Могильщик. Не люди

Они остановились, поглядывая по сторонам. Идти дальше — самоубийство: проклятья ждали их на каждом шагу. Кустарник рос так густо, что пробраться через него не представлялось никакой возможности. Да и стены домов буквально склонялись над дорогой, а ветви стелящихся по ним деревьев тянулись через улицу, словно хотели сцепиться в яростной драке.

— Пошли на другую улицу? — предложил Некпре. — Дальше всё равно не пройдём.

— Пошли, — согласился Хасл, а Зерв пожал плечами и первым двинулся по перекрёстку к отряду Эзмела.

Хасл быстро обогнал своего — как он надеялся — будущего родственника. Арбалетчик должен идти впереди облавы...

В развалинах Бергатта можно найти не только деревья, камни, кости и злую магию. Была здесь и каким-то чудом пережившая гнев Древних живность, которой удалось приспособиться к новой жизни. Хасл едва не вляпался правой ногой в подрагивающий студень, медленно тянущийся по брусчатке. Рассмотрев тварь поближе, молодой охотник сплюнул и выругался — внутри полупрозрачного слизня растворялись большие жирные пауки. Как назло в эту же секунду ему на лицо опустилась липкая и очень крепкая паутина, свисающая с одной из ветвей. Арбалетный болт отскочил от мостовой, высекая искру, и покатился по дороге.

— Хасл, мать твою!

— Да сними эту чёртову паутину с моего лица!

— Сам снимай!

Трясущимися руками Хасл положил арбалет на чистый участок мостовой и очистил лицо. Его тошнило. Ноги подкашивались.

— На паутинах проклятья не задерживаются, — успокоил его каменщик. Хасл не стал говорить, что он просто боится пауков, а прикосновение паутины для него хуже калёного железа.

— Трусишка Хасл, — протянул Зерв. — Арбалет-то подбери.

Охотник с трудом справился с желанием толкнуть ублюдка в ближайший дверной проём по верху которого крепилась, слабо поблёскивая синим отливом, ржавая стальная полоса.

Студень тем временем, подрагивая и чмокая, вползал в щель между древесным корнем и валуном, выдранным, должно быть, из какой-то скалы — для постройки такие большие камни вряд ли кто-то бы использовал. Впрочем, кто их, Древних, знает, что они строили и как. Что в этой щели — гнездо слизня или кладка какой-нибудь незадачливой паучихи — Хасл знать не желал. Всё ещё подрагивающими руками подобрал арбалет и кое-как его взвёл, вложив второй из шести болтов.

— Эй! — послышался издалека крик Эзмела. — Ты кто?

И тут же:

— Вот он, вот он! Лови его! Он к вам бежит! К вам!

Зерв и Эрли бросились дальше по улице, спустя пару секунд каменщик и Некпре побежали следом, а внезапно абсолютно успокоившийся Хасл как следует прицелился из арбалета. Пусть бегают, ему будет достаточно одного выстрела.

Наконец охотник увидел первого в своей жизни чужака. Он отличался большим ростом, имел чёрные крылья за спиной и невероятно уродливое лицо — оно казалось пустым, как коленка, хотя и рот, и нос, и глаза, и уши вроде были на своих местах. Хасл пустил болт в чужака, едва не зацепив кого-то из своих. Но арбалет не лук, охотник пользовался им чуть ли не в первый раз, потому промазал по уроду, несущемуся навстречу Эрли.

Поняв, что его зажимают с двух сторон, чужак метнулся влево, намереваясь бежать прочь из руин. Хасл с удивлением понял — за спиной у чужака развеваются не крылья, а полы странного по крою плаща. В тот же момент охотник выпустил ещё один болт, и снова мимо.

— Он уйдёт! — взвизгнул Некпре.

Но нет, бежать чужаку было некуда — по той улице, куда он собирался смыться, ему навстречу вышли двое рыбаков, вооружённые мечами. У пришельца же в руках, затянутых в знакомые чёрные перчатки с широкими раструбами, была только широкополая шляпа да кривой длинный нож. Его уже почти перехватили, когда он повернул назад, но прыткостью чужак отличался не меньше, чем ростом — он каким-то образом успел проскочить схлопывающуюся с трёх сторон ловушку и самоубийственно метнулся в единственно доступном направлении. То есть вглубь Бергатта.

