоскулое, крупноносое, с широким лбом под седеющими висками, лицо, в котором по настоящему хороши были глаза, да и то, не необычностью разреза, цвета или густотой ресниц, а выражением — спокойным, вдумчивым, Надежда задалась вопросом — почему её так тянет к Сандару? Простому, грубоватому, немногословному? Потому ли, что доброта в глубине этих серых глаз не могла оставить её равнодушной? Или причина её сердечной склонности в том, что из всех знакомых в новом мире он больше всего похож на привычного, простого мужчину? Без всякой томности, магичности, и излишней красивости?

— Все, — Надежда стянула перчатки и маску. — Теперь ложитесь и ждите. Если кто-то почувствует помимо жажды боль в суставах, — немедленно предупредите.

Пятеро друзей улеглись на заранее заготовленные кровати.

Надежда села за стол. Сколько раз во время работы она сетовала на обилие ненужной бумажной волокиты, а теперь так хотелось занять руки авторучкой, а мысли — отчетом.

Взгляд её то и дело возвращался к Сандару. Воин держал Антриду за руку и что-то тихо говорил. Успокаивал? Поддерживал?

— Мне жарко, — обиженно заявила Инара, сбрасывая камзол — магичка предпочитала мужскую одежду.

Надежда поспешила поднести ей чашу с водой.

— Жажда, жар и повышенная раздражительность — предвестники болезни. Вот, выпей.

— Слышала, Инара? — хихикнул Сурэй. — Насчет повышенной раздражительности? Теперь понятно, почему тебя всегда так сложно выносить? Потому что моровье у тебя давно и глубоко в ягодицах засело.

— Да пошел бы ты лесом, остроумник хренов. Если бы не дурацкое зелье вашего драгоценного талисмана, в твоих ягодицах засело бы кое-чего похуже.

— Что же может быть хуже этой заразы? — повернул голову Паркэс.

Его глаза то и дело встречались с глазами Надежды. И огонек в них почему-то раздражал её. Он был неправильный. Слишком заинтересованный.

— Моровье исторгает из тела душу, оставляя бездушную плоть передвигаться по земле. Это проклятье, хуже которого не придумаешь, — выдохнула Антрида.

— Не беспокойся об этом. Наша чистюля в белых одеждах побеспокоиться прибраться. Правда, Джайна? Ты ведь не позволишь нам пачкать твой чистенький кабинет?

— Инара, — заткнись! — Привычно бросила Антрида.

— Да у неё просто обострение в названной ягодичной области, так называемая восса играет все сильнее, — измывался Сурэй.

— Как же ты мне надоел! Когда-нибудь наколдую стоячку на твой язык. Дождешься!

— Если уж тебе пришла охота наколдовывать стоячку, я бы на твоем месте избрал другой орган. Мы бы оба получили при этом гораздо больше удовольствия! — подмигнул Сурэй.

Инара низко засмеялась.

— Если ваш Талисманчик нас не угробит, обещаю подумать над предложением.

Надсадный хрип со стороны Сандара прервал 'задушевные' дружеские беседы. Сердце у Надежды оборвалось: те трое, что погибли в деревне, тоже начинали с судорог. Конвульсии были плохим знамением.

— Что с ним?! — утратила привычную невозмутимость Антрида.

Надежда не отвечала, стараясь прикрутить извивающееся тело веревками к кровати, чтобы ненароком в горячке Сандар сам себя не поранил. Дело продвигалось из рук вон плохо, — слишком тяжелым, мускулистым и сильным был воин. На помощь поспешил Паркэс.

Разжав зубы, совместными усилиями влили воду Сандару в рот. Дрожь уменьшилась, но воин продолжал метаться по постели, словно раненный зверь.

Ухаживая за друзьями, Надежда успела позабыть о Чархане, наблюдающем за разворачивающейся перед его глазами процедурой. Если происходящее можно было так назвать. Она не вспоминала о нем, пока он не подал голос:

— Пока я наблюдаю весьма типичную картину. Надеюсь, что мой лучший воин не поднимется зомби?

Сандару приходилось тяжелее всего. Все признаки течения болезни являлись неблагоприятными.

— Я тоже очень надеюсь, — выдохнула Надежда. — Сандар, хороший мой, — сжимала она огромные ручищи, ставшие безвольнее кулачка младенца, — держись!

Чархан пригубливая вино, покачивал ногой. Острый носок сапога, окованный железом с какими-то, то ли рунами, то ли украшениями, поднимался и опускался, неприятно мельтеша перед глазами. Такие же металлические набойки мелькали на остром каблуке.

— Как ты предпочитаешь умереть, женщина? Я ценю твои усилия, но не похоже, чтобы кто-то собирался выжить.

Надежда яростно повернулась в сторону зеркала.

— Оставь меня в покое! Мне сейчас не до тебя, с твоими глупыми потугами на остроумие, ясно?! Убирайся.! Явишься через три дня, с добром или с худом. А сейчас просто — не досаждай!

Носок замер.

— Ты позволила себе повысить на меня голос.

— Да что ты? — саркастически перепросила Надежда. — Может быть явишься во плоти, и оттаскаешь меня в наказание за косы? Я уже сказала, убирайся! И повторю это вновь.

Прежде чем она сама сообразила, что делает, с руки сорвалась молния и в куски, вдребезги, разбила ни в чем не повинное зеркало. Зато ненавистный королевский облик померк, больше не отвлекая. Лишь когда, один за другим, друзья начали приходить в себя, и стало ясно, что все благополучно выжили, мысль о том, каким образом отольется самовольное изгнание его величества из процесса, зазвенела тревожным звоночком. Впрочем, её заглушала радость от успешного опыта.

