| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Юлия встала, постояла немного в задумчивости, как бы определяясь в окончатель-ности принимаемого для себя решения. И пошла в ванную. Она включила воду, отрегули-ровала нужную для себя температуру.. Она не любила лезть в слишком уж горячую воду, но не любила и слишком холодную. Обычно она делала себе сначала теплую, затем за-ходила в ванну, ложилась, вытянувшись во весь рост, погрузившись в воду по самую шею и добавляла посильнее горячую. Голову она при этом откидывала назад и укладывала на специальную подставку, прикрепляемую к краю ванны. Затем закрывала глаза и погружа-лась в негу, в небытие
Так она могла лежать в ванне по часу и более, добавляя в ванну горячей воды все больше и больше. И вылезала она из ванны вся красная до багровости, но довольная и словно бы омолодившаяся. Иногда для увеличения кайфа добавляла в воду морскую соль или какие-нибудь "ароматизаторы", благо, что их сейчас стало видимо-невидимо, на лю-бой вкус и каприз. Конечно же, она прекрасно знала, как вредны для здоровья подобные процедуры. И не просто вредны — опасны! Чреваты бог знает какими последствиями. И инсультами, и инфарктами... Но ничего с собой поделать не могла, да и не хотела. Подоб-ные ванные процедуры ей "просто-напрсто" нравились и она не собиралась их прекр-ащать. Жить надо для радости и для удовольствия, а не для того, чтобы просто жить. Это был ее принцип. И она не собиралась от него отказываться.
Сейчас она сделала то же самое. И еще поставила около себя на полочке перенос-ной радиоприемник. Включила программу "Klassik" и закрыла глаза. Она была совершен-но спокойна. И никаких черных мыслей в голове, никакой истерии, никакого смятения. Она приняла решение. Совершенно сознательно и обдуманно. И хотела сделать все доб-ротно, по человечески, а не наспех, кое как, второпях.
После ванны Юлия тщательно привела себя в порядок, даже макияж навела. Но немного, совсем чуть-чуть, слегка подчеркнув свои плюсы и затушевав некоторые свои минусы. Очень не хотелось потом выглядеть неприглядной. Надела фирменные француз-ские кружевные трусики и бюстгальтер. Повертелась перед зеркалом — неплохо, неплохо. Надела сверху махровый банный халат и успокоилась. Все — готово. Теперь — подкрепить-ся. Напоследок. Кто знает, как там будет. Может, перекусить не скоро теперь получиться. А, может, и совсем будет уже не нужно. А — зря! .Она усмехнулась пришедшей в голову этой мысли и пошла на кухню.
Юлия вскипятила чайник, заварила ароматнейший бразильский кофе. Заварила зерновой, крепкий, в бельгийской кофеварке. Выпила две чашки с бутербродами. Ничего другого готовить не стала. Бутерброды сделала с семгой и с сухой, сырокопченой колба-сой. Поела с аппетитом и с нескрываемым для себя удовольствием. Кофе получился пре-красный: густой, ароматный, пряно-горьковатый. Не кофе — а наслаждение. Его и пить-то надо маленькими глоточками и обязательно закрыв глаза, чтобы ничто не мешало ощуще-ниям вкуса и последующего балдежа. И рыбка оказалась — чудо! И колбаска — прелесть! Пошли за милую душу, не задерживаясь. Можно было бы конечно и еще, но, по честному — лень что-то показалось. Да и есть надо всегда столько, чтобы в желудке оставалось не-большое ощущение голода. Так мудрецы древности советовали. Может, придется теперь с ними и встретиться...На небесах...
Юлия поставила пустую чашку на стол, раскинула руки и потянулась. Хо-ро-шо-о!
Теперь — убрать за собой, помыть посуду и — за дело. Время-то идет. Она глянула на часы.
Ого! Пятый уже час! Час Быка. Время властвования черный сил на земле. Как раз то, что надо. Когда-то, именно в это время, очень и очень давно, еще в Электростпле, она приня-ла важнейшее для себя решение — поддаться Арефьеву. И вот теперь она пожинает плоды того, рокового для себя решения. Поэтому — за дело, Юленька, за дело...
Юлия прошла в свой кабинет, села за письменный стол, достала лист хорошей ксе-роксной бумаги, вставила в принтер и включила компьютер. В последние годы она совсем разучилась писать ручкой. Постоянно работала на компьютере. Очень и очень удобно для всех видов бумажных работ. Она выдвинула клавиатуру, прищурилась в задумчивости и начала печатать:
ВНИМАНИЕ !
( В правоохранительные органы )
ЗАЯВЛЕНИЕ
В моей смерти прошу никого не винить. Этот шаг я сделала сознательно и обду-манно. Никто меня не заставлял. Никто меня не принуждал. Я все сделала в зрелом уме и твердой памяти. Причину объяснять не стану — слишком уж сложно внятно объяснить по-добный поступок..
