Пожалуйста, Джин, пусть Кирк будет титаном среди людей, пусть он будет, черт побери, лучшим капитаном во флоте, пусть он будет лучшим бойцом во флоте, путь он будет лучшим любовником во флоте, пусть он выходит без единой царапины из драки с пятью людьми в два раза крупнее его, но, прежде всего, пусть он будет ЛИДЕРОМ, что для меня значит — пусть он позволяет своим подчиненным сохранять достоинство".

Родденберри пытался уладить и этот конфликт, но он возникал снова и снова. Это было сумасшедшее, изматывающее время, и мы с Биллом оба находились под огромным давлением — как я уже говорил, с известностью не так-то легко справляться, и нет никаких курсов, которые научили бы, как иметь с ней дело — так что трения были неизбежны.

Мы с Биллом рассматриваем слегка фрейдистские декорации сериала

Но вот что самое главное — наше глубокое, искренне уважение друг к другу перевесило все споры. Мы разобрались со множеством всякой всячины в эти ранние годы и стали хорошими друзьями. Как я говорил раньше (и, без сомнения, скажу снова), если бы Билл Шатнер настолько энергично не сыграл Кирка, характеру Спока негде было бы развернуться. Именно успешные взаимные усилия, взаимопонимание между этими двумя (и, конечно, доктором МакКоем в исполнении ДеКелли) помогли принести в "Звездный путь" настоящую магию.

По-моему, одна из самых мудрых вещей, которые когда-либо делал Джин Родденберри — это проконсультировался с Айзеком Азимовым по поводу противоречий между Шатнером и мной и проблем, возникших с популярностью Спока. Азимов посоветовал ему сделать Кирка и Спока верными, неразлучными друзьями так, чтобы зрители, думая об одном, автоматически вспоминали и другого.

Совет сработал с аудиторией — и, может быть, даже с Биллом и мной, потому что, конечно, со временем мы стали ценить нашу дружбу больше.

Хоть с его стороны и правда было подло красть мой велик.

Но возвращаясь к вопросу игр и веселья. Раз уж я описываю семью "Звездного пути", то могу тут сразу и отдать должное моей правой руке, Терезе Виктор — необычайно преданному, искреннему работнику — за то, что она помогла мне выиграть одну из мелких схваток со студией. После первого сезона сериала я перезаключил свой контракт, и новые условия включали в себя офис. Я нанял Терезу, и она въехала в офис, который состоял из двух крошечных комнат с уборной посередине. У каждой комнатки было окно, но не было никакой вентиляции, так что, когда наступило лето, в комнатках стало невыносимо жарко. В жаркие дни после полудня в них было совершенно невозможно находиться.

Так что я подал запрос помощнику Герба Солоу, Моррису Чапнику, на получение кондиционера. Моррис пообещал за этим присмотреть.

Шли дни, Тереза продолжала изнемогать от жары в крошечном офисе, так что я позвонил Моррису и спросил:

— А что с кондиционером?

— Я проверил твой контракт, — ответил он. — Там не упоминается ничего, кроме офисной мебели.

— Все правда, — сказал я. — Контракт не упоминает о кондиционере отдельно, но без него офисом фактически невозможно пользоваться.

Он вздохнул и сказал:

— Ну, посмотрим, что я смогу сделать.

Пару дней спустя в одно из крошечных окон установили маленький старый вентилятор. Естественно, от него не было никакого толку. Терезе пришлось терпеть лишения еще несколько дней.

К этому времени Лос-Анджелес уже вовсю наслаждался обычным для лета нестерпимым зноем. Я заскочил на минутку в офис и пришел в ярость оттого, что Терезе приходится обливаться испариной в совершенно невыносимой жаре. Крошечная комната превратилась в печку. Так что я сказал ей:

— Тереза, лягте на пол. Вам дурно от жары.

— Мне дурно?

— Да, — твердо сказал я. — Собственно, через пару секунд вы потеряете сознание.

