"Загадочная душа и сумрачный гений"

Если мы станем ему неудобными, будут четыре одиночки в Петропавловке, долгое и педантичное 'потрошение', на завершающем этапе очень и очень болезненное. Которое, полюбас, закончится 9-ю граммами свинца. Либо уже для сумасшедших — тех, кто до конца не выдержал, и это их счастье. Либо для еще вменяемых. И им же хуже...

— Это все, логично, конечно. Но, Василий Александрович, поверьте, я с ним общаюсь уже год. Николай не такой, как вы привыкли его воспринимать. Вернее... не совсем такой.

— Вадим. Человек в разных обстоятельствах способен на различные поступки. Тем более, человек внушаемый и болезненно самолюбивый одновременно. И даже просто способный испугаться. За свою семью, например. Понимаешь о чем я? Уверен ты на 101%, что нет такой ситуации — оговора, провокации, доноса — при которой он не решит отделаться от нас, как от лишнего фактора риска?

— На 101%?.. Нет. Не уверен...

— Вот, о том и речь, мой дорогой. Так что: обиду проглотить. Принять предложенные Николаем правила игры и терпеть. Оставаться для него верным товарищем, лекарем сына, а теперь, как я понимаю, и жены, да и, вообще, незаменимым помощником. И при этом помнить, что тебя терпеть не может его дядюшка Алексей Александрович. Да вдобавок еще, бешено ревнует к Николаю Александр Михайлович. Его 'милый Сандро'.

Про господина Витте я вообще молчу, сам понимаешь откуда ветер, если парни Азефа тебя грохнуть попытались. Но если ты вдруг не разобрался до конца в том, что у тебя под носом творится, знай: за Юличем стоят не только евреи-банкиры доморощенные, но и парижский Ротшильд. И не сам по себе Витте с ними закорешился, а благодаря своим покровителям из Священной дружины — обожателям французской кухни, красот Ниццы и франков в ассигнациях — генерал-адмиралу, полусумасшедшему Николаше и Великому князю Владимиру. По калибру ты себе врагов нашел, короче. Расклад понятен?

— Понятен...

— Информация про Александра Михайловича тебя не удивляет, как я погляжу?

— Нет.

— Откуда знаешь? — прищурился Василий.

— Алексеев предупредил через Буша. А Вы откуда узнали?

— Ну, дорогой, мы-то на флоте. Там такое не утаишь. Да и брата Николая в друзьях не мешает иметь. Мишкин сам в интриганстве не силен, но память у него фотографическая, в папашу. Я же пока кой-какие пазлы складывать не разучился. Согласен, Петрович?

— Да уж. Приятного только в этом всем мало. Но, что выросло, то выросло. Ты же, Вадик, ему кучу бабосов с откатов за заказы на постройку кораблей-'добровольцев' порушил! Да еще и в поход с ГЭКом его Николай от сексуальной женушки, детушек и кормушки имени 'Торгового мореплавства' сплавил. А лепших корешей — Безобразова с Абазой — аж в Иркутск упек. ВК АМ считает, что это все — с вашей с Дубасовым подачи.

После того, как тебя несколько раз видели в обществе Гинце, некоторым горячим головам не нужно было много времени для того, чтобы решить, что ты, мелкий прыщ, пытаешься сесть на 'интерес' от заказов германцам. Да еще и Ольга в доле, само собой.

— Ясно. Только это все цветочки, мужики. На днях вскрылись факты его секретной переписки с Абазой. Дурново кое-что очень занятное там нашел, с аглицким душком.

— Еще один подследственный из тени выполз? Не сиделось ему с Безобразовым у Байкала. А ты, Петрович, еще говорил, что у него высокое чувство самосохранения...

— Василий, а чему удивляться-то? Сейчас 'безобразовцы' постараются нашу победу 'отжать' по-полной. Тем более, что 'Семь пудов' снова при делах. И он свято, искренне уверен, что победы русского флота — его неоспоримая заслуга. Макарову и мне он точно кровушки попьет. Короче, жить становится интересней, жить становится веселей.

