— Я тоже хочу, деда!
— Ладно, только не слишком много.
Меж тем слава о мастере гендзюцу и его маленькой ученице стремительно распространялась. Зрители требовали Кицунэ и ее сказок. Такео был вынужден все чаще задействовать воспитанницу в своих представлениях.
Совместные выступления, совместные обеды и ужины. Такео и Кицунэ стали совершенно неразлучны и ходили всюду парой, как самая настоящая семья актеров. Оба уставали так, что после окончания представления валились с ног от усталости, но старый иллюзионист без лукавства думал об этом времени, как о самом веселом в своей жизни. Бессмысленное существование в четырех углах пустой комнаты закончилось и, как ни портила несносная лисица нервы учиняемыми время от времени шалостями, с ее появлением старик, как в молодости, снова ощутил вкус жизни.
* * *
Безногий Гуанг удивленно воззрился на девочку, подбежавшую и поклонившуюся ему. Нищему попрошайке потребовалась несколько мгновений, чтобы узнать ту самую оборванку, что недавно приходила к центру занятости искать работу и развлекла калеку донельзя забавным разговором.
— А-а, это ты, круглолицая! — ухмыльнулся Гуанг. — Хорошо выглядишь! Неужели нашла своего хозяина?
— Меня дедушка нашел! — сияющая счастьем, девчонка отбежала на пару шагов назад и подвела ближе к нищему длиннобородого, худощавого старика. — Это настоящий сказочник! Я теперь у него живу и пришла сказать, чтобы вы, Гуанг-сан, меня не ждали. Я, наверное, к вам работать не приду.
Гуанг не выдержал и рассмеялся.
— Спасибо, что не забыла! — отсмеявшись, произнес он. — А то ведь я бы всю жизнь тебя ждал! Ох-хо-хо! Ну дед! Сманил у меня работницу!
— Спасибо что были доброжелательны к моей внучке. — Такео поклонился нищему и положил в мисочку перед калекой купюру в сотню рю, которую тот тотчас сцапал и одним быстрым движением спрятал под рубаху.
— Не стоит благодарности. — Гуанг кивнул старику и подмигнул девочке. — Ну, маленькая принцесса, скажи, ты теперь тоже сказки будешь сочинять?
— Да. Как дедушка!
— Ха! И как же твое имя, можно узнать? Буду потом хвастаться, что разговаривал с настоящей знаменитостью!
— Меня Кицунэ зовут! — отозвалась девчонка, не думая даже смущаться или замечать насмешливый тон нищего. — Вот увидите, скоро город заговорит о наших с дедушкой сказках!
— Кицунэ? — Гуанг долго смотрел вслед ушедшему старику и девочке, что вертелась возле "нового хозяина", скакала и безостановочно болтала. — Подходящее имя для... фантазерки. Что же, лисенок, всего тебе самого хорошего. Хоть кому-то в нашем проклятом мире повезло.
Глава 4. "Нить".
Утро, как водится у лисиц, началось задолго до того, как над горизонтом поднялось солнце.
— Деда, деда! — Кицунэ вбежала в комнату и, поставив что-то на пол, принялась прыгать, пытаясь дотянуться до выключателя и зажечь свет. — Деда, смотри, что я сделала!
Такео, не спеша открывать глаза, начал вспоминать проделки последних дней. Первая — попытка построить башню из глиняных плошек, собранных со всех кухонь общежития. Весьма неудачная попытка, после которой осколки выносили мешками, а Такео стал лучшим клиентом гончаров в этом месяце.
Вторая — попытка понять устройство электрической лампы. Пробки в электрощите поменяли быстро, а вот утихомирить ревущую от боли и обиды девчонку с обожженными при замыкании пальцами было гораздо сложнее.