— Ты же сдохнешь, идиот! — рявкнул Эзмел.

Чёрного это не остановило. Он перескочил вздыбившуюся мостовую, увлекая за собой потоки мелких камней, скатился к полуразрушенному двухэтажному дому, каким-то чудом миновал полыхающую проклятьями груду железа и костей и ужом пролез сквозь заросли кустов.

— Он в ловушке! — с хохотом крикнул Зерв, с видимым трудом поднимаясь на груду камней, костей и земли, которую чужак так легко перескочил несколько секунд назад. — Дальше ему не уйти!

Его смех остановился так же резко, как и начался. Из руин прилетело латунное блюдо, ударившее старшему сыну Викле в грудь. Хасл успел заметить, что снаряд отливал светло-зелёным... долю секунды... потому что в следующий миг он окрасился красным, и Зерв завизжал. Завизжал в то же время, пока глухое эхо его смеха ещё катилось по коридору камня и дерева.

Хасл упал на колени, роняя невзведённый арбалет и крюк на камни. Его голова разлеталась на части. Не только его голова, но и весь мир... вот-вот... воздух звенел... Хасл закричал и сжал виски ладонями, сжал из всех сил, боясь, что его череп просто разлетится на части.

Зерв визжал (визжало его эхо — сам Зерв был уже мёртв), в разные стороны хлестала его кровь, лёгкие вздувались, выбираясь наружу сквозь переломанные и развороченные рёбра. Хуторянин сделал два шага вперёд и неуклюже завалился на кучу костей и ржавчины, которую чёрный чужак миновал, будто не заметив.

Напряжение, повисшее в воздухе, разрядилось, и мир лопнул пополам. Вверх, в стороны разлетелись груды щебёнки, осколки железа, костей и то, что ещё несколько секунд назад было Зервом. Груда проклятий, секунду назад покоящаяся на ржавом металле сплетёнными змеями и мерцающими печатями, расцвела всеми цветами радуги, и по улице прошёл вихрь. Высвободившаяся магия плетью хлестнула меж домами, разбивая в щепу деревья, громя стены и разметая жёлтые кости в пыль. Дом, в котором укрылся чужак, рухнул, по его развалинам прошла искра, перекинувшаяся на соседнее здание. Спустя несколько мгновений здания уже пылали. Удушливый чёрный дым смешался с тучами пыли, поднятыми рухнувшими стенами. На и без того мало освещённую улицу будто опустилась безлунная ночь, и лишь рыжие обрывки пламени позволяли рассмотреть хоть что-то.

Дым и пыль поползли по Бергатту, накрыли стоящего на коленях Хасла и начали душить, душить, душить. Залезли в нос, рот, лёгкие, начали выжигать глаза. Зато прошла головная боль. В голове стояло ясно как никогда...

Где-то в глубине руин тяжело ухнул взрыв от ещё одной магической вспышки. Чудовищный скрип практически выдрал Хаслу ушные перепонки. Горячий воздух, распространяющийся по узким улицам Бергатта, опрокинул охотника навзничь. На миг тяжёлые клубы дыма рассеялись, но практически сразу же чёрная пелена заполнила собой всё пространство. Отравленный магией дым выворачивал лёгкие, Хасл закашлялся, раздирая пальцами горло.

— Вставай, идиот! — прорычал кто-то рядом и рванул охотника за куртку, поднимая на ноги. — Бежим, бежим, бежим!

Хасл выблевал всё содержимое желудка на своего спасителя и заковылял следом. В голове крутилась одна мысль: как можно быстрее выбраться из руин и там начать кашлять так, как не кашлял никогда, лишь бы выдавить из лёгких проклятый дым. Мог бы охотник разорвать себе грудную клетку, он бы сделал это, но лёгкие очистил.

