Часть седьмая Дневник Тринадцатого Императора

— Что это за дальновидение?

— Если можно без особых технических подробностей.

— Это относительно небольшой ящик с небольшим экраном, как в синематографе, на одной из граней. Он способен выполнять обе функции и радиовещания и демонстрации изображения. Со временем его цена станет доступной для большинства жителей наших государств.

— Вам не кажется, что этого всё-таки мало, чтобы начать большую войну?

— Да этого может оказаться недостаточно. Трепать языками умеют многие, а как дойдёт до дела....

— Абсолютно с вами согласен. Поэтому предлагаю ещё раз внимательно ознакомится с двадцатым и двадцать первым протоколами, хотя я бы объединил их в одно целое. Для достижения нужного результата будут использоваться экономические рычаги. Такие как депрессии, кризисы, экономические спады. Для управления массами будет выбрано простое и эффективное средство, оно называется ГОЛОД и ещё одно не менее эффективное, которое получит наименование национал-социализм. — В обстановке неуверенности в завтрашнем дне окажется очень легко внушить населению одной страны, что рядом в другом государстве живут люди неполноценные и что они потребляют ресурсы, которых так не хватает той самой избранной державе. Всего этого окажется достаточно, что бы начать....

Договорить полностью фразу я не успел. Не потому — что не хотел, а потому что заметил, мой верный Владимир подаёт обусловленный заранее знак "важное сообщение".

— Извините меня, кузены, я отлучусь буквально на минуту, получено важное сообщение оно у моего адъютанта.

— Да, да, конечно.

Через две — три минуты я вернулся к месту нашей беседы с плотным опечатанным конвертом казённого сообщения. Судя по его толщине, текст сообщения был небольшой, но о содержании гадать по толщине не разумно. Я присел на свой стул, взял обычный столовый нож возрастом возможно несколько столетий, и аккуратно вскрыл конверт....

"....в Гатчине стреляли в группу казаков, один из которых был в "узнаваемом парике". Отделение возвращалось, после "А" — тренировки на малом учебном поле в казармы "Приюта Кравченко". "Парик" легко ранен. Стрелявшие успели сделать два выстрела. Один из них убит, второй скрылся, используя лошадь. Местность оцеплена, ведётся розыск, прошу удвоить внимание безопасности на переговорах...."

Мои невесёлые размышления прервал вопрос Шарля Луи.

— Что-то серьёзное, дорогой брат?

— Несколько часов назад "на меня" было совершено очередное покушение. Один из моих охранников весьма похож на своего Государя, на тренировке он его и изображал. Сейчас он ранен, в сообщении говориться, что к счастью, не очень тяжело. В этом же конверте содержится рекомендация усилить внимание к охране наших переговоров. Считаю, что этим можно пренебречь, о факте их успешной секретности говорит хотя бы то, что стреляли в Гатчине. — Очень волнуюсь за своих близких.

— Очень, очень жаль, что такие неприятные обстоятельства вынуждают прервать нашу интересную и плодотворную встречу. Лично мне теперь лучше понятно ваше беспокойство о наших детях и судьбах, их ожидающих.

В словах Шарля Луи сквозило неприкрытое беспокойство. Кашлянув, заядлый курильщик Фридрих III, подвёл итог.

— Собственно тема, нас волнующая, вами полностью раскрыта. Остался единственный пункт, готовы ли мы в свете изложенного воевать с Австрией?

— Как это ни неприятно, но другого выхода, особенно после сообщения, сделанного нашим уважаемым братом и подтверждённого этими литературными источниками, у нас просто нет. Венские банкиры всегда тесно взаимодействуют с лондонскими, а к чему это приведёт, мы теперь знаем.

Эта фраза Наполеона III как бы подчеркнула наше единомыслие.

— Совершенно с вами согласен, предлагаю нашим военным встретиться и обговорить детали совместных действий. Считаю, что нам надо будет постараться, для уменьшения людских потерь, использовать внутренние противоречия Габсбургов, так хорошо подмеченные ещё Бисмарком.

Хотя при упоминании Бисмарка Фридрих чуть сморщился, но возражать против развития его предложений не стал. Значит понимает, что рациональное зерно надо использовать, кто бы его не привнёс. Это хорошо характеризует его.

— Дорогие кузены, в связи с возникшими изменениями прошу вас, дорогой Шарль, от моего имени сообщить вашей супруге и сыну, что их будут ждать в Ливадии всё лето. Эжен там сможет познакомиться с интересными людьми и узнать много нового. — Вас, дорогой Фридрих я попрошу передать это письмо Елизаветы, вашей супруге Виктории, в нём она предлагает привезти юного Вильгельма в Петербург, чтобы определиться с возможностью проведения операции на его руке, используя новые медицинские аппараты и методики, разработанные в России. — И последнее, дорогие братья. Князь Горчаков вскоре разошлёт по дипломатическим каналам наше заявление о возрождении на Чёрном море нашего военного флота как ответ на строительство в Британии нескольких новых военных кораблей для Турции. Прошу вас с пониманием отнестись к этому документу.

