Лорды гор. Белое пламя

* * *

На этом, мой принц, свидетельство памяти Наэриля прерывается, и я оставлю его без моей собственной оценки, пусть она никак не влияет на твое впечатление. А как получилось, что этот неприятный мне и тебе лорд-риэн одарил меня таким сомнительным подарком, я опишу в свое время.

Глава 11. Тайна дома Раэн

Я обещал тебя удивить, мой принц. Видишь, я иногда так увлекаюсь, что пишу так, словно ты действительно это прочитаешь. Я уже не уверен. Мне иногда хочется, чтобы ты узнал и увидел то же, что я. Может быть, это знание убережет тебя от моих ошибок.

Все, что написано в письме ниже — правдивое свидетельство, полученное мной от, ты только представь, лорда Наэриля. И не просто его рассказ на словах, а подлинное свидетельство его памяти, данное для суда Совета. Все, что я тут описываю, я видел, слышал и чувствовал так же, как он сам, и обязан излоить без искажений. Но, конечно, при передаче картин чужой памяти все-равно остаюсь я, наблюдатель, потому я и выбрал отстраненную форму.

Почему я решил посвятить тебя в его историю, да еще и ставлю вперед того момента, как узнал? Во-первых, тут она будет на месте по времени произошедшего. А во-вторых, сам Наэриль не возражает (точнее, он проигнорировал вопрос, но не запретил), а я не могу умолчать. Пусть ты ненавидишь лорда Раэна, но ты — будущий правитель, и должен уметь отметать личные чувства ради высшей справедливости.

Приступаю.

Для лорда Наэриля эта ночь была самой ужасной в его двадцатипятилетней жизни, если не считать рождения, но тот глухой час перед рассветом он, конечно, не помнил.

Обвал в недрах родовой горы Раэн, на склоне которой стоял замок, случился, едва миновала полночь, и застал врасплох. Рудник здесь был древний, давно выработанный и уже несколько столетий как облюбованный синтами под жилье, мастерские и подземные сады. Укрепления обновлялись регулярно, не только подземными мастерами, но и лордами Раэн. За малейшими трещинами в породе следили духи и вовремя предупреждали хозяев замка.

Внезапный обвал был невозможен.

Но случился. И такой мощный, что и на поверхности вызвал лавины, едва не похоронившие сам замок.

С таким масштабом катастрофы не справились даже духи рода. Смогли только предупредить Наэриля, деревенских дальегов и удержать от сотрясений стены родового дома, да еще своды над самыми многолюдными ответвлениями старого забоя, где обитали сотни две синтов.

Две окрестные деревеньки дальегов захоронило оползнем каменного крошева, перемешанного с глыбами льда, и лорд Наэриль, отправив всех слуг замка разгребать завалы в надежде вытащить хоть кого-то живого, сам не отдыхал ни минуты.

В эту ночь он до скрипа зубов пожалел, что испортил отношения и с соседями, и с вейриэнами, которые помогли бы удержать лавины. И о том, что собственных сил хватало призвать лишь с полсотни духов.

Они быстро определили, кто из дальегов, успевших спуститься в ямы и схроны, еще жив, и сколько еще сможет жить, и Наэриль в первую очередь шел к умиравшим. Недра он оставил на самую последнюю очередь: синты, несмотря на их внешнюю хлипкость, очень прочные существа. Не растеряются, смогут продержаться, да и своды над ними трещат, но еще держатся, и воздуха в образовавшихся лакунах хватит.

А вот хилые доски над схронами в хижинах дальегов, принявшие многотонный груз, не рассыпались только помощью богов и духов, и дышать там нечем от каменной пыли. Хуже того: старики и дети умирали от ужаса.

Ими лорд занялся сразу. Это была виртуозная работа прежде всего его предка-хранителя, прадеда Баэра. Старик умудрялся проложить путь в такие тесные норы, где люди могли только сидеть на корточках. А ведь сколько раз им говорилось: углублять схроны, укреплять камнем! Все на лордов и их духов надеются. Сущие дети.

С тропы духов, переносившей его к замурованным людям, лорд почти не сходил: некуда. Просовывался наполовину, поднимал тело и переносился с ним на поверхность, где пострадавших принимали слуги и уцелевшие дальеги. И это частичное сошествие в из бесплотного мира в мир плотный разрывало внутренности Наэриля до кровавой рвоты.

