— Ну нет так нет. Потом вернёшься — с низов придется начинать. Сейчас я тебя рядом с собой бы поставил.
— Если вернусь — значит судьба такая, — сказал Серый допивая кружку.
Керол поежился от утреннего холодка. Серому тоже было немного зябко, но в животе уже потеплело от пива. Захотелось на воздух.
— Ну, удачи. Извини, если что не так было. Жизнь у нас нелегкая, а ты тут ещё попал в самый неудачный момент. И своих проблем подкинул.
— Да ладно, — на радостях размяк Серый. Похоже, удалось все-таки вырваться. Теперь у него впереди непростые поиски места работы и нелегкая жизнь Арзарумского работяги.
— Если будут какие-то тёрки с нашими — обращайся. Недоразумения разрулим. Нашим в ущерб идти не обещаю, но зазря обижать тоже не позволю. Всё же ты мне не раз помог. Я не такой неблагодарный, как тебе наверное показалось. Просто навалилось кучей то одно, то другое.
— Договорились, — радостно сказал Серый. Они пожали друг другу руки.
В это время в дверь вломилась пара взмыленных пацанов лет четырнадцати.
— Медяка черные храмовники на площади замели! — с порога заорали они.
Керол резко сел на стул. Его лицо выражало полнейшее отчаяние. Но очень скоро его заменила злость.
— Как?
— Да облаву устроили на мелких. Троих замели и Медяка нашего с ними.
— Вот, Серый. Ты говоришь мирная жизнь. Что ты против храмовников этих сделать можешь? Твари скорешились с военными и теперь беспризорную босоту для своих жертвоприношений по подворотням и рынкам вылавливают. А дубью плевать. Им даже проще, что воруют меньше. Надо Медяка отбивать. Не прощу себе, если эти твари его на алтаре жизни лишат. Зови Розгу с его братвой и Стырка с Бельмом, — обратился он к одноглазому. — И Шкет ещё должен на месте быть. Ну что, Серый, прощай. Беги за длинным арзарумским золотым. Или, может, поможешь пацанят вытянуть напоследок? Не заслужили они мучений на алтарях храмовников.
— Вытащить пацанов помогу, но потом уйду, как договорились, — хмуро ответил Серый. У него здорово шумело в голове от едва сдерживаемой ярости. Медяк был самым адекватным из всех, встреченных им у Керола, теневых работников. Не помочь в спасении этого ребёнка и остальных схваченных вместе с ним детей, было бы совсем скотством с его стороны. Тогда и из банды уходить не стоит. Тут ему самое место тогда.
"Отобьем у этих храмовников ребят, и я распрощаюсь с Керолом навсегда".
— Так, давай подробности, где мы их подловить успеем? Они наверняка к себе фургоном поедут? — начал расспрашивать Керол двоих мальчишек.
* * *
Серый и ещё двое стояли в узком переулке. Взрослый мужик по имени Стырк посматривал из-за угла за движением. Улочка была тихой и пустой. То ли утро слишком раннее, то ли тут всегда не очень людно. Именно такое место лучше всего для засады. Стырк должен подать сигнал и указать на фургон храмовников. Он хорошо знал их по внешнему виду. Второй парень, немногим старше Серого, спокойно ждал сигнала, прижавшись к стенке. Звали его Бельмо. Серого вооружили кинжалом и не очень удобной дубиной. Хотя он, конечно, рассчитывал на арбалет.
"Зато дубиной наверняка никого не убью. И так на мне уже два трупа".
На противоположной стороне улицы и немного впереди располагались ещё две засады. Храмовников должно быть не больше пяти. Керол успел собрать полторы дюжины головорезов. К тому же на их стороне был момент внезапности.
Мышцы ныли от напряжения, ноги неприятно подрагивали. Мандраж перед боем был очень сильный. Серый старался гнать от себя страх и сомнения.
"Бой должен быть коротким. Задавим гадов числом, освободим
мальчишек
и скроемся в ближайших переулках".
