Бортовой

— Мистер Морган, остановитесь! — громогласно восклицала валькирия, размахивая полупрозрачным планшетом-регистратором. — Вы нарушаете протокол! Остановитесь, иначе я буду вынуждена вызвать охрану!

— Отвяжитесь, офицер, не видите, что ли — я чуть не опоздал из-за этих ваших формальностей! — огрызалось на бегу молодое дарование.

— До старта больше трёх часов!

— А оборудование погрузить?

— Вам что, так тяжело закорючку в планшете поставить? Остановитесь, кому сказано!

— Да ну вас... Потом распишусь!

— Вы не погрузите на корабль ни единого ящика, пока не распишетесь в журнале, понятно? — грозная Хильд обогнала субтильного американца и преградила ему путь. При этом всем своим видом показывая, что не только горой встанет, но и костьми ляжет, если понадобится. — Я не знаю, как там в вашем институте положено, а у нас военный объект. Военный, что б вы понимали! Здесь свои порядки. Извольте их соблюдать!

Я медленно скисал со смеху, наблюдая за их перепалкой. Но когда американец начал гневно пунцоветь, глядя на Хильд снизу вверх, решил вмешаться. Ещё драку устроят, а тут преимущество стопроцентно у нашей валькирии.

— Спокойно, ребята, — я включил громкую связь. — Мистер Морган, требования офицера Бьёрнсдоттир совершенно законны. Распишитесь в журнале, и можете заниматься погрузкой своих вещей.

— А это ещё кто? — взбешённый учёный завертел головой в поисках очередного оппонента.

— Это, с вашего позволения, говорит капитан "Арго" Михаил Кошкин, — не без нотки иронии представился я. — И вы, будучи с некоторых пор членом экипажа этого корабля, поступаете ко мне в подчинение. Так что, если вам угодно немного почудить, можете расценивать мои слова не как дружеский совет, а как приказ.

— Прошу прощения, капитан, — мой спич произвёл на мистера Моргана эффект ведра ледяной воды в лицо. Хильд с торжествующим видом сунула ему под нос планшет и стилус. Американец, несколько растерявшись, подмахнул подпись против своей фамилии, после чего исландка победно удалилась.

— Бюрократия неистребима, мистер Морган, смиритесь с этим, — я "ободрил" американца, и тот скорчил кислую физиономию.

— Да, уж лучше было бы без неё, — согласился он. — Простите, капитан, нельзя ли выделить в помощь погрузчику парочку роботов? Три часа — не так уж и много.

— Забирайте с тележки личные вещи и поднимайтесь на борт, — ответил я, открывая люк и спуская лёгкий трап. — О грузе не беспокойтесь.

Грузить ценное и хрупкое оборудование я научился за последний год очень хорошо. Нашему гению не стоит переживать за свои ящики.

— Надеюсь, вам уже подсунули на подпись обязательство о неразглашении закрытой информации? — первым делом поинтересовался я, едва Морган получил браслет члена экипажа и клипсу внутренней связи.

— Разумеется, — кивнул Джимми. Он только что бросил в каюте рюкзак с личными вещами, переоделся в штатный комбинезон и пошёл осматривать жилой отсек. — Белый допуск.

— Неплохо для начала, — хмыкнул я. — Устраивайтесь, знакомьтесь с экипажем. "Арго" построен на российской космоверфи "Мир-7", ходит под флагами планеты Земля и России. Рабочий язык экипажа русский.

— Я хорошо говорю по-русски, полтора года работал в Москве, — улыбнулся американец. Говорил он неплохо, стараясь смягчить жёсткий англосаксонский акцент, чуть растягивая слова. — Простите, капитан, могу ли я поговорить с вами приватно?

— Подходите в рубку, поговорим.

Обязательство о неразглашении он, значит, подписал. Вот и хорошо. Станция — это, как выразилась Хильд, военный объект, а на военном объекте всегда есть секреты. И я один из них.

— Э-э-э... Прошу прощения, капитан... Вы просили меня подойти в рубку.

Очень хорошо понимаю его оторопь. Явился — и никого не застал, даже Тома, который сейчас самолично проверял механику и электронику систем управления маневровыми двигателями.