Все имущество, оставшееся после меня: квартира, обе машины, гараж, мебель, картины, счет в "Инкомбанке" и т. д. и т. п. я завещаю своей дочери, Светлане.
Документы на имущество находятся в домашнем сейфе, что спрятан за откидным зеркалом в этом кабинет. Ключ от сейфа — на столе.
Простите меня, пожалуйста, все те, кто меня знал и, может быть, любил или ува-жал.. И не осуждайте. Видит Бог, что я пыталась бороться. Но у меня не получилось
Р.S. Деньги на похороны тоже в сейфе. Похороните меня там, где вам удобнее это
сделать.
/ Ю.С.Кондратьева/
Она отпечатала две копии. По привычке. Никогда ведь деловые бумаги в ее жиз-ни не печатались в одном экземпляре. Она взяла ручку и расписалась на обеих листах, поставив сегодняшнее число. Затем набрала номер телефона дежурного охранника:
— Володя, Здравствуй! Это Юлия Семеновна. У меня к тебе просьба. Сегодня ут-ром должна приехать моя дочь Светлана. Где-то часов в 8-9. Впустишь ее и дашь ей ключ от квартиры. Пусть пройдет. А то я боюсь засну крепко и не услышу ее звонок. Договори-лись? Ну, и прекрасно. До свидания. И спасибо.
Юлия оставила один экземпляр записки на столе, на самом видном месте, а второй экземпляр положила в сейф, где находились ее деловые и различного рода ценные бумаги, а также деньги в долларах, евро и рублях. Не много, всего по несколько тысяч. Но на по-хороны спокойно хватит.
После этого взяла "мобильник", набрала номер дочери и послала ей "SMS"-ку сле-дующего содержания:
— Света, милая, будь, пожалуйста, у меня дома сегодня
Утром часов в 8-9, не позже. Охранник предупрежден.
Ключ он тебе даст. Я — жду.
Целую. Мама.
Фу, теперь вроде — все. Что надо — я сделала. Теперь можно спокойно и собой за-няться.
Она встала и прошла в ванную. Включила воду. Сделала ее теплой и закрыла ниж-нее сливное отверстие, а верхнее, наоборот, открыла, чтобы лишняя вода, когда ванна за-полнится, стекала бы в канализацию. Открыла шкафчик с туалетными принадлежностями ми, нашла футляр с опасной бритвой. Долгополов как-то оставил. Он не любил электро-бритвы. Хотя пользовался в основном ими. Быстрее и удобнее. Но безопасные бритвы во-обще на дух не переносил. И иногда, когда оставался у Юлии до утра, позволял себе неко-торую толику мужского удовольствия — побриться опасной бритвой. Бритва была класс-сная, немецкая, из очень качественной стали, с художественной инкрустацией. Юлия от-крыла футляр, достала бритву, внимательно осмотрела ее. Как раз то, что надо.
Затем сходила в спальню и принесла оттуда небольшое "полукресло". Поставила его около ванны, прямо вплотную и кивнула себе головой — вот так пойдет. Она села в "по-лукресло" и опустила левую руку в ванну. Рука полностью погрузилась в воду. В общем удобно. Ни что не помешает. Никаких неожиданностей не должно быть. Она встала, взяла полотенце, вытерла руку, вышла из ванной и прошлась по квартире, прощаясь с ней и про-веряя, все ли в порядке. Ни в какой стороне ее души ничего не екнуло, не сжалось. Ей не было жалко ни себя, ни квартиры, ни оставляемых вещей. Она уже была не здесь. Она уже была по другую сторону черты. Той черты, что разделяет живых и мертвых. Она была — там. И как бы наблюдала за собой со стороны. Уже оттуда.
Она вернулась в ванную, взяла бритву в правую руку, раскрыла ее и села в "полу-кресло". Опустила левую руку в воду, нагнулась, опустила в воду правую руку с раскры-той бритвой, подвела бритву к запястью левой руки и резким движением полосонула по венам. Боль была острая, но не сильная и короткая. Вода сразу же забурлила от напора рвущейся крови и на глазах стала менять свой цвет. Мелькнула мысль — удалось! Она вы— выронила бритву, откинулась на спинку "полукресла" и закрыла глаза.