Из вытащенных семи десятков дальегов пятеро стариков умерли уже на поверхности, две женщины помутились разумом от пережитого — это самое обидное. Но Наэриль не мог задерживаться еще и для их лечения.

Через три часа, когда звезды в небе начали блекнуть, лорда шатало и тошнило кровью, натруженные мышцы невыносимо ныли, сознание "плыло" от непрерывных переходов, но всех дальегов, чью жизнь еще чуяли духи под камнями, он вытащил, оставив под завалом только мертвых. И лишь тогда спустился в недра к попавшим в каменные ловушки синтам.

Здесь было в чем-то проще, в чем-то сложнее.

Проще тем, что подземные жители находились все-таки в своей стихии, при них всегда находились мешочки со всем необходимым для первой помощи, и они умели поддерживать друг друга в такой беде.

Никто не умер от разрыва сердца, не сошел с ума, а раненых уже перевязали. Кое-кто с помощью духов и сам уже расчистил проход. Двум группам, попавшим в каменную ловушку, Наэриль просто указал место, где нужно пробиваться навстречу спасателям. Остальных выносил сразу по двое, благо, синты — легкие создания.

Сложнее — потому что, во-первых, суеверные подгорцы ни в какую не хотели оставлять мертвых, и лорду пришлось ударить парочку только что спасенных, но особо недовольных женщин; во-вторых, нужно было изловчиться вытащить и тех, кто чудом уцелел под нагромождением неподъемных глыб. В таких одиночных могилах на разных ярусах древней шахты скорчилось шестеро.

— Оставь их, Наэриль, — устало посоветовал опекун Баэр. — К ним невозможно подобраться. Все уже без сознания, на последнем издыхании.

Лорд упрямо мотнул мокрой от пота головой. Слипшиеся и потемневшие пряди когда-то белых волос хлестнули его по лицу.

— Покажи мне их, я сам решу, возможно или нет, — хрипло приказал он, закрыв глаза — так проще увидеть посланную его сознанию картину.

Чтобы видеть с помощью нечеловеческого взора духов нужна привычка: у них нет глаз в человеческом понимании. Но Баэр и его потомок давно приспособились друг к другу, и лорд смог оценить: дух прав. Не подобраться.

Даже в тесных схронах дальегов оставалось место для маневра — хотя бы одной ногой сойти с тропы духов в мир и обхватить чужое тело. А здесь камни так плотно зажали жертв, что удивительно было, как еще синты не задохнулись за столько часов. Впрочем, в бессознательном состоянии они почти не дышали.

— Видишь, потомок? Как ты их ухватишь? Прикажи отпустить камни над страдальцами, — настаивал Баэр. — Для них это будет легкая смерть. Зачем продлевать муки? У нас тоже силы не беспредельны, чтобы долго удерживать над ними такую массу плотного вещества.

— Я попробую. Мне лишь руку просунуть. Получится.

— В такой капкан? Жилы вырвешь. Останешься без рук. И ради чего?

— Баэр, это мои руки, — Наэриль, не выносивший назиданий, немедленно вспомнил о надменности. — Что хочу, то с ними и делаю.

Дух тяжко вздохнул.

Они вытащили пятерых не с первой попытки, но все-таки сумели и это. Но в момент спасения шестого духи не удержали шаткое равновесие потревоженных глыб, синта раздавило, а Наэриль едва заставил себя разжать пальцы, когда понял, что тащит уже кровавое месиво.

Эта неудача выпила последние силы.

Смахнув злые слезы, Наэриль сошел с тропы духов в лечебницу синтов, где знахарки, шепча благодарности и кланяясь, подали ему чашу с укрепляющим зельем, наложили мазь и перевязали содранные в кровь руки.

Лорд принимал их хлопоты молча, а болезненную гримасу умудрялся маскировать под брезгливую, что, конечно же, соответствовало его надменному образу. И в то же время мысленно принимал отчеты духов и отдавал приказы.

Он собрался после перевязки проведать спасенных дальегов, когда получил два сообщения: о том, что на территорию рода Раэн вторгся отряд вейриэнов и о вызове на допрос в Совет, полученном через духа-хранителя лорда Эстебана.

"Вейриэнов пропустить, — распорядился Наэриль. — Пусть рыщут. В замок им не войти. На входы в штольни поставьте заслоны. Не хочу, чтобы стало известно, что на самом деле мы бедны, как мыши дальегов. А Совет обойдется. Не пойду. Наверняка насчет вчерашней драки с принцем Лэйрином будут мозги полоскать. Им надо — пусть сами и приходят. Так дословно и передай, Баэр".

