Университет волшебников. Часть 2. Сопротивление материалов.

Глава 12. Изумрудный город.

Март 1944г.

Это был вечер ещё одного тяжелого учебного дня. Александр на пару с ещё одним несчастным второкурсником из 'Крыльев' учили первокурсников варить вишнёвое варенье. Таковы были правила ордена: орден учил своих новых членов всему, что им могло пригодиться в жизни. Это обучение имело и вторую сторону: как только ты начинал хоть что-то уметь, тебя тут же привлекали к проведению занятий с младшими. Первокурсники хихикали, пропускали все слова мимо ушей, роняли замороженную вишню на пол и так и норовили засунуть в банки ягоды с косточками. Александр уже три раза взмок и четыре раза подумал, что самое тяжелое дело — это учить подобную вольницу чему-то конкретному. Спасение пришло с нежданной стороны. По устройству связи его вызвал Гуров и сообщил, что необходимо срочно проследить за группой 'Изумрудовцев' — старшие члены ордена 'Летящий паровоз' выяснили, что те направляются в какое-то скрытое убежище, но последовать за ними не могли, поскольку были все слишком на виду. Александр договорился с напарником и изо всех сил помчался на встречу с Гуровым — упускать подобный шанс было нехорошо, они ждали такого случая почти год! Александр оформил на себя и на Гурова срочный выход на задание — у него всегда была припасена на такой случай какая-нибудь несрочная работёнка из числа тех, что валилась на открытую часть ордена 'Летящий паровоз' со стороны ректора или более мощных орденов. Там подчистить, там поставить датчики слежения, там саранчу подкормить, в ином месте наоборот, прижать. Они получили мантии — невидимки, стеклянные колбы (задание касалось изучения видов на урожай какао в южном полушарии) и двинулись в глубину университетских пещер. — Как мы пойдём за ними? Как мы узнаем, куда они пойдут? — задал Александр очень волновавший его вопрос. Они стояли в дальних нижних пещерах, почти у ворот с красным орлом. С точки зрения Веселова, сторожить надо было у выхода, у ограды. — У 'Изумруда' есть тайный тоннель, который выходит за пределы университета и заканчивается тупиком. Они думают, что о нём никто не знает. Пусть так и думают дальше... но это не препятствие для тех, кто умеет видеть сквозь камень и знает, куда смотреть. Десять минут назад они тайно доставили сюда пять человек в сомнамбулическом виде. Скорее всего, они будут выводить их через этот туннель. Томас Матзке сумел прикрепить к одному из них маленькую такую штучечку — как только они выйдут из переноса, она подаст нам сигнал, а с помощью этого прибора — (Сергей Александрович потряс в воздухе белым блюдечком с голубой каёмочкой) — мы узнаем, где они вышли. Гуров запустил заклинание, позволяющее видеть сквозь камень. Проявились контуры длинного тупикового туннеля. Видно его было плохо, как в тумане. Ждать пришлось недолго — вскоре по тоннелю побрели пять контуров тел, брели они, как куклы. Очевидно, это были заколдованные люди. Вслед за ними шло всего трое человек — в одном из них Александр по походке узнал ректора Стоянова, а во втором — Вадима Скоробогатова. Через некоторое время все исчезли. — Теперь идём за ограду университета, — скомандовал Гуров и начал катать по блюдечку маленькое лесное яблочко. Они уселись на мётлы и помчались к выходу. Яблочко каталось без какого-либо эффекта целую минуту, а затем на блюдце начали проступать контура местности. Гуров не поверил тому, что увидел, два раза перепроверил данные, а затем удивлённо произнёс: — Это Антарктида! Они достигли ограды и прыгнули в Антарктиду. Выходить из туннеля переноса им пришлось за добрый километр от выхода 'изумрудовцев', но они успели. Ректор, Вадим Скоробогатов и Пауло Маркус, долговязый парень — третьекурсник, вели впереди себя заколдованных людей. Они поднимались по небольшой лощине от берега к горам впереди, из-за пленников идти им приходилось очень медленно. Тропка, по которой они шли, была довольно утоптанной — очевидно, по ней часто ходили к берегу, к которому, возможно, иногда подходили