"Фредди и остальные"

И он съездил по спине несчастному Вишезу, да так, что у того аж уши затряслись. Сид, держась за пострадавшее место, как краб, припустил по улице. Остальные тоже рассосались, а на тротуаре осталась сиротливо лежать соломенная шляпа. И Боуи так по ней наподдал, что вся знаменитая ямайская соломка разлетелась по кварталу.

То-то радовались местные растаманы!

/ — картинка N 28 — / СВЕРЬТЕ ГРАНКИ, или МЕЧТА СБЫВАЕТСЯ

И

НЕ СБЫВАЕТСЯ /

Однажды Брайан, звеня и подпрыгивая, ворвался в студию и прямо с порога гаркнул:

— Глядите! Хо! Мою работу опубликовали!

Фредди поднялся с колонки, на которой он до этого сидел и разминал голос, подошел к Брайану и, наклонив голову, стал его изучать. Изучал он долго, методично, с какими-то далеко идущими целями. Наизучавшись до того, что Мэй уже не знал, куда ему бежать и о чем кричать, Фредди стал по одному выдавливать из себя слова — по капле, как раба:

— До каких пор. Мне будут мешать. Записывать альбом. До каких пор. Спрашиваю я. Будет продолжаться этот произвол. Со стороны кого? Со стороны непарнокопытных. Волосатых. Носатых. А?

Брайан нервно задергался, желая то ли разорваться пополам, то ли просто расжижиться, как медуза на солнце.

— Испуган, — прокомментировал состояние Мэя Фредди. — Мнется. Хочет убежать. Но позволено ли будет ему? Нет.

Фредди отнял у Брайана журнал, сел на пол и стал, слюнявя пальцы, листать страницы.

— Где, — бормотал он. — Где эта пачкотня?

— Вот туточки, — пропищал Брайан. — Гляди! Космические излучения!

— Тю, — сказал Фредди. — Я думал, ты написал работу про своих лучших друзей, и особое место отвел кому? — Фредди, как фламинго, выгнул шею и посмотрел на Брайана. Тот смутился.

— Это про лучи, — промямлил он.

— Лучи, — Фредди, нервно сминая страницы, углубился в чтение. Брайан тем временем бегал по студии и неудержимо хвастался:

— Моя работа! В журнале! Да в каком! В толстом! С картинками! И большими буквами! Не каждый...

Его словоизлияние прервал странный клекот. То смеялся Фредди. Он по-прежнему сидел на полу, и это позволяло ему в такт смеху бить каблуками по самому большому Роджерову барабану. Тейлор с беспокойством следил, как бы Фредди не порвал пластик, но тот был осторожен и в барабан бил, видимо, просто для шума.

— Что привело вас в столь недвусмысленное состояние? — насупившись, спросил Мэй.

— Ты видел свой толстый журнал? — Фредди пополз по полу, не в силах сдержать. — Это же "Бубль Гум"!

— Ну и чего?

— Это же желтый жур! Там печатают желтые статейки, очень желтые интервью и совсем желтые подростковые фотоистории!

— Моя сугубо научная и солидная статья — желтая? — заворчал Брайан.

— Желтушная, — уколол его Фредди. — Но главное — она не в тему!

— Ты сам не в тему! Я же написал! Вот и моя подпись!

Брайан уткнулся носом в текст.

— Бы, Ры, А — Быра. Й! Ны. Бырайны. Мы. Эй! — выкрикнул он, и лицо его озарилось неверным светом космических излучений. — Вот! Бырайны Мый. Или Мэиый! — заплетающимся языком закончил он.

— А кто публиковал? — поинтересовался практичный Джон.

— И это имеется. Ры. Кы. Дувыат, — с готовностью ответил Брайан.

— И конечно, денег ты не видел?

— И не обещали! — радостно сказал Мэй. — Но ведь напечатали же!

— Вот тебе наука, — объяснил Фредди, — Никогда не водись с Ры. Кы. Дувыатом, им же — Реджинальдом Кеннетом Дуайтом, а в просторечии — с Элтоном Джоном. Тебя в очередной раз надули. И мне тебя так жаль, что я даже не буду тебя ругать за то, что ты, обезьяний фартук, свернул нам к чертовой матери всю репетицию!

