Уже свечерело. Кто-то тихо постанывал рядом. Судя по голосу, девушка. Стоны внезапно сменились диким криком:
— Они не ведут себя так, как должны вести себя мобы!!! — Крик затих, сменившись тяжёлым дыханием.
Я сел. Слабости не было, выносливость на полном уровне. Живот грубо замотан тряпками.
Мы находились в одной из лачуг. Здесь гулял ветер, с потолка текло, но я сидел в более или менее сухом месте. Алексей склонялся над каким-то комком тряпок. Я с трудом узнал в этом комке человека, девушку. Её лицо представляло собой сплошной синюшный кровоподтёк, губы распухли, глаз не видно. На голове, там, где ей выдирали волосы, зияли кровавые раны. Изодранные лохмотья едва прикрывали изуродованное тело. Чёткая вмятина на левом боку, судя по всему, сломаны рёбра. Порезы, ссадины, кровоподтёки. Девушка зажимала куском рубахи друида — второй ушёл на мою повязку — пах. Ткань была пропитана кровью, и та продолжала сочиться. Это было чудовищно. Я тяжело сглотнул слюну.
— Ну, — шептал Алексей, — тише, тише. Пожалуйста. Вот, выпей.
— Пошёл на хер! Я хочу сдохнуть! — девушка зашлась в рыданиях. — Я! Хочу! Сдохнуть! Пошёл на хер со своим зельем!
— Что случилось? — тихо прошептал я.
— Много чего, — буркнул Алексей. — Ты чуть не умер, мне пришлось влить в тебя три зелья. А когда я притащил тебя, нашёл её. Она говорит, что эти мобы уничтожили её пати из трёх человек, а её саму...
— Что меня, мать твою, изнасиловали! — закричала девушка. — Меня трахали! Раз за разом! Полтора дня подряд! Избивали и насиловали! Когда я отказывалась, лупили, резали! Мне отрезали левый сосок! Выбили все зубы, чтобы я не кусалась, когда они пихали мне в рот свои херы! — Девушка зашлась в рыданиях. — Мобы же себя так не ведут? — рыдая, спросила она. Теперь её голос звучал жалко. — Это не может быть... не со мной... мы же в игре... Убери ты на хрен своё долбаное зелье!!! — Она замолчала, тяжело дыша.
Я сидел, глотая слюну. Злость, вскипевшая во мне, сменилась на жалость, чувство собственного бессилия, несправедливость происходящего. Алексей тихо рыдал рядом, выпавший из его руки бутылёк тихо булькал, вытекая на пол, но я не мог встать и поднять его. Будто бы это было кощунство. Бульканье, рыдания, тяжёлое дыхание, шум дождя, — эти звуки впечатались в мои воспоминания яркой и беспощадной картиной. Вспышки молний, полутьма помещения, пятно на полу, едва поднимающая грудь, слёзы на щеках, — эта картина всегда преследовала меня. Хотелось встать и схватиться за голову, завыть и биться головой о стены, разбивая её в кровь. Я хотел выцарапать себе глаза, проткнуть барабанные перепонки. Но я должен был находиться здесь. Моя память должна была сохранить этот акт чудовищной несправедливости. Я не мог встать и убежать — это стало бы самым чудовищным преступлением перед умирающей девушкой, чьё имя я даже и не знал.
Я должен помнить это. Потому что это — мой новый мир. Потому что это — повод убить виновных.
Я поднял руку к лицу. Оно было мокрым от слёз.
Девушка тихо дышала, с каждой минутой её дыхание становилось всё слабее. И, когда мы уже решили, что это — конец, она заговорила.
Эти тихие слова были невыносимы. Их дикая, чисто человеческая жестокость просто деморализовывала, сминала меня, давила наковальней. Я чувствовал себя червём под жёстким каблуком безысходности. Но мы не имели права прерывать её. Это жуткое, беспощадное преступление сотрясало мой мир до основ, переворачивало всю мою суть, отсекая что-то важное и такое далёкое, но и добавляя что-то не менее важное, близкое. То, что стало далёким, и то, что теперь будет для меня ближе всего.