корабли. Тропинка заканчивалась у малозаметного входа в пещеру. Сергей Александрович Гуров и Александр Веселов залегли за скальной грядой и начали наблюдать. Александр с удивлением обнаружил, что здесь не так уж и холодно, кое-где даже росла трава. — Всю жизнь думал, что Антарктида — ледовый континент, — сказал Александр. — Не везде. В некоторых местах растёт трава и даже можно выращивать продовольствие, особенно в долинах с гейзерами. Фашисты в 1938 году нашли несколько таких мест и основали тут колонию, станки завезли, самолёты. При поиске мест у них в разных пещерах пропало несколько человек — и никто из их товарищей даже не слышал, как. В этих пещерах они нашли следы построек и разные страшные скульптуры, которые как бы охраняли входы в эти пещеры. Я читал отчёты. Кажется, теперь я понимаю, с кем они столкнулись. Тем временем изумрудовцы доползли до пещеры. Их встречали. Из пещеры вышли трое человек. Они были в мантиях, но без шапок. У всех у них были пышные рыжые шевелюры. Один из рыжеволосых вдруг кинулся к заколдованным людям, вцепился зубами в шею одного из несчастных и с видимым удовольствием начал то ли сосать кровь, то ли вгрызаться в плоть. Капли крови забрызгали весь снег вокруг. Остальные рыжеволосые, судя по их жестам, принялись потешаться над первым. Ректор и студенты немного подались назад, но восприняли происходящее спокойно. Очевидно, знали о том, что должно произойти. — Вампиры! — воскликнул Гуров с безмерным удивлением, — Господи, помилуй! А я и не думал, что такое возможно. Уходим. Срочно! Они откатились за скальное укрытие и перенеслись в Аргентину — собирать данные про какао. Через полчаса они уже были в Университете, но попасть в тепло им была не судьба: над университетом горело красное зарево, что означало запрет на какой-либо вход или выход. В университете происходило что-то опасное. Вскоре тому появились и видимые подтверждения: в некоторых местах из-под земли вырывалось пламя, в одном месте вдруг поднялась и осела земля — очевидно, взорвали какую-то из пещер. Даже с большого расстояния слышались звуки сражения — в университете кричали, кричали так, как кричат во время смертного боя — от ярости и от смертельных ран. Гуров скомандовал Александру спрятаться, а сам куда-то унёсся. Через пять минут появились боевые маги из числа лучших ударных групп волшебного мира — Александр узнал их форму. Именно они прилетали разбираться каждый раз, когда дело становилось серьезным. Гурова среди них не было. Боевые маги углубились в пещеры университета, возились они там целый час. Гуров появился намного раньше того, как они закончили. По полученной им информации, в университете передрались два тайных ордена из числа новообразованных студенческих. Они давно уже разошлись во взглядах на то, как должно развиваться человечеству, и находились на грани войны. В этот день они договорились собраться, чтобы выслушать все доводы и решить дело миром, но вместо мира собрание переросло в полноценную войну. Подробностей Гуров не знал. Красное сияние сняли только к утру, и Веселов с Гуровым наконец смогли попасть домой. Университет внутри было не узнать — многие коридоры выгорели, часть даже обрушилась. Аварийные команды из числа старшекурсников откапывали те жилые пещеры, которые оказались за завалами. Ребята из враждующих орденов повоевали на славу. Сергей Александрович попросил Наталью Дубровскую проследить за тем, когда появится ректор. Ректор и двое изумрудовцев появились ближе часам к девяти. Дубровская наблюдала эту сцену издалека, но даже издалека было видно, что ректору пришлось отвечать на некоторые очень неприятные вопросы боевых магов. Ближе к обеду ректор созвал общее собрание и произнёс речь. — Дорогие друзья! Мы не запрещаем вам создавать тайные ордена — во-первых, потому, что это невозможно, во-вторых, потому, что считаем это полезным — организованность и взаимная поддержка в любом виде лучше хаоса и безответственности. Однако, в своих планах по переустройству мира не заходите слишком далеко, особенно