— Я здесь, мистер Морган.

— Можно просто Джимми, сэр. Но... где вы?

— Я же сказал — я здесь, — в моём голосе отчётливо послышался вздох. Честно скажу, надоело уже в сто десятый раз повторять одно и то же. — Исследовательский корабль "Арго" и его капитан Михаил Кошкин — это, если выражаться юридически, одно лицо.

— То есть...

— То есть кораблём управляет не ИИ, а человек. Правда, немного виртуальный. Помните катастрофу "Меркурия"?

— Господи... — Морган отчётливо сбледнул с лица. — Конечно, я читал об этом, но не знал, что капитан корабля... то есть вы остались живы. Но как? Ваше сознание засунули в компьютер?

— Засунулся я в компьютер сам. Наш ИИ умер, а пассажиров надо было спасать. Пока чуланцы до рубки добрались, тело отчалило в лучший мир, возвращаться стало некуда. Такова вкратце моя история, Джимми. Надеюсь, вы воздержитесь от бестактных вопросов?

— Ну... — замялся молодой гений. — Во всяком случае, теперь я понимаю, почему о вас не известно широкой публике. Никто и никогда не слышал о человеческом сознании в компьютере.

— Да, я уникален. Вы это хотели сказать?

— Должно быть, вы слышали эти слова тысячу раз, — усмехнулся постепенно приходивший в себя Морган. — Вы привыкли относиться к ним скептически, даже с насмешкой. Но для меня вы... вы не просто одна из тайн военной базы. Вы единственный в своём роде.

— Каков бы я ни был, Джимми, прежде всего я капитан корабля и старший пилот. Если вам по каким-то причинам затруднительно общаться со мной как с обычным капитаном и пилотом, до вылета около двух часов.

— Ну уж нет, — молодой учёный нервно рассмеялся. — Вы подцепили меня на такой громадный крючок любопытства, и пытаетесь прогнать? Не выйдет. Наверное, вы тоже должны кое-что обо мне знать, сэр. Я человек науки, но я не только химик. Меня весьма интересуют и другие направления, в частности конструирование искусственного интеллекта. Возможно, мои познания в этой области не будут лишними.

— Возможно, — согласился я. — Но давайте отложим разговор на эту тему до лучших времён. Главное вы, надеюсь, уяснили?

— Вполне.

— Считаете себя способным работать в команде?

— Н-не знаю, — смутился Морган. — Хотите верьте, хотите нет, но до сих пор работал в одиночку. Даже лабораторные исследования проводил сам, не доверяя студентам.

— Вот это плохо, Джимми. Примите мой совет: не выпячивайте собственное мнение, причём по любому вопросу. В команде это не приветствуется. Вы специалист в своём деле, там вам никто не указ. Но когда речь зайдёт о совместных действиях — никакой отсебятины, слушаться капитана, то есть меня, как отца родного.

— Буду стараться, сэр, — без особенного энтузиазма ответил Морган.

— Кстати, сюда идёт первый пилот Том Бэйнс. Он ваш земляк и мой старый друг. Можете начинать знакомство с него. Незабываемые ощущения гарантирую, — последнюю фразу я добавил с добродушным смешком. — Привыкайте. Любой космический корабль — это замкнутая социальная система. Особенно "Арго". Мы уходим в неисследованный космос на полгода. Можно за это время стать членом дружной семьи, а можно надоесть друг другу до чёртиков. Вам решать, как вести себя, но учтите — с борта корабля бежать некуда.

— Это... сильно отличается от всего, к чему я привык, но я сделаю всё возможное, капитан, — похоже, гения проняло всерьёз.

— Диспетчерская вызывает "Арго", — в наш разговор — то ли инструктаж, то ли семейное напутствие — ввинтился жёсткий голос диспетчера. На голоэкране возникла его коротко стриженая голова.

— "Арго" на связи, — я решил не выключать динамики, пусть новичок осваивается.

— "Арго", доложите о готовности.

— Готовность номер два.

— Блокирую док. Даю предстартовый отсчёт... Капитан Кошкин, здесь присутствует человек, который настаивает на разговоре с вами.

