* Гражданское Общество, начиная от античной Греции и до наших времен по какой-то причине неотъемлемо связано с существованием рабства. Меняются способы порабощения. Рабы называются по-другому. Их стараются как-нибудь оставить за пределами стран, где живут граждане, и это называется колониализмом, неоколониализмом или "вывозом капитала", суть не меняется: там, где часть населения обладает настоящими, не выдуманными правами и живет относительно неплохо, в качестве "обратной стороны медали" непременно существует громадная группа людей, которые работают очень много и получают очень мало. Исключений я лично не нашел. Доказательств того, что они имели место и вообще возможны, тоже не видно. Увы. Если дело обстоит именно так, мне, право же, очень жаль.

Не превосходя немцев в инженерных или исследовательских талантах, американцы неизмеримо превосходили их в умении творить эффективные организации. Преследуя дальнюю цель, устрой дело так, чтобы и промежуточные пункты чего-то стоили. Делаешь ракету? Тогда постарайся сделать так, чтобы и частные достижения на пути к ней имели хорошую перспективу продажи. Это — громадные деньги а значит, — люди и ресурсы, дополнительно на каждом этапе. Желая получить свою долю, на каждую мелочь набрасываются множество жаждущих, и это колоссально ускоряет дело. "Марк-1", по сути, копия "Фау-2", только куда лучше по качеству, полетела в октябре 49-го. С "Марк-2", она же "Двойная", возились больше года, потому что это была первая уже всецело собственная, оригинальная разработка. Успешное испытание произошло в феврале пятьдесят первого, ракета показала дальность в триста двадцать миль без малого при убогой точности. Потом, в силу того, что между разработчиками возникли разногласия, параллельно разрабатывались "Марк-31" и "Марк-32", с дальностью, по условиям конкурса, не менее тысячи миль. "Марк-31" ("Центавр"), изготовленная "Литтон Индастриз" в количестве трех экземпляров, полетела со второй попытки в августе пятьдесят первого, поразив десятимильный круг на расстоянии в тысячу сто пятьдесят миль. "Марк-32", изготовленная "Дженерал Дайнемикс" с первой попытки преодолев тысячу пятьсот миль, оставила воронку в трех милях к северу от границы десятимильного круга. С формальной точки зрения конкурс выиграла "Литтон Индастриз", но Зайферт, усмотрев в концепции "Марк-32" особого рода потенциал, продавил решение, согласно которому машину рекомендовалось доработать и создать модификации согласно прилагающимся техническим требованиям.

Модификация "Альфа" третьего апреля 1952 года поразила "строгий", т.е. шестимильный круг, а пятого апреля зажгла над тем же кругом плутониевое светило мощностью в десять килотонн. А десятого мая 1952 года модификация "Конгресс" вывела на орбиту высотой сто сорок восемь миль мен-мэйд сэтеллайт весом восемь с половиной фунтов.

Эти замечательные достижения, равно как и темп работ, впечатляют тем более, что дела в экономике страны обстояли далеко не блестяще. Война и наполовину не оправдала тех надежд, возлагаемых на нее людьми по-настоящему умными и прозорливыми. Утратив ряд традиционных рынков сбыта, страна не смогла скомпенсировать их новыми. Взлет военного производства оказался грубо прерван, не достигнув нужной высоты, а разоренная Япония не могла заплатить настоящую цену за проигрыш. В какой-то мере спасали положение бывшие британские колонии, но это никак нельзя было назвать Пиршеством Победителя. Разве что, скудным пайком.

А еще эту плату землями Империи за само выживание Соединенного Королевства Соединенным Штатам пришлось брать уж слишком очевидно и грубо, с оскорбительной поспешностью. Этого английский народ Уинстону Черчиллю не простил, и первые же послевоенные выборы Железный Боров проиграл с треском, безнадежно и позорно.

Пришедшие ему на смену лейбористы, разумеется, не могли пойти на разрыв стратегического партнерства с Америкой, но на словах выразили крайнее возмущение тем, что союзник так беззастенчиво воспользовался трудностями Англии. Надо помнить, что в демократических странах провести грань между словом и делом практически невозможно: выразив возмущение, кое-что из того, что нужно бы сделать, пришлось отложить до лучших времен, кое-что — сократить в несколько раз. Простой англичанин никак не мог взять в толк: враги-японцы отняли колонии у Англии, союзники-янки, спасибо им, — назад у Японии, но хозяину при этом так и не вернули: тогда чем такие союзники настолько уж лучше врагов? Разумеется, у США сохранились традиционные рынки Южной Америки и Канады, но вот Европа американскую продукцию брала скупо, и чем дальше, тем меньше, поэтому никакого экономического бума не было и в помине. Напротив, имелись некоторые признаки пресловутой "послевоенной депрессии". Ее, понятно, и сравнивать было нельзя по масштабу с Великим Кризисом, но, по словам того же Джорджа Маршалла: "Страна опережает кризис на шаг-два, не более". В этих обстоятельствах масштабные военные программы, вроде той же ракетостроительной или Большого Флота, могли, понятно, считаться палочкой-выручалочкой, — да только палочка эта была о двух концах.*

* А еще доллар, оставшись крепкой и уважаемой валютой, разумеется, не обрел ничего похожего на его нынешний статус "резервной" валюты. Орудия, позволяющего обменять все блага мира на горсть испорченной бумаги, богатея незаработанным богатством, подкупая правителей и повстанцев, оплачивая выборы или перевороты, нанимая солдат и делая политиков — из политических маргиналов.