Роджер и Джон восхищенно зааплодировали. Фредди польщенно раскланялся. Брайан молча переводил взгляд с одного на другого, с другого на третьего. Губы его мелко дрожали. Волосы с тихим осенним шелестом сыпались на пол. Наконец он схватил проклятый журнал и с натугой разорвал его пополам, а потом еще. Фредди в утешение протянул другу шоколадку. Брайан съел половину и отдал остальное остальным. Хотя этот остаточек и сожрал один Фредди, все так умилились этим жестом, что разрыдались и плакали до вечера следующего дня.

/ — картинка N 29 — / ВЕРНИТЕ ЭТОГО ЛЕРОЯ БРАУНА! или ИГРОКИ — 74 /

Однажды Фредди появился в студии совершенно ни свет ни заря, когда остальные еще спали за своими инструментами (Фредди из солидарности с друзьями засыпал в студии, но потом просыпался и убегал домой, а потом приходил утром и делал вид, что он только что проснулся за микшерским пультом. Правда, ему часто приходилось доказывать, откуда у него во время репетиции берутся домашние котлетки, огурцы соленые и водка в графинчике). Три раза ударив в самый большой Роджеров барабан, Фредди с нежностью посмотрел на матерящихся друзей и огласил:

— Я написал важнецкую песню! И придумал еще более важнецкую развивающую игру!

— Как называется? — небрежно спросил Роджер.

— Суперважнецки! "Верните этого Лероя Брауна"!

— Я спросил про игру, — отрезал Роджер. — Мне нет дела до твоей тухлой песни.

— Вовсе она не тухлая, — обиделся Фредди, — а чудесная мелодичная песенка. Так и быть, скажу — игра называется так же, как и песня!

— У, — была реакция друга.

— Скажем так — почти так же. Звучит несколько оригинально — "Верните его".

— Кого? — удивился Джон.

— Лероя, — уже раздраженно ответил Фредди.

— Какого еще Лероя? — пожал плечами Дикон. — Я не брал.

— Ты что, спал десять лет и только что проснулся? — язвительно (это ему иногда удавалось) поинтересовался Мэй. — Сказано же было — вернуть чудесную мелодичную песенку, которую пел этот тухлый Браун.

Фредди схватился за голову.

— Какой? — не понимал Джон, ошалело крутя головой.

— Тухлый. Он еще придумал игру "Чудесная мелодичная Браунка", — примирительно пояснил Роджер. — Надо быть внимательней, мой друг.

— А почему же тогда ее надо возвращать? — чесал в затылке Джон.

— Да он глухарь, — развел руками Мэй. — Чего-чего, а про важнецкого Лероя и тухлую песню я сразу все понял!

— Ничего я возвращать не буду! — уперся Джон. — Они же все тухлые — зачем мне тухлятина какая-то, я ничего не брал, клянусь!

Фредди с глухим стуком упал в обморок.

...Очнувшись спустя час, первое, что услышал Фредди, был отчаянный спор, почти перешедший в рукопашную.

— Тухлый — это ты! Чего непонятного в том, что Браун, поющий песни чудесного Лероя — и есть важнецкий!

— Да нет же! Я четко слышал, он сказал: "Лерой, Лерой, как меня слышишь? Я Браун, у нас тут тухлый!"

— Кто чего сказал? Глупцы! Это Фредди же нам и сообщил: "Я написал тухлую песню про важнецкого Лероя, который спал десять лет и только что проснулся..."

— С Брауном? — поразился Брайан.

— Видимо, — пожал плечами Роджер.

Фредди опять отключился. Когда он во второй раз включился, то не услышал ничего."Передрались", с удовлетворением подумал Фредди. "Или просто я умер и попал в парсийский рай".

— Он уже очухался! — раздался чей-то сдавленный шепот.

— Тише! Тише! Не пугайте его!

— Просто спросите у него про десять лет тухлого Брайана!

— Брауна! — поправил Брайан, появляясь в поле зрения Фредди.

— А я так надеялся, что больше никогда не увижу ваши мерзкие морды, — слабо сказал Фредди.

— Куда же мы уйдем, — нахмурился Джон, возникая рядом с Брайаном. — если мы еще многого не знаем! Вот, к примеру, про важнецкого...

— Хватит! — завопил Фредди, поджимая ноги к животу, — А то не скажу больше ничего!