Рядом бежали тени, совершенно не похожие на людей, но охотник знал, что это друзья. На миг перед ним появился Эрли, зажимающий ладонью рану на щеке, в двух шагах слева ковылял Некпре, сильно припадая на правую ногу. Судя по резкому запаху рыбы, его тащил кто-то из рыбаков. Накатившая рыбья вонь едва не вызвала второй желудочный спазм, Хасл едва сдержал его. Охотник старался не дышать. Лёгкие горели, отравленный дымом воздух давил на горло, стараясь вырваться наружу тяжёлым приступом кашля, но если он сейчас закашляется, то упадёт на мостовую, и, задохнувшись, останется здесь навсегда.

Спустя сотню лет его вышвырнули в пролом в стене. Хасл упал в лужу, скользнул по грязи ладонями, уткнулся лицом в липкую землю, но, извернувшись, выбрался на сухую траву и принялся кашлять, сплёвывая мокротой и остатками еды, застрявшей в горле.

— Эк его продрало, — сказал Эзмел, стряхивая с одежды рвоту смешанную с чёрной копотью.

Да, больше никто так сильно на чёрный дым не отреагировал, лишь пара человек покашливала в кулаки. Того же Эрли куда больше беспокоила ссадина щеке. У самого молодого охотника саднили колени, но в тот момент ему на это было плевать. Способность дышать возвращалась с огромным трудом, но всё же возвращалась, а значит, вряд ли он подцепил какое-то проклятье, иначе оно его уже задушило бы.

— Мы потеряли кучу оружия, которое дал нам Викле, — медленно проговорил старый рыбак, оглядев потрёпанный отряд, — ещё мы потеряли сына Викле. Сомневаюсь, что старик обрадуется. Но могу сказать одно — вряд ли чужак переживёт то, что сейчас происходит в Бергатте. Выходит, своей цели мы добились, пусть и заплатили втридорога.

Над руинами дрожал воздух, кое-где поднимались клубы едкого дыма, и всё же взрывы больше не повторялись. Люди кое-как приводили себя в порядок и проверяли свою одежду и оставшееся оружие.

— Остался ещё один, и мне это не нравится, — угрюмо сказал Эрли.

Хасл набрал, наконец, полную грудь воздуха и медленно его выдохнул, пару раз едва сдержавшись, чтобы не закашляться.

— Мне кажется, он всё ещё жив, — просипел молодой охотник. — Не могу понять, почему, но я почти уверен в этом.

— Чушь всё это, — отмахнулся Эзмел. — Кто сунется сейчас на руины, костей не соберёт.

— Почему-то мне кажется, что этот чёрный урод как будто родился среди руин — слишком он свободно там двигался. Мы ведь не знаем, как он выжил там, в Мёртвом мире.

Судя по выражению лица, даже Эрли не верил ему, хотя уж он-то должен был заметить какой-нибудь дурной знак. Остальные и вовсе подняли бы охотника на смех, если бы не были так подавлены из-за смерти хуторянина и разбушевавшегося в Бергатте Гнева Их.

— Пошли, — махнул рукой старый рыбак, — нужно принести Викле печальные вести, а потом думать, как поймать убийцу. Но уже не сегодня.

Они ушли, а Хасл остался на месте, его не смущал даже могильный холод, который тянулся к нему от Серого зверя. В какой-то момент ему показалось, будто он заметил какое-то шевеление среди развалин, но то была лишь длинная тень, отбрасываемая Башней Друга.

— Хасл! — крикнул Эрли.

— Иду, иду...

Охотник принялся догонять отряд, чувствуя, как его спину буравит злобный взгляд. Обернувшись, он так никого и не увидел.

Глава восьмая. Ночная охота

Начался мелкий моросящий дождь. Не магический, который часто вызывает Друг из Башни, чтобы Серый зверь не сполз со своей лёжки на землю людей, а обычный, падающий из серых туч, собравшихся на небосводе.

— Завтра тоже будет осень, — медленно сказал Эрли. Он морщился, ощупывая ссадину. — А у меня будет новый шрам.

Они шли вдвоём, отстав от остальных на добрую сотню шагов. Хасл едва передвигал ноги — у него время от времени темнело в глазах, да и разбитые колени начинали неприятно ныть.

— Будто первый, — отозвался Хасл. Его не покидали дурные предчувствия. Чувство, будто за ним кто-то наблюдает, тоже никуда не делось.

— Да мёртв он, мёртв. Не может же он как Друг ходить по развалинам.

Хасл кивнул, но не слишком уверенно.

