— Моральный дух пилотов — высок! Рвутся в бой! Но "Чайка" не может на равных вести бой с "мессером". Из-за отсутствия связи летчику постоянно приходится оглядываться по сторонам, при этом не теряя из виду своих товарищей. К тому же у немцев огромный боевой опыт. У нас, основная масса пилотов до войны умела только летать по кругу над аэродромом и совершать взлет — посадку. Как Вы знаете перед войной, ввиду сложности новой техники, фигуры высшего пилотажа из учебного процесса были исключены, — вторил комиссар полка Камушко Лев Ильич.
— Не у вас одних,— был ответ полковника Стефанчука.— По всем частям такие же проблемы. Мы их пытаемся решать, но воевать нужно сейчас и воевать хорошо. Страна нынче находится в очень тяжёлом положении. Партия и правительство требует от нас полной самоотдачи и самоотверженности. Промышленость пока не в состоянии удовлетворить все потребности фронта. Пока, пока не может.
С нерадостным настроением возвращался майор Ефремов и комиссар Камушко в часть. Что делать, как дальше воевать неясно. Они точно знали, какое ужасное положение дел в полку и пытались хоть что-то сделать, но не получалось.
— Товарищ майор,— удивлённо произнёс водитель их машины.— Патруль. Требует остановиться.
— Странно.— Вместо комполка ответил комиссар, вытягивая ТТ из кобуры. Ефремов тоже достал оружие, но в то же время — водителю:
— Останови.
Машина остановилась возле старшего патрульного, который не спрашивая, как это обычно делает, документов, путевого листа, сразу странно представился:
— Командир отряда специального назначения,— ни звания, ни фамилии и козырнув. — Майор Ефремов Дмитрий Петрович, комиссар Камушко Лев Ильич? Нужно поговорить.— Многозначительно взглянув на водителя, добавил.— Без лишних.
Ефремов, смерив взглядом непонятного "командира отряда специального назначения" и что-то сам для себя решая, но как бы предугадывая его сомнения мнимый "патрульный" произнес:
— Если бы мне нужно было Вас убить, Вы бы уже были мертвы. Зачем останавливать машину, заранее зная кто в ней находится? Гораздо проще расстрелять из пулеметов.— С кривой улыбкой произнес он, при этом подбородком кивнув на придорожные кусты.— Мне нужно предоставить Вам некоторую информацию.
— Володя,— произнес Ефремов, обращаясь к водителю,— покури недалеко.
Когда водитель отошёл достаточно, чтобы не слышать "патрульный" начал:
— Возвращаясь с задания, не буду уточнять с какого, по дороге нам встретилась колонна советских военнопленных, которых мы освободили. Народ там был разный, но среди них оказались летчики и авиатехники. При расспросе, кроме прочего выяснилось, что на аэродроме, где их взяли в плен, были несколько ремонтнопригодных самолетов МиГ-3, "Чаек" и прочее. Так вот, почти "совершенно случайно", наш отряд заглянул на указанное место. — Оценивающе посмотрел на командиров-авиаторов.— В общем, у меня, на секретной базе имеется отремонтированных МиГ-3 — 5 штук.— Отметил удивленные лица авиакомандиров.— Один "Мессер" "Эмиль", уже перекрашенный и перевооружен на наше оружие, со звездами. Три "Чайки". Так же около 20-ти человек разного летного состава. Пилоты, штурманы, борт стрелки и столько же авиатехников во главе с воентехником второго ранга Ивлиным. Так же имеются машины — автостартер, пара грузовиков-самосвалов, боеприпасы. Так вот, предлагаю все вышеперечисленное передать Вам. — Удивлённые лица слушателей.— Тем более, что это имущество и основная часть личного состава из вверенного Вам подразделения. И еще. Скоро Вам доведут формуляр, согласно которого "безлошадных" летчиков потребуют отправить в запасные полки. Самолеты предлагаю оформить как восстановленные собственными силами, к тому же так оно и было. Если Вы согласны, тогда через пару часов,— взглянул на часы,— количество самолетов в полку увеличится на 9 штук. Остальное прибудет завтра, если ничего не случится. Дорога сами знаете неспокойная и долгая, частично не безопасная. Так что скажете?