— Ну, расскажи нам про игру! — попросил за всех Роджер, всовывая голову между Мэем и Диконом. — Хочется же знать!

Фредди милостиво склонил голову и стал рассказывать:

— Я придумал игру и написал песню. Называются они одинаково — "Верните этого Лероя Брауна".

— Тухлого? — не удержался Джон. Ему сунули локтем в бок, и Джон заткнулся.

— А кто будет Брауном? — задал коварный вопрос Роджер.

Все, не сговариваясь, посмотрели на Брайана.

— Я-то тут при чем? -визгливо закричал тот. — Я БрайАН! БрайАН!

— Возможно, — скучающе хмыкнул Фредди, и вдруг рявкнул:

— А ну, беги давай!

— Куда это? — ошалел Мэй.

— Куда хочешь, но не дальше двух кварталов.

— Почему?

— Положено.

— А бежать вперед или назад?

— Хоть наискосок! — и Фредди пинком придал Брайану ускорение. Мэй скакнул куда-то вбок и исчез.

— А нам чего делать? — поинтересовался Роджер. — Мы-то куда бежим? И зачем?

— Ты хочешь спросить, каковы правила игры, о мой невежественный друг? — мягко переспросил Фредди. — Я тебя полюбил, я тебе расскажу. Сначала я кричу: "Верните этого Лероя Брауна!" и швыряю в стену стакан. И чтобы разбился обязательно!

— Зачем? — вылупил глаза Джон.

— Откуда я знаю? — окрысился Фред. — Правила такие!

— Так ты же сам же эти правила... — Дикон задохнулся от праведного гнева.

— И что же? Ты хочешь, чтобы я тебе все разъяснил, как по полкам разложил? — ядовито спросил Фредди и добавил, — Вот тебе и слава!

— Здр... Здррр... — раздалось от окна. Все глянули туда и оторопели — цепляясь смычком и обняв коленями виолончель, на подоконник пытался влезть и одновременно поздороваться Ростропович. Все кинулись ему помогать, но не успели — Ростропович сорвался и, дико крича, унесся вниз.

— Не тот Слава, — огорченно сказал Фредди, — но все равно. Уже должно быть вам понятно, что это все — чрезвычайно серьезно! Стакан — совершенно необходимый атрибут!

— Но почему? — уперся Джон.

— Ты по гороскопу кто? — неожиданно спросил Фредди.

— Лев, а что? — нахмурился Джон. — Что-то я не очень...

— Нет, — покачал головой Фредди. — По гороскопу ты — вылитый Эдафозавр. И вот почему. Разве можно назвать львом человека, который желал бы, чтобы я бил в стену не стаканом, а этим сырным шариком, имеющим вид его головы? Причем, — добавил он, — кажется, не очень чистой.

Джон намек понял и с поклоном отступил.

— Итак, после моего клича мы бросаемся в погоню. Затем я кричу: "Зовите этого Лероя Брауна!", и мы начинаем строить ему западни, капканы и ловушки. Когда же он попадается, а в случае с Брайаном это случится довольно скоро, мы кричим: "Давите этого Лероя Брауна", кидаемся на него и давим до смерти. В результате следующим Брайаном становится Джон. Что непонятно? Если у кого есть вопросы, я с удовольствием на них отвечу.

— Я все-таки не хочу, чтобы меня давили, — заволновался Джон. — Я вам не Брайан.

— Слушай, — рассердился Фредди. — Что за горький катаклизм я тут наблюдаю? Мы ведь Брая не сильно задавим.

— И он опять будет Брауном?

— Пока не оправится — нет. Брауном будешь ты, я же уже сказал. А потом — да, опять будем Мэя гонять.

— А этого? — показал пальцем на Роджера Дикон.

— А этого после тебя.

— Ты что — один его гонять будешь?

— Меня вполне достаточно, — сухо сказал Фредди.

— Тогда я Мэя буду несильно давить, — успокоился Джон.

— Дави, как хочешь, — разрешил Фредди. — Итак! Один! Два! Верните этого Лероя Брауна!

И он метнул в стену стакан. Роджер — владелец стакана — горестно завопил и бросился собирать осколки.

— Что ж ты делаешь, гад? — крикнули они хором с Фредди.

— Ты же все испортил! — перекричал Роджера Фред. — Теперь все нужно начинать сначала! Я же говорил — по правилам играть надо. Итак — верните этого Лероя Брауна!