— Да, да конечно, мы понимаем, что защита ваших южных границ вынуждает сделать это!

— Я тоже буду солидарен с вами, но извините меня, дорогой Николай, ваша "тётушка" — Ольга Николаевна (на самом деле это моя двоюродная бабушка), очень хотела встретиться со своим племянником. Они с королём Вюртембергским даже специально инкогнито прибыли сюда из Штутгарта и ждут вас в шале на другом берегу озера. Я им пообещал, что обязательно передам их приглашение. У Пруссии с Вюртембергом наконец стали налаживаться хорошие отношения.

Вот тебе и вся секретность встречи. Хотя долго такого секрета всё равно не утаить, но впредь надо будет эти родственные нюансы учитывать. Думаю, что по цепочке Вюртемберг — Бавария — Австрия, через месяц — полтора Британия будет информирована о нашей встрече, во всяком случае, о том, что таковая состоялась. В будущем эти детали желательно предусматривать и стараться не допускать "родственных утечек".

Расставались с Шарлем Луи как давние хорошие друзья. Прощание получилось теплым, но сдержанным ох, уж этот постоянный дефицит времени....

Через несколько часов я был в объятиях своей двоюродной бабушки (только не произносите это существительное вслух, я сам обращаюсь к ней, используя исключительно слова "тетя" или "тётушка"). Так вышло, что Ольга Николаевна не часто бывала в России, а с королём Вюртембергским я встречался вообще чуть ли не в детстве. Потому Фридрих III полушутя, полусерьезно представил нас друг другу.

Воспользовавшись тем, что два царствующих соседа о чём-то разговорились, "тётушка" взяла меня в оборот и даже отвела на несколько шагов в сторону.

— Никса, ты хорошо помнишь генеалогическое древо князей Оболенских?

— Скажу вам прямо — не очень, их древо весьма обширно, а род весьма многочисленный.

Про себя я буквально ликовал. Ай, да Игнатьев, ай, да Мезенцев, какой великолепный сценарий и блестяще проработанную операцию измыслили. Следующий "бабушкин" вопрос — просьбу, я уже мог предсказать с точностью почти абсолютной. Так оно и получилось.

— Никса, ты меня внимательно слушаешь?

При этом "тётушка" так сверлила глазами окружающее пространство, что эти новые гальванические штуки — радары могли ей только позавидовать. Я сделал на своём лице подобающее важности момента выражение, стараясь не переиграть. Дураков здесь нет, надо проявлять разумную достаточность.

— Да, да конечно, я весь во внимании.

— У меня появилась воспитанница, молодая милая девушка сирота из России. Она передала мне несколько писем своей бабушки, с которой я в молодости была очень дружна, потом обстоятельства сложились так, что мы потеряли друг друга. Я увлеклась чтением переписки многолетней давности и не заметила, что девушка исчезла, тихонько ушла, не попрощавшись. Когда я пришла в себя от нахлынувших воспоминаний, её во дворце не было. Никто из моих придворных и секретарей ничего о ней не знал.

— Милая тётя, если вы хотите, чтобы я вам её нашёл по данному описанию, то ваших слов для этого недостаточно, Россия — очень большая страна.

— Никса, слушай тётушку и не перебивай. — Найти её я заставила своего Фридриха Александра. — Хоть раз воспользовалась королевской привилегией. Это, кстати, оказалось весьма просто. Она работала в этой вашей компании, которая устанавливает и обслуживает все телефоны в Штутгарте.

— Ну а что бы вы хотели поручить мне?

— Негодный мальчишка.

Двоюродная бабушка игриво, видимо как в молодости, чуть-чуть хлопнула меня по руке своим веером.

— Ну, когда ты научишься меня слушать?

....И я ещё с четверть часа добросовестно и весьма внимательно (вдруг услышу что-то действительно полезное), выслушивал "тётушкины" воспоминания, ахи, охи, вздохи и прочее и прочее. Наконец она сформулировала мне СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНОЕ поручение. Постараться, не привлекая ничьего внимания, выяснить тайну рождения её русской воспитанницы. Я, конечно, пообещал сделать всё что смогу, и мы даже придумали две условные фразы по этому поводу.

Ещё через час, дирижабль с Е.И.В. на борту покинул пределы гостеприимного Боденского озера и, заняв эшелон три с половиной тысячи метров, взял курс на Санкт-Петербург.

Историческая справка

Гренвиль Огастес Уильям Вальдигрев 3-й барон Редсток (10 апреля 1833, Лондон — 8 декабря 1913, Париж) — христианский миссионер, пэр Ирландии. Родился в семье вице-адмирала британского флота Гренвиля Вальдигрева 2-го барона Редстока и дочери банковского служащего Эстер Каролины Пюже. После окончания Оксфордского университета поступил на военную службу и принял участие в Крымской войне, где, находясь на излечении в госпитале, по собственному признанию, коренным образом пересмотрел свое отношение к христианской религии.

В 1856 году унаследовал титул барона Редстока.

