Белый Тигр в дождливый вторник

Зайка передернула плечами в такт музыке и бросила призывный взгляд на соседа. Она знала, что выглядит прекрасно — в своем черном платье с открытыми плечами и лаковых ботильонах. Сумочка, лежащая сейчас на столе, тоже была нарядной — крошечный расшитый бисером клатч. Ла-ла-ла! Повеселимся!

Пухлик-сосед конечно на прекрасного принца не тянет, но вокруг столько красавчиков-опп, что без кавалера на сегодняшний вечер она не останется. К тому же в клубной курилке Зая подслушала разговор двух соплюх — фанаток, и почти придумала, как после концерта пробраться на "вечеринку для своих", где можно будет потусоваться с командой певца и, если получится, обратить на себя внимание самого Белого Тигра.

Плохо, конечно, что в парикмахерскую она сегодня не успела. Спасибо черепахе-Лисицыной — пришлось в офисе до самого конца рабочего дня сидеть. Только и осталось времени — дома перышки почистить, да с отцом поскандалить. Но скандалы у них дело обычное, а вот то, что отросшие корни волос сверкают родной рыжиной сквозь основной бордовый цвет — это не комильфо, это надо бы поправить...

Зайка еще раз лучезарно улыбнулась. Понявший намек сосед сгонял к бару и поставил перед девушкой бокал шампанского. Как его зовут хоть? Ай, какая разница, проводить с ним вечер Зайка все равно не собирается.

Белый Тигр был прекрасен. Даже больше ожидаемого. Первый номер — ритмичная хип-хоп композиция заставила весь зал двигаться в едином ритме, в то время как пятеро парней на сцене демонстрировали нехилую акробатическую подготовку. Зайка решила с танцами не спешить. Она подождет еще одну-две песни. В конце концов, она не девочка-малолетка, из тех, что прижались сейчас к сцене и размазывают по прыщавым мордочкам слезы счастья.

Песня закончилась, Белый Тигр подошел к краю сцены:

— Всем добрый вечер, — приветствовал он зал по-русски.

Ответом послужил восторженный рев. Звезда перешла на английский, какая-то девушка, судя по виду — студентка синхронно переводила его речь в микрофон.

— Я не большой мастер говорить, — закончил Белый Тигр свою речь. — Пусть за меня говорят мои песни.

И музыка зазвучала еще до того как смолкли аплодисменты. Это была романтическая баллада. Подтанцовка исчезла со сцены, и певец остался один на один с публикой, в огороженном прожектором круге, окруженный тьмой.

Импозантный сосед, не пухлик, а другой, потянулся к центру столика, к вазе, наполненной тонкими акриловыми трубочками, достал одну из них, надломил и передал спутнице. Белый стик по всей длине засветился голубоватым флуоресцентным светом и женщина, помахивая им, отправилась танцевать.

Тетка была хоть и возрастная, но ухоженная. Было заметно, что и фитнесом она занимается регулярно, а не от случая к случаю, и одевается отнюдь не на распродажах. Зайка завистливо вздохнула, провожая взглядом узкую мускулистую спину.

Оставшийся без пары мужчина выгреб из вазы оставшиеся трубочки, и методично их сгибая, принялся плести бесконечное светящееся ожерелье. Видимо, на концерт он пришел только ради своей подруги и теперь отчаянно скучал.

— П-потанцуем? — икнул шампанским пухлик.

— Что-то не хочется! — отмахнулась Зая. — Может потом...

Парень схватил ее руку влажной ладонью:

— Ну чего ты ломаешься...

Зайка вырвалась, фыркнула рассерженной кошкой:

— Пошел вон, пьянь!

Почему-то стало обидно и вообще все перестало радовать. Новые лаковые ботильоны показались вычурными и неудобными и платье, которое она с таким трудом оторвала на распродаже, больно резало под мышками. Черт!

Зайка схватила со стола свой клатч и пошла к выходу. Две минуты в тишине — и настроение исправится, нельзя позволять себе распускаться.

