Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Я опять вздохнула. Ну конечно, а что он мог ещё подумать? Что я не уверена в себе.
— Сергей Борисович, я не думаю, что должность директора по маркетингу мне не по зубам. Я, конечно, справилась бы с ней. Но тем не менее, повторю — я отказываюсь.
Королёв больше не сердился. Он просто смотрел на меня... как смотрят на редкий музейный экспонат.
— Могу я вас попросить хотя бы объяснить мне, почему вы отказываетесь? В моей голове это просто не укладывается. Я даже мысли не допускал об этом... Вы всё-таки очень странный человек, Наталья Владимировна.
Я усмехнулась. О да, я была уверена, что услышу ещё много нелицеприятных слов, особенно от Светочки, но мне, честно говоря, это было безразлично.
— Хорошо, я объясню. Понимаете, несмотря на то, что вы сейчас сказали о должности помощника главного редактора, мне нравится своя работа. Мне нравится коллектив, даже невзирая на склочность характеров некоторых заведующих и редакторов. И мне очень комфортно работать с Максимом Петровичем. И вторая, самая главная, причина... Помните, что он сделал, когда Марина Ивановна попыталась меня подставить на совещании?
Королёв непонимающе посмотрел на меня.
— Максим Петрович сказал, что уйдёт вместе со мной, если вы меня уволите или я сама уйду из-за каких-нибудь интриг. И этот его поступок... он меня поразил, Сергей Борисович. Никто и никогда не делал такого ради меня, кроме Ломова. Но он знал меня пять лет и относился, как к дочери. А вчера Максим Петрович спас мне жизнь, и я не преувеличиваю, потому что уверена — я не перенесла бы изнасилования. И сегодня я должна вприпрыжку побежать вперёд, на новую должность, от человека, которому я обязана по крайней мере своим спокойствием, а вообще-то — жизнью? Вам не кажется, что это как-то...
Я замялась. Королёв рассмеялся и продолжил:
— Подло, вы хотите сказать? Дорогая моя, вы на работе, а не в рыцарском замке. Поблагодарите Максима Петровича — и вперёд, как вы выразились. Тем более, что он всё прекрасно понимает. Поверьте мне, Максим совершит ради вас ещё кучу всего, а вот должность директора я вряд ли буду предлагать дважды.
Я опустила голову и посмотрела на приказ, лежащий между моих ладоней.
— Подписывайте, Наталья Владимировна, подписывайте. Не морочьте голову себе и мне всякими глупостями.
— Сергей Борисович, — я взяла ручку и сняла с неё колпачок, — вы понимаете, для меня есть кое-что поважнее карьерного роста. Важнее, чем карьера, зарплата, подчинение коллег, в какой-то мере даже слава. Это ведь по-настоящему круто, верно? Стать директором по маркетингу в 24 года.
— О да, — кажется, он решил, что победил. — Очень круто.
— И тем не менее, есть вещи важнее, чем всё это. Честь, достоинство, преданность, дружба, честность, благодарность. Я просто не могу переступить через... через моих родителей. Вы вряд ли сумеете меня понять, но... то, чему они меня научили — неприкосновенно.
И я зачеркнула заявление двумя чертами. От резкого звука генеральный дёрнулся.
— Я всё понял, Наталья Владимировна. Идите. Возвращайтесь к своим обязанностям.
Странно... Сергей Борисович почему-то улыбался.
И когда я уже почти вышла из кабинета генерального, то услышала его тихий смех и слова:
— Максим будет счастлив.
На подкашивающихся ногах я спустилась в нашу со Светочкой комнату. Что бы я ни говорила там Королёву, а отказ от должности директора по маркетингу отнял у меня много сил. Но где-то в глубине души я понимала, что поступила правильно, и это меня утешало.
— Ну что, ну что? — Светочка набросилась на меня, как только я вошла. — Тебя можно поздравить?!
— Потише, пожалуйста, Свет... Погоди, мне нужно поговорить с Громовым.
Я постучалась к нему в кабинет и, дождавшись тихого "войдите", толкнула дверь.
Максим Петрович сидел за своим столом перед кипой бумаг.