Третья — катание на собаке. Одурманив злющего цепного пса с помощью гендзюцу, Кицунэ запрыгнула ему на спину, сняла ошейник со зверя, и показала собаке иллюзию удирающей кошки. Легко представить, какой поднялся переполох, когда жуткая псина, роняя хлопья пены из пасти, помчалась по улице с визжащей от восторга хулиганкой на спине. За эту проделку Кицунэ пришлось безжалостно выпороть, но наказание не помешало балбеске учинить новую шутку уже следующим утром. Стащив у одной из живущих неподалеку актрис зеленую краску для волос, Кицунэ выкрасила в яркий изумрудный цвет соседскую кошку. "Так веселее". Получилось действительно весело, каждый, кто видел, как зеленое пушистое чудо проходит мимо, валился с ног в неудержимом приступе хохота. Не до смеха было только несчастному зверю, которого несколько раз подряд купали, пытаясь отмыть, и хозяйке кошки, в ярости ищущей того, кто свершил злодейство над ее любимицей.
Что же теперь учинила Кицунэ-чан? Будем надеяться, что-нибудь не слишком разорительное.
Применив импульс энергии Ци, девчонка допрыгнула все же до выключателя и свет в комнате зажегся.
— Смотри, смотри, деда! — Кицунэ подняла поднос, на котором стояло глиняное нечто, по форме напоминающее плошку. — Это я сама сделала! Красиво получилось?
— Красиво. — похвалил Такео работу девчонки, отмечая взглядом ее руки, заляпанные глиной по самые плечи, разводы грязи на одежде, лице и в волосах. — Ты у нас теперь гончар?
— Да! А как глину делают крепкой, деда?
— Странная у тебя глина. Черная какая-то. Ты где ее брала-то?
— Там, возле пруда, где ивы. Ее там много!
— Понятно. Такая глина, Кицунэ-чан, для посуды не годится.
— Почему? — девочка обиженно надула губы, словно дед намеренно и не слишком правдоподобно обманывал ее.
— В гончарных делах я, конечно, не силен, но в обычной глине состав не тот. Посуда из нее будет растворяться в воде, рассыпаться и крошиться.
— Вот зараза!
— Что? А кто тебя ругаться научил? Никогда таких слов не повторяй!
— Ага, а сам, когда порол меня за собаку, говорил! Нечестно! Тебе можно, а мне нельзя?
— Думаешь, подловила?! Одно дело — старик страшный, а другое дело — девочка глупая, шестилетняя. Когда станешь старой, злой каргой, как ведьма Мегуми, тогда и ругаться будешь! Ясно?
— Я такой не стану! Никогда!
— Шестилетней навсегда останешься?
— Да!
Такео улыбнулся. Не получится. Глаза все равно выдадут. С возрастом, хоть немного, глупости в них поубавится.
— Ладно, вечное дите, — старик, кряхтя поднялся с постели. — Пойдем мыться. Где так угваздалась-то, хрюшка мелкая?
— Я в пруд упала, когда за глиной ходила. Ну и ладно, я ведь платье дома оставила и свою рубашку старую взяла. Знала, что измажусь!
— Это ты правильно поступила. Платье было бы очень жалко.
Дом спал мирным сном. Стараясь не создавать лишнего шума, Такео открыл воду и, поставив чумазую девчонку в чан с водой, принялся поливать Кицунэ шампунем.
— Дедушка Такео, а что мы сегодня будем делать? Куда пойдем показывать представление?
— Сегодня? Никуда не пойдем.
— Почему?
— У нас сегодня выходной. И завтра, наверное, тоже. В общем, сегодня я должен узнать, как нам жить дальше. Эх, жаль, сбережений не набрали...
— Деда, а я знаю, как нам заработать много денег!
— Это как?
— Я вчера вечером ходила в кино...
— В кино? На какие деньги?
— Ты мне на мороженное давал, помнишь? Четыре раза. Как раз на билет хватило. Правда тетка, что билеты продавала, сказала, что детям нельзя. Но я же — оборотень! Я домой пришла и во взрослую девушку превратилась.
— А одежду где добыла?
— Ты спал, я у тебя штаны, рубашку и куртку взяла. Концертные, красивые.
— Так, и что дальше было? — Такео почувствовал, как в висках его пульсирует кровь от злости на себя. Вымотавшись за последние дни, он вчера с обеда уснул, как сознание потерял, оставив ребенка без присмотра.