не торопитесь кого-нибудь убить. Для начала спросите совета старших, весьма вероятно, что столь волнующие вас вопросы уже кем-то решены и учтены в далеко идущих планах. Вчера в нашем университете разразилась настоящая война. Воевали ордена 'Белый шквал' и 'Лиловая матрица'. Впрочем, название второго ордена могло быть и 'Силовая матрица', точно нам узнать не удалось из-за гибели всех её членов. — Причиной конфликта двух орденов стали разногласия во взглядах на то, как в дальнейшем развиваться человечеству. Насколько мы поняли из допроса немногих выживших, 'Белый шквал' планировал создание на планете такого образа жизни, при котором люди использовали бы только возобновляемые ресурсы, жили в пещерах и избушках, а из технологий использовали только глину и растительные ткани. 'Матрица' планировала соединить всех в единый всепланетный разум, сначала с помощью компьютерных игр и хобби-центров, а потом с помощью прямого доступа в сеть. Для этого им была нужна стадия индустриального производства. Как видим, взгляды орденов были прямо противоположными, и они не нашли ничего лучше, как попытаться уничтожить соперника. По рядам студентов пронёсся шёпот, в котором чаще всего слышались слова 'идиоты' и 'дураки'. — Друзья мои! Это очень глупо. Мало того, что численность орденов была невелика и им всё равно не удалось бы контролировать всю планету, так они ещё и не узнали, что по этому поводу думает руководство волшебного мира и весь волшебный мир. Уверяю вас, что и тот, и другой вариант развития человечества были многократно обсуждены на разных уровнях волшебного мира, разобраны детально во многих диссертациях. Если бы наши энтузиасты не поубивали друг друга, то некоторое время спустя они бы увидели, как на планете реализуются во вполне мирном соседстве и эти два проекта, и десяток других. Потому прошу вас проникнуться терпением и мудростью, если вам не нравится чей-то проект, то не торопитесь его убивать. Скорее всего, некоторое время спустя получится так, что его проект и ваш станут взаимодополняющими или просто соседскими. А пока, как бы глупо это не было, мы потеряли половину пятого и половину четвёртого курсов, что в условиях идущей войны и общемировой нестабильности приведёт к увеличению деловой нагрузки на первые курсы. Боюсь, нам даже придётся уменьшать количество лекций — сил волшебного мира не хватает для одновременной корректировки событий как в мире магов, так и в мире немагов... Ректор продолжал дальше развивать тему о терпении и смирении. Александр смотрел на него и думал, как в одном человеке может совмещаться и умение говорить красивые слова о благе человечества, и способность скармливать живых людей вампирам. — Вот такие дела, хе-хе, — раздался неожиданно сзади голос Сергея Александровича, — борьба добра со злом — это, получается, мелкая возня, а вот когда борются два разных мнения о том, как сделать лучше, вот тут-то святых и выноси! Александр обернулся. Он стоял в последних рядах, за ним стояли преподаватели. Гурову не составило труда потихоньку приблизиться к нему сзади. Сергей Александрович делал вид, что шутит, но лицо его было нахмуренным и печальным. — Говорит как красиво. Как будто это не он только что... — Да, талантливый парень, — с полуслова понял его Гуров. Во время битвы 'Матрицы' и 'Шквала' погиб Тьерри Фабе — куратор Веселова, Савёлкина и Усачёва. Оказывается, он входил в 'Матрицу'. Это было печально — несмотря на его напускную суровость, он очень сильно поддержал ребят на первом курсе.

Глава 13. Новые открытия, новые загадки.

21 марта 1944г.

— Ой, он такой интересный, такой загадочный, всё сидит и думает о чём-то своём, — услышал Александр шёпот двух девушек на выходе из столовой. Веселов обернулся. Говорила первокурсница, блондинка с длинной косой — Александр не знал её имени, она была из европейской школы.

— Он такой интересный, такой загадочный, этот парень в берете, мне бы хотелось с ним познакомиться, — продолжала говорить блондинка подружке, но смотрела при этом прямо на Веселова.