На лестнице Зое встретился какой-то мужчина, мазнувшей по девушке равнодушным взглядом. Она расправила плечи и гордо прошла мимо, чеканя шаг. Подумаешь, принц Азии!

В хитросплетениях клубных лесенок и коридоров девушка не разбиралась. Поэтому просто шла куда глаза глядят, здраво рассудив, что если заблудится, всегда можно спросить дорогу у кого-нибудь из обслуги.

Лестница закончилась площадкой, дальше путь перегораживала обтянутая бордовым плюшем цепочка. Служебные помещения? Зайка подобрала подол юбки и элегантно переступила преграду. Посмотрим, что там у вас за помещения.

Захотелось курить. Девушка переходила от двери к двери в поисках таблички WC. Ковровое покрытие закончилось, и каблучки ботильонов громко стучали по паркету. Искомое помещение нашлось не сразу — пришлось свернуть в другой коридор и спуститься на один пролет обычной бетонной лестницы.

Туалет был крошечный, но чистенький — с белоснежным умывальником, круглым зеркалом над ним и двумя кабинками. Зайка достала сигареты, прикрыла дверь в коридор и с наслаждением закурила. Зеркало отражало ее слегка припухшее лицо, пышную ассиметричную прическу, спускающиеся почти до плеч подвески серег.

Конечно, в туалете курить было строжайше запрещено. Но ведь никто не увидит, правда? Зайка подмигнула своему отражению. Отражение в ответ не подмигнуло.

Зайка замерла и тихонько выпустила струйку табачного дыма. Дым коснулся стекла, расползаясь по нему как речной туман под лучами солнца. На поверхности зеркала появились линия, еще одна. Кто-то невидимый медленно, скрипя пальцем по стеклу, выводил букву за буквой: "Минздрав предупреждал..."

Зоя нервно хихикнула. Что происходит? Она-то и выпила всего-ничего. От одного коктейля и бокала кислого шампанского такие глюки поймать нереально. Девушка еще раз затянулась. Разве что толстяк ей какую-нибудь гадость в бокал подсыпал. Жаба потная!

Дым царапнул горло, Зайка закашлялась, грудь сдавило будто тисками, девушка схватилась за умывальник, навалившись на него всем телом, окурок упал на пол.

— Вранье наказуемо, — вкрадчивый шепот звучал как из скрытых динамиков. Заставляя сердце биться в сумасшедшем ритме. — Непослушание наказуемо...

Зайка смотрела в зеркало — абсолютно чистое и гладкое — без всяких надписей.

— Я была послушной, — пробормотала она и опять закашлялась.

— Ты опять врешь...

И Зоя закричала, потому что ей показалось, что из ее рта, которым она еще минуту назад выпускала в воздух изящные дымные колечки, наружу выбирается огромная змея. Ее плоская голова покачивалась в воздухе, длинное тело изогнулось, обхватывая шею девушки плотным кольцом:

— С-с-смерть...

Зайка, не переставая кричать, попыталась схватить тварь, но дрожащие пальцы не встречали преграды. Девушка металась по маленькому помещению, больно ударяясь о стены, воздух сгустился туманом, Зоя наткнулась на приоткрытую дверь кабинки, упала, всхлипывая, забилась в угол и там замерла. А в уши все ввинчивалось противное змеиное шипение.

Белый Тигр закончил выступление. Он спустился через служебный выход, избегая встреч с поклонницами. Последние сорок минут он потратил на общение — раздавал автографы и позировал для фотографий всем желающим. Это был один из элементов его работы, доведенный почти до автоматизма и поэтому несложный. Время от времени Пак Мин Джун незаметно поглядывал на часы и думал, что все планы смещаются, и в полночь быть дома у командира они с братишкой никак не успевают. Ащщ! Десять минут первого, а еще вечеринка, на которой надо хотя бы появиться, чтоб выслушать приветственную речь принимающей стороны и ответить парой восторженных предложений.

— Ты и здесь популярен, хён, — Хо Мин Су ждал его у ступенек служебной лестницы.

Он угрюмо смотрел за спину Мин Джуна, где ребята из подтанцовки тащили охапки цветов, десятки если не сотни мягких игрушек и свернутые рулоны самодельных плакатов — писем от поклонников.