— А, Наташа, — он грустно улыбнулся, увидев меня, — ну что, поздравляю вас... Пойдёте сейчас обживать новый кабинет?
Я села напротив него. Боже, как же мне хотелось обнять его крепко-крепко... Но я отогнала от себя эти безумные мысли.
— С чем вы меня поздравляете, Максим Петрович?
— С новой должностью.
Я улыбнулась и тихо сказала, следя за его реакцией:
— Я отказалась.
Громов меня не разочаровал. У него отвисла челюсть.
— Вы... шутите?
— Нет. Я отказалась от должности директора по маркетингу. И завтра, и послезавтра, и послепослезавтра я — остаюсь вашей помощницей.
Я с улыбкой смотрела, как Максим Петрович переваривает эту мысль.
А потом он взорвался, как Королёв.
— Вы с ума сошли! Это такой шанс! Это же... директор по маркетингу!! Боже! Возвращайтесь назад, к Сергею Борисовичу, и подписывайте этот чёртов приказ о назначении! Марш, бегом!!!
Я покачала головой.
— Не трудитесь, не подпишу.
Мне показалось, что у Громова сейчас дым из ушей пойдёт.
— Ты сумасшедшая, — вздохнул он и закрыл лицо ладонями. — Ты абсолютно... ненормальная... Зарплата в пять раз больше, отдельный кабинет, шофёр с машиной... Наташа!!!
Вскочив, Максим Петрович подбежал ко мне, легко поставил на ноги, обхватив руками за талию, и возопил:
— Скажи, что ты шутишь!
Его ладони на моей талии обжигали. И глаза, глаза были так близко...
Первый раз в своей жизни я теряла нить разговора.
Хорошо, что Громов был слишком зол, чтобы это заметить.
— Я не шучу, — я постаралась взять себя в руки. — И повторяю — я отказалась от должности.
— Почему?
И я повторила всё то, что десять минут назад втолковывала Королёву. Может быть, не столь связно и горячо — отвлекали глаза и руки Громова — но я повторила.
Несколько секунд Максим Петрович молчал. А затем:
— Ну да, я спас вас, — судя по тому, что он опять перешёл на "вы", злость исчезла, — но это сделал бы любой нормальный мужчина... И тот "ультиматум"... я ничем не рисковал, Наташа, вы же отказались от перспективной, высокооплачиваемой должности...
Я не успела ответить — Громов прижал мою голову к груди и обнял изо всех сил.
— И в чём весь ужас, Наташа, знаете? Я очень рад... очень рад, что вы отказались и остаётесь здесь. Я просто эгоист, понимаете? Я пытаюсь вас отговорить, а сам от радости с ума схожу. И после этих слов вы не думаете, что я не заслуживаю таких жертв, Наташа?
— Не думаю, — я тихо рассмеялась. — Я ведь и сама рада, Максим Петрович. Очень рада. И я для этого к вам и пришла — радостью поделиться.
Грудь и плечи Громова затряслись. Подняв голову, я увидела, что он смеётся. Теперь он больше не был грустным и потерянным, он глядел на меня, и глаза его светились.
И я тоже улыбнулась ему. Так мы и стояли некоторое время, как дураки, и улыбались друг другу. А потом Максим Петрович отпустил меня, и я даже почти расстроилась.
— Вы всё-таки необыкновенный человек, Наташа, — сказал Громов, опять садясь за стол. Я села напротив и ответила:
— Стараюсь. Скажите, я правильно помню, что мы с вами в воскресенье вылетаем в Болонью?
— Правильно. Встретимся с вами в аэропорту. Кстати, сегодня не будет совещания по новинкам, всё обсудим после выставки.
Я застонала.
— Представляю, какая куча накопится...
— Разгребём, — махнул рукой Громов.
Он был такой счастливый и сияющий, что я в который раз уверилась — я поступила правильно.
— Я пойду, Максим Петрович?
— Да, конечно, идите.
Когда я была уже у порога, Громов окликнул меня:
— Наташа?
— Да?
Он, видимо, искал слова, как тогда искала их я, когда он поставил "ультиматум" Королёву и Крутовой.
