Краткая история контакта

— А как же тогда?..

— Очень просто. Дети в возрасте пяти лет отправляются на учёбу в имперские учебные заведения. По окончании обучения они должны будут отработать один контракт там, куда их пошлют, после чего получат гражданство второй категории и смогут сами выбирать, где работать или служить. У их родителей, а также братьев и сестёр, не подошедших по возрасту, будет гражданство третьей категории.

— И что это значит? — по лицу Петрова было заметно, что услышанное ему не понравилось.

— Полная либо частичная недееспособность, — хмыкнул Хор. — В Империи действует несколько проектов, направленных на жизнеобеспечение этой категории граждан. Так что нормальное питание, медицинское обслуживание и жильё им гарантированы.

Майор снова завис, переваривая полученную информацию, Шисс же принялся оглядываться по сторонам в поисках чего-нибудь достойного внимания. Забавная птичка к сожалению куда-то улетела, но зато появились две других, правда, устроившихся намного выше, почти у самой верхушки дерева. Значительно более крупные, с мощными клювами, но, увы, не такие яркие. Серые, с чёрными головами, крыльями и хвостами. Они покачивались на тонких ветках, время от времени оглашая округу хриплым "Хр-р-ра!". Обеспечивающие встречу бойцы поглядывали на птиц с заметным неудовольствием, что вызывало у Хора удивление: одна из первых заповедей спецназовца — стараться быть в гармонии с окружающим миром. Ты можешь очень хорошо замаскироваться, но если потревожишь местную живность, она выдаст тебя своим поведением. А ведь многие животные чувствуют, как ты на них смотришь — как на добычу, на досадную помеху или же как на своего. Так что относись к ним, как к братьям и сёстрам, и... дольше проживёшь.

— Хо-ро-шо, — наконец медленно проговорил Петров, - я понял. Но тогда остаётся вопрос, — впервые за весь разговор он посмотрел прямо в прикрытые тактическим обручем глаза Шисса: — Зачем вы здесь?

— Нападение на члена Младшего Императорского Дома существом либо существами, имеющими официальный статус и находящимися при исполнении служебных обязанностей, является объявлением войны Младшему Императорскому Дому, — Хоргах выдержал паузу и добавил: — Это официальная причина.

— А неофициальная?

— Необходимо установить на этой планете оборудование, которое облегчит проведение спасательных операций в случае провала сюда охотников. В будущем.

— Значит...

— ...полномасштабных боевых действий не будет. С нашей стороны. Всё, что я могу обещать — в ближайшие сорок пять суток активный отстрел летательных аппаратов противника на участке протяжённостью сто пятьдесят-двести тысяч метров. Если вы сможете обеспечить некоторую поддержку — до восьмисот тысяч метров.

Хор ожидал, что Петров спросит, какая именно поддержка потребуется, однако тот вздохнул:

— Да-а, интересная у вас война получается...

— А чего вы хотели? — хмыкнул Шисс. — Чтобы мы забросили сюда планетарную бомбу и решили все проблемы одним нажатием кнопки? Прецеденты, между прочим, имеются, хотя у нас и не любят о них вспоминать... Ваш мир, майор, находится слишком далеко, чтобы имело смысл использовать промежуточные варианты.

— Вот как, — взгляд Петрова заледенел. — А как же ваши охотники?

— Никак. За тысячу с лишним лет не было ни одного случая, когда проход открывался бы в космос или на не пригодную для жизни планету.

— И вы называете себя цивилизованными...

Внезапно Хору стало смешно. Какое-то время он сдерживался, но потом всё же расхохотался, спугнув тех самых птиц, чьи хриплые голоса вызывали такое неприятие у охраны. С трудом успокоившись, Шисс посмотрел на гэбиста:

— Перед тем, как говорить что-то подобное, майор, вам следовало переодеться в штатское. Потому что слышать такое от старшего офицера, тем более из службы безопасности, по меньшей мере странно.

— Нормально отболтался, — вынес вердикт Мур, которому Хоргах переслал запись разговора с представителем местных властей. — Теперь жди, следующий ход за аборигенами. И готовься, они могут другого контактёра прислать.

— Зачем? — не понял Шисс. — Вроде бы и этот нормальный.

Мур хохотнул:

— Нормальный-то нормальный, но ты ж его носом в грязь сунул. А после этого взял и ушёл. И доложить об этом он обязательно доложит — вы ж там не одни были. И потом, этот его аппаратик для записи... — напарник весело оскалился.

Как любой представитель расы горо, М'р К'Шнг даже в самых серьёзных ситуациях умудрялся находить забавные моменты и искренне им радовался. Что при его внешности выглядело... жутковато. Ещё горо отличались любовью к прекрасному — в их понимании. Они могли, например, подойти к разорванной выстрелом туше какого-нибудь животного, поднять окровавленный кусок мяса, переложить в другое место, после чего, отойдя назад и полюбовавшись получившейся композицией, заявить, что теперь — намного лучше. После чего заржать, разглядывая выражения лиц присутствующих при этом представителей других рас. Так что Шисс подозревал, что это самое "намного лучше" в большей степени относилось именно к реакции окружающих.