В 1866 году, оставил военную службу в звании полковника и профессионально занялся миссионерской деятельностью, в рамках которой посетил многие страны Европы и Индию.

Начал он благовестнический труд на курорте Уэстон-Супер-Мейр. Там он привёл к познанию Христа около четырехсот человек, в их числе находился и д-р Ф. Бедекер. Лорд Редсток благовествовал и в других городах Англии. Нередко он проповедовал в парках, на улице. В 1868 г. Редсток проповедовал в Париже

В число наиболее известных последователей барона Редстока в России вошли княгини Н. Ф. Ливен, В. Ф. Гагарина, граф А. П. Бобринский, граф М. М. Корф, полковник В. А. Пашков, вдова генерал-адъютанта Е. И. Черткова, Ю. Д. Засецкая и др.[2]

Отрицательная реакция на развитие указанного движения, получившего наименования "редстокистов", со стороны официальных церковных кругов в 1878 году привела к установлению для Г. Редстока запрета на посещение России.

Двести четвёртая запись в дневнике ЕИВ Николая второго

(Вест Энд, Лондон, 1870 г. Реконструкция событий)

Уильям Юарт Гладстон (William Ewart Gladstone) — в декабре 1868 года возглавил английский государственный аппарат, но сейчас он находился не у себя и с волнением ожидал, когда его пригласят для доверительно беседы....

— Прошу, сэр Уильям, проходите, вас сейчас примут.

Сообщил британскому премьер — министру вышколенный лакей. После этих слов Уильям Гладстон на ватных ногах шагнул в полумрак роскошного кабинета.

— Добрый день, сэр.

Учтиво обратился он к его владельцу.

— Присаживайтесь, сэр Гладстон, разговор у нас будет сложный.

Такое вступление не предвещало ничего хорошего, хотя премьер на особое лояльное отношение и не рассчитывал. Слишком много неудач произошло в мире за последние два года и значительная их часть случилась из-за этих российских "варваров".

— Я не спрашиваю, когда в Британии появятся воздушные корабли. В конце концов, это вопрос времени и вложенных средств. Меня не очень беспокоят эти русские гальванические приспособления, телефоны для разговоров на расстоянии. В конце концов, они у нас появились, а то что на них отметка, "сделано в России" не так важно.

Ожидавший более жёсткого начала разговора, Уильям Гладстон немного расслабился и сделал незаметный, но глубокий выдох.

— Меня интересует, почему наших банковских представителей значительно потеснили во Франции, почему до сих пор не удалось приобрести акции канала у хедива Египта? Как случилось, что новым президентом в бывших колониях стал не наш человек? Почему так обеспокоен вице-король Индии? Что вы на эти вопросы можете мне ответить?!

Пока Гладстон рассказывал о предпринятых мерах по всему перечисленному, его слушали, но не особенно внимательно. Складывалось впечатление, что все эти действия хорошо известны хозяину кабинета. Он просто ещё не принял своего решения и раздумывал над вопросом. Надо ли менять не оправдавшего надежд чиновника, сидящего перед ним или дать ему ещё один шанс.

— ....таким образом, мы надеемся в ближайшее время серьёзно пошатнуть позиции России в нужных нам регионах.

Продолжал вещать премьер мировой фабрики, но его уже не особенно слушали. Решение было принято. Этот, хоть и не очень справился с текущими задачами, но хорошо знает, кому служит. Теперь после разговора с последним предупреждением он будет рыть землю с ещё большим усердием. Кроме того, избирательная компания дорогостоящий процесс, а что мы получим в результате заранее к сожалению не известно. Говорить они все мастера, а как дело коснется конкретных дел, тут у них слабовато....

— Сэр Гладстон, вы знаете, с каким призывом русские идут в бой?

— Простите, сэр, я, наверное, не совсем вас понял.

— Что вам не понятно?

— Я об этом боевом возгласе.

— Вы идиот, Гладстон! Вы замышляете дорогостоящие экспедиции и не понимаете, что если войска идут с боевым кличем, "За Веру, Царя и Отечество", то всего надо лишь выбить у них одну из трёх составляющих, чтобы ослабить их на ТРИДЦАТЬ ТРИ целых и ТРИДЦАТЬ ТРИ сотых процента! Это много, Гладстон, очень много, с миллиона фунтов это больше, чем стоила вся ваша избирательная компания. — Воевать их отечество это дорого и экономически не выгодно, так займитесь их Богом и Царем, в конце концов. Ваши предшественники с такими задачами успешно справлялись ещё семьдесят лет назад!

На главу английского государственного аппарата было жалко смотреть и, хотя он понимал, что никто из подчинённых и избирателей в этот момент его не видят, чувствовал он себя прескверно, как деревенский школьник, не выполнивший урока перед поркой розгами. Фактически так и было, только вместо тонких вымоченных прутьев использовались другие средства....

Другой бы на его месте сник, но подковёрные схватки хорошо закалили исполнителя воли банкиров Банка Англии и он рискнул произнести ещё несколько слов в защиту предпринятых действий "своей" политики.