— Спасибо, — наконец кивнул мне Максим Петрович. — За всё.
В его глазах промелькнуло ещё много слов, но они все остались невысказанными. Улыбнувшись, я вышла из кабинета.
Светочка опять налетела на меня, но теперь уже с гневным вопросом:
— Ты, что, отказалась от должности?!
Слухами земля полнится — и я узнала, что отдел маркетинга в полном составе погрузился в пьяный траур, а вот вся редакция пляшет от радости. Оказывается, они не хотели, чтобы я уходила, кто бы мог подумать!
— Зотова, ты дура, идиотка, кретинка! Амёба! Коза! Ты... — Светочка обрушила на меня такое количество оскорблений, что под их тяжестью я чуть не рухнула. — Как ты могла отказаться?!
— Вот так! И оставь меня уже в покое, в конце концов.
Я плюхнулась на своё место и принялась разбирать накопившиеся дела. Через десять минут остывшая Светочка вдруг громко изрекла:
— Ну ты, конечно, дура, но я безумно рада, что ты останешься здесь.
И я оглушительно расхохоталась.
Больше в тот день ничего необычного не случилось. По очереди приходили сотрудники редакции и спрашивали меня, правда ли то, что я остаюсь. Узнавая, что это действительно так, они приходили в дикий восторг и шли делиться со всеми радостной новостью в очередной раз. Когда ко мне пришёл десятый по счёту человек, я взорвалась, и заявила, что если они не перестанут шастать, то я передумаю и уйду в маркетинг.
Удивительно, но угроза сработала.
Максим Петрович весь день летал, как на крыльях. Да и Светочка тоже не скрывала своей радости.
— Слышь, Наташ? — сказала она мне перед уходом. — Привезёшь мне какой-нибудь сувенир из Италии?
— М-м-м... Пиццу? — я ухмыльнулась.
— С пиццей тебя в самолёт не пустят. Привези мне кожаный кошелёк. Обычный, чёрный, длинный, чтобы деньги не складывались внутри. Хорошо?
Я кивнула. Пару часов назад Светочка сбегала в отдел кадров и принесла нам с Громовым загранпаспорта с шенгенской визой (удивительно — как они умудрились так быстро сделать нам визы?), билеты на самолёт и сведения о забронированной гостинице. Пятизвёздочной! Я в своей жизни только в трёхзвёздочных и была...
Домой я решила пойти практически вовремя — всего через пятнадцать минут после окончания рабочего дня. Светочка к тому времени уже ушла — у неё было запланировано свидание с каким-то сногсшибательным красавцем, о чём она мне сообщила перед выходом, закатывая глаза.
— Береги голову, — рассеянно ответила я, не отрываясь от монитора.
— Почему голову? — удивилась Света.
— Ну, ты же сама говоришь — сногсшибательный... Упадёшь, головой ударишься, и всё — кирдык Свете...
— Да ну тебя! — рассмеялась она и, махнув рукой, вышла из кабинета.
По возможности доделав все текущие дела, я поставила на стол табличку с надписью "Буду 30 марта" и начала одеваться. Когда я уже натягивала пальто, из своего кабинета вышел Громов.
— Подвести вас? — спросил он, подходя к вешалке с одеждой.
— Нет, спасибо, сегодня я сама, — мне хотелось скорее уйти ото всех и сесть в метро. Там мне всегда хорошо думалось, а сейчас есть, о чём подумать...
— Уверены? — уточнил Громов, одеваясь. — Ваш дом всё равно по пути, мне не сложно попросить шофёра доехать.
Я вновь покачала головой.
— Ладно, я пойду... — я уже развернулась к выходу, когда Максим Петрович вдруг схватил меня за руку:
— Наташа, подождите!
Я обернулась. Громов отпустил мою руку — какая жалость! — и подошёл на шаг ближе.
— Я думал, сейчас вам сказать или позже... Наверное, лучше сейчас. Час назад звонил Сергей Борисович — своим приказом он в два раза поднял вам зарплату.
— Ничего себе! — я поперхнулась.