Александр не был идиотом, он слегка прижмурил глаз — дескать, понял, и сделал в уме заметку — познакомить Прохорова с блондинкой. Девчонка кивнула и отправилась по своим делам. Александр вернулся в столовую. Максим Прохоров с момента отбытия профессионалок перестал избегать общества и стал ходить есть в столовую. Перед началом второго курса ему сделали берет, скрывавший гипертрофированные мозги, в котором он выглядел очень неплохо. Максим садился с краю, рядом с теми, кто был в курсе его истории, и молчал на протяжении всей еды, но очень внимательно всё слушал. Иногда смеялся вместе со всеми. Впрочем, ел он мало — очевидно, муравьи кормили лучше. После еды он часто оставался за столом один, глубоко задумавшись. Все остальные делали вид, что всё нормально. Этой своей задумчивостью он и заинтриговал молодую даму (первый курс не ставили в известность о проблемах Максима). Александр подумал, что из этого случая может выйти как минимум неплохая шутка, а может быть, и хорошая история — чем чёрт не шутит. Если и могло что-то повергнуть Прохорова в состояние шока, то только известие о том, что молодая красавица не против с ним познакомиться. После событий в старом Китеже Максим уже не чувствовал себя частью обычного человечества, скорее, он чувствовал себя чудовищем. Александр насладился видом шокированного Прохорова, назначил ему время свидания (пришлось проявить настойчивость) и отправился по своим делам. Вспоминая вид растерянного Максима, Александр подумал, что шутка удалась и что такое событие стоило трудов. Он нашел блондинку и передал ей время и место встречи, та немного огорчилась — время пересекалось с другими её планами — но согласилась. Следующим подвигом на этот день значилась разведка дальних тоннелей. Уже привычно получив оружие и оборудование, Александр вместе с Гуровым вышли за ограду университета и перенеслись в тоннель, с которого началось их знакомство с народом хозяев гаргулий. На этот раз они пошли на запад, а не на восток. Станция — аналог восточной — на это раз встретилась намного раньше, всего через двадцать минут бешеного лёта на мётлах по полуразрушенному тоннелю. На станции Сергей Александрович удивлённо остановился. — Нас опять коснулось поисковое заклинание, как тогда, год назад. Такое ощущение, что кто-то нас ищет, но не может догнать. Держи ухо востро. Александр решил пошутить и наколдовал себе длинные 'овчарочьи' уши, которыми принялся крутить в разные стороны. Гуров оценил, засмеялся: — Хорошая шутка... В нашей жизни если не шутить, то совсем загнёшься. Они двинулись по станции — искать ходы, уходящие внутрь Земли. На этот раз нои плаировали не столько разведать туннели, сколько попытаться выйти на связь с теми, кто жил в глубинах. (Естественно, это было неофициальной частью плана). Но далеко углубиться им не удалось. В первом же ходу их поджидал сюрприз. Летевший впереди Сергей Александрович внезапно затормозил. Александр не понял причины манёвра и не успел остановиться. В следующую секунду он врезался во что-то мягкое и теплое. Что-то мягкое и тёплое оказалось животом гигантского человека ростом не менее пятнадцати метров. Он сидел напротив входа в пещеру, скрестив ноги — иначе он в этой пещере просто не поместился бы. Вылетевший из пещеры Александр попал ему прямо метлой в живот, Гуров успел отлететь немного в сторону. Кожа у великана была тёмной, черно — синей, а пропорции головы и глаз совсем не соответствовали человеческим. — Ай, — сказал человек, — больно. Вас тяжело найти. В следующую секунду он ухватил волшебников в руки, так, как если бы они были несмышлеными котятами, а не могучими магами (но очень мягко, надо признать), и перенёсся в неведомые дали. Александр всегда легко переносил перемещения. То есть холод, ощущение выворота наизнанку, — это, конечно, было, но его никогда не рвало, как некоторых ребят после переноса. Но в этот раз это было что-то особенное. Когда он очнулся, то обнаружил себя лежащим на полу относительно крупной пещеры, голова покоилась на чём-то мягком и теплом. Пещера была освещена, приятный, неяркий свет лился откуда-то с потолка пещеры. Гуров и великан сидели посередине пещеры — Гуров на большом камне, незнакомец