Это была исповедь. Исповедь жертвы. Как убийца выплёскивает всё, что накопилось в нём на чистосердечном признании, так жертва этого преступления рассказывала нам то, что произошло с ней, не щадя ни себя, ни нас. Надеюсь, что ей стало легче после этого.
Наконец, она замолчала. Её дыхание было едва слышно.
— Меня звали Машей, — прошептала она. — Запомните это, пожалуйста.
Маша потеряла сознание через полчаса, а ещё через два часа скончалась. Перед самой смертью у Маши начался бред. Она завала маму, разговаривала с сестрой, смеялась и плакала одновременно. На миг затихнув, она восторженно прошептала:
— Коля, я люблю тебя. И ты меня, ведь правда? Я так рада... так...
А после её дыхание затихло.
Мы вырыли ей могилу ножами за хижиной. Копали долго, остервенело разгребая склизкие комки земли и грязь. Её тело должно было исчезнуть в полночь, но это не имело никакого значения.
Я завернул тело Маши в свой плащ, и мы вдвоём вынесли его, положили в могилу, осторожно закопали. Алексей ушёл, а я долго стоял над могилой и смотрел в пустоту.
Когда я вернулся, Алексей лежал в углу и тихо плакал. За окном лил дождь. Всё по-старому. Лишь не хватает прерывистого дыхания. Я тяжело упал на колени и зарыдал.
В моей голове звучали кощунственные слова:
"Вы получили тринадцатый уровень, улучшенный навык ослепления, единицу ловкости. Ваш запас злобы повышен".
Глава 11. 13, 14
Воин хрипел, на его губах пузырилась кровавая пена. Я поддерживал его голову и пытался влить ему в рот хоть немного зелья здоровья, но он захлёбывался, кашлял и дёргал головой, из-за чего большая часть зелья текла мимо. Наконец, после тридцати или сорока секунд борьбы, он затих. Я опустил его землю и тяжело поднялся.
Волшебница рыдала, придерживая левой рукой раздробленную и кровоточащую плечевую кость, Алексей успокаивал её. Второй воин и друид пострадали не сильно — у второго не было ни одной свежей раны, а первый получил стрелу предплечье, но очень спокойно её выдрал в тот же момент, и глазом не поведя. Впрочем, у него фактически не было правой половины лица и носа — судя по всему, постарались наши старые друзья оборотни.
— Мёртв? — угрюмо спросил друид, подходя ко мне. Я вяло кивнул. — Жаль. Но если бы вы нас не предупредили, мы бы вряд ли отделались одним трупом. Спасибо.
Я ещё раз кивнул. В общем-то, после вчерашнего плевать я на всё хотел. Я едва поспал, всё глубже погружаясь в беспросветную апатию. О том, что могут появиться новые игроки, вспомнил Алексей, именно он предложил встречать игроков на причале и предупреждать их об опасности.
— Ты же сам хотел в пати, — напомнил он мне тогда. — Предупредим ребят, а после того, как они получат опыт, вступим в пати. Если... если они смогут побить латников, конечно. Мы справились вдвоём, а я не собираюсь тащить за собой людей, которые не могут сделать то, что могу я. — Он на миг замолчал и, глядя мне в глаза, сказал: — Если зацикливаться на этом, то лучше сходить к морю и утопиться.
Я безразлично пожимал плечами.
Пати появилась через час после рассвета. Мы сказали им о засаде, а сами отошли, готовя зелья. У этой пати было куда больше шансов, чем у нас. Впрочем, спасти воина мне не удалось — один удар копья под щит пробил его бедро, а второй угодил в правую грудь, пробив лёгкое. Оставшиеся добили мобов.
— Вы давно здесь? — спросил друид. Он мялся, будто чего-то ожидая.
— Со вчерашнего дня.
— Сколько потеряли?
— Нисколько.
— А... Меня, кстати, Павел зовут.
— Алексей. И он тоже Алексей.
— Ага... А... вы опытные игроки?
— Я — нет. — Ситуация начинала раздражать меня. Но даже это чувство будто было приглушено.
— А как вы?..
— Повезло. Чего надо-то?
— А... может... ну. Ну, может... Сколько мы вам должны за помощь?