Она схватила все на лету и, усмехнувшись, улеглась на пол, пока я звонил студийной медсестре. Я поведал ей, что вошел в свой офис и увидел, что моя бедная секретарша от жары упала в обморок. Медсестра прибыла очень быстро и наложила несколько холодных компрессов, которые помогли Терезе "прийти в себя". (Представление, данное Терезой, оказалось таким убедительным, что заставило меня задуматься — не упустила ли оно свое призвание в качестве актрисы!)

Следующий мой звонок, конечно, был Моррису Чапнику. И подлинность истории, которую я ему рассказал, позже подтвердила студийная медсестра.

Через два дня мы получили кондиционер.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ПРЕЖДЕВРЕМЕННОЕ ПОГРЕБЕНИЕ

— Мозг, мозг! Что такое мозг?!

Кара, "Мозг Спока"

В середине второго сезона "Звездного пути", NBC начала намекать, что сериал будет закрыт. Вероятно, рейтинг "Звездного пути" был недостаточно высок, чтобы убедить руководство вещательной компании в его популярности, несмотря на грузовики почты и внимание СМИ. Мудрость компании гласила, что "Звездный путь" стал культовым у зрителей пылких и горластых, но малочисленных. (Пять лет спустя, во время работы с "Юниверсал", я слышал то же самое от президента студии Сида Шейнберга. Он сказал: "Зрители "Звездного пути" очень пылкие и громкоголосые. Они на убийство пойдут ради сериала, но их слишком мало, чтобы окупить полнометражный фильм.)

К счастью, увелеченная поклонница БиДжо (сокращение от "Бетти Джо") Тримбл была другого мнения. Она и ее муж организовали мощную кампанию по написанию писем, и в результате мощная почтовая атака произвела желаемый эффект: NBC согласилась продлить "Звездный путь" на третий сезон.

Когда это произошло, руководство пообещало Розенберри отличное место в сетке вещания — 7-30 в понедельник вечером. Джин, воспрянувший духом от голосов в свою защиту, поклялся лично приглядеть за каждым сценарием и убедиться, что третий год сериала будет самым лучшим. Будущее "Звездного пути" никогда не выглядело таким светлым.

Но судьба просто сговорилась против его успеха — и против качества серий.

Во-первых и в-главных, NEC нарушила свое обещание и переместила "Звездный путь" с вожделенных 7-30 в понедельник на 10 вечера в пятницу — на время, когда его юные зрители, разумеется, общались со сверстниками и не сидели дома. (По слухам, продюсер "Смейся, Айрис", Джордж Шлаттер, отказался переместить феноменально успешный сериал с 8-30 на 8-30 вечера, как планировалось). В бешенстве Родденберри пригрозил уйти из сериала, если время трансляции не изменят. NEC заявила, что он блефует, — так что Родденберри был вынужден привести угрозу в исполнение. И хоть он технически оставался исполнительным продюсером (его имя появлялось в титрах), он покинул съемочную площадку и занялся другими проектами.

Дороти Фонтана вскоре подала заявление на уход, намереваясь заняться сольной карьерой свободного художника. Джин Кун ушел еще во время второго сезона, так что у нас остался только один ветеран-производственник — Роберт Джастмен.

Что удивительно, Джастмену никто не предложил занять место Родденберри, и Джин, и телеканал решили, что оно должно перейти Фреду Фрейбергеру (который, как и Кун, работал над "Диким, диким Западом"). Собственно, когда Джин собирался снимать первый пилот "Звездного пути", сначала он хотел пригласить на место сопродюсера именно Фреда Фрейбергера — но Фред отказался от предложения, поскольку в то время был занят.

Боб Джастмен был вполне понятно разочарован, что его обошли, вдобавок он был измотан двумя сезонами тяжелой работы. Он вернулся на студию и сказал, что хочет уйти — но Высшие Силы отказали ему в расторжении контракта.

