Вдали от суеты

руками, он встает на ноги и прочно упирается ими в землю, он неотрывно глядит на поплавок, его губы сжаты, а в глазах бушует пламя. Поплавок слегка сдвинулся, а потом резко ушел под воду; он рывком тянет удочку со страшной силой, чтобы не упустить добычу в этот раз, и в следующий момент она ударяется о нависшие над его головой ветви стоящего позади дерева, а леска обвивается вокруг них и удилища так плотно, будто оно специально предназначено стать частью этого дерева, срастись с ним на веки вечные.

Я всегда извиняю человека за его пессимистический взгляд на жизнь, когда он, произнося пылкую, страстную, исполненную упреков речь, лезет на дерево отцеплять удочку. Но почему бы правительству не взять на себя обязанность решить этот вопрос? Что стоят все эти высокие комиссии, если они не в состоянии его решить? Мы создали республику, мы участвовали в страшных сражениях, мы выплатили миллионы долга, благодаря нам мировая цивилизация сделала огромный шаг вперед. Давайте теперь сделаем что-нибудь для несчастных рыболовов, лазящих по деревьям, чтобы отцепить снасть. Давайте пропишем в договоре специальный пункт, разрешающий данную ситуацию.

Если же что-нибудь удастся сделать с угрями, думаю, что правительство нашей страны получит фундаментальную незыблемую опору в народе и будет пользоваться его вечной искренней любовью. Возможно, Вам приходилось ловить угрей? Угорь мягко топит поплавок, после чего он выныривает. Вы подсекаете, и забрасываете снова. Угорь повторяет свое упражнение, вы — свое, причем с дикой яростью, так что со стороны кажетесь помешанным. Эта занимательная ситуация может повториться несколько раз, пока вы не приходите к выводу, что ваше существование окажется бессмысленным, мир — сплошной фикцией, торговля — бесполезной забавой, если вы не изловите угря. Наконец, вам удается его подцепить и вытащить. Он активен, он извивается и старается улизнуть. Он крутится и вертится; он превращается то в восьмерку, то в шестерку. Если его уподобить стрелке компаса, то он указывает на все четыре стороны света сразу. Он хватает себя за хвост и превращается в кольцо, выплевывает хвост и вытягивается в струну. Он скользит по вашим сапогам и взбирается по ногам, покрывая штаны слизью; превращает леску в клубок, по сравнению с которым Гордиев узел выглядит эталоном простоты. Наконец, вам удается прижать его ногой, и тут вы обнаруживаете, что он проглотил крючок, и, чтобы его достать, вам необходимо разрезать угря с головы до хвоста. Однако, как только вы принимаетесь за вскрытие, угорь выскальзывает, устремляется к воде и благополучно удирает. Я не сомневаюсь, что угри обладают бессмертием.

Совместная высокая комиссия, которая поставила бы своей целью со всем пылом филантропии и неутомимой энергией беспристрастно рассмотреть вопрос о бессмертии угрей, возможно, добилась бы важных результатов. Урегулирование этого вопроса прекратило бы жестокое издевательство над несчастными рыболовами бессердечными угрями, которые, по всей видимости, видят в этом цель своего существования.

Однако, что касается испытанных грусти и разочарования, не могу себе представить, с чем можно было бы сравнить страдания рыболова, полагающего, что ему на крючок попался сом. Поплавок его удочки дрожит, после чего начинает медленно-медленно погружаться, вниз, вниз, вниз, пока полностью не исчезает из поля зрения. Он уверен, что это сом — сомы всегда дают о себе знать именно такой поклевкой; он так же медленно начинает тащить к себе удилище, в то время как на другом конце снасти

чувствуется тупое сопротивление огромной рыбины. Не просто медленно, а очень медленно, рыболов тащит снасть, чтобы добыча не сорвалась. Рыба очень велика, и он намеренно тащит ее на мелководье, чтобы она не смогла сорваться и уплыть. Наконец, когда до поверхности остается совсем немного, он делает отчаянное усилие, и изымает корягу, с переплетенными ветками, обильно покрытую грязью. В довершение всех бед, маленький мальчик, который обязательно присутствует в таких случаях на противоположном берегу, одну за другой таскает приличных рыб на привязанный к оберточной веревке крючок, изготовленный из булавки.

Я был бы чрезвычайно рад, если бы новый договор содержал хотя бы один пункт, посвященный решению вопроса с корягами, поистине, бичом рыболовов, и не менее восьми пунктов, определяющих наказания, которые заслуживают мальчики. Лично мои гуманитарные принципы склоняют меня к признанию, что самым достойным наказанием является расстрел. Если мальчик с крючком из булавки имеет возможность разрушить мир добропорядочных американских граждан, то чем скорее мы найдем эффективный и надежный способ избавиться от этого деспота, прежде чем он дорастет до мысли свергнуть правительство, тем лучше для всего общества.