Интересно, хорошо это было бы или плохо для страны, именуемой "Соединенные Штаты Америки"? А в среднесрочной перспективе? А в перспективе века? А как бы сказалась на судьбе мира куда большая, чем в ТР финансовая, политическая, культурная изоляция США от Восточного полушария? Кто скажет?

В послевоенное время реализация программ тоже протекала не в безвоздушном пространстве, происходило довольно многое из того, что само по себе достойно описания, но продвижение вперед шло вопреки всему. Стоит отметить, что советское руководство было неплохо осведомлено об успехах американской ракетной программы, и эти успехи его порядочно беспокоили. В связи с этим нередко имел место так называемый "шантаж чужими успехами" но генерал Антонов, у которого нервов не было вообще, не давал стране сорваться в неконтролируемую гонку вооружений. В этом важнейшем аспекте государственного строительства его железная выдержка, помноженная на здравый смысл, оказалась лучшей политикой. Даже в пятьдесят четвертом, когда в США испытали "Марк — 7", машину по-настоящему концептуальную, а Норман Уолпол впервые в истории совершил два витка вокруг Земли а потом успешно приводнился неподалеку от Калифорнии, истерики удалось избежать.

— Молодцы, только в качестве оружия почти непригодно. Готовить к старту минимум сутки, а сам старт — с поверхности. Заметим и разнесем.

Счастливый Камикадзе II

Сам того не зная, он вел себя как шахматный гроссмейстер: игнорируя тактические угрозы либо же парируя их простыми средствами, неуклонно и не жалея труда гнуть свою линию. К этому времени СССР имел довольно солидную и хорошо сбалансированную спутниковую группировку. Будучи снабжены полноценной третьей ступенью, Королёвские "изделия" исправно вытаскивали на орбиту все более совершенные аппараты: с момента, когда он доложил Государственной Комиссии о завершении испытаний, каких-либо сбоев в работе носителей, почитай, не было, и, со временем, сами по себе старты становились все большей рутиной.

С самими спутниками проблемы, понятно, возникали, нечего скрывать, уж больно новым делом приходилось заниматься по части автоматически действующих систем. Дело даже не в дефектах, слишком уж исторически малое, ничтожное время отвел век стране Советов на обобщения, на осознание, на создание полноценных теорий автоматического управления. На все те неоценимые возможности, которые представляет инженерам техноэволюция. И это малозаметное, казалось бы, обстоятельство, неожиданно сильно тормозило работы по проекту "Заря": полноценное испытание нового двигателя Стечкина в наземных условиях было невозможно провести по причинам принципиального характера, а для испытания их в полете необходим, по сути, полномасштабный летательный аппарат, в свою очередь, нуждавшийся в автоматическом управлении для законченного полета. Многие десятки частных испытаний не могли заменить одного прямого и полномасштабного. Не спасало даже то, что сами по себе ГЗББ, с которых, собственно, все и началось, за три года стали неплохо отработанными изделиями и вполне полноценным оружием. То, что для них возвращение не предполагалось, влекло за собой слишком большие отличия буквально во всех технических решениях.

Если такое сравнение допустимо, работа по "Заре" напоминала если и не прыжок через пропасть, то попытку установить мировой рекорд в одной-единственной попытке, и шла она мучительно медленно. В англо-американской прессе чем дальше, тем более уверенно высказывались сомнения в том, что прорыв сорок девятого года в космос вообще имел место.

"В том, что дерзновенный полет Нормана Бэзила Уолпола имел место в действительности, сомнений не существует. Каждое мгновение этого исторического события, начиная от установки грандиозной "Марк-7" на старт и до исторического рукопожатия астронавта с командором Бейли на борту эсминца "Риппл Рок" происходило на глазах многочисленных представителей прессы и запечатлено на десятках километров киноленты. О том, что в Советском Союзе космические высоты достигнуты уже в сорок девятом году, мы не имеем никаких свидетельств, за исключением ничем не подтвержденных деклараций советского руководства. Мало того, что сам полет только условно можно считать полноценно космическим: даже советские источники упоминали о баллистическом выстреле на высоту в восемьдесят миль и ничего не говорили о достижении первой космической скорости и выходе на орбиту Земли. Сомнения вызывает сам факт полета, как известно, так и не повторенного с тех пор ни разу. Как совершенно резонно говорили в подобных случаях древние греки: "Тут тебе Родос, тут и прыгай". Очень справедливые слова. Пусть прыгают, — и мы дадим веру даже очень сомнительным...".

