Шаг в неизбежность

 Генрих прибавил звук. В кабинет ворвалась стрельба, крики, грохот взрывов и торопливый голос Стрикера:

 — ...прямой репортаж с площади Рене Вандервуда, где недавно с большой помпезностью открылось отделение транспланетарной корпорации "Фарм Гэлакси"...

 Вместо репортёра на экране появился вход в здание и небольшая площадь перед ним с рядами припаркованных автомобилей. Кучка вооружённых людей в форме солдат федеральной армии, пряталась за машинами, стреляя по окнам и стенам филиала.

 А журналист продолжал за кадром:

 — ...армейские подразделения атакуют офис лидера фармацевтической промышленности на планете Зетис. Возникает вопрос: не связано ли это с политическими амбициями владельца корпорации — господина Йодли и его желанием бороться до конца за пост Председателя Высшего Координационного Совета?

 В этот момент громыхнула граната. Уцелевшие при обстреле стёкла жалобно зазвенели, сверкающей стеной обрушились на гранитные плиты крыльца. Изображение заскакало, впрочем, скоро успокоилось, и на экране опять появился репортёр:

 — Как видите, события развиваются очень стремительно. Ни одной из сторон не удалось добиться ощутимого перевеса... — Уолтер прижал ладонь к уху: — Мне только что сообщили: один из нападавших убит, ещё один серьёзно ранен...

 Совершенно забыв о завтраке, Генрих неотрывно следил за событиями на экране. Картинка снова перескочила, появилось изображение раненого бойца, через несколько секунд скрывшееся за клубами дыма.

 Охрана офиса оставила подранка и сосредоточила огонь на последнем боеспособном солдате. Прикрываясь за расползающейся завесой, тот попытался отступить; отстреливаясь короткими очередями, добрался до сослуживца, схватил за воротник. Из рук раненого выкатилась граната, раздался взрыв и нашпигованный осколками солдат рухнул рядом с товарищем.

 Со стороны здания донеслось несколько коротких очередей, потом всё стихло. Внезапно на стену из дыма налетел ветер, ещё недавно плотные клубы начали понемногу таять. В сероватой дымке проступили неподвижные тела нападавших и случайных свидетелей, лежащие в разных позах на бетоне площади и граните крыльца. Из разбитых дверей, больших во весь этаж окон выходили, пригнувшись, сотрудники охраны в чёрной форме и с автоматами в руках.

 Генрих поднёс бутерброд ко рту, вытянул губы трубочкой, собираясь сделать глоток. Осознав, что держит в руках тост, а не чашку кофе, бросил кусок хлеба на стол.

 В кадре опять появился журналист:

 — Вероятно, в борьбе за власть один из претендентов перешёл все границы. Если это действительно так, мы должны спросить себя: нужен ли нам такой Председатель? С вами был Уолтер Стрикер, "Гэлакси вижн", канал новостей.

 Картинка сменилась, красивая темноволосая дикторша в светлом костюме улыбнулась ярко накрашенными губами.

 — Спасибо, Уолтер. Только что в студию поступила телеграмма с пометкой "Молния"... — звезда новостного канала Меган Райтли сообщила о подобных инцидентах ещё на шести планетах, где недавно открылись отделения "Фарм Гэлакси".

 После этого на экране возникли три столбчатые диаграммы с рейтингами претендентов, где зелёный столбик обозначал позицию Йодли, а синий — Альберта Скиннера.

 Левая диаграмма отражала события накануне голосования в первом туре. Зелёный столбец наполовину возвышался над синим, но это не помогло Генриху победить со значительным перевесом в голосах. Всё потому, что треть электората высказалась против обоих кандидатов, ещё треть не явилась на выборы, а оставшиеся почти поровну разделили голоса между Скиннером и Йодли.

 В центре отображалось соотношение рейтингов на конец прошедшей недели. Зелёный столбец проиграл двадцать позиций синему. Так избиратели "отомстили" Генриху за резкое снижение финансирования предвыборных социальных программ. Незадолго до этого неизвестные корабли разгромили несколько караванов корпорации. Многомиллиардные убытки помешали ему выполнить обещания в полном объёме, что сразу сказалось на рейтинге.

 Правая диаграмма показывала соотношение противоборствующих сторон на данный момент. Оба столбца упали почти до нуля, но при этом зелёный чуть-чуть возвышался над синим.

 — Пока это лишь прогноз политологов, — комментировала за кадром Райтли, — но он имеет все шансы на то, чтобы стать правдой. Общество устало от выплеснувшейся на него со всех сторон грязи. Неверие во власть, ожидание худшего, неспособность изменить ситуацию отталкивает потенциальных избирателей от обоих претендентов. Всё чаще раздаются требования...

 Генрих выключил головизор, так и не позавтракав, сорвал с груди салфетку. "Ди Чинелло молодец, быстро справился с порученным заданием. Партия разыграна, ждём ответного хода", — он бросил салфетку на стол и направился к двери.