Ощущений не было никаких. Лишь левую руку как-то странно тянуло вниз. Она устроилась поудобней и приготовилась ждать. Она знала, что от потери крови должна просто заснуть. А теплая вода не даст крови свернуться и процесс будет идти до конца. До самого конца. Она лежала с закрытыми глазами и слушала стук своего сердца. Оно билось слегка учащенно, но спокойно. Юлия тоже была спокойна. И здесь где-то из глубин ее гаснущего сознания вдруг начали выплывать строчки стихотворения. Нового стихотворе-ния. Ранее ей неизвестного. Строчка за строчкой. Одна за другой. И Юлия начала читать эти строчки. Тихо-тихо, чуть слышно, еле шевеля не слушающимися губами:
Моя ли смерть был твой уход,
Иль смерть моя — твое молчанье?
Не все ль равно. Давно в одно
Переплелись сердец звучанье.
Невыносимо — утро врозь!
Страшнее пытки — чуткость ночи.
В агонии забьется плоть
И кровью в жилах заклокочет.
Тебе меня не переждать,
Во времени мгновенья помнить.
Тебе меня не возвращать
По ветру в сумерках бездонных.
Я на пороге вдруг — тебе
Тайком прощенье — бросила.
Со мной осталась тишина
Звенящею — пощечиной...
— А не плохое, вроде, стихотворении. Неужели во мне погиб поэт ? — подумала,
засыпая, Юлия. И это была ее последняя мысль в этом мире.
* * *
Похоронили Юлию в Москве. На "Ваганьковском" кладбище, там, где в свое вре-мя был похоронен Сергей Александрович. И могилы их оказались недалеко друг от дру-га, чуть ли не рядом. То ли случайность, то ли милость судьбы. Пусть даже и запоздалая. Кто знает..? Кто знает..?
Похороны были торжественны и многолюдны. Оказалось, что Юлия была лич-ностью довольно известной и авторитетной в Московских научно-педагогических кругах и самом Московском "Бомонде". Ее знали. Ее ценили. Ее уважали. С ее мнением счита-лись. К ее мнению прислушивались. С ней хотели иметь дела. С ней искали знакомства. Она была человеком влиятельным. Она многое — могла. На многое — влияла. А теперь все эти люди, знавшие ее, пришли проститься с ней.
Гроб с телом Юлии был выставлен для прощальной процедуры в актовом зале Университета. Длиннющая очередь желающих отдать свой последний долг молодому рек-тору Университета, так неожиданно ушедшей из жизни, тянулась бесконечно долго. Сту-денты, преподаватели, научные работники, руководители, представители администрации Университета, Министерства, Академии наук и мэрии Москвы. Друзья, знакомые, товари-щи, коллеги, просто знакомые ее или слышавшие о ней, имевшие с ней дело, учившиеся у нее. Приехали на двух автобусах и бывшие ее коллеги из Электростали, из ее родного колледжа и мэрии города. Все, кто когда-то знал ее, собрались у ее гроба. Даже бывший муж приехал и долго стоял у изголовья ее гроба, молча кусая губы.
Разговоров о ее самоубийстве на похоронах не велось. Эта тема была как бы за-крыта для всеобщего обсуждения. О причинах ее смерти вообще не говорилось .Эта скользкая тема была под запретом. Под негласным, внутренним запретом. И этой темы, с общего молчаливого согласия присутствующих, старались в разговорах вообще не касать-ся.. Неудобно было перед памятью Юлии. Неприлично. Как будто касаешься грязными руками слишком уж интимных подробностей личной жизни известной женщины. В окно подглядываешь ночью. В освещенное. Или. в замочную скважину.. Интересно, конечно же. Очень интересно. Очень Но......стыдно как-то. Дискомфортно... Поэтому... не надо... Не стоит...
Могила Юлии — простая и строгая, без особых претензий и выкрутасов. Массивная каменная плита из черного "лабродора" и такой же черный каменный крест, но — мрамор-ный. В центре креста — овальное фото улыбающейся красивой женщины с рассыпанными по плечам волнистыми локонами. Ниже — надпись золотыми буквами:
ЮЛИЯ СЕМЕНОВНА КОНДРАТЬЕВА
Ректор гуманитарно-технологического Университета,
профессор, доктор педагогических наук.
1962 — 2006гг.
"Пусть будет тебе земля пухом"
Через несколько дней после установки надгробья, на кресте, ниже основной над-писи, появилась прямоугольная бронзовая пластина с витиеватой надписью, сделанной го-тическими буквами:
" ADORABLE YULIE "
Кто поставил эту пластину и зачем — неизвестно. Но снимать пластину не стали. Она как-то сразу вписалась в общий надгробный ансамбль., словно была здесь всегда, с самого на-чала. И лишь дочь Юлии, Светлана. догадывалась, от кого мог быть этот подарок. Но ни-кому не говорила. Зачем? Это дело лично его и самой Юлии. Другим здесь места нет...
КОНЕЦ
P.S. В повести использованы стихи молодой поэтессы из города Электросталь
МО Юлии Черновой.
1
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