на полу, скрестив ноги. Было видно, что у Сергея Александровича по щекам катятся слёзы. Незнакомец доброжелательно улыбался. Они разговаривали на языке, который Александр назвал бы древнерусским, но это был древнерусский, наверное, тех времен, когда русский не разошелся ещё не только с украинским и белорусским, но даже с санскритом. Беседа шла тяжело, незнакомец говорил спокойно, но быстро, Гуров подбирал слова с видимым трудом. Александр их не понимал, ухо выхватывало только отдельные знакомые корни. Александр перевёл взгляд на свою теплую подушку. Подушкой оказалось животное, в котором нельзя было не узнать собаку, но только оно было больше любой собаки минимум вдвое. Пёс, увидев взгляд Александра, приветственно застучал о землю хвостом. Александр почесал псину — переростка за ухом, пёс лизнул его в щёку. Великие заметили, что Александр очнулся, и соблаговолили обратить на него внимание. — Познакомься, Александр, это наш друг Асуэ. Скажи: 'Витаю!' — Витаю! Великан улыбнулся. Взгляд у него был добрым и немного печальным, было такое ощущение, что он пронзает тебя насквозь и видит в тебе даже то, в чём ты сам не очень готов себе признаться. Не очень приятное ощущение, надо сказать. Впрочем, в то же время в великане ощущалось и всякое отсутствие критицизма или насмешки, от него шло ощущение мудрости, понимания, и — немного — печали. Глядя на него, хотелось расплакаться от того, что можно быть таким хорошим и прозрачным. Всё это Александр ощутил каким-то десятым чувством, тем, которым ребенок чувствует спокойствие, когда мама рядом. Затем Асуэ отвернулся и продолжил беседовать с Гуровым. Александр понял, почему у Гурова текут слезы. Гигантский пёс не возражал, чтобы его погладили ещё раз, и сунул свой нос под руку к Александру. Этим и пришлось заниматься добрый час, пока старшие беседовали. Потом Асуэ позвал пса, и они исчезли. По пещере прошел ветер, уши заложило. При исчезновении такого объёма перепад давления оказался весьма заметным. Гуров молча что-то обдумывал ещё добрых пятнадцать минут. Сначала он разглядывал карту, которую передал ему великан, потом просто думал. Александр терпеливо ждал. Через пятнадцать минут Сергей Александрович нарушил молчание: — В общем, вот какие наши итоги. Даже не знаю, с чего начать. Итог первый. Мы должны быть очень благодарными нашему другу Асуэ. Он предполагал, что кто-нибудь из волшебников может попытаться проникнуть в туннели, и потому пару тысяч лет назад поставил там обнаруживающие заклинания. Бедняге пришлось искать нас целый год, а потом прыгать за нами три раза, пока он нас не нашел. Мы с тобой оказались очень быстрыми кузнечиками. — Итог второй. Цель нашей миссии не достигнута. Они ничего не знают о тех горгульях и хозяевах, которые доставили нам столько неприятностей. Он только смог предположить, что это потомки деградировавших людей, которые ушли жить в отдельные пещеры примерно полторы тысячи лет назад. А вот про причину, побудившую их лезть наверх, он смог высказать предположение. У них тут, знаешь ли, что-то вроде биологической катастрофы. У них очень сильная биосфера, которая набрала слишком много углеводородов. Они у них не успевают перегнивать. До сих пор они спасались тем, что выводили все эти богатства в отдельные пещеры, но если дело пойдет так и дальше, то им никаких ёмкостей не хватит, а в атмосфере Земли останется слишком мало углекислого газа, что чревато сильным похолоданием. Оно уже давно началось, остановилось только в прошлом веке, когда у нас начали жечь уголь в больших количествах. Другая сторона проблемы — эти углеводороды разлагаются и отравляют их атмосферу. Одним словом, они просили нас организовать ускоренную добычу и сжигание нефти и так называемого природного газа. — То есть это просто их какашки? — Не только, это биомасса, но, в примитиве, да. Итог третий. Начиная с пятого века всех великанов, пытавшихся подняться на поверхность, сразу же атакуют люди — маги. Некоторых убили — можешь представить, что это значит для них, вечно живущих. В итоге они перестали подниматься, но до сих пор пребывают в недоумении. У них есть устройства дистанционного наблюдения, и они знают, что на Земле их