29

 Сто мучительных метров отделяли его кабинет от широкого балкона, соединявшего плавно изогнутые крылья сбегающей в холл лестницы. Выточенные из цельных кусков мрамора фигуристые балясины несли отделанные перламутром перила, придавая ей внушительный вид. Сильно потёртые временем ступени прятались под красной ковровой дорожкой — единственной вещи в доме, до которой ещё не дотянулись руки экономки.

 Опасаясь поскользнуться на отполированном до зеркального блеска паркете, Генрих, скользя вдоль стены, кое-как добрался до лестницы, бесшумно спустился вниз, оглянулся в поисках дворецкого. Тот стоял на невысокой скамеечке в простенке между лестницами, спиной к парадному входу.

 Щёлкая механизмом напольных часов, слуга сделал несколько оборотов ключом, сунул его в держатель на задней стенке, толкнул медный маятник и аккуратно прикрыл стеклянную дверцу.

 — Олдингтон, я в офис. Машина у крыльца? — спросил Генрих, когда слуга слез со скамеечки и повернулся к нему.

 — Да, сэр, — дворецкий зашаркал к входной двери с ромбовидным окошечком за искусной решёткой. Взялся за бронзовую ручку в виде головы льва, повернул. Громко щёлкнул старинный замок, тяжёлая дверь плавно сдвинулась в сторону. Генрих увидел в открывшемся проёме старомодный лимузин с выступающими колёсными арками, длинным, сужающимся моторным отсеком и плавно изогнутой крышей салона.

 — Домой я сегодня не вернусь, ты свободен, — бросил Генрих, направляясь к выходу.

 — Хорошо, сэр. На всякий случай я оставлю на кухне холодное мясо и бутылку превосходного вина.

 — Спасибо, но это вряд ли мне пригодится.

 Йодли вяло повёл рукой и шагнул за порог. Пока он спускался по массивным лестницам, из машины выскочил водитель в натянутой по самые брови фуражке, открыл дверцу, согнулся в почтительном поклоне.

 — В штаб-квартиру, — скомандовал босс, удобно устроившись на кожаном диване.

 — Слушаюсь, — странным голосом сказал шофёр и хлопнул дверью.

 Через несколько секунд негромко зарокотал мотор, лимузин двинулся к видневшимся впереди воротам. Встроенные датчики приняли сигнал, створки ажурных решёток распахнулись перед носом ретро-автомобиля и отразились в выпуклых боках проплывшего мимо лакированного монстра.

 Слегка покачиваясь на неровностях шоссе, лимузин катился вдоль элитных особняков. Красивые, непохожие друг на друга дома разглядывали глазами окон своё отражение в тонированных стёклах автомобиля, где, не обращая внимания на архитектурные особенности дворцов, глава "Фарм Гэлакси" прогнозировал последствия дерзкой акции.

 Генрих Клаус фон Йодли был далеко не тем, за кого себя выдавал. Да, он являлся президентом самой богатой транспланетарной корпорации в галактике. Да, он баллотировался на пост Председателя ВКС, но всё это лишь прикрытие главной цели: стать единоличным правителем звёздной державы.

 Реализуя амбициозные планы, Генрих три года назад открыл на Низебуле и нескольких подобных ему мирах производство наркотиков в промышленных масштабах. На вырученные деньги он финансировал повстанческие движения на периферии Федерации, надеясь с их помощью перекроить политическую карту.

 Используя тотальную коррумпированность бюрократических структур, Генрих подкупил многих руководителей всемогущих агентств и министров. Правда, не всё шло так гладко, как ему хотелось. В отличие от продажных начальников рядовые граждане отчаянно боролись за право жить в свободном государстве.

 Случайно взглянув в окно, Йодли ощутил робкие ростки тревоги. Машина ехала по другому маршруту. Обычно за пределами Хилтон-Рич, шофёр сворачивал на Амбервилль авеню и после поворота на 35 улицу ехал по ней до высотного здания корпорации.

 — Куда ты меня везёшь?

 Подозрение всколыхнулось с новой силой, когда шофёр, игнорируя вопрос, поднял пуленепробиваемую перегородку. Генрих решил выскочить из машины на очередном повороте, но двери автоматически заблокировались.

 "Это становится интересно, — подумал он. — Скиннер уже начал действовать?"

 В похищение ради выкупа Генрих Клаус не верил. Деньги могли быть поводом задолго до того, как он подался в большую политику. Всем более-менее думающим людям и так понятно: первый тур изрядно облегчил его карманы. Значит, это как-то связано с политической деятельностью.

 Проезжая мимо делового центра Атлантик-Хиллз, лимузин остановился на оживлённом перекрёстке. Не желая смотреть на бесконечный поток пешеходов и машин, пассажир глазел по сторонам.

 Внимание привлёк уличный светодиодный экран. По нему транслировали репортаж с места стихийной демонстрации. Пикетчики в масках держали в руках плакаты и баннеры с лозунгами: "Долой продажных политиков!", "Требуем честных выборов!", "Руки прочь от свободы и демократии!" Напротив демонстрантов плотными рядами выстроились закованные в броню полицейские. Постукивая резиновыми дубинками по щитам, они медленно наступали на толпу.

 Журналист на переднем плане время от времени указывал рукой на противоборствующие стороны и говорил в микрофон, чуть ли не запихивая его себе в рот.