— Типа того... Прав был товарищ Сталин. Почивать на лаврах нам точно не придется, хоть 'крыши' у нас и не самые худые: у тебя Алексеев, у меня Мишкин, ну, а у Вадика — сам самодержец. Но. Если шибко захотят убить, — вальнут. Так что, господа-товарищи, мы теперь, как саперы перед минным полем. Значит, самое время нам 'сверить часы' на ближайшее время. И первым для отчета слово получит наш главный царедворец.

Да, Петрович, по ходу к тебе просьба: больше так генерал-адмирала не величай. 'Семь пудов', 'семь пудов'... Боже упаси, ляпнешь где-нить прилюдно. Да и негоже грешить против истины. Он за время своей крайней парижской 'командировки', чисто на глаз, если по последней фотографии в 'Ниве' судить, не меньше чем полпуда еще нажрал, и теперь, как пить дать, на достигнутом не успокоится: как же — 'герой-победитель'! Не главный архитектор Цусимы, как в нашем мирке было...

Кстати, по ходу своего спича, Вадим, постарайся максимально подробно доложить про последнюю 'изюминку на торте': как и почему твоя благоверная умудрилась публично закатить скандал дяде Алеше из-за твоей скромной персоны. И еще — как нам понимать его отсутствие сегодня в свите? Мы-то, грешные, посчитали, что он опять в фавор к Николаю входит. Подробненько расскажи, ибо чуйка мне подсказывает, что сейчас эта склока для нас — самый скользкий оселочек и есть...

Но для затравки изобрази нам в лицах, как и почему твой дорогой Ники слил инфу о нашем 'пришествии' Императрице. И как эта помешанная на мистике неврастеничка такую новость вообще переварила? Хочу знать твое мнение и как свидетеля, и как медика. Откровенно говоря, хоть я и ждал от царя-батюшки чего-то подобного рано или поздно, но попозже — было бы лучше. С какой точки зрения на это дело не посмотреть.

— Не вопрос, Василий. Будет вам в лицах. Тем более, что главной 'изюминки' вы все равно пока не знаете, хотя про 'дядю Влада' и Николашу — 'бешеного кобеля' вы уже сами упомянули. А что смешного, Петрович? Так теперь Николая Николаевича горячие финские парни величают. Кстати, отдать ему должное надо. После убийства генерала Бобрикова, с чухонцами он разобрался решительно, и не церемонясь. С ходу ввел военное положение, и — понеслось по кочкам. Одних висельников под восемь десятков по приговорам полевых судов. Лепшая подруга финской аристократии Мария Федоровна до сих пор с ним почти не разговаривает. Однако генерал-губернаторство замирено, причем конкретно. Они там...

— Стоп! И чего там такого главного мы не знаем? — прервал Василий вадиков экскурс в новейшую историю Финляндии. По тому, как он заметно напрягся, было понятно, что любые новые вводные относительно активности родни Императора воспринимаются им весьма серьезно. Тем более, если речь идет о фигурах такого калибра.

— Если коротко. Сладкая парочка собралась произвести маленький, аккуратненький дворцовый переворотик. С участием гвардии, естественно. А перед этим разобрать меня на запчасти до самой говорящей головы. Дурново и Зубатов, не без помощи кой-каких ноу-хау от дяди Фрида, этот гнойник обнаружили. А Николай лично вскрыл и выдавил. Оба деятеля каялись, целовали туфлю и поклялись в вечной верности. Письменно...

— Что?! Прелестно. Твою ж ма-а-ать... Почему не доложил?

— Приказ, Василий Александрович. ОН приказал. Причем сказал, что, в принципе, не возражает, когда я докладываю Вам обо всех наших делах, но это — особый случай, дело семейное. И он ОЧЕНЬ ПРОСИТ меня на эту тему письменно не распространяться...

— Та-ак... как чувствовал, что мы под колпаком. Порадовал. Хотя не удивляюсь, Дурново и Плеве — не дураки. И душка Ники, что, дядюшкам на самом деле поверил?

— Вряд ли. Но, во-первых, он категорически не желает выносить сор из избы. А во-вторых, как я понимаю, он очень хочет познакомиться с тобой и обсудить все это тонкое дело. Владимира Александровича и его супругу Марию Павловну, а она-то как раз и есть 'главное мутило' в этой семейке, он из Питера уже справадил. Тот долго выбирал — Варшавский или Киевский округ принять, но остановился на Варшаве.