— В кино пустили, правда фильм мне не понравился. Скучный. — Кицунэ картинно махнула рукой, намекая что детали это не важные. — Так вот. Там ко мне двое дядек подсели, в дорогих костюмах, и дали какую-то гадость выпить. Я понюхала, пахнет мерзко, и пить не стала. А потом они начали меня с собой звать, на праздник...
— Праздник? Какой-такой?
— Не знаю, но они сказали, что дадут мне много денег и конфет.
Такео густо покраснел, представив, что должен быть за диалог, в котором двое озабоченных "дядек" стали бы предлагать девице конфеты в качестве награды за визит "на праздник".
— Понятно, понятно. А дальше?
— Мне их лица не понравились и то, как они ко мне руки тянули. Я сказала, что мне нужно у дедушки разрешения спросить, а они начали смеяться. Я рассердилась и их обоих побила. Правда из кино потом пришлось уйти. Потому, что билетерша самураев вызвала. Ну и ладно, все равно кино было глупое. Вот теперь думаю, может, неправильно поступила? И деньги и конфеты...
— Кицунэ, слушай приказ. На фильмы для взрослых — не ходить! С незнакомыми людьми, а особенно дядями, не разговаривать! Если начнут куда-то звать, предлагать деньги и конфеты, сразу убегай! Это — враги. Понятно?
— Какие-то слабые враги. Я одного спинкой от кресла ударила, так он сразу сознание потерял.
— Ты что там, мебель ломала?
— Рассердилась сильно. А чего они смеются?!
— Ох-хо-хо, беда ты ходячая! На один вечер без присмотра оставил, так вон уже что наворотила!
Кицунэ склонила голову, понимая, что опять налепила каких-то глупостей и виновата.
— Ну, и что потом было?
— Я приняла этот облик, пришла домой, твою одежду оставила, взяла свою рубаху и пошла за глиной. Дома скучно сидеть!
— И все? Больше ничего не вытворяла?
— Ничего.
— Правда?
— Деда, я никогда не вру!
— Ладно, ладно. Верю. Про что хоть кино-то было?
— Не знаю. Про то, как люди в кровати обнимались...
— Понятно, не продолжай. Кицунэ, ты четко запомнила, что я запретил тебе ходить на такие фильмы? — Такео вынул отмытую до розового цвета девочку из чана и, закутав ее в полотенце, принялся вытирать.
— Да. Конечно запомнила, деда. Я и сама не хочу. Глупости какие-то показывают. Скучные.
— Вот и правильно. Приличные девочки на такое кино не ходят. Ясно?
Кицунэ кивнула.
Завтрак был по обыкновенью плотным.
— Хорошо быть оборотнем. — сказал Такео, поглядывая на воспитанницу, которая уплетала кашу за обе щеки. — Можно совершенно не заботиться о фигуре. Все забываю спросить тебя, Кицунэ-чан, как тебе моя стряпня?
— Вкусно!
— Правда?
— Да. Гораздо вкуснее, чем у хозяина на базе. Меня кормила тетя Анзу, рабыня хозяина. В каше часто попадалась земля или опилки, а зелень была гнилой. Я думала, так и должно быть. Наверное, Анзу воровала мою еду и скармливала мне какую-то гадость, которую больше никто не ел. Она меня ненавидела.
— За что?
— За то, что боялась.
— Вопросов нет. — Такео глубоко вздохнул. — Очень многие генетически измененные испытывают на себе ненависть простых людей. Есть страны, в которых нас вообще считают за демонов и преследуют. Страшна участь генетически измененного ребенка, оставшегося в одиночестве. Но ты не бойся. Я буду заботиться о тебе.
— Дедушка очень добрый. — Кицунэ поднялась, приблизилась к Такео и обняла его, ласкаясь. — Ты добрее хозяина, добрее всех! Люблю тебя!
— Я тоже люблю тебя, лисенок. — старик погладил Кицунэ по голове. — Ну, а теперь, давай собираться. У нас сегодня выходной, чем бы заняться? Хочешь, сходим в зоопарк?
— Это где разные звери в клетках?
— Да. Львы, тигры, слоны, моржи...
— А лисы есть?
— Наверное, есть. Ну что, пойдем?
— Ура! Мы идем в зоопарк! — Кицунэ принялась скакать по комнате.