— Кто он?

— Полковник погранвойск Валентин Кошкин. Разрешение командования мы получили.

Была бы у меня челюсть — отвисла бы до пола.

Валька? Здесь? Отец рассказал ему, или...

— Диспетчерская, дайте ему связь.

Сухое, костистое лицо диспетчера на экране исчезло. Возникла перспектива небольшой полутёмной комнаты со скудной — журнальный столик с лампой да стул — обстановкой. Человек в тёмно-зелёной форме офицера-пограничника нервно расхаживал по комнатке из угла в угол, и был так погружён в свои мысли, что не сразу отреагировал на писк открытого канала связи.

Я на неуловимый миг почувствовал себя маленьким мальчиком. Валька... До чего же он на отца похож. Оба учили меня жизни — во всех смыслах этих слов. Оба защищали и прикрывали младшенького, пока сам на ноги не встал. Это не в кровь въедается, как поговорка утверждает, а в душу. Проверил на себе.

Так распереживался, что забыл сверстать себе виртуальный образ. Ну, да ладно. Пусть братец полюбуется на моё настоящее лицо — картинку-то ему прямо из диспетчерской вывели, а там на мониторах "Арго" в доке.

— Привет, Валька, — я волновался, и это отлично слышалось в голосе. — А ты не изменился совсем...

— Зато ты у нас... М-да, — старший брат хмуро окинул взглядом мой блестящий корпус, короткие плоскости и турели — да, мне ведь наконец навесили две энергопушки. — Надо же. А я сперва отцу не поверил. Чуть не посоветовал ему обратиться к врачу, хорошо, язык вовремя прикусил...

— Где ...они?

— Все здесь. И мои, и твои, и папа с мамой. Они даже кота притащили. Их в закрытый периметр не пропустили, я в гостинице поселил... Мишка, что происходит? Почему нас сорвали с места, засунули в какую-то дыру, не давая ни с кем связаться, а потом притащили сюда? Ты что натворил?

— Ничего я не натворил, Валь, успокойся. Просто умудрился остаться в живых там, где было невозможно выжить.

— И это не всем понравилось?

— Наоборот, кое-кому понравилось больше, чем хотелось бы. Валь, честное слово, я не знаю подробностей, но лучше вам всем пожить на этой станции. Тут хотя бы безопасно. Кстати, нам погранцы нужны.

— Если бы ты не отчаливал, я б с тобой поговорил... по душам. Ладно. Езжай. Мне сказали, ты надолго.

— Полгода.

— Связь предусмотрена, или полная автономка?

— Как получится. Если найдём что-нибудь важное, вернёмся досрочно.

— Не забудешь о нас?

— Валька!

— Ладно, проехали. Обидчивый какой стал, ты глянь, — Валька нехорошо усмехнулся. Ещё бы ему не быть недовольным: из-за меня ему всю запланированную карьеру порушили. — Твои ещё не в курсе. Думаю, к тому времени, когда вернёшься, отец их просветит. Тогда и поговорите.

— Извините, полковник, у нас мало времени, — вмешался диспетчер. — Я сожалею, что вас доставили на станцию с запозданием, но личные разговоры отложите до возвращения "Арго" на базу.

— Принято, — проворчал я. Поговорил со старшим братом, называется.

— Удачи, — хмуро отозвался Валька. Полковник Валентин Кошкин. — Будьте там осторожны.

— Экипажу — занять свои места, — я включил внутрикорабельную связь, чувствуя, что почему-то теряю голос. — Доложить капитану о готовности.

Мои камеры не были сейчас направлены на Джимми Моргана, но я всем существом, всеми сенсорами ощущал его волнение. Примчался взмыленный Том. На бегу пожал новичку руку, и, даже не обменявшись парой слов, плюхнулся в пилотское кресло. Технари доложили о готовности всех систем, Вуур сообщил об исправности всего оборудования медблока, учёные — о том, что заняли места в каютах.

— Вам лучше тоже переждать старт в каюте, — я ошарашил Джимми голограммой в полный рост прямо перед его носом. — Поверьте, для неподготовленного человека это крайне неприятная процедура.