помнят и ждут, но стоит им подняться — атака. И вот это и есть самый интересный итог нашей разведки. На поверхности кто-то из магов всерьёз играет против землян. — Тёмный университет в 'изумрудном' городе? — предположил Александр. — Только это и остаётся думать, — мрачно подтвердил Сергей Александрович. — Отсюда встаёт очень интересный вопрос: что нам рассказывать о результатах нашей миссии, когда мы поднимемся наверх? Александр задумался, и картина, которая предстала перед его внутренним взором, ему совсем не понравилась. Они перенеслись обратно к ограде Университета. -Значит, вот как, 'Изумруд', или кто там за ними стоит, пытаются рассорить великанов с людьми, а также манипулировать волшебниками, — задумчиво сказал Сергей Александрович, — интересненькое дело получается. Думаю, у нас впереди большие свершения. Да, и уши убери. Александр спохватился — на нём до сих пор были длинные собачьи уши. Они разошлись — Гуров отправился придумывать, как передать руководству волшебного мира карту перспективных нефтяных месторождений, не открывая тайны великанов, а Александр пошел оповещать членов тайной части 'Летящего Паровоза' о срочном собрании, на котором собирался поделиться добытой информацией. Собрание должно было состояться на следующий день, после уроков, на тихоокеанских островах. Но ещё до собрания Александр встретил сияющего Прохорова. — Ты что это такой довольный? — с хитрым видом спросил Александр, ожидая услышать амурную историю. — Представляешь, всё получилось! — воодушевлённо начал рассказывать Максим, — Я нашел одну лекцию, которую читают на шестом курсе по политологии о системообразующей травме, и всё встало на свои места! Это так здорово! Слушай, я больше не разрушаюсь! Смотри, всё просто! У каждой нации есть своя системообразующая травма — какое-то ужасное событие в прошлом, ради противостояния которому верхи мобилизуют силы народа. Для США это гражданская война и частично война за независимость, для Англии война роз, для СССР до войны с фашистами это была гражданская война, после будет война с фашистами. Ты понимаешь, это неизбежно! Если забывается и тускнет одна системообразующая травма, то начинает использоваться другая — но какая-то работает всегда! И в человеке точно также — в каждом человеке есть своя текущая на данный момент системообразующая травма. Александр вздохнул — Максим сел на любимого конька. Но тема показалась ему интересной, и он даже рискнул ответить: — А в чём новость? Мне кажется, нам об этом с первого курса твердили. Максим чуть не лопнул от возмущённого удивления: — Ну как ты не понимаешь? Разница в отношении! Если тебе говорят о том, что тобою управляют обиды детства, то первое твоё побуждение — это их стереть — победить — уничтожить! А это невозможно, такой подход только ухудшит здоровье, вызовет множество внутренних конфликтов, как у меня! А когда мы говорим о системообразующей травме, то тут совсем другое отношение! При таком подходе можно говорить о том, что вместо тяжелых и болезненных травм — таких, которые вызывают панику и спазмы — лучше использовать мягкие и неопасные, можно говорить о том, что эти травмы нужно изучать и переводить в разряд осознанного опыта, можно даже говорить об умении создавать самому себе системообразующие травмы для того, чтобы не впадать в неопределённость — например, кино какое-нибудь посмотреть о зверствах сил зла. Такой подход даёт спокойствие в душе — внутренние системы перестают кидаться друг на друга в стремлении погасить всё, что 'неправильно', появляется возможность поутру провести самоанализ и спокойно сказать себе 'сегодня я использую для принуждения самого себя такую-то давнюю боль'. А потом знаешь, что происходит? От постоянного осознанного использования эта давняя боль изучается с разных сторон и исчезает. Ты не представляешь, насколько это восхитительно, какая лёгкость в теле появляется! Я раньше иногда встать не мог, теперь легко хожу. — Не представляю, — честно признался Александр. Всё, что говорил Максим, было ему совершенно непонятно, точнее, непонятно было то, почему у Максима это вызывает такие бурные чувства. Но для Прохорова это было, по-видимому, очень важным. Веселов решил