Я осмеливаюсь предложить этот документ Вашему просвещенному взгляду и обратиться с соответствующей искренней просьбой к очередному съезду от имени страдающих рыболовов. Если указанные вопросы нельзя разрешить мирным путем, давайте решать их силой. Я готов к свержению правительства, массовым казням, сожжению городов, запустению, разрухе и смерти в каждом доме на земле, но творящиеся сейчас безобразия должны быть прекращены, а несчастные рыболовы избавлены в дальнейшем от мук, которые приносит им их любимое занятие.

Есть некоторые опасения, что дорога истинной любви, по которой идет Боб Паркер, окажется не совсем гладкой. Офицеры, дислоцированные неподалеку, в Форте Дэлавер, постоянно появляются в городке по делам и пользуются чрезвычайной популярностью у местных молодых дам. Лейтенант Смайли, как мне кажется, любим особенно; а поскольку он стал частым гостем у семейства Магрудеров, то, естественно, возбудил ревность Боба. Он возненавидел Смайли смертельной ненавистью. Мистер Паркер, естественно, вовсе не воинственен, но если он откроет боевые действия по отношению к лейтенанту со свойственной ему безрассудностью, то последствия их будут непредсказуемы.

Смайли иногда заходит и к нам; и я боюсь, что Боб вскоре заподозрит нашу семью во всех смертных грехах, поскольку мы принимаем лейтенанта весьма учтиво. Но он старается не затрагивать эту тему; ибо, когда он начинает злословить по поводу Смайли, я всегда спрашиваю его, почему он не переговорит начистоту с мисс Магрудер и не избавит себя от мучительных подозрений. Он тут же идет на попятную. Он скорее выступит против целого полка Смайли, вооруженного пушками Дальгрена, чем выскажет свои опасения прекрасной мисс Магрудер.

Нам лейтенант нравится; в особенности за его склонность рассказывать невероятные истории. Он состоит на военно-морской службе лет восемь-десять; и когда начинает рассказывать истории о своих приключениях, то склонен представлять их в таком виде, что посрамил бы самого Мюнхгаузена. Смили много путешествовал в течение значительного периода времени среди островов Фиджи, так что многие его приключения и повествования связаны именно с этими островами. День или два назад, лейтенант, будучи побежден Бобом в сражении за право проводить мисс Магрудер домой, зашел к нам; вполне естественно, что вскоре разговор зашел о той миссии, которую он выполнял, будучи послан в Южные моря.

— Мистер Аделер, — сказал он. — Мне было очень интересно присутствовать сегодня на заседании миссионерского общества, но мне кажется, что в системе подготовки людей для пропаганды Евангелия среди язычников имеется существенный дефект.

— И в чем же он состоит?

— В их школах должны преподавать науку месмеризма.

— Я не совсем понимаю...

— Вам когда-нибудь доводилось слышать о преподобном мистере Блоджетте, миссионере на островах Фиджи? Знакомство с месмеризмом когда-то спасло ему жизнь. Он часто рассказывал мне эту историю.

— Был бы вам весьма признателен, если бы вы рассказали ее нам.— Как кажется, в своей греховной юности Блоджетт был странствующим проповедником месмеризма; но он отказался от этой идеи ради проповеди Евангелия язычникам островов Фиджи. Как-то раз, он, вместе со своей паствой, отправился на пикник; но когда они прибыли на место, то выяснилось, что позабыли взять с собой провизию. После короткого совещания, прихожане решили, что спасти ситуацию можно единственным способом — а именно, приготовив барбекю из священника. Это решение поддерживалось еще и тем соображением, что священник не получал жалования шесть месяцев, а платить ему было нечем. Таким образом, развели огромный костер; схватив Блоджетта, они начали раздевать его, собираясь посадить на вертел.

Чтобы спастись, он загипнотизировал своих прихожан, а когда они пришли в соответствующее состояние, то же самое он сделал с несколькими классами воскресной школы. Он внушил прихожанам, что школьники гораздо питательнее священника, после чего загипнотизированные прихожане их съели, и обглодали кости. Блоджетт, тем не менее, был крайне щепетилен в исполнении своих обязанностей, поэтому он отслужил панихиду по каждому съеденному классу.

— Должен признаться, слишком обильная еда.

— Да, но эти жители Фиджи страшные обжоры. Не было случая, чтобы они жаловались на свой аппетит.

— По всей видимости, дело обстоит именно таким образом. Но что же случилось дальше?

— Когда ученики кончились, Блоджетт внушил загипнотизированным прихожанам, что их коллеги также

гораздо вкуснее проповедников христианства, в результате чего они напали друг на друга, и спустя всего лишь несколько мгновений, община самозабвенно поедала друг друга. В конце концов осталось всего двое, и Блоджетт, сосредоточив свои внушения на более молодом и сильном, вскоре остался с ним наедине. Схватив за ноги, он сунул его головой в костер. В общем, с пикника он уходил в одиночестве, с тяжелым сердцем. Когда он вернулся обратно и его спросили об остальных, он ответил, что они наслаждаются в лесу их собственным, тихим, невинным способом, а он должен был оставить их, чтобы навестить больного друга, нуждающегося в его заботе. После чего упаковал чемодан, сел в лодку и изо всех сил погреб к нашему кораблю, решив найти более подходящее место, где прихожане менее склонны к насилию и не обладают настолько большим аппетитом, чтобы съесть своего священнослужителя.