— Жаль, — признался молодой учёный. — В детстве мечтал быть пилотом, но когда провалил все медтесты, сдался.

— У вас будет масса возможностей проявить себя на других поприщах. Займите своё место, будьте добры.

Мне показалось, будто в его глазах мелькнуло чувство невольной вины. То ли потому, что стал свидетелем нелёгкого семейного разговора, то ли оттого, что новички почему-то всегда ощущают себя крайними. Ничего. Привыкнет.

Док давно загерметизировали и откачали воздух. И вот массивные ворота начали открываться. За ними виднелось чёрное небо открытого космоса и яркие, неестественно сияющие в лучах неземного солнца внешние конструкции.

Сейчас меня отсоединят от энерговодов базы, и останется полтора часа до включения маршевого двигателя. К тому времени мы должны занять стартовую позицию на маневровых. Главное, не забыть о турелях, не хватало ещё что-нибудь пушкой зацепить, сраму не оберёшься.

Ещё полтора часа мы будем видеть на экранах лица диспетчеров и ответственных офицеров. А затем — полгода скитаний.

— Поехали, аргонавты, — не без усмешки проговорил я, напутствуя экипаж.

— За золотым руном? — весело поинтересовался Ник.

— За неприятностями, — уточнил Том. — Майк, малый вверх, на минимальной тяге.

Серебристый "Арго" ничуть не был похож на свой мифологический прототип. Но Том верно сказал: идём за неприятностями.

Что ж, нас нигде не ждут с цветами и хлебом-солью. Если хотим занять своё место во Вселенной, временами придётся и нарываться. Такова наша судьба.

Туннель мы прошли тоже без приключений, хотя я ожидал, что новичка будет тошнить. Но нет, крепкий малый. Даже каюту покинул наравне со всеми, хотя имел полное право поваляться ещё полчасика.

Вышли удачно, намеченная для первого исследования система двойной звезды оказалась всего в сутках полёта. Обследовал район, насколько хватило чувствительности сенсоров. Вроде тихо, спокойно. Единственную серьёзную преграду на пути — внешний кометный пояс системы — вполне возможно обойти по верхней или нижней дуге. А вот дальше... Системы двойных звёзд нами, землянами, изучены пока плохо. Опираемся в основном на опыт старших рас Содружества. И этот опыт гласит, что планеты в таких системах, как правило, безжизненны из-за нестабильных орбит, но частенько насыщены крайне интересными минералами. Если мы здесь что-то эдакое найдём, то, скорее всего, через годик сюда наведается полноценная экспедиция, а за ней явится промышленный крейсер, несущий на борту целый завод. Но на поверхности колония вряд ли появится. Ибо всё тот же опыт исследователей Содружества говорит, что у планет двойных звёзд не только орбиты нестабильные, но и условия для жизни непригодные. У них либо плотные токсичные атмосферы, либо почти полное отсутствие таковых.

Первые же показатели, полученные ещё на подлёте, дали понять, что мы нарвались на планету-уникум. Быстро вращавшаяся вокруг пары голубых звёзд, она имела сильно вытянутую эллиптическую орбиту. Когда она приближалась к своему двойному солнцу, окутывалась практически венерианской атмосферой и полыхала жаром доменной печи. Когда удалялась, её атмосфера почти полностью выпадала на поверхность в виде осадков. Океан жидкого метана, представляете? Спустя неделю цикл повторялся. Почему планета так быстро теряла полученное от звёзд тепло, оставалось загадкой. Словом, повезло. В кавычках. Может, там что-то и есть, что могло бы заинтересовать нашу промышленность, но в таких экстремальных условиях не выживет ни один робот.

— Одна-единственная планета на две звезды, и громадный ледяной пояс с малым процентом пыли, — заключил Щербаков, изучив полученные материалы. — Подозреваю, что планета сформировалась в другой системе, и была захвачена этими звёздами. Это же подтверждают и спектры звёзд: обе голубые, практически не содержащие иных элементов, кроме водорода и гелия. Первое, в лучшем случае второе поколение.