Окончание речи "патрульного", Ефремов и Камушко слушали, переглядывались и улыбались.
— Заманчивое предложение, не могу сказать за Льва Ильича, а лично я обеими руками за. Если это не шутка, тогда точно подарок судьбы.
— В целом я тоже за. Но Вы же понимаете, что все они должны будут в установленном порядке, как лица побывавшие в плену и вышедшие из окружения, пройти собеседование с особистом.— Дополнил комиссар.
— Не призываю Вас ничего нарушать. Главное помочь стране в столь трудный час. Считаю, что каждый, для победы, должен сделать все, от него зависящее. И еще, место Вашего расположения нам известно, но летчики недостаточно опытны в ориентировании. Пара простыней в начале взлетной полосы и запущенная красная и синяя ракета помогут им лучше определиться с местом посадки и не угробить технику.
— Нет, не пойдет,— вдруг произнёс майор Ефремов.— Синей ракеты у нас нет. Пусть будет две зеленые.
Когда "патрульный" ушёл, растворившись в редком придорожном кустарнике, а они продолжили движение, в машине произошёл разговор:
— Что ты по этому поводу думаешь? — Интересовался комиссар.
— Для начала нужно все рассказать особисту. Пусть у него тоже голова болит. Самим же, готовиться к встрече. Как бы там ни было, но 5 МиГов, 3 "Чайки" и "Мессер", существенно подымут нашу боеспособность. А если еще и машины обслуживания и техподдержки с техниками прибудут — это будет еще лучше.— Был ответ комполка.
— Вот и я о том же. Ты занимайся приёмом "гостей", а я к особисту и в дивизию нужно сообщить. Как то все уж очень хорошо.
Через два часа над взлётной посадочной полосой появились 5 МиГ-3 и "Мессер". Им подали сигнал, они пошли на посадку. Чуть позже приземлились 3 "Чайки". Летчиками действительно были пилоты их полка, которые остались на старом, так внезапно занятом немцами аэродроме. Всех вновь прибывших особист забрал к себе на беседу. Еще через полчаса прибыла целая группа представителей особого отдела. В процессе опроса более четко были определены обстоятельства пленения и освобождения. Было выяснено, что освободившие их называют себя "отрядом специального назначения", что командует ими "товарищ командир" по описанию очень похожий на странного "патрульного", что кормили их там хорошо и каждый день была курятина:
— На завтрак каша с курятиной, на обед куриный суп и каша с курятиной, на ужин опять же каша с курятиной. Я за всю свою жизнь столько курятины не съел, как на этой секретной базе,— почти в один голос сообщали вновь прибывшие летчики.
Кроме этого, открылось еще много чего интересного, а вот место дислокации загадочного отряда, определить так и не смогли. На следующий день, прибыли ожидаемые машины и техники. Возглавлял колонну воентехник второго ранга Ивлин. Спецтехника, боеприпасы, ГСМ, ещё один МиГ, но с повреждённым двигателем.
Все, вновь прибывшие, так же подверглись опросу особистами, но и на этот раз установить место дислокации таинственного отряда не представилось возможным. Как позже оказалось, "таинственный патрульный", он же "товарищ командир", с Ивлиным, для комполка майора Ефремова, передал пакет в котором на листах, печатным методом, с рисунками, было подробно расписана тактика для истребительной авиации. Кроме этого, были листы, с техническим описанием немецких самолетов. Так же были рекомендации по самым эффективным способам ведения боя и даже изменения, которые следует внести в планер и мотор, с детальной разрисовкой и пояснениями почему именно так, а не иначе.