Ожидание становилось все мучительней. Серый начал подумывать, что это может быть банальное ограбление. Хотя зачем такие хитрости Керолу? Серый, после подобного обмана, точно не останется в банде. Вряд ли это какая-то хитрость. Когда уже будет сигнал к атаке? Проклятое время ползет как дохлая улитка. Серому казалось, что в засаде они уже битый час.
— Едут, — коротко сказал Стырк и вынул, завёрнутую в какие-то лохмотья, саблю. Бельмо поднял дубинку, прислонённую к стенке рядом с ним.
— Твари, отпустите! Чтоб от вас ваш кровавый бог навсегда отвернулся. Волки позорные! — послышалось со стороны приближающегося темного фургона. Серый узнал детский голос. Это кричал Медяк. В глазах у него все размылось от выступивших слез. Остатки сомнений вылетели из головы. Он поудобнее перехватил дубину и приготовился броситься в бой.
— Пора, — гаркнул Стырк и метнулся вперёд. Серый побежал вслед за ним.
Стырк уже вовсю рубился с мощным мужиком в темной кольчуге, когда Серый вынырнул из-за угла. На голове у храмовника был капюшон с короткой накидкой, который он как раз отбросил на плечи. Серый попытался подскочить к противнику Стырка сбоку. Но справа к нему самому уже подбегала пара других храмовников. От конца темного фургона спешило ещё двое. Сзади громко хекнул Бельмо, и его дубина странно звонко столкнулась с палашом одного из набегавших охранников фургона. Серый успел только дважды взмахнуть своим неудобным оружием, а бельмо уже мешком оседал на брусчатку.
— А-а-а!!! — заорал Стырк и отчаянно бросился уже на троих врагов. Один из храмовников плашмя спокойно ударил его по левому уху, и Стырк кулем осел на землю. Серый успел ударить дубиной одного из храмовников по руке. В ответ раздалось едва сдерживаемое шипение и звон об стену дома выбитого палаша. После чего юноша тоже погрузился во тьму.
* * *
Серый пришёл в себя от тряски и сильной боли в голове. Он валялся не связанный внутри повозки храмовников. Оружия, конечно же, рядом не было. Полумрак внутри фургона позволял легко рассмотреть окружающих.
Их, как ни странно, было всего трое. Не считая самого Серого. Рядом, сидя в позе лотоса, на него грустно смотрел Медяк. Бельмо, приподнявшись на локте, яростно тер второй рукой окровавленный затылок. Стырк до сих пор валялся в беспамятстве.
— Что случилось? Почему ты один? — удивленно спросил Серый Медяка.
— Все-таки, Серый, ты тупой. Кого ещё ты ожидал тут увидеть?
— Ещё же двоих пацанов схватили вместе с тобой. Или троих? — Серый аккуратно пощупал затылок, ожидая найти там здоровенную шишку. Но ничего такого его пальцы нащупать не могли. Словно его и не били чем-то тяжелым по голове.
— Один я был. Залез к фуражёрам целителей в комнату и попался, — неохотно ответил Медяк.
— К целителям? — взвыл Бельмо. — На кой черт ты к ним полез?!! Это же каторга без возврата!
— Керол велел, вот и полез. Сказал, что вы меня отобьёте вместе с Серым. Если, конечно, он согласится остаться под началом Керола. А если нет, так для тебя Медяк, говорит, и план "Б" не плох. Ты, Серый, по-видимому, не согласился, — грустно закончил нахохлившийся мальчишка.
— И что? — Серый по-прежнему не понимал, что происходит.
— И вот он — план "Б", — Медяк похлопал правой рукой по дну фургона. — Быть мне теперь монахом у целителей. А для вас всё хреново, конечно.
— Гад, гад, гад!!! — яростно заорал Бельмо. — За что-о-о?
— Да что не так с этими целителями? — Серый понял, что его подставили. Нет никаких злых храмовников, а есть непонятные целители. И еще один самоуверенный идиот с Земли, который умудряется влезть во все возможное дерьмо, попадающееся у него на пути. Как так можно постоянно находить проблемы на свою голову???
— Просто за нападение на целителей полагается каторга в кристаллической пустыне в Империи Лис. А хуже этой каторги, по слухам, почитай ничего и нет, — мрачно пробормотал Стырк. Он пришёл в себя, но продолжал лежать навзничь, равнодушно уставившись в потолок фургона.