— У него на руках были перчатки, вроде тех, что мы нашли в сумке у мёртвого пришельца.

Эрли дёрнул плечами.

— Значит, что они, возможно, пришли вдвоём, и теперь оба мертвы. Нам осталось только выследить убийцу Керага.

— Твою мать, Эрли, ты всегда предсказываешь неминуемую гибель всему живому, а сейчас не видишь всех этих дурных знаков, связанных между собой? Как чужаки прошли сквозь Шранкт? Не там ли они собрали всё то барахло, которое мы нашли в сумке погибшего? Помнишь, что перчатки воняли трупами и проклятьями? И как, мать твою, чёрный чужак схватил блюдо с проклятьем? Его же порвать на куски должно было!

Хасл остановился, тяжело дыша и стискивая кулаки. Его едва не скрутил ещё один приступ кашля. Эрли встал рядом, и угрюмо исподлобья уставился на друга.

— И что, по-твоему, я должен сделать? Подойти к каждому и сказать: завтра к нам придут две сотни чужаков в чёрных перчатках и начнут грабить Бергатт? Я не верю, что такое может произойти. Мы единственные, кто выжил. Ладно, не единственные, иначе чужаки не появились бы, но те единицы, что ещё слоняются в Мёртвом мире, никакой опасности не представляют. И знаешь, что? Пусть приходят. Хоть две сотни, хоть три. И идут в Бергатт. Я буду смотреть, как они умирают, и смеяться. Пришли двое, и они мертвы. Придёт сотня, и они тоже сдохнут. Только Друг может ходить сквозь руины без вреда для себя, и точка. Друг говорил, что от старого мира остались только мы, значит, так и есть, и других чужаков не появится ещё долго. Потому что так сказал Друг.

Эрли добавил к своей речи пару крепких ругательств и поспешил за рыбаками, чьи спины уже исчезали за поворотом стены. Сгущались сумерки, и никто не хотел остаться ночью рядом с Серым Зверем. Эта мысль немного отрезвила Хасла, и он тоже заторопился.

Его мысли совершенно неожиданно метнулись совсем в другую сторону. Если у Викле погиб старший сын, то его жена, дети и дом доставались в наследство Некпре, значит, никого из городских женщин он брать в жёны не будет. На одного мужчину на хуторе стало меньше, что даёт уже на два взрослых человека меньше, чем ожидалось. Выходит, старик за оставшееся ему время попытается сделать так, чтобы сосватавший Миреку остался вместе с ней, а не увёл её в свой дом, в город. Иначе взрослых мужчин на хуторе не будет хватать для работы.

"И что? Пока старик жив нашему счастью не бывать, а без него жизнь на хуторе даже среди всего этого сброда не будет настолько дерьмовой. Некпре не такой уж и мудак, чего не скажешь о его дядьке..."

Нет. Раз Хасл решил во что бы то ни стало жениться на Миреке, он это сделает. Ничто не сможет стать между ними.

До охотника донёсся вопль ярости. Кричал Викле. Ему стало жаль старика. Смерть наследника — большое горе, такого не пожелаешь и врагу. У него, конечно, остался младший сын, но Некпре слишком молод — ему восемнадцать, и максимум через Йоль ему придётся брать управление хутором в свои руки, живя с нелюбимой женой и чужими детьми. Надежда разве что на дядьку, который поможет. Или захочет переехать в хозяйский дом...

"Мне нужно поговорить с Кралтом, обязательно".

Когда Хасл пришёл к месту засады, Викле стоял посреди круга людей и, обхватив голову руками, раскачивался из стороны в сторону.

— Как вы могли такое допустить? — выл он. — Как?

— Каждый мог погибнуть, — резко сказал Эзмел. — Твой сын повёл себя храбро, но безрассудно, за что и поплатился.

— Не-ет, не-ет, — зашипел Викле, — я знаю своего мальчика, он не мог погибнуть просто так. Чужаку наверняка кто-то помог! Где выродок Варла? Где этот ублюдок?

— Я здесь, — отозвался Хасл, твёрдо встречая полный ненависти взгляд Викле. — Любой подтвердит, что Зерв сам сунулся за чужаком и нарвался на проклятье.