— Вот это да,— восхищался комполка, рассматривая содержание пакета.— Да этим сведениям цены нет! Интересно откуда они это раздобыли? Комиссар, надо бы срочно переписать и перерисовать. Особисты узнают — отберут. Займись срочно.
Только Лев Ильич хотел ответить, как в помещение вошёл представитель особого отдела:
— Товарищ майор Ефремов, товарищ комиссар полка Камушко. Мне нужен пакет, который доставил воентехник второго ранга Ивлин с той стороны, для Вас.
— Да-да,— ответил Ефремов и с сожалением расставаясь с бесценным, с его точки зрения документом,— На мой взгляд, это рекомендации по действию истребителей в бою, с рисункам и описанием. Для Вашего ведомства это не представляет интереса, а нам, как истребителям, очень полезна.— Ни на что не надеясь, произнёс с горечью.
— Что интересует наше ведомство решать не Вам.— Жёстко ответил представитель особого отдела.— Но как человек понимающий проблемы стоящие перед Родиной,— сказал он, слегка смягченным тоном, просматривая содержимое пакета,— я позволю Вам кое-что из этого,— он постучал пальцем по пакету,— переписать и перерисовать. Сведения действительно ценные и мое личное мнение, их нужно распространить для всех истребительных частей.
* * *
38
— Как все прошло? — Интересовался у Валерия, Александр Николаевич.
— Нормально. Всё, как и было задумано. Отыскали подходящее поле, километрах в 25 от фронта, взяли территорию под контроль. Туда вытащили уже подготовленные самолеты, пилотам раздали тетрадные листки с указанием ориентиров и отправили.
— Не страшно? Вдруг бы нарвались на немцев. Ты же видел какие они лётчики. Одно название.
— Нет не страшно. Вылетели они во второй половине дня ближе к ужину. Немецкие летчики, целый день, летая устали, а здесь 6 МиГов и 3 "Чайки". По логике не они, а их должны бояться. Откуда им известно, что пилоты желторотики?
— Ну, допустим. А что они расскажут особисту?
— А что они видели? Почти ничего. Их никого никуда не пускали, общались только со своими, смотрели художественные и учебные фильмы. Ну и что? Читали формуляры, так я их Ефремову передал. Перед вылетом, у каждого из них, специально проверил, чтобы часов не было. Время вылета им сообщили на полчаса больше, самолеты заправлены с учетом временной поправки. Всё нормально. Место вылета точно не определят. Они даже искать там не будут, а если и найдут. Там нас нет и никогда не было.
— Ладно. С техниками как?
— Высадили их вот здесь,— указав место на карте, продолжал Валерий.— Впереди, на мотоцикле, наш Щепицин. За ним, как за лидером, колонна.
Говоров старший, внимательно рассматривая указанное Валерием "место высадки":
— Так это же на той, советской стороне и вдоль линии фронта.
— А откуда они знают, что уже за линией фронта? Бабахает — значить фронт рядом. Переход в секретном месте.— Улыбался Валерий Александрович.— На дворе ночь, вернее раннее утро, спать очень хочется. Пару отвлекающих поворотов, чтобы ориентировку потеряли, впереди "поводырь" на мотоцикле, для них он главный в определении пути. Довели их вот сюда,— указал на карте.— Там до аэродрома километров шесть по прямой. Вручил листок с ориентирами и простился.
Александр Николаевич, согласительно кивнул. Заговорил же о ином:
— Смотрю, ты обучаешь ребят на У-2. Как успехи?
— Нормальные. Самолетик, для этого хороший, легкий и вёрткий, в управлении не капризный. Ребятам, с дельтаплана пересевшим на У-2, он очень нравиться. К тому же ему расширили и зашили кабину. Сзади теперь может сесть три человека и возле летчика один. Установили прицелы, бомбосбрасыватели. Нормальный боевой самолет получился,— заулыбался Валерий.
— Что дальше делать намерен?