Я вяло улыбнулся.
— Столько же, сколько и мы вам будет должны. Мы ищем пати.
— О! — Павел обрадовался. — Это хорошо! Мы не против. Я даже могу уступить лидерство кому-то из вас!
— А остальные не будут против?
— Мы договорились о том, что я буду принимать решение. Громита... это погибший... вот вчера утром подобрали. Но теперь придётся с одним танком ходить. Ну да ничего, найдём нового.
— Что-то ты не сильно переживаешь о его кончине, — усмехнулся я.
— Неприятный был тип, я его выгнать уже собирался. К Юльке лез. Да и так... много чего о себе думал.
К нам подошёл Алексей. Он вёл Юлю, осторожно обнимая её за талию. Надо сказать, весьма тонкую талию. Девушка всё ещё плакала, но уже тише — зелье здоровья снимало боль. Алексею тоже вчера сломали руку, но он отошёл уже к вечеру, хотя даже сегодня жаловался на боль, и мы не были уверены в том, что кость срослась окончательно. Но девчонке-магичке вряд ли придётся много работать рукой. За ними шагал воин.
— Константин, — представился он, протягивая мне руку. Его голос звучал невнятно.
— Алексей. Это зарастёт.
Костя потёр шрамы и разразился кудахтающим смехом.
— Я знаю. Тебя тоже не хило покусали, да?
— Угу.
Я тяжело сел на землю. Вот и пати. Пять человек. Надо ещё двух, желательно воинов или воина и паладина. У нас и так уже слишком много героев поддержки, а танковать и агрить особо не кому. Я, конечно, могу, под плащом, но шрам на животе чётко говорил о том, что на промахи лучше особо не полагаться.
— Отдохнём и двинем дальше, — предложил Павел. Его глаза смотрели твёрдо, лицо было сосредоточено. Прямо полководец из фильма.
— Надо собрать лут, — сказал Алексей. — Доспех, оружие. А в хижине, где они сидели, награда — зелья и серебро.
— Я соберу, — кивнул Константин. — Может, что из доспехов мне пойдёт.
— Я помогу, — вызвался Павел.
— И надо собрать лут с трупа, — продолжил друид. — Лёх, не сделаешь?
Я слабо улыбнулся. Алексей глядел на меня исподлобья, выжидая. Он прекрасно понял меня в ту ночь. И действительно хотел мне помочь. Я поднялся на ноги и, склонившись над телом воина, принялся обдирать его. Никакого эмоционального отклика. Перед глазами избитое лицо Маши, а ушах тишина, хотя ещё секунду назад я слышал слабое хриплое дыхание...
Я дёрнул сумку, одним рывком содрал с трупа пояс. Перед глазами прыгали багровые огоньки. Собрав вещи, я повернулся к Алексею и швырнул их ему под ноги. Юля смотрела на меня с испугом, непроизвольно стараясь скрыться за спиной друида. Я только сейчас заметил, но улыбаюсь, щеря зубы. Неожиданно меня разобрал смех, и я не стал сдерживать его. Злой, преисполненный злобой, он звучал жутковато. Впервые в жизни я хотел убивать.
— Лёх, всё нормально? — тихо спросил друид. Он так же непроизвольно прикрывал девушку от меня.
— Всё зашибись. Видишь — я смеюсь.
Мой тесак погрузился в мягкую, податливую плоть, гуляя по ней. Свиноподобный моб забулькал и повалился на землю.
Запах крови успокаивал.
Ребята добивали оставшуюся на поляне группку прямоходящих свиней. Константин расшвыривал их хлёсткими ударами щита, стоящие позади друиды насылали бури, а сорка направляла их мощными потоками ветра. Выглядело всё это впечатляюще. Я весь день старался держаться от них подальше, далеко заходя вперёд и прочёсывая лес. Ускорение под скрытностью этому способствовало. Да и я просто хотел побыть один, хоть немного. Находя мобов, давал об этом знать, а после заходил им в спину и орудовал тесаком. Боссов пока не было, да и что-то не хотелось их видеть.