Он неохотно остался — но только на время. В конце концов, он сумел уволиться чуть позже.

В довершение всего, NEC серьезно урезала бюджет "Звездного пути". Неподходящее время трансляции и урезанные фонды сложно было назвать идеальной ситуацией для новичка-Фрейбергера, и моральный дух отнюдь не был на высоте после отбытия Джина.

Но я, чуть ли не единственный, с нетерпением ждал прибытия Фреда. Мы с ним были друзьями с конца 1950х. Меня покинули все тревоги по поводу того, какой эффект на сериал произведет отсутствие Джина. "Великолепно! — думал я. — Замечательно! Фредди — старый друг, с которым я могу по-настоящему поговорить, так что в этом-то сезоне все пойдет гладко..."

К сожалению, самым лучшим моментом стал момент его прибытия. Дружба наша вскоре сделалась натянутой, поскольку Фред прибыл на "Звездный путь" с несколькими весьма серьезными идеями насчет того, как его следует изменить. Он повторял изначальную реакцию NEC на "Клетку" — мол, "Звездный путь" слишком высоколобый для большинства зрителей. Меньше идей, больше движения, больше боевых сцен — вот чего, по мнению Фреда, не хватало сериалу, и он твердо намеревался это исправить.

Третий сезон "Звездного пути" был открыт серией "Мозг Спока", весьма зловещим предзнаменованием грядущих перемен.

Серия начиналась с того, что прекрасная молодая женщина таинственным образом появляется на мостике "Энтерпрайза" и погружает всю команду в бессознательное состояние с помощью странного устройства. Когда команда приходит в себя, они обнаруживают Спока в лазарете — с отсутствующим мозгом.

Так начинается отчаянный поиск пропавшего серого вещества по галактике. Он приводит капитана и его отважную команду на планету, переживающую ледниковый период. Как ни странно, примитивные пещерные жители, населяющие ее поверхность, являются в буквальном смысле "жителями", ни одной "жительницы" среди них не видно. Так продолжается до тех пор, пока команда "Энтерпрайза" не обнаруживает чрезвычайно развитую подземную цивилизацию, состоящую из великолепных женщин, чей интеллект еще крошечней, чем их минитоги. Выясняется, что мозг Спока был похищен их невероятно глупой предводительницей Карой, чтоб было кому приглядеть за подземной цивилизацией — которая, очевидно, была слишком тупа, чтобы позаботиться о себе самостоятельно.

Кирк телепортируется вниз к этой цивилизации вместе с Доком и, как ни странно, Споком — которому к черепу прикрутили металлическую деталь, позволяющую их сопровождать. У доктора есть "пульт", который управляет Споком, и тот, с пустыми, как у робота, глазами, их сопровождает. В конце концов, Кирк находит главную красотку, Кару (она же похитительница органов). Термин "высоколобый", возможно, и подошел бы к ее воровской специализации, но точно не к ней самой. ("Мозг, мозг! — восклицает она, в отчаянии топая ногой, потому что слишком глупа, чтобы понять, чего капитан от нее требует. — Что такое мозг?!" Думаю, что с таким же успехом по поводу третьего сезона можно было спросить — что случилось с умом "Звездного пути"? И с его сердцем?)

После короткой схватки, в которой Кирк одолевает вооруженную Кару, доктор МакКой устанавливает на место вулканский мозг с помощью всеведущего компьютера, известного под названием "Учитель". (Именно Учитель изначально посоветовал Каре украсть мозг). Во время операции Спок приходит в себя и подсказывает МакКою, как завершить работу, что позволяет доктору саркастически заметить: "Не надо было мне восстанавливать ему звуковые связки".

Приглашенная актриса Марж Дюсэй созерцает эффект "Мозга Спока" на своей карьере

С актерской точки зрения не было ничего сложного в том, чтобы ходить туда-сюда, притворяясь безмозглым, я просто позволил глазам остекленеть и вел себя, как автомат. Но, если честно, во время съемок всей серии мне было неловко — и это чувство много раз накатывало на меня на протяжении последнего сезона.