И он метнул в стену другой стакан. Роджер, вовремя вспомнив о том, что стаканов у него еще много, и один хрустальнее другого, пулей вылетел на улицу...

Друзья спешили на поиски Брауна. Впереди, вскидывая ноги, несся Роджер. Иногда он замирал, приникал к земле, с шумом втягивал носом лондонскую пыль, и торжественно объявлял:

— След!

После чего продолжал нестись с прежней скоростью, ухая и почему-то кренясь на левый бок. Фредди, спешаший за ним, ничуть не устал. Почему? Потому что ехал на Джоне! Чем же он мотивировал свою наглую выходку?

— Видишь ли, — пояснял он, пришпоривая Дикона, — Нам необходим обзор. Мы же не знаем, где спрятался Браун? Может, где-нибудь на втором этаже? Это же еще тот лемур! Кто еще может влезть на второй этаж без лестницы?

— Получается, лемур, — пыхтел Джон, везя Фредди. — Все верно. Ухтыкудаменя...

Это он споткнулся и грузно повалился на землю. Никакие понукания Фредди, шлепки по животу и даже подкуп не помогали ему подняться.

— Мы его не найдем, — хрипел Джон.

— Найдем, — наставительно говорил Фредди, дергая его за ухо.

— Мы же в пути пропадем, — сипел Джон.

— Не пропадем, — успокаивал его Фредди, дергая за второе ухо. — В крайнем случае, изберем другого.

И он подмигнул Джону, явно на что-то грязно намекая.

— Зачем же тогда вообще бежать? — плаксиво спросил Джон.

— У тебя будет шанс, — пообещал Фредди, давая ему шпоры. Джон с хрустом поднялся и побежал по улице, тяжело шатаясь из стороны в сторону...

А Роджер в это время завернул за угол — и чуть не наступил на живот Брайану, который сидел на тротуаре и похрапывал, видимо, напрочь забыв о каком бы то ни было Брауне (кстати, сам Браун, который Джеймс, в это время зазывно танцевал на другой стороне улицы, но на него никто не обращал внимания, и Джеймс, плюнув с досады, ушел). Подвигав бровями, Роджер решил присвоить себе всю славу поимки Брауна (не Джеймса — тот был уже далеко, а того, который Мэй). Он шепнул: "Зовите этого Лероя Брауна", и стал подкрадываться. Не успев как следует подкрасться, он вдруг вытаращил глаза, сказал: "Мамуля" и со свистом куда-то исчез.

Фредди же с Джоном через минуту остановились возле угла, за которым спал Мэй, и стали решать. Джон кричал, что необходимо завернуть за угол — может, Мэй вот прямо тут лежит и ждет их! Фредди же стучал ему между ушами специальным прутиком и настаивал на своем. На том, чтобы залезть по стене на крышу, поискать там, а потом уже спрыгнуть сверху и бежать дальше. Они бы еще долго проспорили, если бы их внимание не привлек какой-то таинственный свист. Дружно подняв головы, они хором завопили — прямо на них сверху падала...

...Фредди открыл глаза. Его удивило одно обстоятельство — он был привязан к фонарному столбу. Справа от него сидел Роджер, а слева — Джон. Они тоже были привязаны. А к ним подходил очень злой Брайан, одетый почему-то в военную форму. Он стал расхаживать перед друзьями взад и вперед, хлопая себя по ладони плеткой-девятихвосткой, и рычать:

— Ну чего? Попались? Сейчас я вас буду сам довить, ловить и зовить! То есть, звать. Кого захотели поймать? Меня, ветерана Вьетнама? Молчать, проклятые желторылые гуки! Я везде был! Я все видел! О-о, я видел все! И виноваты во всем — вы! Вас первых во всем винить следует! Накажу!

— Не зли меня. Убью, — быстро сказал Фредди.

— И как это, позволю себе спросить? — воздел брови Мэй.

— А вот ка-ак, — прорычал Фредди, мигом перегрыз веревки и убежал. Так что в цепких лапах Мэя остались только Роджер и Джон. Что уж он там с ними делал — неизвестно, но то, что на следующий день репетиции не было — это точно. Фредди только пришел, толкнулся в запертую дверь, оставил записку: "Весь английский народ — банда симулянтов!" и ушел.