Этот остров, в целом, напоминал первый. Разве что вместо бесчисленных холмов мы взобрались на плато, покрытое мелкими рощами и заросшими камышом болотцами, где водилось множество уток. От дороги старались далеко не отходить, благо полян с мобами, пусть и довольно слабыми, было в достатке. Вдали, в пяти или шести километрах, поднималась приличных размеров гора, которую раньше не было видно из-за облаков.
Присев на корточки, я дождался, пока ребята добью последних мобов. От нечего делать взял у убитого моба его оружие — треугольных кусок очень мутного стекла, основание которого было замотано в тряпку, образуя своеобразную рукоять. У остальных были либо подобные ножи, либо копьеца со стеклянными же наконечниками. Интересно, где они столько достали?
— Ну всё, — громко сказал Павел, когда последний моб повалился на землю. — Привал? А то жрать охота.
Я поднялся и подошёл к ним.
— Там дымок, — сказал я, тыча за спину большим пальцем. — Можно проверить. Либо там новая засада и парень, либо жратва.
Павел некоторое время думал.
— Да, лучше пойдём туда, — медленно произнёс он. После это фразы его лицо приобрело обычное твёрдое и уверенное выражение. — В любом случае, даже если засады нет, мы, возможно, узнаем место расположения приюта. А то под холмом у берега — слишком размыто.
До деревни мы добрались за полчаса. Мобов больше не было, зато по обе стороны от дороги потянулись возделанные поля, на которых росло какое-то злаковое. Позже злак сменился на грядки с тыквами, репами и прочей всякой всячиной. У самого деревенского частокола работали около двух десятков неписей, они собирали свеклу. Среди них было не меньше полудюжины детей. Ворота деревни были гостеприимно распахнуты. Впрочем, на десятиметровой вышке у ворот стояли двое не слишком гостеприимных лучников, а у ворот ещё и два мечника. Они заметили нас, но никакой агрессии не проявляли. Пока.
Когда мы уже почти добрались до ворот, нам на встречу вышла процессия из полудюжины человек. Во главе их шагал высокий тощий старик, совершенно лысый, но с белоснежной бородой впечатляющей длины, заплетённой в три толстые косы. Неписи остановились в десяти шагах от нас, мы последовали их примеру. Обстановка была довольно нервной. Чтобы успокоить себя я начал поглаживать рукояти арбалетов.
— Приветствую вас, странники, — произнёс, наконец, старик. — Нечестные люди не появились бы посреди бела дня и не шли бы, не скрываясь. Но всё же мне хотелось бы узнать, по какой причине вы прибыли в нашу деревню.
— Мы ищем банду, похитившую мальчика, — сказал Павел. Кажется, он тоже предпочитал общаться с мобами, как с настоящими людьми... настоящими для фильма или игры. В общем, тоже любил отыгрывать. — Это один из подопечных приюта "Подхолмный домик", недавно сгоревшего. На счету этой банды много других ужасных преступлений. — Про Машу и странное поведение мобов мы рассказали. Наши новые напарники были шокированы. — Мы хотим покарать их за все злодеяния, что они совершили. Мы уже убили двенадцать членов их банды и, поверьте, убьём остальных. Если наше присутствие в вашей деревне не желательно, мы просто хотели бы узнать, где расположено пожарище приюта и купить немного еды. Вы можете вынести еду даже сюда.
Неписи переглядывались и тихо совещались. Один из них воскликнул: "Да это же замечательно". Те, что работали в поле, тоже остановились и во все уши слушали Павла. Их заставил замолчать повелительный жест старика.
— Вы принесли добрые вести, и мы рады пригласить вас посетить нашу деревню, — сказал он. — Мы расскажем вам, где расположен приют, и поможем во всём, что вам требуется. Проходите.
Я всё ещё немного нервничал, но крестьяне вели себя очень доброжелательно. Да и не были они похожи на разбойников — из оружия дрянные мечи и топоры. Видимо, банда доставила им проблем. Они расспрашивали нас о приключениях, что твориться у соседей, а Косте пообещали привести травницу, которая справится с его шрамом. А я, чёрт возьми, начал думать о мобах как о людях. И это было... странно как минимум. Но отчего-то приятно.