В серии хватало логических дыр размером со звездолет. Но кроме вопросов типа "Почему население не вымерло, когда мужчины и женщины полностью разделились?" или "Почему у Спока ни волоска не выбилось из прически даже во время операции на мозге?" остается самый главный — в чем суть истории?

Когда серии создавались по-настоящему, сюжеты имел дело с увлекательными, глубокими и даже важными идеями, касающимися состояния человечества. И, что настолько же важно, одновременно происходило развитие персонажей. Мы узнавали о них и переживали за них, когда им приходилось сталкиваться с трудным выбором. К сожалению, в третий год съемок сериала (который должен был бы предоставить возможность для дальнейшего развития героев и исследования их взаимоотношений друг с другом) четкие различия между персонажами — особенно тремя центральными образами Кирка, Спока и МакКоя — начали постепенно разрушаться. Спок опять влюбился и ел мясо (во "Все наши вчера"), кричал по-ослиному и танцевал фламенко (в "Пасынках Платона"), и в открытую обсуждал семилетний вулканский брачный цикл (который во "Времени амока" Спок оскорблено отказался обсуждать даже со своим ближайшим другом Кирком) во время нехарактерно кокетливого разговора с женщиной ("Живущие в облаках").

Ну, может и весело, сидя в кресле, критиковать третий сезон "Звездного пути", особенно глупейшие эпизоды вроде "Мозга Спока". Но у меня нет намерения просто поворчать по поводу падения качества сериала, или раскритиковать Фредди Фрейбергера, или рассказать кучу анекдотов о том, что за бардак стоял во время съемок третьего сезона. "Звездный путь" и герой по имени Спок дороги моему сердцу, и наблюдать за их постепенным разрушением было мучительно. Единственная мысль, которая доносят эти посредственные серии, такова — некоторые работы (особенно в науке или искусстве) — просто занимают время и место. Да, на краткое время они умиротворяют начальство и позволяют оплатить счета — но, когда пройдет время, они будут забыты.

Тут мне вспоминается случай, когда я повстречался с Филиппом Халсманом, выдающимся фотографом, который снял бесчисленное количество обложек для журнала "Лайф". Лет двадцать назад я пришел в его студию обсудить его работы, которые страшно интриговали меня, новичка-фотографа. Я спросил Филиппа, как он стал фотографом, и он сказал: "Ну, карьера моя очень похожа на историю проститутки. Когда ее спросили, как она попала в свой бизнес, она ответила: "Сначала я занималась этим для своего удовольствия, потом для удовольствия своих друзей, а потом за деньги". Вот во что превратилась его профессия, и Филипп относился к ней с довольно грустным цинизмом. Он начал с любви, а закончил коммерцией. Играл ли я ради денег? Конечно, время от времени. Предпочел бы я делать это из любви? Разумеется. Существует внутреннее удовлетворение, по сравнению с которым все остальное меркнет.

Ведь наполненная смыслом работа — та, которая делается с тщанием, и вниманием, и любовью, скорее ради себя самой, чем ради одобрения публики (включая Нильсеновские рейтинги популярности) — продолжает жить. Такие серии "Звездного пути", как горький "Город на краю вечности" Харлана Эллисона или поэтичное "Время амока" Теодора Старджона и сейчас настолько же исполнены силы и смысла для зрителей, как это было когда-то в 1960х. Для меня драма — это что-то вроде духовного крестового похода, и важно, чтобы меркантильные соображения уступали первое место любви и заботам о качестве работы. У меня нет малейшего сомнения, что это было справедливо для всех остальных актеров — Билла, и Де, и Джимми, и Джорджа, и Нишель, и Уолтера. Может быть, именно поэтому "Звездный путь" продолжает жить.