перевести разговор в другое русло: — Ну, а с девочкой-то как, встретился? Максим сразу скис. — С Мэри? Встретились. Кое-кто из тех, что называет себя друзьями, не предупредили её о том, что я теперь чудовище. Она чуть в обморок не упала. Потом жалеть меня начала... Меньше всего мне надо, чтобы меня кто-то жалел. Но девчонка хорошая, умненькая. Мы с ней так неплохо поговорила, если бы я не... могли бы и сойтись. Вдвойне обидно. Александр почувствовал себя очень неудобно. — Извини... — Да ладно. Ты не виноват. На этот раз собрание на пляже прошло очень успешно. С небольшим временным интервалом прибыли и студенты, и взрослые волшебники. Они расположились небольшими обособленными группками. Со стороны казалось, что никак не связанные между собой компании отдыхают на курорте. В действительности всех членов ордена соединили 'прямым ветром'. Это заклинание передавало даже тихие сказанные звуки, но не позволяло подслушать сказанное. Для страховки по периметру поставили ещё одно заклинание, отваживающее чужих: всякий, кто приближался к ограде, вдруг чувствовал неудобство и потребность уйти. Александр кратко доложил итоги разведок. Пока он говорил, все остальные жевали захваченные из университета пирожки — для отвода глаз. Всем стало понятно, что грядёт большая война, что неизвестные и явно недобрые силы пытаются захватить контроль над Университетом и превратить мир немагов в сплошное страдалище. — Для того, чтобы штурмовать базу в Антарктиде и одновременно сдерживать всех 'изумрудовцев', наших сил не хватит, — сказала Ваулина, — может, привлечём знакомых из числа простых магов, не волшебников? — Неплохая идея, — одобрил Гуров, — только ничего не говорите об университете. На вас наложена специальная магия, распознающая определённые слова. Потому говорите просто о том, что появились очень опасные силы зла, ставящие своей целью не просто господство, а создание мирового античеловеческого порядка, и что приглашаете в тайный орден. Это распространённая практика. На этом собрании в орден приняли несколько первокурсников из числа тех, с кем старые члены ордена побывали в разных миссиях или кого знали лично. Приняли сразу десять человек, в том числе всех тех, кого нашла группа Веселова в прошлом году, плюс Мишку Андреева. По окончании собрания охранные заклинания сняли. Майоров (как об этом было договорено заранее) сразу накинулся на Гурова: — Сергей Александрович, ну ладно, с мусульманством и с новой религией вы мне всё объяснили... Ладно, оставляем христианство. Но объясните мне тогда, что с ним делать и как уменьшить влияние отрицательных моментов? Александр запустил обнаружитель, нашел в кустах притаившегося Скоробогатова и удовлетворённо хмыкнул: теперь Вадим доложит ректору, что глупые энтузиасты мучили Гурова глупыми вопросами. Собрание они провели очень быстро, в том, что Скоробогатова не было в засаде в начале собрания, Александр был уверен. Гуров поймал подмигивание Веселова, едва заметно кивнул и ответил: — Ну почему же, если хочешь, можешь новую создать, может, она и лучше получится. А про христианство ты учебники по истории христианской церкви читал? — Да, все три. Мне показалось, что история церкви развивалась по нисходящей. Сначала откололось католичество, потеряло всю монашескую аскезу ортодоксов, всё учение о смирении, учение о трезвении и об отрицании прелести, одни 'красивости' — и ничего более. Потом появились разные богомилы и протестанты — у этих всё ещё проще, не надо ни церкви, ни монашества, кто разбогател — тот и богоугодный, а о монашеских практиках и о том, что через молитву и пост можно стать разумным существом совсем другого порядка — вообще никакого понятия. И что нам теперь с ними делать? — Ну, во-первых, не всё так просто. Католичество было создано не от хорошей жизни. Не надо считать немагов идиотами — они не хуже твоего осознавали те недостатки христианства, о которых вы мне рассказывали четыре месяца назад. В ортодоксальном христианстве нет образа существа, преодолевающего системную травму... Знаете, что это такое? — Я знаю, — похвастался Александр. Но оказалось, что знали и все остальные — Прохоров успел поделиться своей радостью почти со всеми. — Поэтому