— А Николашу 'чухонского', Или 'черногорского'? Как его теперь правильно?

— Николаша, Петрович, в отличие от Владимира Александровича, включил дурака. Приехал к Николаю со Станой, пали на колени. Икону с собой привез, на которой клялся, что ни сном, ни духом! Это при том, что подробные стенограммы его изречений Ники читал. Ну, и что ты думаешь?

— Простил!?

— Не забыл, конечно. И, что простил — это тоже вряд ли. Но, скажем так, — извинил. Во всяком случае, пока высылка в Тьмутаракань ни Николаше, ни его черногорской пассии не грозит. Думаю, из-за большой политики он его не унасекомил. Никола Негош лично к нам в гости собирается, а у него еще одна из дочек — итальянская королева.

— Дела веселые в вашем гадючнике...

* * *

Выслушав до конца рассказ Банщикова о вынужденном 'посвящении' Императрицы в тайну их пришествия, а также о засекреченной царем попытке госпереворота, Балк несколько минут хранил мрачное молчание. После чего, хмуро взглянув на 'компаньонов по несчастью', тяжко вздохнул, и побарабанив пальцами по столу, многозначительно изрек:

— Пипец. Вокзал уехал, клоуны остались. С дамами Николаевичей что-то надо делать. Страшнее дурака — только дурак с инициативой. А страшнее его — такая же инициативная дура. А уж если пара таких идут дуплетом...

Убирать их от царицы надо. И срочно. Иначе, кроме таких нежданчиков могут и Распутина подогнать.

Персонально к тебе, Вадим, у меня больше вопросов нет. Потому, что просто слов нет. Детский сад! Хотя, если Николай пока с дядюшками и своей маман в контрах — это не так уж и плохо. Однако, в связи с вновь открывшимися обстоятельствами, у меня к вам обоим вопросик возник. И серьезный. Поэтому, прежде чем думать, как жить дальше, давайте-ка придем по нему к общему знаменателю. Нет возражений?

Тогда излагаю пропозицию.

Во-первых. Согласны ли вы с тем, что хотя за этот год напряга, мы серьезно помогли нашей матушке России отползти от края братоубийственной мясорубки, но заодно, в довесок, так сказать, поспособствовали и дворянству вообще, и семейке Романовых в частности, усидеть на верхушке пищевой пирамиды? При этом наступив на горло не только революционерам-отморозкам и прочим бунтарям-экспорприаторам, но и вполне вменяемым, умным и патриотичным людям. Понимающим не хуже нашего, что жить в условиях вседавления зажравшегося, паразитического класса, народу уже невмоготу.

Думаю, Вадюшь, насмотревшись на столичные нравы ЭТОЙ буржуазии, ты понял уже, что наш общий знакомый 'успешный предприниматель и эффективный менеджер' Анатом и здешние существа типа Рябушинских — духовно-ментальные братья?

— Типа того...

— Василий, а ты что же, лично революционный процесс возглавить хочешь?

— Боже упаси, Петрович. Просто расставляю акценты.

При этом я вовсе не отметаю, что среди толпы дворян есть и вполне разумные, дальновидные люди, понимающие не хуже нас, что ТАК дальше жить нельзя. И если на горящие усадьбы отвечать лишь 'столыпинскими галстуками', нагайками и залпами в упор, катастрофа неизбежна. Не сомневаюсь я и в том, что среди здешних российских буржуев есть вменяемые и даже патриотичные люди. И раз мы выбрали консервативную сторону баррикад, путь реформ, то и на тех, и на других, нам и нужно будет опираться. Ну, раз все с этим согласны, тогда продолжу.

Во-вторых. Петрович, как ты думаешь, какая последняя мысль у меня крутилась в башке, когда проф с Фрилансером своим, меня к саркофагу подключали? Не знаешь? А я вот прекрасно ее помню: сразу тебе мозги вышибить, или сперва — в тушку, а уж потом — контрольку. А чему тут удивляться, Вадик? 'Задача, которую папа озвучил' тут совсем ни при чем. Вы себя хоть на минуту в моей шкуре представляли?