— В общем, — подвёл итог Мур, — сейчас всё зависит от размеров их желания что-то от нас получить. А эти размеры наверняка немаленькие. У меня тут бортовой компьютер их информационные передачи ловит и обрабатывает. Так вот картинка получается очень даже интересная: бьют наших возможных союзничков. Сильно бьют. И больно. Так что им сейчас любая помощь лишней не будет. Так что...

В кабине катера что-то запищало, и Мур, бросив взгляд куда-то в сторону, принялся прощаться:

— Короче, жди и надейся. И если что — вызывай...

В том, что напарник не ошибся, Хор убедился следующим утром во время разминки — порыкивая двигателем и воняя выхлопом к ангару подкатила маленькая пассажирская машина, из которой, опираясь на костыль, выполз Боевик. Постоял, глядя, как Шисс выполняет упражнения, и поняв, что тот прерываться не собирается, присел на кожух переднего колеса, вытянув правую ногу.

Закончив с разминкой, Хоргах кивнул ему, достал из грузового отсека гигиенические принадлежности и направился вглубь ангара, где ещё вчера обнаружил что-то вроде санитарного уголка. Отхожее место в небольшой кабинке и раковина с краном. Всё выглядело крайне непрезентабельно, однако было достаточно чистым и исправно функционировало.

Приведя себя в порядок, Шисс наконец подошёл к гостю:

— Доброе утро.

— Доброе, — пожимая протянутую руку, слабо улыбнулся тот. — Надолго к нам?

— Служба, — пожал плечами Хор. — Сейчас затишье, потом опять твари попрут.

— Понятно, — вздохнул Боевик, после чего предложил: — Поехали позавтракаем?

После завтрака в аэродромной столовой они прошли в курилку, сели на лавки и... и ничего. Боевик, явно не привыкший к ведению такого рода переговоров, не знал, с чего начать, Шиссу же было интересно, как он выкрутится.

— Дмитрий, — наконец решился капитан. — Или Дим.

— Позывной? — на всякий случай уточнил Шисс.

— А зачем что-то выдумывать? — хмыкнул Боевик. — И позывной, и так, в разговоре... — он поёжился и поплотнее запахнул длинное серое одеяние, висевшее на плечах.

— Это точно, — согласился Хоргах и предложил: — Может, пойдём куда-нибудь? А то что-то ты плохо выглядишь.

Палехов оглянулся на здание диспетчерской, отчего-то поморщился и покачал головой:

— Лучше здесь.

— Как скажешь, — хмыкнул Шисс. — Тебе дали список вопросов?

— Нет, но... — Боевик замялся.

— Просто попросили кое-что выяснить.

— Ты знал?

Хоргах усмехнулся:

— Майор Петров так старался включить свой... своё устройство незаметно, что... — он развёл руками.

— Да уж... — Палехов принялся разглядывать свои колени.

— Дим, не беспокойся, — поспешил утешить собеседника Шисс. — Запись таких... бесед — дело обычное. Если запись нежелательна, это оговаривается дополнительно.

— Так что ты хотел узнать?

Тишину кабинета нарушало только негромкое гудение магнитофона. Наконец один из присутствующих — коренастый и лысый комиссар государственной безопасности третьего ранга Горшевич — привстав со стула, протянул руку и нажал на клавишу остановки.

— Это всё, товарищ народный комиссар. Потом у капитана Палехова закончилась катушка, а запасную ему не выдали. Просто не подумали, что у него будет возможность её сменить.

— А такая возможность была?

— Да, товарищ народный комиссар, — Горшевич раскрыл лежащую на коленях красную сафьяновую папку и взял самый верхний лист, заполненный машинописным текстом. — Ещё до включения записывающего аппарата выяснилось, что Гость не возражает против записи разговора. И что он знал, что майор Петров такую запись ведёт. В частности, он сказал, — комиссар госбезопасности заглянул в текст, — "Майор Петров так старался включить своё устройство незаметно...". После чего сообщил, что запись таких встреч дело обычное и что он сам ведёт такую запись. На вопрос капитана Палехова, может ли он эту запись отключить, Гость ответил, что не видит причин для этого и не может себе таковые представить в данной ситуации. После того как катушка закончилась, беседа продолжалась ещё около получаса и закончилась по инициативе Гостя. Он заявил, что капитан Палехов находится не в том состоянии, чтобы долго мёрзнуть, после чего, как и вчера, просто встал и ушёл.

— Мёрзнуть? — переспросил нарком, приподняв брови.

— Беседа велась на открытом воздухе, поскольку помещение просто не успели подготовить.

— Не успели или не догадались?

Горшевич помялся, потом всё же признал:

— Не догадались, товарищ народный комиссар. Но меры уже принимаются.

— А что капитан? Он действительно в таком плохом состоянии?