Белый Тигр с поклоном передал своему администратору огромный букет белых роз:

— Ты хорошо поработал.

Братишка рассеянно принял цветы:

— Нам нужно поговорить.

Пак Мин Джун обернулся к танцорам:

— Хорошая работа ребята. Теперь вечеринка и можно спать до самого отлета. Впрочем, если кто-нибудь планирует развлекаться до утра, я не возражаю.

— Куда нам сложить это, сонбе? — спросил Чхве Се Ин, один из танцоров.

— Давайте в мою гримерку...

— Нет, — перебил брата Хо Мин Су. — Оставьте в коридоре, я сам об этом позабочусь.

Ребята послушно свалили свою ношу на стоящие у стены стулья и, поклонившись, удалились.

— Ты спрятал в моей гримерке женщину? — рассмеялся Мин Джун, доставая из кармана ключ-карту. — Поэтому никого не хочешь туда пускать?

— Именно, — угрюмо ответил брат.

— Ты шутишь? Нет? И кто же она?

Электронный замок щелкнул, парни вошли в комнату. Хо Мин Су растерянно оглядывался, бросив букет на диван.

— Она ушла... Странно... Ведь обещала меня дождаться.

В комнате никого не было, только на ковре темнело влажное пятно.

— Кто она?

— Госпожа Лисицына, внучка нашего командира.

— Где ты ее нашел?

— Она была на твоем концерте. Я бы вряд ли сам ее заметил, но охранники сообщили, что у главного входа проблемы — какая-то девушка требует начальника и я пошел разбираться...

— И что, — Мин Джун плюхнулся на стул и стал стирать грим льняной салфеткой. — Мелкая хотела видеть меня?

— Нет, кажется, она сама не знала, зачем явилась на концерт. Дед передал ей билет. Не лично, а отложенным текстовым сообщением. Билет у нее украли — по крайней мере, по нему вошел другой человек и она была в растерянности.

— И тут явился ты — спаситель и опекун в одном флаконе? — Мин Джун сам удивился сарказму, прозвучавшему в вопросе. — И запер ее в гримерке от всех опасностей мира?

Хо Мин Су смотрел прямо перед собой:

— Я допустил ошибку, хён. Я оставил ее одну за столиком в VIP-зоне и дал указание официантам присматривать за ней. Они трактовали мое указание слегка... странно. Меня не было с ней не более получаса...

Мин Су опустился на диван и сложил руки на коленях. Мин Джун с удивлением отметил, что братишка нервничает.

— Ну не томи. Что там с девушкой могли сделать официанты?

— Они следили, чтоб ее бокал не был пуст. Хён, когда я вернулся, она была... совсем пьяной.

Пак Мин Джун расхохотался:

— Братика смущают пьяные женщины? Она что-нибудь успела тебе рассказать до того как отрубиться?

— Много чего. Историю о странном послании от деда, пожаловалась на приставания начальника, предательство подруги, поломанный телефон, на извращенца, с которым провела несколько часов запертой в шкафу...

— Что? Извращенца? Мелкой что, жить надоело?! — разозлился Пак Мин Джун. — Пошли ее искать! Она не могла далеко уйти.

Парни вышли в коридор. Белый Тигр захлопнул дверь и повел головой, решая с какой стороны лучше начать поиски. Истошный женский вопль заставил его замереть.

— Направо, — первым сориентировался Хо Мин Су. — Там служебный туалет.

И братья, сорвавшись с места, побежали на звук.

Сначала вернулся слух. Едва слышная отдаленная музыка, тяжелое дыхание, журчание воды в трубах отопления. Звуки перекрывали друг друга, переплетались, создавая тошнотворную какофонию. Потом взбунтовался желудок — острая резь заставила свернуться калачиком и тихонько застонать. Стало еще хуже, добавилась сухость во рту и головокружение.

Вера прижала к вискам ладони и открыла глаза. Веки, будто обклеенные изнутри наждачной бумагой, видимость — почти на нуле — только фиолетовые концентрические круги.