— Тихо! Соседи спят.
Кицунэ пришипилась и, стараясь не шуметь, начала собираться.
— Сегодня я надену свое лучшее платье! — мечтательно сказала она.
— Да? И какое же из двух — лучшее? — иронично заметил Такео. — Дай угадаю? Наверное то, что из шелка!
Кицунэ надулась, как рыба иглобрюх, и, обиженно посматривая на ехидно хихикающего деда, вынула из чемодана синее шелковое платье с короткими рукавами и кружевным воротничком. Второе, клетчатое, из хлопка, осталось лежать на дне маленькой сокровищницы лисенка, вместе с единственным кимоно.
Начинался очередной, но не самый обычный, день. Обычные дни, как с радостью понимал это старый иллюзионист, остались в далеком прошлом. В той серой унылости, что была до того, как он привел в свой дом несносную маленькую ками.
Минут через двадцать после завершения завтрака, Кицунэ и Такео вышли из общежития и направились к выходу со двора. Прохладный ветерок раннего утра унес, было, все тревоги, но Такео вдруг насторожился. Ликвидаторы следов воздействия энергии Ци должны были, прежде всего, хорошо уметь замечать эти следы. Совсем недавно рядом с домом крутились шиноби.
— Дедушка, смотри! — Кицунэ показала пальцем на большую черную птицу, сидящую на крыше соседнего дома. — Какая большая! Это наверное...
— Грач. — не дожидаясь, когда девочка сморозит очередную нелепицу, подсказал Такео.
— Я знаю! Помнишь, мы книжку смотрели про птиц? Сам мне все показывал!
— А, ну да. Я знаю, что ты знаешь.
Грач, почистив крыло клювом, неуклюже взлетел и вальяжно поплыл прочь. Кицунэ ничего не заподозрила, но Такео, в отличие от нее, знал, что несколько шиноби из погибшего клана Амакуса еще несли службу в скрытом селении Воды, главной базе ниндзя этой страны. Амакуса не были особо сильны, как и Отани, в свое время. Их задачей была тайная разведка и слежка за людьми, с использованием специально выведенных птиц. Взглянуть бы на этого грача поближе и проверить, не завязан ли на нем узел силовой печати? Простейшей вспомогательной схемы, дающей хозяину возможность видеть то же, что видит птица.
Если же грач принадлежит шиноби Амакуса, то в городе, можно уверенно ожидать, появились и более сильные воины. Такео не сомневался, что соглядатай Катсуро доложит командованию о Кицунэ. Неужели потерявшийся лисенок заинтересовал Рафу, лидера селения Воды? Причем настолько, что старик пригнал в Сандзе боевой отряд? Кицунэ решили доставить в селение? Ну уж нет! Община Воды слишком слаба, чтобы защитить маленького оборотня. За то, что селение существует, можно благодарить равнодушие бывших врагов, которые больше не видят в скрытом селении Воды соперника и угрозы. Но если пройдет слух что поверженный воин пытается подняться, соседи отвесят ему такого пинка, что от кучкующихся в крепости ослабевших стариков и недоученных подростков не останется даже мокрого места. Гораздо безопаснее сделать вид, что чужого ребенка-шиноби просто не существует, дать требуемую информацию и забыть о нем.
Такео надеялся, что и Рафу это понимает. Переживший много войн и бедствий, лидер селения Воды едва ли захочет снова рисковать всем. Зачем же тогда шиноби в Сандзе? А, может, их и нет вовсе?
Иллюзионист поглядывал по сторонам. Сонный утренний город был столь обыден и спокоен, что старик даже засомневался, не примерещились ли ему следы шпионов? Может быть, это Кицунэ ночью шалила и наставила повсюду фон энергии Ци? Нет, не может быть. Если бы это была работа Кицунэ, след был бы как от самурайского коня в подлеске — двухметровая борозда, которую не заметит только слепой. Маленькая Кицунэ еще, не умеет силой своей пользоваться как надо. Еще этот грач... обычная птица? Или нет? Шиноби следили за домом? Чьи? Селения Воды? Ветвей? Или подручные хозяина Кицунэ, который ищет свое создание, затерявшееся на просторах мира людей?