— Ты для чего полез в это гиблое дело? — спросил Медяк. — Знал же наверняка, на кого нападаете.
— Я должен был умереть. Но не свезло, — меланхолично ответил Стырк. — На мне такой долг висел, что жене с сыном хоть в море топись. А так Керол долг простил. Еще и денег подкинул. Может, выпутаются.
— Медяк, зачем ты к этим вашим целителям на каторгу нарвался? — спросил Серый, пытаясь окончательно прояснить все моменты.
— Не прав ты был, Серый, — неохотно ответил Медяк. — Не такой я уж и умный оказался для арзарумских теней. Слишком острый язык свой держать за зубами мозгов не хватило. Меня там один типчик уже давно подрезать грозился. Керол сказал, что больше за меня заступаться не станет, раз я сам нарываюсь. А целители на каторгу детей до пятнадцати лет не отправляют. Так что мне теперь прямая дорога в монахи. Может даже храмовым магом стану. Буду воевать за дело Атката. Или исцелять его же именем. Не худший бог, как на мой взгляд. И орден богатый. Так что я, пожалуй, ещё и выиграл. Как минимум жив останусь.
— А мы?
— А нам конец, — все так же равнодушно ответил Стырк.
— Никто еще не вернулся с каторги храмовников. Такую жуть про них рассказывают. Лучше смерть! — ноющим голосом вклинился Бельмо. — Но целители даже убить себя не дадут!
— Откуда же жуть, раз никто не вернулся? — попытался логически возразить Серый.
— Думать надо было раньше, а не умничать, когда нас всех на каторгу везут, — огрызнулся Бельмо и лег, отвернувшись к стене фургона.
Разговор увял. Трясясь на жестком полу фургона, Серый все больше осознавал, что судьба ему устроила очередной вираж. При этом, похоже, гораздо паскуднее всех предыдущих. Одно Серый знал точно: такую подставу Керолу он никогда не простит.
После того, как он, рискуя жизнью, спас этого гада от тюрьмы и смерти. Именно смерти. Если полиция столько сил потратила, чтобы словить хитрого поддонка, то никакие братки его бы из Последнего Приюта не вытащили. Так и сгнил бы в каменном мешке. Или казнили бы публично. Наверняка за ним подвигов всяких числится на десяток смертных приговоров. И такая вот благодарность за спасение!
— Тварь! Убью гада! Вернусь и убью! — вырвалось у Серого.
Все удивленно посмотрели на него. Серый понимал, что его угрозы звучат смешно в этом фургоне. И впереди у него жуткая неизвестность. Но в нем крепла решимость переломить, наконец, фатальный ход событий и стать хозяином своей судьбы в этом мире. У него появилась цель — отомстить Керолу за вероломство. В харчевне Серый совершил глупость сам. Винить за нее никого не мог. Однако эта наглая подстава — большая ошибка неблагодарной твари по имени Керол.
— Убью.
Часть вторая. Измученный путник.
Во всяком положении есть свои преимущества. Главное — не забывать ими наслаждаться.
Макс Фрай
Серый очень надеялся, что они наконец-то добрались до цели. Ужасно хотелось пить. Последний переход дался ему особенно тяжело. Казалось, что сил двигаться дальше просто не осталось. Последний день надзиратели словно бы совсем озверели и безжалостно гнали их вперед по пескам, как скот.
Он понуро стоял на раскаленной безжалостным солнцем площади вместе с еще тремя такими же каторжниками. Рядом возвышался огромный белокаменный храм. Перед этим их поспешно загнали в ворота крепости, расположенной в самом сердце знойной пустыни. В пылающем песчаном аду. Храм и площадь, по-видимому, были центром большого поселения. Их привели сюда по одной из улиц, напоминающую промышленную зону провинциального городка. Крепостная стена на входе тянулась в обе стороны, теряясь в зыбком мареве полуденной пустыни. Казалось, что она делит такие же бесконечные пески пополам. Хорошо, что только в последнем переходе их заставили идти днем. Иначе бы Серый точно не выжил. Ватные ноги начинали ныть. Сухой воздух обжигал горло. Серый удивлялся, как он не потерял сознание ещё несколько часов назад.