С тобой, Петрович, все ясно и просто. Как с котелком без ручки. Тебе только дай 'Микасу' утопить по принципу 'Д квадрат Пи Эр': 'Давай-давай! Потом разберемся!' Да и с тобой Вадик — не сложнее: свалить из этого дерьма самому, но сперва к нам подлизаться, да папаню потом сюда вытащить. Я представляю, как ты прифигел, когда ясно стало, что четвертый — это Фридлендер.

А вот как мне все это!? Страны — нет. Всех кого знал, с кем вместе под пулями на брюхе ползал, на караван ходил или к козлопасам на огонек, тоже нет. Прикончил их всех твой папик. Одним щелчком тумблера! Вопросик наводящий: я ему что-то должен был?

Так что перспектива на дальнейшее рисовалась вполне логичная. Петровича — за борт без мозжечка. Знал юнош дофига, как много. Самому — на 'Варяге' до первого порта. А оттуда — на Гудзон. С моими-то знаниями, умениями и молодой-то тушкой, а я знал уже перед переносом, кого они тут зацепили, — ого, робяты...

Я бы так устроился, что любому Арику Шварцу и не снилось бы, блин! Но вот когда я прочухался тут, все это благое намерение сдулось. Потому как Вася Балк... он оказался не просто молодым. И не просто храбрым парнишкой. Он еще и только что побывал в первом своем бою. И кроме присяги, Родины и прочих звонких словесов, которые в его черепушке были не просто звуком, он теперь еще и ОБОЖАЛ своего героя-командира.

И такой у нас с ним интересный диалог вышел... типа, 'сам с собою я веду беседу', что дальше все было так, как было. Спасибо тебе, Петрович, что коньяку вовремя плеснул. А то ведь крыша и уехать могла. Или моя, или его. А уж совсем МЫ едины стали в Артуре. Веруньчику за то спасибо: лишь после ее убойного взгляда вы оба и получили окончательную амнистию. А не отсрочку. Ясно я выражаюсь? Хотя именно сейчас, если рассуждать 'по-коловски', самое милое дело — мне вас всех валить и рвать когти.

Ага?.. Теперь оба вылупились. Ладно. Для наивных поясню. И это будет как раз, в-третьих: войну мы Николаю выиграли, революцию в зародыше притушили. До фига чего ценного на тему кто, что, где и как — слили. Молодцы! Теперь ставим себя на его место.

Что там дальше, какая еще польза ему от нас? А может, наоборот, ВРЕД? Ведь и Балк, и Руднев, и Лейков, вернее, те, кто в них сейчас сидят, выросли в социалистической республике. Без царя. И республика эта прекрасно себе развивалась после его убийства. Что там они еще задумали, а? Вадик тоже не далеко от них ушел. Да и брать на себя, не много ли он стал? Может, ну их, эти риски? И так много чего нагородили. Зачем мне эти нервотрепки с родней, эта чертова конституция? Армия и флот со мной. Достаточно, не?

Понимаете теперь, на какой мы скользкой дорожке? А если сюда добавить еще, что обуревший германец этим своим набегом на Петербург и нашими с ним целованиями, де факто поставил мир на грань всеобщей войны? Да. Не через десять лет, а уже завтра! Вы озадачились хоть на минутку тем, что думают обо всем этом в Париже и Лондоне?..

Да еще круг посвященных — шестеро со стороны. Это уже чудовищно много. И двое из них — женщины. Это сегодня все славно, Вадик. Поскольку любовь. А вдруг — возьмет твоя, да и разлюбит? Или хуже того: ты дуриком залезешь на кого-нить, и донесут? А от любви до ненависти сколько? А Императрица? Да, скрытная. Да, себе на уме. Но психованая же! Ладно, Мишкин и Макаров, за них почти не беспокоюсь — у первого своя любоФФ на носу, а второй слишком мудр для глупостей. Но уже имеем два заведомо слабых звена, плюс батюшка — вещь в себе и непрогнозируемый Фрилансер, мать его...

Это, ребятки, безумно много для того, чтобы считать ситуацию контролируемой.