— И что теперь? — Инара рассматривала себя в зеркале, не находя никаких изменений в наружности. — Моровье больше нам не страшно?

— Я ухаживала за больными в деревне, ухаживала за вами, но оставалась здоровой. Есть основания полагать, что приобретенный иммунитет является хорошей защитой. И если не изменится штамп...

— Чего?!

— Ну, если заболевание имеет постоянный набор...словом, неважно! Это скорее всего невозможно. Чем больше я разбираюсь с этим вашим моровьем, тем больше прихожу к выводу, что болезнь создана искусственно.

— Конечно, создана. Темными магами. Это знали ещё две сотни лет назад, — фыркнула Инара и отражение, вслед за магичкой, насмешливо надуло губы.

— Зато впервые за три с половиной сотни лет у нас появилось противоядие, — заметила Антрида.

— Благодаря Джайне! — выдохнул Паркэс и его пламенный взгляд в очередной раз не понравился Надежде.

— О, Святая Джайна! — экстатически воскликнула Инара, театрально заламывая руки.

— Дура, — пожал плечами Сурэй.

Сандар ничего не говорил. Моровье обессилело его сильнее остальных.

— Чархану доложили об успешном завершении его дьявольского опыта?

Надежда в ответ лишь вздохнула

* * *

— Простите, Ваше Величество, мое сумасбродство. Я была слишком взвинчена происходящими событиями, — это все, что я могу сказать в оправдание.

Надежда низко склонилась перед властелином на троне.

По лицу короля ничего невозможно прочитать: бесстрастное, в равное степени его можно считать и равнодушным, и радушным.

— Ты испортила зеркало, женщина, — тихо проговорил Чархан.

— Да, ваше величество. Приношу извинения.

— Считаешь, достаточно просто принести извинения?

— Что ещё я могу сделать?

— Нужно подумать. Да, придумать способы наказания — не проблема. Но ведь я обещал награду, в случае успеха? А я, должен признать, тобой доволен.

Надежда удивленно моргнула. Она не ослышалась? К чему бы это?

— Я слышал о планах Антриды и Сандара. Они хотят попытаться отбить у Темных деревню?

Надежда молчала, обдумывая, каким образом разговор, состоявшийся в узком кругу, смог достичь высочайшего слуха?

— Что ж, я не стану возражать. Ты ведь не знаешь, что такое Темные, Джайна из Райского леса?

— Нет, ваше величество.

— Жаль, но вашу встречу придется отложить до более поздних времен. Я не могу рисковать моим чудом. Ты — это не просто ты. Впереди трудоемкая работа — нужно будет провести, — назовем это обрядом Посвящения? — среди магов и жрецов. Объяснить им принцип действия, механизм, насколько это возможно. Надеюсь, они поймут все и добровольно изъявят согласие. Ну, если нет, придется поспособствовать. А это опять-таки время и нервы. Так что готовься к новой разлуке с дражайшим Сандаром.

Надежда подняла голову и встретилась с ядовитым насмешливым взглядом.

— Да, ваше величество, — процедила она сквозь зубы, вынужденная быть покорной.

— У тебя есть время немного отдохнуть, Джайна, — милостиво улыбнулся властелин.

Глава 13

В Лиорте

Разве чувствует себя уставшим выжитый лимон? Он не устал — он просто выжит. С людьми при некоторых обстоятельствах случается то же самое.

Консультирование магов, проведение обряда 'Посвящения', отчет о проделанной работе выпили силы почти без остатка. А ещё предстояло, (согласно пожеланиям Чархана), явиться на увеселительное мероприятие и выглядеть так, будто все, что тебя занимает в жизни, это погода и красивый молодой человек.

Проводить бал планировалось в честь открытой 'Джайной' панацеи. Так что само собой как-то так складывалось, что присутствие Надежды на нем обязательно.

Служанки день-деньской таскали коробки с материалами, приносили образцы. Забегали модистки, парикмахеры, ювелиры, — Чархан не скупился на разукрашивание очередной куклы.

— Сдается мне, король положил на тебя глаз, — заметила Инара, саркастически разглядывая драгоценный гарнитур из сверкающих камней, лежащий в футляре на туалетном столике.

— Отрицать очевидное глупо, — сидя у открытого окна, Надежда наслаждалась тем, что ничего не делала. И отнюдь не возражала бы против того, чтобы Инара наскакивала на кого-нибудь другого. Где-нибудь подальше отсюда.

— Хочешь стать королевской фавориткой? — Продолжала допытываться вредина.

В ответ Надежда отрицательно покачала головой.

— Между нами, девочками, — продолжала развивать мысль Инара, — ты сделана не из того теста, из которого получаются придворные.

— Сделаю ответное признание — у меня, в свою очередь, нет ни малейшего желания подвизаться на этом поприще.

— Вот что не люблю в людях, так это двуличность! Джайна, если ты не хочешь стать фавориткой, то для чего тебе все это? — Инара обвела руками комнату с дорогой мебелью, дорогими книгами, дорогими коробками, хранящими в чреве ещё более дорогостоящую груду материалов и драгоценностей.

— Инара, зависть застилает твой разум, — в тон ответила Надежда.

— Проясни его.

— Все это, — в свой черед обвела руками комнату Надежда, — не моя заслуга, лепта или инициатива. Я всего лишь выполняю приказ.

— Какие мы послушные! — Тряхнув головой, сверкнула холодной улыбкой Инара.