Семен Алексеевич героически выдерживал беспримерное давление руководства, не соглашаясь на пилотируемый полет "ОТС-1", пока "не будут разрешены все вопросы", — но всему есть свой предел. Наступает момент, когда начинает "течь" даже самый прочный металл, а у политического руководства есть в наличии слишком обширный арсенал прямых и косвенных угроз, чтобы сопротивление могло длиться сколько-нибудь долго. Тем более, что кандидатура первого пилота определилась как бы сама собой.

— Это не жизнь, — говорил Амет-хан, — я чувствую себя не летчиком, не мужчиной, а каким-то музейным экспонатом.

— Не преувеличивай. Ты и летаешь, и испытываешь. Летаешь, в том числе, на самых новых и уникальных конструкциях. Испытываешь, в том числе, самые перспективные модели.

— Кого вы хотите обмануть? — Пилот брезгливо поморщился. — Каждый мой полет обеспечивает бригада, которой хватило бы на пятерых нормальных летчиков. На мою, — с позволения сказать, — "работу" государство тратит больше, чем получает от нее отдачи. А начальство, вместо того, чтобы давать нагоняи, заглядывает мне в глаза. А за глаза, думаю, матерится и мечтает, когда меня изберут в какой-нибудь комитет с концами... Очень похоже на охоту раджи, знаете? Он верхом на слоне со штуцером, сто человек вокруг охраняют, а еще тысяча гонит под выстрел дичь...

— Мы не можем рисковать нашим лучшим...

— Лучший не позволит, чтобы с ним слишком цацкались, иначе он не лучший и с ним нечего цацкаться. А меня слишком долго держали обложенным ватой. Победа достигается лучшими, когда они дерутся на самом пределе сил, а других способов победить нет и не будет. По-моему, мы это подзабыли, и нас тут же начали обгонять.

Он искренне переживал, что его страну, как он думал, начинают обгонять. Ставка оказалась слишком велика, на кону стоял престиж страны и ему пошли навстречу: только у него имелся хоть какой-то опыт, ну а то, что он уцелел в том полете, право же, выходило рамки обычного везения. И, все-таки, одна лазейка имелась. Двигатель на то и назывался "многорежимным", что на иные режимы, при желании, можно и не выходить.

Рано-рано утром. Монтаж "вкладыша", старт на "вкладыше". Сначала он работал, как "классический" ТРД, потом первый слой выгорал, "вкладыш" переходил на режим ПТТРД, и, одновременно, подключались маршевые "многорежимники". Подъем до "первой критической", выход на режим СПВРД, полет по прямой или по кругу, — режим посадки.

Разработка многорежимного двигателя для ОТС была инженерной авантюрой чистой воды, и Лавочкин успел тысячу раз пожалеть, что взял на себя обязательства за это гиблое дело и втянул в него хороших людей. Теперь-то, — задним умом все крепки, — он понимал принципиальную ошибочность решения. Надо было совершенствовать "составную" модель, и только постепенно, подключив всю мощь техноэволюции, но с гарантией выйти на искомую конструкцию. Но что сделано, — то сделано, а заднего хода ситуация не предусматривала. Пришлось прыгать. Прыгать пришлось, но в данном случае оказалось, что слова классика о "безумстве храбрых" содержат свою долю истины. С известными оговорками, с парой крайне экзотичных решений, работоспособную систему все-таки создали. Она устойчиво, без сбоев работала на трех режимах из пяти. Беда в том, что два оставшихся как раз и были самыми главными.

Серия из пяти "подлетов", после каждого из которых двигательная установка обновлялась практически полностью, а побывавшие в полете детали шли в лабораторию, прошла полностью в штатном режиме. Подозрительная гладкость испытаний, понятно, настораживала, но это не могло служить причиной для дальнейших проволочек. Откладывать решительный день дальше просто не имело смысла. Да и нервов, откровенно говоря, не хватало тоже: уже хотелось, чтобы кошмар ожидания, наконец, кончился. Фронтовики говорили, что сильно напоминает ожидание атаки, а то, что идти не самому, по какой-то причине ничуть не легче.

Первый полномасштабный полет отличался от штатного сокращенным экипажем. Не минимум пять, не максимум десять, а всего трое. Первый пилот, командир корабля генерал-майор Амет-хан Султан, второй пилот, штурман капитан Бугаев Вячеслав Сергеевич, и бортинженер-радист доктор технических наук Клюев Георгий Васильевич. Штатский в составе экипажа присутствовал по причине того, что военных специалистов по обслуживанию "ДРМ-12Б" в то время еще не существовало. По крайней мере, хотя бы отдаленно сопоставимых с человеком, который их делал, монтировал первые два собственными руками (не один, понятно) и руководил сборкой остальных.

Этим утром, в отличие от прошлых, тихих стартов, на наружных сбрасываемых кронштейнах висели твердотопливные ускорители, всего два из шести возможных. Единственным их отличием от "вкладышей" являлся жаропрочный кожух. А еще, в отличие от прежних, тихих стартов, в приспособленных общежитиях неподалеку от специальной ВПП под Астраханью третьи сутки томились в ожидании неведомо — чего избранные представители советской прессы. Прессу иностранную на этот раз не пригласили из-за невозможности предотвратить распространение нежелательной информации в случае неудачи. На нее имелись особые планы в дальнейших полетах.