Дух проворчал: "И не проси, чтобы дословно. Передам со всей вежливостью. Опять нарываешься, мальчишка! Словно и не изучал дипломатию. Тебе нравится возбуждать к себе ненависть?", на что получил мысленный рык: "Старик, ты мне уже плешь в мозгах проел нотациями. Там как раз дипломатия и лежала".

Хлопотавшая над лордом красавица-синтка неопределенного возраста затянула бинт слишком туго, и он поморщился:

— Полегче, жрица.

Она вскинула длинные ресницы.

— Простите, мой господин. Иначе не остановить истечение, а ваша кровь слишком драгоценна. Вы сегодня спасли сотни жизней.

Его губы презрительно искривились.

— Ты лучше скажи, что думают ваши старейшины о причинах обвала.

Женщина нервно оглянулась на открытую дверь в общую комнату, где сновали знахарки, ухаживая за ранеными и искалеченными, взяла полотенце и, смочив его жидкостью из флакона, испросила дозволения очистить лицо лорда. Он кивнул, и синтка, осторожными прикосновениями снимая грязь со щек Наэриля, склонилась к самому его уху:

— Говорят, это сотворила неупокоенная душа Отраженной Саэтхиль.

Он отшатнулся, схватив ее за запястье.

— Что за бред ты несешь, женщина?

Жрица прикусила губу, на ресницах задрожали слезы: хватка лорда была железной.

— Вы спросили, благородный фьерр, и я рассказываю, что слышала от старейшины и других синтов.

Наэриль разжал пальцы, в глазах мелькнула растерянность.

— Почему? И что значит — неупокоенная? Она же...

— Убита, мой господин. Вчера нашли ее обезглавленное тело.

— Кем убита? — даже губы лорда побелели.

— Нам неизвестно, — жрица продолжила обтирать его лицо. На ее запястье набухали синяки, но лорд, вперившийся остановившимся взглядом в раскрытую дверь, этой мелочи не заметил. — Но главная жрица всегда говорила, что, если ее убьют, она восстанет и укажет на убийцу.

— Где это случилось?

— На нижних ярусах "Адовой Пасти".

— Вот как... Дай мне, я сам, — Наэриль вырвал из ее ладони полотенце, вытер лоб, устало прикрыл веки. "Баэр, почему ты не сказал?"

Дух не отозвался.

"Баэр! Изгоню к дьяволу!"

"Эва, напугал! — фыркнул опекун. — Бегу и дрожу".

"Жрица не лжет?"

"Смотря в чем. Насчет причины обвала — бред. Насчет смерти Саэтхиль — правда. Ей снесли, наконец, безумную голову. А молчали мы, потому что когда было говорить? Ты же вчера пребывал в бешенстве, не подступись. Да еще с такими новостями. А потом закрылся с девками, а в спальню твою и нам доступа нет".

"Да неужели? — тонкие губы лорда иронично скривились. — Как же ты смог ворваться ко мне с вестью об обвале? Или это был не ты?"

"Ну, это же экстренный случай... Зато я могу сказать последнюю новость: все Белогорье на ушах стоит из-за того, что мертвая голова Саэтхиль внезапно ожила и явилась аж в два горных дома. Понимаешь, что это значит?"

"Что тут понимать. Кто-то применил темную магию".

"Причем, все говорит о том, что ритуал проведен здесь, в недрах горы Раэн. Потому и нежданный обвал случился: горы ответили на удар Тьмы".

Лорд, закрыв глаза, не обращал внимания на жадный, изучающий взгляд жрицы.

"Так вот с чем связаны вейриэны и вызов в Совет... — его губы горько скривились. — Они сочли, что темный ритуал — моих рук дело?"

"Не буду скрывать. Неприятности у нас крупные. Но у тебя алиби. Придется свидетельствовать перед Советом".

"И допустить, чтобы эти гнусные черви копошились в моей душе? Никогда!"

Наэриль швырнул синтке полотенце, поднялся. Но жрица, загородив выход, бухнулась перед ним на колени:

— Господин, не гневайтесь, прошу вас!

— Я не на тебя зол, женщина. Спасибо за помощь. Понадобишься еще, я пришлю за тобой.

Она мотнула головой, височные кольца мелодично звякнули, губы жалко дрожали, а покрасневшие от бессонницы и слез глаза опять стали мокрыми. Невыносимо отвратительное зрелище, — передернуло лорда.