— Мало того, — Громов улыбался. — Теперь вы официально будете называться не "помощник главного редактора", а "заместитель". И в моё отсутствие вы имеете право заменять меня, получая часть моей зарплаты. Как я понимаю, в отсутствие Ломова функции главного редактора переходили техническому директору?
— О да, — я усмехнулась, — Иван Фёдорович по этому поводу всё время выражал своё недовольство.
Несколько секунд я просто стояла, растерянно глядя на Громова. Я не знала, что нужно сказать... Радоваться? Но делать это я была не в состоянии. Поблагодарить? Да, пожалуй...
— Спасибо, Максим Петрович. Надеюсь, я вас не подведу.
И всё-таки — стоять так близко к Громову вредно для моего психического здоровья. Когда я смотрю в его глаза, у меня отключается мозг, и единственное, что я чувствую — это тепло, разливающееся в груди, как будто я перед этим выпила стопку коньяка.
— До свидания, Наташа. Встретимся в аэропорту в воскресенье утром. Хорошего вечера, — попрощался со мной Максим Петрович.
Я просто кивнула и вышла из кабинета. Пошла по коридору, глотая ртом воздух.
Наваждение какое-то...
Только дома, увидев Алису, я запаниковала: кто же будет её кормить? Как же я могла забыть об этом... Впрочем, в связи с событиями сегодняшнего дня это не удивительно...
Позвонив Ане, я договорилась, что она будет приезжать раз в день и оставлять ей сухого корма и воды на сутки.
— Бедная моя девочка, — жалела я Алису, поглаживая её. — Как же ты будешь скучать, наверное... Не грусти, меня только пять дней не будет...
Алиса печально уткнулась мордочкой мне в ладонь. Я чуть не расплакалась. Бросаю здесь единственное родное существо, оставшееся у меня после смерти родителей...
В этот момент мне по скайпу позвонил Антон. Я встала с дивана и ответила на звонок. На экране появилось его довольное лицо, которое тут же помрачнело, когда он увидел меня.
— Ты чего такая расстроенная, пчёлка?!
— Да так, — я всхлипнула. — Еду в командировку, Алиса останется без меня, одна... Жалко оставлять её. Родней у меня никого нет.
— Пчёлка, — Антон надулся, — а я?
Ну вот, если и он сейчас обидится, я этого не переживу.
— Ты — само собой, но от тебя-то мне не надо никуда уезжать. Тебя нет тут, рядом, ты не сопишь на моём диване...
— Ого! Да я бы с удовольствием посопел, только вместе с тобой, Наташ! — он рассмеялся. — Ну не грусти там, ты же не навсегда уезжаешь. А разлука чувства только укрепляет, это я по себе знаю.
— Да, ты прав, — я вздохнула.
— Лучше расскажи, как у тебя дела.
О-о-о, как у меня дела... В общем, рассказ о них занял около полутора часов. Когда Антон узнал про попытку изнасилования, мне показалось, что он сейчас разнесёт монитор своего ноутбука.
— Да успокойся ты! — заорала я на него. — Всё со мной хорошо, Максим Петрович вовремя прибежал. И хотя синяки проходить будут месяца два, это лучше, чем изнасилование...
— Синяки? У тебя остались синяки? Он ударил тебя?! — Антон грохнул кулаком по столу так, что его изображение на моём мониторе закачалось.
А когда я рассказала про то, что отказалась от должности директора по маркетингу, друг просто взвыл.
— Пчёлка... ну ты с ума сошла, это же такой шанс...
И в очередной раз я объясняла, почему так поступила, только теперь уже Антону. В начале мне показалось, что он понял, но потом...
— Этот Максим Петрович, — тихо сказал Антон. — Он... тебе нравится?
— Э-э-э... — протянула я. — С чего вдруг такой вопрос?
— Просто я не уверен, что ты бы отказалась от должности так легко, если бы относилась к нему всего лишь как к начальнику.
— А как же я к нему отношусь? — я почувствовала, что начинаю злиться.
— Вот ты мне и скажи, как, — Антон сложил руки на груди и, по-видимому, приготовился слушать.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |