— До чего ж тебе нравится небрежность на грани приличия! Может, стоило все же искать свое призвание не в качестве советника, а в кварталах развлечений?

Энори с интересом на него глянул — словно предложение не только не оскорбило его, но показалось достойным обдумывания. А приятель продолжил, слегка сбитый с толку:

— Есть правила приличия, жаль, что ты этого не понимаешь.

— Э! Правила устанавливают люди. Самим себе и другим, у кого не хватает духу противиться. Иногда это даже красиво... Ах, да. Ты что-то сказал про хозяев?

Посмотрев на Кайто, напоминавшего нахохлившегося зяблика, Энори рассмеялся:

— Не бойся, не стану так поступать. Будет все, как положено... даже лучше, если угодно. А в театр успеем...

Он мигом отделил тяжелые пряди над висками, сгреб их в ладонь и закрепил на затылке, доверительно склонился к гостю.

— Ты ведь не просто пыль в глаза собирался пустить. Просто не очень понимаешь, как добиться того, что тебе надо, вот и решил произвести впечатление на северянина. Но то игра не твоя...

— Ты, конечно, советник, но не гадальщик же площадной! — с досадой сказал Кайто, но движения подняться не сделал.

— Я могу сказать, чего ты желаешь. Чтобы именно ваш дом был первым в Хинаи.

— Это невозможно, — хмуро ответил Кайто.

— Не так уж и невозможно.

— Что ты имеешь в виду? Эти Нэйта...

— Охота же тебе завязывать собственные глаза... Только подумай, забудь все, что тебе упорно внушают. Если северянин — а он здесь за этим — сумеет свалить Дом Таэна, то провинции понадобится новый хозяин. Не из тех, кто на каждом углу кричит о собственном своеволии... Как думаешь, кого поддержит Столица?

— Но... обрушить границу? — испугался Кайто. — Ведь без генерала...

— Нэйта придут ему на замену, у них много силы, а вот умений поменьше. Пока они видят себя волками, что готовятся напасть на медведя, но если этим медведем станут уже они...

— Ты хочешь сказать, что поддержишь нас?

Энори на секунду прикрыл лицо рукой.

— Какой же... я ничего не хочу сказать, помимо уже сказанного. Но если, обдумав слова, ты придешь ко мне снова, мы поговорим...

— Да... — растерянно отозвался Кайто, и опасливо оглянулся.

Шорох почудился — но это лишь показалось.

— А причем тут я? — продолжил Кайто вполголоса. — Мой отец — глава Дома, и...

— Ты единственный сын! Или тебе пять весен? И родня ваша, младшие ветви мечтают о том же самом... Впрочем, как хочешь... Да ты и сам знаешь — отец твой желает того же, только не кричит об этом на каждом углу, как все урожденные Дома Нэйта.

— Они сильнее.

— Настоящие силы — в Ожерелье и остальных крепостях. Ну и связи, конечно. А у вас есть деньги.

Сегодня северному посланнику предстояло впервые побывать в местном театре. Столичные представления, виденные несколько раз, ему нравились, тем паче в Риэсте такого не было: там предпочитали персонажей-кукол. Тэйлар Камарен давно был готов к выходу, но появляться раньше времени тут считалось неподобающим; скучали за дверями провожатые, приставленные к послу, а сам он разговаривал с Пуланом. Чужих ушей не боялся — диалект, на котором шла речь, и в Риэсте-то знали не все.

Все было проговорено много раз, и сейчас посланник лишь подводил итог — мало ли как обернется безобидная поездка за развлечениями. Тут любят встречи исподволь, и разговоры якобы ни о чем, а на деле — с тройным смыслом.

В Хинаи, правда, отнюдь не такой гадюшник, как в Столице, и с этикетом куда как проще, и все же люди очень даже себе на уме. Итак, Дом Аэмара. Эти держат в своих руках казну. Глава Дома жаден в меру приличий — знает, больше чего брать не следует. Побочных ветвей у Дома Аэмара множество. А вот прямая линия не удалась — сын только один, остальные дочери. И, если верить собранным слухам, сын этот — обычный молодой оболтус. Обвести его вокруг пальца, наверное, будет просто, только зачем? Он ничего не решает. Камарен видел таких — самонадеянных щеголей, не знающих жизни. А вот старший Аэмара — этот да, тарантул, лапы во все стороны расставил. Но трусоват, вряд ли захочет отказаться от того, что уже имеет. Впрочем... он еще пригодится.

Дом Иэра не столь родовит, но богатый, очень богатый. Тоже взять на заметку, хотя они предпочитают держаться от всего в стороне и неясно, чем их можно пронять.

Про Дом Нара северянин решил позабыть — с сожалением, люди там умные. Но прямые, как сосна корабельная, и верные старым порядкам. Мало их осталось... ствол еще крепкий, а ветвей и отводков, почитай, нет и вовсе. Это и к лучшему — чем меньше будет подобных семей, тем лучше.

Зато Дом Нэйта процветает. Имя старшего сына семейства, Макори, кажется, знает любая кошка в этой провинции. Папаша тоже не промах. И родственничков довольно. Если Аэмара можно подкупить — посулами или деньгами, а то и запугать, этих ничем не возьмешь. Кроме одного — власть им нужна. Особенно сейчас, когда видят — все может из рук уплыть. Вот начнут сюда столичных управителей назначать — и все, пиши пропало. А если самим укрепиться во главе, может, Солнечный и оставит на месте их, своих преданных слуг.

Ведь и впрямь на свой лад преданные люди. Так, Дом Нэйта в заносчивости своей вовсе не желает падения границ — он просто слишком уверен, что сам удержит их куда лучше.

Риэстиец умел смотреть дальше — если и впрямь Дом Нэйта станет первым в Хинаи, долго он не продержится. Жестоки и своенравны его отпрыски. Это значит — вскоре желанный кусок у них отберут, из пасти вырвут. А Нэйта не из тех, что сами власть отдают. Пойдут ведь и против Столицы. Это значит — заполыхает и граница и вся провинция... только того и надо.

Значит, Нэйта. Недоверчивые они, трудно придется. Ну ничего. Камарен засмеялся, налил вина в чашку — маленькие они тут, смех один.

— За певчих птичек! Поможем Жаворонкам осуществить мечты! — сказал он Ангету Пулану, поднимая хрупкий сосуд. — Боковые ветви Таэна не в счет — там, почитай, никого не осталось, а наследник... дитя больное.

Да, Камарен предпочитал действовать, как подскажет внутреннее чутье, и обычно не ошибался. Но верный не то слуга, не то родич за хозяина опасался, предпочитая сто раз отмерить:

— Не стану спорить, семейство Нэйта кусок лакомый — спят и видят себя во главе провинции, но с ними опасно связываться.

— Все равно что сидеть в сухом стогу сена и зажигать факел. Однако, похоже, других у нас нет, — соглашался Камарен, от опасений Пулана скучая не менее провожатых за дверью.

— А все-таки дом Аэмара?

— Они трусы, по-моему.

— И готовы подчиниться Столице, лишь бы их не лишили куска.

— Ты проницателен, мой друг, — согласился Камерен. — Я тоже так думаю. И кто остается, помимо тех, кто нам не поддастся? Мелочевки наловить мы сумеем, но смысла в ней...

— Мелочь старается стать покрупнее.

— Но Солнечный никогда не поднимет их высоко, пока есть те же Нэйта! Должны же они понимать... Рисковать, не имея шанса выиграть главный приз? Вот и будут рисковать с оглядкой, вполовину усилий.

Камарен глянул в окно, оживился, расправил пояс:

— Но это потом. А сейчас посмотрим, как у них развлекают гостей! — добавил он весело, превращаясь в человека безобидного, исполненного дружелюбия и самую малость неловкого — ровно настолько, чтобы вызвать снисходительные усмешки у местных и ни в ком случае не раздражать их.

Сэйэ царапала длинным ногтем ткань театрального задника — сине-зеленого, полосами, изображающего море. И тошно было примерно так же, как, говорят, на море в качку.

— Он совсем про меня забыл, — мрачно говорила актриса. Ее мучила досада — на длительные отношения девушка никогда не рассчитывала, но что-то уж слишком быстро! Не подурнела ли она? Зеркало говорило, что нет.

— Все ты виноват, — бросила она подошедшему флейтисту. — Твоя дурацкая безделушка! С тех пор, как ты мне ее всучил, Энори ко мне переменился.

Таши хмыкнул задумчиво.

— Еще скажи, что я ее заколдовал.

— Слушай... — голос девушки стал вкрадчиво-ласковым. — Ты же видишься с ним? Намекни, что я... что я есть на свете!

— Да какое там, — немного невпопад ответил Таши, думая о своем. Занавес был неплотно задернут — флейтист видел публику в зале, видел, как Энори появился вместе с приятелем своим, сыном хранителя казны, и как весело они о чем-то поговорили с городским судьей, тоже видел. Сэйэ что-то журчала за плечом, только напрасно — тот, в зале, был совершенно чужим, в черно-звездчатом шелке, в окружении людей своего ранга. Хотя к музыканту заглядывал иногда, слушал флейту, жадно, так в жару воду пьют — и уходил, ничего больше. Даже толком слова сегодня не обронил — не то что раньше.

Но амулет... амулет.

Так и не додумав, Таши вынужден был покинуть кулисы — девушки готовились к выходу, не стоило им мешать.

Сэйэ почти не участвовала в спектакле, и видела, что во время представления Энори скучал. Представляли пьесу старинную, с которой можно было смахивать пыль. Веселую — но от древности даже шутки пожелтели и ссохлись. Энори сам выбрал ее, сказав, что гостю понравится — он поймет незамысловатый юмор скорее, чем тонкие оттенки смыслов. Так и вышло. Сэйэ видела — сам он устроился рядом с Кайто, и время от времени бросал взгляды на аталинца — тот улыбался во весь рот, его, похоже, показанное увлекло.

На сцене, совсем недалеко от зрителей, старуха, гадалка-мошенница, то дурила перезрелую красотку, обещая ей знатного мужа, то обещала золотые горы девице из Веселых кварталов.

Сэйэ страдала, что не может выйти на сцену и расшевелить всех — тогда бы он снова стал прежним, вспомнил, как она хороша. А приходится только смотреть на этих сонных кур! К счастью, пьеса была довольно короткой.

Сэйэ следила за тем, как расходится публика.

— Сами-то как не помирают от скуки, так бездарно играть! — не сдержался Энори, выходя вместе с Кайто из театра — и огляделся по сторонам. Он явно заметил свою недавнюю пассию, хотя близко девушка подходить не решалась, в таком-то обществе — но смотрела весьма выразительно.

Энори отвернулся.

— Вон, смотри, твоя вроде красотка? — Кайто, как обычно, отличался бесцеремонностью. По детской еще привычке чуть сморщил нос, размышляя. — Вижу, сегодня не ее день. Пройдемся?

— Пожалуй...

Младший Аэмара подал знак одному слуге следовать за ними, и направился к реке, стараясь держаться в тени тополей.

— Ты как на иголках сидел, — сказал Энори.

— Да. После нашего разговора... — Кайто оглянулся, высматривая, где Сэйэ, но она уже ушла.

— И что в том разговоре было особенного?

— Ничего... Как тебе Майэрин? — будто мимоходом поинтересовался Кайто, теперь вроде бы разглядывая облака, а на деле скашивая глаз на спутника своего.

— Смотря о чем ты собираешься повести речь.

— С чего ты взял? Я спросил просто так!

— Тогда... Тебе повезло с сестрой.

— А если бы ты... если бы Майэрин...

— Невозможно, — гость рассмеялся, пытаясь поймать крупного вечернего мотылька.

— Почему?

— Кто она, и кто я! У меня нет никакого знака, и никто не позволит мне взять себе Рысь Дома Таэна.

— Ты нужен отцу. Он отдаст тебе нашего Водяного Тритона, "младшего", разумеется. Не так важно твое происхождение, тот, кем ты являешься...

— Вряд ли отец твой думает так же.

— Я смогу... его убедить.

— Зачем? — Энори остановился.

— Ты мой друг, — неуверенно произнес Кайто.

— Не так давно ты пытался ее за Рииши просватать.

— Он мой друг тоже!

— Подумай как следует. Так ужасно сыгранная пьеса — плохой спутник для мыслей. Если ты повторишь свое предложение, скажем, послезавтра, я что-нибудь отвечу тебе.

Кайто хотел возразить, уже рот приоткрыл, но тут молодых людей окликнули — из носилок выглядывал довольный аталинец, выглядевший в этих самых носилках не уместней, чем венок из лилий у лошади на голове.

Камарен превосходно умел не смешивать цель приезда сюда — и удовольствия. Пьесу он смотрел увлеченно, на его родине в ходу были совсем другие представления — а грациозные движения актрис по сцене завораживали: женщины будто не комедию разыгрывали, а некий ритуал исполняли. И этот их сказочный грим...

Однако, следя за сценой, посол не забывал поглядывать и по сторонам. Правда, на сей раз ничего особенного не углядел.

Но тянуть время, выжидая, пока искомое само свалится в руки, рискованно было. В любой миг правитель Земель мог передумать, и тогда прощай, север.

А молодые люди кстати попались на пути, особенно Энори — он вроде не против был познакомиться поближе.

Камарен сразу заметил, что второй молодой человек, Кайто Аэмара, появлением его раздосадован... и вместе с тем словно облегчение испытал. "Так вовремя я или как?" — подумал риэстиец, — вызывать неприязнь представителя столь значимой в провинции семьи было неразумно.

Кайто его сомнений не разрешил, поспешно простившись. Чуть более поспешно, чем принято было у этих...

Что ж, поговорим с тем, кто остался, — решил Камарен, убирая с лица все выражения, кроме удовольствия и радости жизни.

Хорошо бы удалось пригласить этого генеральского советника в свой дом, но "птичьи дети" такие спесивые все... а болтать на улице — удовольствие маленькое, в чужом доме тем паче — мало ли чьи уши там по стенам развешаны!

Однако молодой человек принял приглашение с искренним, кажется, интересом, и без промедления.

"Знатность нужна ему не больше, чем стрекозе", — пришло в голову северянину; еще на приеме острый взгляд посла успел разглядеть, как Энори приветствует окружающих. Выскочки, добившиеся высокого положения, не так держатся.

Но через миг невольно отвлекся — увидел доцветающую акацию. Здесь, в Землях Солнечной птицы, эти деревья встречались нечасто, особенно южнее, а вот на его родине...

— Что-то вас огорчило? — раздался вежливый голос.

— Эх... да. Но у вас не принято говорить о таком.

— О чем же?

— О недомоганиях.

— Не принято, — согласился юноша. — Но вы из Аталина, а я... почти что из леса. Почему бы и нет?

— Моя жена мается, когда цветут эти проклятые деревья. Верно, и сейчас... Здесь все отцветает раньше, чем на моей родине. А лекари чего только не перепробовали.

— И глаза у нее красные, да? И слезы текут?

— Верно... Про такой недуг знают у нас, только вот связан он с другими растениями. А эти для всех безобидны. Неужто и здесь есть такие же невезучие?

— Бывают порой, хоть и редко. Ей помогут корень пиона и ряска.

— Ряска? — недоверчиво переспросил Камарен, думая, что, может быть, неверно понял слово. — Эта озерная и болотная мелкая ерунда?

— Именно. Порошок или настойка.

— Пион... кажется, она пила его однажды, когда захворала, и в ту весну акация цвела себе преспокойно, ничем не мешая. Что ж, примите мою благодарность.