— Господин, умоляю, спасите еще одного мальчика. Он еще где-то там, в завалах, но он жив.

— Какого мальчика? Выведены все.

Она опять отчаянно мотнула головой.

— Его нет среди спасенных.

"Баэр, там еще кто-то живой остался?"

Дух сопел, но молчал.

"Баэр!!!"

"Ты сказал искать синтов и дальегов, а он — ни то, ни другое. Ничтожный пария", — виновато выдавил предок.

"Дерьмо ты собачье! Азархарт по тебе плачет, дряхлый засранец, — выругался лорд. — Где он? Веди!"

Но при мысли об еще одном переходе его едва не вырвало.

"Не поведу, — уперся Баэр. — Там точно не вытащить, только по частям. Руку ему придавило. Пилить будешь? А если и вытащишь, сдохнет сразу: в конечности кровь загнила уже. Пошевелишь — яд расползется".

"Но он жив?"

"Уже нет... почти".

"Покажи".

Шок, испытанный Наэрилем, изгнал даже мысли о мертвой Саэтхиль и ее убийце. Лорд вздрогнул и едва удержал возглас: "Лэйрин?"

Но нет, невозможно. Померещилось. Да и откуда в недрах горы Раэн возьмется ненавистный принц? Черноволосый, коротко стриженый парень был вполне жив — повернул голову, словно почуяв потусторонний взгляд, и сходство с Лэйрином окончательно развеялось.

На лорда, точнее, куда-то сквозь него, смотрели глубоко посаженные под густыми бровями, полные боли черные глаза. Не зеленые. И лицо у мальчишки совсем другое — узкое и острое, как клинок, с родинкой на смуглой скуле. Хотя возраст, похоже, тот же — лет шестнадцать, не больше. Через миг парень застонал и потерял сознание.

Капкан, пленивший его, был довольно просторным: рухнувшие глыбы сложились шалашиком. Левая рука парня уходила в щель между камнями. Он еще и умудрился как-то перетянуть ее ремнем чуть ниже локтя. Наверняка зубами затягивал. Если давно наложил жгут, лучше сразу отрубить руку — ее точно не спасти. Но для замаха мечом места нет. Придется пилить.

"Веди, Баэр, — приказал лорд. — И готовься к ответу: столько умолчаний не прощу".

"Отвечу, чего уж... Но чем ты расплатишься за переход?" — дух сразу перешел на деловые отношения.

"Снами, как обычно".

"Держишь нас на голодном пайке! Кончились в эту ночь все твои сны, Наэриль, а новых ты еще не наспал".

"Тогда возьми память о сегодняшнем спасении половины дальегов и синтов. Только это. И только половину. Хватит?"

"Две трети".

"А не жирно тебе будет хапнуть четыре полновесных часа моей жизни?"

Дух укоризненно напомнил:

"Так я же тебя в долг переносил, смотри, как я весь истощился уже".

"Не могу. Ты же не воплощен".

"Вот именно! И скоро обессилю так, что и голоса не останется. Ладно, пусть будет половина этой ночи".

"Не этой ночи, а сугубо время в очерченных мной рамках. Даже не надейся смухлевать, старый лгун. Я записываю все, ты знаешь. Мои полуночные забавы с девицами тебе не достанутся".

Обиженный дух проворчал что-то невнятное, а Наэриль уже занялся подготовкой к последней спасательной операции: потребовал у жрицы жгуты, бинты, пилу и обезболивающие снадобья. Смел полученное в ее же холщовую наплечную сумку, повесил флягу с целебной смесью настоев на пояс и спросил:

— Как его зовут?

— Последнее его имя — Ильде.

— Сладкий? — перевел Наэриль с древнего языка айров и криво ухмыльнулся. — Так он ваш жрец?

— Младший. Его первое посвящение было месяц назад, — чуть покраснела синтка.

— И кто его посвящал? Уж не ты ли?

Ее взгляд стал возмущенным:

— Как можно, господин! Я — такая же жрица первой ступени. Его посвящали сама Отраженная Саэтхиль и четвертый сын старейшины.

— Мерзость какая. Ну и аппетиты у старухи... были, — пробормотал лорд. "Идем, Баэр".

"Ну вот какое тебе дело до какого-то паршивого изгоя, от которого даже синты отказались?" — ворча, Баэр на этот раз с демонстративной медлительностью, явно наслаждаясь процессом, запустил невидимые ледяные когти в плоть и душу потомка.