Девушка наугад вытянула руку, нащупала прохладную пластиковую бутылку. О-о-о... Оппа о ней позаботился, как же она ему благодарна! Водичка-а-а... Стоп! Какой еще оппа?

Вера захлебнулась, закашлялась и резко вскочила, отбросив бутылку. Приглушенный свет одной из настольных ламп больно ударил по глазам. Девушка моргала, испуганно осматриваясь. Где она? Что произошло?

Понемногу окружающие предметы приобретали четкость. Вешалка со сценическими костюмами, заваленные барахлом стулья, диван, на котором она спала, гримировальный столик... Она в гримерке. Точно! Вон — на двери висит ее кофта и рюкзачок. Так, с месторасположением более-менее разобрались. Теперь — время. Зеленые циферки на электронных стенных часах показывали четыре ноля.

Вера выдохнула, подняла с пола бутылку, в которой еще оставалось немного воды, и жадно припала к горлышку. Значит, у нас полночь и провалы в памяти. Девушка выбросила пустую бутылку в мусорную корзину, обнаруженную под столом, и уселась на диван.

Она напилась до поросячьего визга, и оппа притащил ее сюда. Оппа? Ну откуда-то она взяла это дурацкое прозвище?

Картинка — воспоминание, будто импульс стробоскопа.

Она обхватывает руками чью-то шею, подбородок щекочет кашемир серого свитера.

— Хо Мин Су-у-у, это ваш национальный корейский обычай, девушку на спине носить? У меня, между прочим, юбка короткая.

— Я это заметил... — его ладони держат ее под коленками, сминая тонкую ткань колготок.

Вера, сложив губы трубочкой, дует в ухо своему носильщику:

— Перестаньте, — дергает тот головой. — Не надо...

По-русски он говорит смешно — с забавным акцентом.

— Если ты принц, носи меня на руках по-человечески, — ворчит девушка. — Чтоб я могла смотреть в твои глаза или на мужественный подбородок. У тебя подбородок мужественный? А ну, покажи!

Он аккуратно укладывает ее на диван, укрывает пледом.

— Час, подождите один час. Хорошо? Обещайте мне не шалить.

— Я совсем пьяная, — доверительно сообщает Вера. — Прекрати мне "выкать".

— Хорошо. Обещай, никуда отсюда не выходить, Вера! Ты меня слышишь?

— Ты будешь звать меня по имени, а я тебя — оппа. Правда, здорово? Мин Су — оппа...

И кто-то милосердный задергивает перед девушкой занавес реальности.

Вера глухо застонала, выныривая из воспоминаний. Надралась до состояний риз, до поросячьего визга, в стельку. Стыдно-то как! Еще и к администратору приставала. И начала еще в зале, когда Белый Тигр исполнял трогательную балладу, от которой влажнели глаза и начинало биться сердце, Вера потащила Хо Мин Су танцевать, прижимаясь к нему всем телом и наступая своими "гриндерсами" на носки его безупречных кожаных туфель. А-а-а-а! Захотелось побиться головой о стену или умереть, чтоб никогда больше не видеть удивленных карих глаз администратора. Дед ее на важное дело отправил, а она...

Пошатываясь, Вера поднялась с дивана и пошла к двери. Моральные терзания на минуту отступили перед проблемами чисто физиологическими. Ей срочно понадобилось в туалет. На часах было десять минут первого.

В коридоре был сквозняк — от прохладного воздуха стало легче. Девушка без проблем нашла нужное помещение. Вроде приличное место — клуб "Каннам", бывший "Сайгон", а туалет загажен как в привокзальном буфете. Грязное зеркало в подозрительных разводах, на полу лужи — из умывальника стекает на белый кафель струйка воды, размотанные рулоны туалетной бумаги валяются у стен влажными сугробами. Вера задвинула шпингалет общей двери и на цыпочках пробралась в одну из кабинок. В конце концов, ей здесь не жить.

Уже когда она собралась выходить, тщательно ополоснув руки и просушив их теплым воздухом сушилки, из запертой кабинки ей послышался какой-то звук. Скулеж или всхлип, как могла бы стонать побитая собака.