— Весьма любопытное повествование, лейтенант, — в самом деле, очень занимательное!

— А вот бедняге Мотту, увы, не повезло.

— А кто такой, этот Мотт?

— Преподобный Питер Мотт был миссионером на другом острове. Он понятия не имел о месмеризме, и когда прихожане как-то раз напали на него, когда он возвращался домой из церкви, то он оказался не в состоянии защитить себя. Они его съели.

— Это ужасно!

— Я вынужден был отправиться с ужасной вестью в Сан-Франциско, где жила миссис Мотт. Когда мы пришли в порт, я договорился о встрече и выполнил возложенную на меня неприятную миссию. Она восприняла тяжелое известие, как любой, оказавшийся бы на ее месте. Конечно же, она плакала, и, в качестве утешения, которое я мог предложить ей при данных обстоятельствах, я говорил, что всех людей ожидает одна и та же участь, и что ее любимый муж, будем надеяться, сейчас находится в лучшем мире, где нет печалей и тревог и т.д.

На что миссис Мотт ответила, сквозь непрекращающиеся рыдания:

— Я плачу не потому, о-о-о, вовсе не потому, что он в лучшем мире. Я уверена, что в лучшем. Я уверена, что он сейчас счастлив, но вы знаете, мистер Смайли, он был очень своеобразным человеком, и стоит мне только подумать, что эти ужасные дикари варили его с капустой...

При таких обстоятельствах не имело смысла ее успокаивать, так что я откланялся, и ушел. Какая странная мысль пришла ей в голову. Мотт — в котле с капустой! По моему мнению, он был бы гораздо ароматнее, если бы его приготовили с луком.

Когда лейтенант Смайли пожелал нам спокойной ночи и ушел, я спросил:

— Дорогая, что ты думаешь об этом молодом человеке?

— Думаю, — ответила она, — что большей лжи я в жизни не слышала. Будет очень плохо, если ему удастся разлучить Роберта с мисс Магрудер.

— Ему это не удастся. Боб должен уберечь мисс Магрудер. Если он не объяснится с ней в ближайшее время, я пригрожу, что сделаю это вместо него. Мы должны одолеть Смайли, даже если для этого придется нарушить все правила приличия.

Глава XII. Как водопроводчик чинил мой котел. — Хлопотное дело. — Постоянные опоздания и их результат. — Несчастный случай; душещипательная история о молодом Чаббе. — Воспоминания о генерале Чаббе. — Эксцентричный рассеянный пожилой человек. — Соперники. — Паркер versus Смайли.

В последнее время у нас часто случались неприятности с нашим кухонным котлом, который встроен в стену над кухонной плитой. Несколько недель назад он стал протекать, и мы были вынуждены пригласить водопроводчика с целью его ремонта. Я послал за ним, он осмотрел котел и проинструктировал слугу, как охладить его, чтобы он мог приступить к работе рано утром на следующий день.

Его распоряжение было исполнено в точности, однако утром водопроводчик не явился. У нас был холодный, неудобоваримый завтрак; по пути на станцию я догнал водопроводчика, шедшего в том же направлении. Он сказал, что ему очень жаль меня огорчать, но его срочно вызвали из города исполнить другую работу, и он вынужден просить меня подождать до следующего утра, когда он и прибудет, вместе со своими помощниками, закончив со спешной сегодняшней работой.

В течение дня и на следующее утро мы питались холодной пищей, поскольку водопроводчик так и не пришел. Я позвонил к нему в контору, чтобы выяснить, в чем дело, и был проинформирован, что он вернулся в город, но был вынужден, опять-таки срочно, отправиться в Уилмингтон. При этом меня уверили, что утром следующего дня водопроводчик непременно будет у нас и починит наш котел, с таким жаром, что мы не стали зажигать плиту и опять довольствовались холодной пищей. Уже в третий раз. Но ни водопроводчик, ни его помощники, так и не появились.

Нам показалось совершенно невозможным зависеть от этих ненадежных ремесленников, и нашему повару было отдано распоряжение вновь включить плиту, не надеясь на появление водопроводчика, и приготовить, наконец, горячий завтрак. Во время завтрака, раздался стук в ворота, и мы увидели входящих во двор водопроводчика с помощниками, набором инструментов и необходимыми материалами. В момент его появления на кухне плита была раскалена докрасна; и когда он это обнаружил, то бросил инструменты на пол и принялся выражать свое возмущение в самых нелицеприятных и грубых оборотах языка, в то время как его помощники расселись на стульях и помогали своему начальнику, как могли. Когда я появился на кухне, водопроводчик обратился ко мне с видом человека, которому моими действиями нанесен огромный и непоправимый вред, и у меня на некоторое время и впрямь появилось ощущение, что я каким-то образом совершил те страшные деяния ужасной несправедливости по отношению к несчастному человеку, искренне желавшему мне только добра. Однако прежде чем я успел опомниться настолько, чтобы представить свою точку зрения на происшедшее, как сторона не менее пострадавшая, водопроводчики вышли во двор, оставили инструменты, материалы и свинцовые трубы под навесом, после чего удалились.