и получается такая ситуация, что где два человека, там три мнения, а если говорить про всё общество, то каждый сам за себя, один Бог за всех. Нет объединяющего образа того, кто будет 'большим папой' и кому можно делегировать право принимать решение. Для решения проблемы и был разработан образ Папы как земного наместника Бога. Что же до красивостей... тут да, католичество много потеряло, но это было и неизбежно, иначе образы мудрых монахов противоречили бы образу всеведущего Папы. Но эффект достигнут — католики в среднем более организованы, меньше сомневаются и более деятельны. С протестантами тоже не всё просто. Если рассмотреть мир образов, в котором живёт протестантский человек, то его можно описать словами примерно так: 'Мы можем спокойно и радостно воспринимать блага земные потому, что мы живём любовью ради друг друга, потому, что мы освободились от деспотичного грабежа церкви, потому, что мы живём чистотой и скромностью и готовы нести эту правду другим людям'. То есть это очень историчное учение, результат более чем тысячелетнего подвижничества христианских народов. Деловитость протестантов базируется на спокойствии в душе, которое достигнуто более чем полуторотысячным опытом. Да, это упрощенный мир, но для многих простых людей этого достаточно. — А про то, как уменьшить влияние отрицательных сторон христианства... Это дело долгое. Сейчас вот планируется развивать структуры всяких психотерапевтов, которые будут учить тому, что надо уметь справляться с паникой и уметь говорить себе, что в мире много всего и для всех, что времени у человека много и торопливость не помогает. Потом вот ожидается крушение СССР — этот опыт должен будет сказать человечеству, что принуждение к добру силой невозможно. Потом ожидается рост популярности и значительное совершенствование выборных систем — а этот опыт должен будет сказать человечеству, что важнее не жесткость деспотического сознания, а умение явной власти прислушиваться к голосу каждой внутренней системы. — В ближайшее время планируется развивать общество потребления — это когда у всех будет много разных вещей, при этом предполагается проработать очень серьёзные проблемы с экономией на качестве. Знаешь, животному сознанию кажется, что в критической ситуации правильнее всего подавить все сомнения и действовать как можно жестче и срочнее. В действительности правильнее действовать как можно мягче, со вниманием к каждой подробности дела и к каждому сомнению — иначе в панике сборов можно забыть что-то критически важное. Поэтому люди с преимущественно животным сознанием, с аскетическим складом характера — а именно таковы многие начальники в СССР и США — будут стараться произвести как можно больше продукции и как можно больше сэкономить на качестве, на глубине проработки проекта и на зарплате. Закончится это тем, что они проиграют конкурентам, товар у которых будет хоть и дороже, но зато более востребован обществом. В этот момент в мире немагов будет сформулировано правило 'Нельзя экономить на качестве, поскольку качество и есть экономия', а отсюда уже и полшага до духовного понимания того, что нагнетать панику в духе 'у вас мало времени, надо всё бросить и бежать спасться' — это неправильно, и что люди боголюбивые, стремящееся к совершенству должны исходить из другого подхода — что правильнее неторопливо и вдумчиво изучать каждый нюанс и подробность дела. И это будет понимание не на уровне отдельных монахов, а всего народа. — Новый исторический опыт создаст несколько иное христианство. Думаю, в итоге всё это выльется в то, что человеку при вхождении в церковь будут выдавать книжечку, где все эти тонкости и недостатки христианства будут описаны в подробностях. Для общества это будет означать создание такой системы, где религия, психология и наука будут идти рука об руку, а человек будет развиваться намного быстрее и намного менее конфликтно, чем сейчас. Тут девчонки затеяли игру в мяч, и Александр пошел составлять им компанию. Майоров с Соколовым остались и пытали Сергея Александровича ещё добрых сорок минут. Александр немного позлорадствовал: Скоробогатов вынужден был это всё не только слушать, но и запоминать — записывать.