— Понемногу будем обстреливать "освобожденных". Уже неделю как они теорию изучают, пора бы и попрактиковаться. Перемешаю со своими и группами, повзводно на задание. Пусть ощутят вкус победы и рассеют боязнь перед врагом. К тому же вот здесь,— он снова вернулся к карте,— пункт сбора и частичного ремонта трофейной и поврежденной техники. По нормальному — двор МТС с деревянными строениями. Народу трофейщиков и ремонтников всего человек 40 — 50 и те и другие активно используют военнопленных, в основном для погрузочно-разгрузочных работ, но и немцы ремонтники есть.
— Ты хочешь начать с пункта сбора?
— А почему бы и нет? Для того, чтобы батальон был полноценным ему нужно тяжёлое вооружение. У нас его нет, а на этом сборном пункте пушки Ф-22 штук 10, броневики, машины разные битые, танки как наши так и немецкие, ящики какие то, полагаю, что со снарядами. Потому, моё мнение, их нужно посетить. Для эвакуации всего, что там есть, намерен задействовать имеющуюся у нас технику. Ребята уже несколько дней за ними наблюдают. Охрана — службу несут отвратительно. Постов всего два, один у сарая с пленными, второй возле палаток да и те такие,— Валерий махнул рукой,— незаметно снять труда не составит. Караулка у них во дворе МТС, там же и телефон. В караулке 5 солдат.
— Ну, с постами, допустим справишься бесшумно, а с теми кто в палатках?
— Палаток четыре. Две солдатские, человек по 20 в каждой, одна с двумя фельдфебелями и еще одна офицерская. Эти стоят в сторонке, метрах в 20. С ними так же проблем не будет. Солдатские — снимем часового, зайдем в палатку, а дальше по обстоятельствам. Ну не спят же они с винтовкой в обнимку? Мы уже даже тренировочные занятия провели, к ним и пограничников привлекли, толковые ребята. Разведывательно-диверсионной группой уже нынче работать смогут.
* * *
39
Фриц Баум — солдат вермахта Великой Германии. Фрицу с детства нравилось все большое. Большие дома, большие автомобили, большие девушки, он и сам мечтал стать высоким и стройным. Когда Гитлер пришел к власти Фриц хотел быть нужным его движению, но судьба распорядилась иначе и к своим 20 он был парнем ниже среднего роста и в СС его не взяли. Со временем любовь ко всему большому переросла в ненависть. Он начал ненавидеть всё большое, но в первую очередь, он ненавидел больших и сильных людей, среди них он особо ощущал свою слабость и недостаток в росте. К тому моменту Германия была в состоянии войны, и он был нужен рейху. Баум не попал на Чешскую и Польскую компании, он даже не был на Французской войне. Когда все воевали в Югославии и Греции, их часть стояла на границе в Восточной Пруссии и когда началась война с Советской Россией, он понял, что это его шанс отличиться. Он мечтал о героических поступках, легких победах, наградах, но в первом же бою его ранило. Потом госпиталь и как выздоравливающий он оказался в трофейной команде, где присматривал за военнопленными. Вначале все было нормально, но дней пять, как к ним привезли пленных русских артиллеристов, достаточно здоровых ребят и у Фрица проснулась ненависть. Он всячески старался их унизить, он не мог пройти мимо никому из пленных не дав пенделя и очень злился, когда жертва успевала увернуться, тогда но зверел. Несколько раз сослуживцы его оттаскивали, успокаивали, давали воды, но с каждым днем злость становилась все сильнее и сильнее.
— Фриц,— говорили ему,— не обращай внимания на этих русских, они нам нужны как рабочая сила. Не будешь же ты, в самом деле, сам таскать тяжести и ремонтировать сломанную технику. Пусть это делают военнопленные.
— Все равно я их ненавижу! Мы элитная нация, фюрер говорит, что мы арии и эти — недочеловеки должны знать, что они всего лишь наши рабы и обязаны выполнять нашу волю!— С ненавистью отвечал Фриц Баум.— Я не успокоюсь, пока не вдолблю каждому русскому это в сознание или пусть они умрут!