— Рана у него в общем-то неопасная, товарищ народный комиссар, однако в горячке боя её вовремя не заметили и не перевязали. В результате — большая потеря крови. Собственно, поэтому капитана Палехова и эвакуировали в тыловой госпиталь. Врачи рекомендуют усиленное питание и избегать физических нагрузок. Сам капитан Палехов считает, что способен справиться... — комиссар госбезопасности сбился, сообразив, что ляпнул глупость, но тут же поправился: — То есть в состоянии выполнять это задание.

— Ну, это-то понятно, — усмехнулся нарком. — Осназовец, коммунист... — он помолчал, пристально разглядывая подчинённого, отчего тот заёрзал на краешке стула. — А сами-то вы что думаете?

Прежде чем ответить, Горшевич достал платок и вытер выступившие на лбу и висках капли пота. В кабинете было жарковато. Или это ему так казалось?..

— Сложно сказать, товарищ народный комиссар. Тут многое зависит от договорённостей с Гостем. Если он согласится остаться в ПВО Москвы... — заметив, как сдвинулись брови наркома, Горшевич поспешно пояснил: — Мне доложили, что прошлой ночью он как-то обнаружил группу немецких бомбардировщиков, вылетел на их перехват и всех уничтожил. Что для него несколько... э-э-э... нехарактерно. В прошлый визит Гость обычно ограничивался тем, что разгонял бомбардировщиков и не преследовал убегающих... То есть улетающих... То есть...

— Дальше! — потребовал нарком.

— В общем, если Гость согласится на этот вариант, то можно будет и дальше использовать для контакта с ним капитана Палехова. В случае необходимости даже приставить к нему личную медсестру из нашей медслужбы.

— Показать Гостю, что мы заботимся о наших людях? — хмыкнул Берия. — Вы считаете, что он не поймёт?

— Думаю, товарищ народный комиссар, он поймёт даже больше, чем нам бы хотелось. Но вряд ли он станет относиться к капитану Палехову иначе, чем сейчас. Дело в том, что Гость, по его словам, в прошлом и сам служил в осназе. И сейчас он явно воспринимает капитана Палехова, как младшего товарища. По крайней мере относится к нему заметно лучше, чем к майору Петрову. То есть что-нибудь для нас интересное он скорее расскажет именно Палехову.

Встав из-за стола — Горшевич при этом тоже поспешно вскочил на ноги — нарком прошёлся по кабинету, опустил светомаскировочные шторы, включил свет и, вернувшись на своё место и знаком разрешив подчинённому садиться, спросил:

— Как вы считаете, Гость говорит правду?

— Да, товарищ народный комиссар. Он, конечно, многого не договаривает, но не лжёт.

— То есть вы рекомендуете привлечь Гостя к ПВО Москвы?

— Нет, товарищ народный комиссар.

— Нет?! — брови Берии медленно поползли вверх, а глаза за стёклами пенсне заледенели.

— Товарищ народный комиссар, — Горшевич всеми силами старался не частить, — с учётом положения, сложившегося на фронте, я не могу давать каких-либо рекомендаций.

Некоторое время нарком сверлил подчинённого пристальным взглядом, потом наконец кивнул:

— Хорошо, товарищ комиссар третьего ранга, я вас понял. Оставьте материалы и можете быть свободны.

Утро было... отвратительным. Незадолго до рассвета начался дождь, и к тому времени, когда Хор отправился на пробежку, вода успела пропитать землю. Нет, с точки зрения спецназовца погода очень даже неплохая. Лучше только пылевая буря или пурга, но это — с точки зрения спецназовца. А вот для успевшего привыкнуть к теплу и уюту отставника, желающего просто размять косточки... Бьющие по голому черепу холодные капли удовольствия не доставляли, и Шисс, вытащив из-под воротника лёгкий капюшон с небольшим козырьком, натянул его на голову. Стало не так мокро, но намного более шумно. С минуту Хор раздумывал, не надеть ли шлем, однако в конце концов отказался от этой мысли — пилотская "шапка" не спецназовская и даже не простая пехотная.

Маршрут и режимы пробежки были опробованы и признаны годными ещё вчера: направо от ангара с ускорением до конца стоянки, разворот и бег до диспетчерской на полной скорости, снова разворот и возвращение к ангару с постепенным замедлением. Последний участок пришлось преодолевать в сопровождении прикатившего с утра пораньше Петрова. Правда, майор не стал вылезать под дождь из своей таратайки, предпочёл ехать рядом, но всё равно действовал на нервы. Шисс подумал, что неплохо было бы вытащить его наружу и заставить размяться. В конце концов в Империи ежегодная сдача зачётов по физической подготовке была обязательной для всех. Даже для состоящих на службе инвалидов, правда, соответствующим образом откорректированная. Например, тот же адъютант комбрига освобождался от подтягиваний и отжиманий, но вот марш-бросок и плавание... И тому подобное. Под этот закон неоднократно пытались подкопаться, однако наталкивались на упорное сопротивление Дома. Вплоть до вылетов в отставку и несчастных случаев для особо непонятливых.