Их дорога сюда после плена была похожа на зебру из анекдота. То она была очень лёгкая. Это когда их в Арзаруме погрузили в трюм корабля, и они больше двадцати дней плыли, изнывая от скуки, скудной еды и тухлого питья. А затем дорога стала изнурительно тяжёлой. Их перегнали на другое судно, где намертво приковали к громадным вёслам. Когда их заставили грести вверх по реке три дня и три ночи, почти без сна и вообще без отдыха, Серый тоже удивлялся, почему до сих пор жив и к тому же в сознании. Под конец этого тяжелейшего перехода, от усталости и измождения он совсем перестал что-либо соображать. Руки и спина были словно чужие. Наконец они выплыли на бесконечную гладь огромного озера с водопадом на горизонте, падающим словно из-под далеких облаков. Вконец измотанный Серый не почувствовал ни малейшего восторга от открывшегося великолепного вида, хотя понимал, что зрелище уникальное. Возможно, ничего подобного он в своей жизни уже не увидит. По мере их приближения грохот водопада все нарастал и вблизи стал вовсе невыносимым. Их выгрузили на берег чуть в стороне. Это снова была белая полоса. Самая белая полоса в жизни Серого на этой проклятой планете. Целых два дня их подымали на высоченную отвесную скалу в каком-то подобии ажурного лифта, сплетенного из толстых прутьев. Видимо лифт поднимала магия, так как от пленников не требовалось никаких усилий. Два дня блаженного отдыха и прекрасных видов из покачивающейся деревянной клетки на бесконечную зелень холмов и лесов. А также летящую с безумной скоростью вниз воду. Шум водопада давно стих внизу. Их даже кормили вполне сносно. Затем было пару часов в большом городе. Стырка и Бельмо с группой других каторжан куда-то увели. А сам Серый, с оставшимися тремя пленниками, отправился пешком вглубь адской пустыни. И это была уже не черная полоса. Это была именно жопа. Полная. Спали они днём под наскоро собранными навесами. Невыносимая жара не давала уснуть. Воды постоянно не хватало, чтобы напиться. Этот, казалось, бесконечный этап длился семь долгих дней и ночей. Последний дневной рывок по безжалостному зною, казалось, иссушил не только их тела, но и души.
Пока они плыли по морю из Арзарума, маясь в трюме от тоски и безысходности, Серый постарался вытянуть из более осведомленного Стырка всё что смог о цели их, так сказать, путешествия. Узнать удалось немного. В кристаллической пустыне есть места, где добывают магические кристаллы. Хозяйничают там монахи всего нескольких богов. Их прозвали храмовниками. И оттуда еще никто и никогда не возвращался живым. Все остальное было непонятно, неправдоподобно или противоречиво. То ли заключенные там постепенно сходили с ума от страха и боли, то ли пустыня выпивала саму душу каторжника.
Сейчас Серому предстояло на собственной шкуре узнать всю правду. Про душу он уже даже склонен был поверить. Однако, с учетом того, что отсюда нет возврата, достоверностью добытых сведений можно смело пренебречь. Пока что Серый мог спокойно выбросить из головы то, что мучило его с самого начала пребывания в этом мире. Объяснять откуда он такой взялся, теперь точно не придётся. Даже если его вдруг спросят, то можно врать что угодно. Пойди, проверь. Другой вопрос, что на фоне новых проблем, отсутствие документов казалось детским нытьём по поводу покупки еще одного мороженного.
— Кто говорит по-исорски? Руку подняли, — устало обратился к ним, только что подошедший, монах. В отличие от Арзарума, здесь храмовники ходили в грязно-белых плащах до пят с капюшонами. От пыли лица некоторых были прикрыты чем-то похожим на воздушные шарфы того же блеклого цвета. В ответ на вопрос монаха руки подняли все пленники. — Тогда все четверо идите за мной, — и монах двинулся к одной из улиц, расходящихся с площади вглубь поселения. Никакой другой охраны с ними не пошло. Караванщики вообще разошлись сразу же, как доставили их под стены храма.