 Генрих из любопытства нажал кнопку стеклоподъёмника. Как и ожидал, со стеклом ничего не произошло.

 Тем временем, события на экране стремительно развивались. Кто-то из толпы не выдержал, в сторону спецназа полетели камни. Полицейские плотнее сомкнули ряды, закрылись высокими щитами с прозрачными вставками на уровне глаз, стали быстрее наступать на демонстрантов.

 Сблизившись на расстояние удара, спецназ пустил в ход резиновые дубинки. Полицейские из задних рядов пустили в толпу гранаты со слезоточивым газом, а снайперы на крышах стреляли по самым фанатичным демонстрантам резиновыми пулями.

 Генрих не успел досмотреть, как полиция разогнала недовольных. Сигнал светофора сменился, и лимузин плавно двинулся в путь.

30

 Дорога заняла почти три часа. Наконец машина сбавила ход и через несколько минут остановилась возле двухэтажного здания с колоннами по фасаду и высоким куполом на крыше, на вершине которого развевался флаг Федерации.

 Водитель обернулся. Генрих детально рассмотрел лицо человека, чей типаж невозможно точно охарактеризовать. Таких людей нанимают на работу всяческие спецслужбы. Благодаря особой внешности они остаются незамеченными для большинства обывателей, каждый видит в них те черты, которые хочет видеть в этом человеке. Если таким людям поручали щекотливые дела, полиция не могла поймать их по горячим следам. Чаще всего по словесным портретам очевидцев не удавалось составить фоторобот подозреваемого, настолько они различались в деталях.

 Из здания вышли два человека в чёрных костюмах и чёрных очках, направились к автомобилю.

 — Прошу прощения за доставленные неудобства, мистер Йодли, — сказал водитель, нажимая кнопку разблокировки.

 Первый телохранитель распахнул дверь и ждал с невозмутимым видом, когда гость покинет салон лимузина. Генрих вышел из машины, застегнул пиджак на верхнюю пуговицу, направился за вторым охранником. Тот шёл впереди, указывая дорогу.

 Шагая к дому Председателя, Йодли внутренне настраивался к встрече с конкурентом. Он ожидал подобного, но не думал, что это произойдёт так скоро.

 Шедший впереди телохранитель открыл резную дубовую дверь, встал сбоку. Генрих прошёл мимо него и очутился в просторном холле. Вышел на середину, огляделся. Со стен за ним следили многочисленные портреты Председателей ВКС, правивших Федерацией на протяжении долгой истории. Между ними висели бра, стилизованные под старинные, покрытые патиной времени, подсвечники. Имитирующие пламя свечей лампочки сейчас не горели, зато по вечерам они создавали уютное освещение, перенося гостей и хозяев дома на столетия назад.

 Сквозь высокие арочные окна падали широкие столбы дневного света. В пронизанном тёплыми лучами воздухе кружились редкие пылинки, витал слабый запах аранда — редкого и очень дорогого дерева.

 Вдоль протянувшейся напротив входа стены через равные промежутки стояли двадцать четыре мраморные полутораметровые колонны по числу галактических секторов Федерации. Четыре колонны в центре занимали бюсты основателей государства. Ещё на восьми расположились изваяния величайших людей в истории. Оставшиеся двенадцать колонн предназначались для тех, кто внесёт особый вклад в развитие государственности, но за последние пятьсот лет не произошло ни одного такого случая.

 Председатели часто устраивали в резиденции званые балы. Приглашённых ждали многочисленные сюрпризы, внимание прессы и почти неограниченные возможности в будущем. Приглашение на бал означало карьерный рост и символизировало благосклонность властей. Поэтому за эти цветные бумажки разгорались нешуточные бои. В ход шли любые средства от подковёрных интриг до убийства.

 Пока Генрих осматривался, на балконе появился Скиннер с неизменной полуулыбкой на одутловатом лице. Слегка прищуренные глаза смотрели по-отечески добро. Короткая чёлка нависала над выпуклым лбом, не скрывая глубоких морщин. Безупречно сшитый бежевый костюм великолепно сидел на приземистой фигуре, а на галстуке сверкала бриллиантовая заколка.

 Скиннер негромко кашлянул, гостеприимно раскинул руки в стороны:

 — Мистер Йодли, очень рад! Наконец-то мы встретились наедине.

 — А я бы не сказал, что рад нашей встрече, — холодно сказал Генрих, глядя на соперника снизу вверх.

 — Простите, за неудобство, но по-другому мы вряд ли могли встретиться.

 — Да вы и не пытались, а можно было попробовать. Я давно хотел пообщаться с глазу на глаз.

 — Вот видите, ваше желание сбылось, — усмехнулся Альберт. — Что касается водителя — с ним всё в порядке. Препарат действует недолго и без побочных эффектов, если не считать головокружения, тошноты и лёгкой дезориентации. Утром очнётся в гараже с новыми воспоминаниями о шумной вечеринке и ночи с незабываемой красоткой.

 — Он у меня не пьёт и к женщинам равнодушен, — Генрих растянул губы в кривой усмешке. — Ваши спецслужбы немного прокололись, господин Скиннер.