Пираты острова Крит

— И тебе не хворать Ахмыл. — так же лукаво улыбнулся я в ответ, — Как таких молодцов можно забыть?! К тому же, ты же знаешь, что у купцов память хорошая! — как бы намекнул я на две проигранные им серебрухи, — Вот и решил проверить, как вы здесь...

— Да все твоими молитвами, атаман, только робята ропщут — не нравятся им твои рыбные четверги. — явно переводя тему, вывернулся хитрован. В толпе послышались одобрительные возгласы, — Аль мяса на всю неделю жалеешь?

— Мясо надобно для силы, а рыба — для ловкости и ума нужна! Или забыл, как тебя такого сильного, ловкая княжна вывалила в грязи?

— Ну дык, тож княжна! — отговорился русс — как будто это все объясняло, — А эти, которых ты привез, как я понял, тоже дюже драчливые?!

— Это да! Даже на меня в драку бросились, убить попытались — за то, что слово против сказал. Так что если в этот раз полезешь, рваной кольчугой и двумя серебрухами не отделаешься.

— Эх, атаман! Не понимаешь ты душу воина! — с придыхом, чувственно посетовал страдалец.

— Это легко исправить, Ахмыл. — уверенно сказал я, — В следующий раз привезу тебе... попа. Вот он в душах разбирается хорошо, и у вас будет о чем поговорить. Только вот... — замолк я на секунду, — Надо подыскать батюшку с окладистой бородой и большими усами.

— А это еще зачем?! — купился воин.

— Ну, вдруг ты в сумерках примешь его рясу за девичий сарафан, а когда полезешь целоваться — то сразу поймешь свою ошибку.

Под оглушительный хохот руссов, хлопнул обескураженного воина по плечу, подмигнул и пошел догонять своих. За время моего отсутствия парни существенно поднаторели в искусстве взятия стен. Очередной штурм больше походил на хорошо поставленное, театрализованное представление. Из ближайшего леска выходит строй воинов, плотно закрытых ростовыми щитами, и размеренным шагом движется к крепости. За ними следует строй лучников, с некоторым отставанием двигается внушительная группа солдат, несущая фашины, габаритами больше самого воина. Ну и замыкающими следуют многоножки со штурмовыми лестницами. Едва только первый ряд щитоносцев достигает рубежа поражения стрелами противника, как движение их в разы ускоряются. Десять-двадцать секунд — и лучники под прикрытием щитов начинают осыпать градом стрел зубцы крепости. В это же время солдаты с фашинами наращивают темп до предела, и сквозь бреши, оставленные для них лучниками, летят ко рву... Многоножки с лестницами отстают от них, но ровно на столько, чтоб установить лестницы уже на заполненный ров. Далее мечники, сбросившие фашины, взбегают по лестницам вверх, то же самое вслед за ними делают воины, несшие ростовые щиты, ну и за ними карабкаются на стены лучники. Весь штурм за тридцать минут — просто фантастика! Почему же тогда в известной мне истории города брали месяцами и годами, а некоторые крепости и десяток лет осаждали? Своими сомнениями поделился с Агапитом.

— Тут понимаешь, Александр, в любом войске основное количество солдат, и даже командиров, по сути — балласт, чего тебе удалось избежать. У меня из пятиста бойцов, всегда более половины были туповатые, трусоватые пахари, которые учились военному делу из-под плетки. Но даже то, что удавалось вбить в их тупые головы, они напрочь забывали, едва противник бросался в атаку. В результате почти поголовно ложились в землю, Тем, кому удалось выжить, становились ветеранами, и пополняли ряды опытных воинов — относительно опытных. Твои же гулямы и руссы взяли в руки меч гораздо раньше, чем начали носить штаны. А к тому времени, когда под носом появился первый пушок, успели сломать сотню копий, поменять десяток изрубленных щитов, пролить реки крови — и остаться в живых. Да и твои военачальники заняли свои должности благодаря своему опыту, и десятку шрамов на своей шкуре, а не протекции богатеньких родственников...

Неделя пребывания в лагере пролетела моментально. Два дня амазонки и рыцари наравне со всеми штурмовали стены. Разборы полетов неизменно проходили со скандалами, чуть не доходившими до драк. Приходилось применять и мне, и Марго, и Инге, все свое влияние, чтобы дело не дошло до смертоубийства. Непримиримые разногласия удалось уладить методом введения мастер-классов, проводимых каждой стороной перед началом учебного штурма. Амазонки, рыцари, руссы и гулямы поясняли, почему экипировка, тактика и все прочее действия должны быть именно такими, и не иначе, и в чем плюс. В общем-то, все по мелочи — чем натереть ладони, чтобы не потели, с какой ноги надо отталкиваться, в какой момент доставать щит, с какой стороны зубца атаковать, в зависимости от нахождения солнца, и т.д.... Несмотря на амбициозность каждой из групп, включая советников, лучшие приемы и ухищрения были приняты во внимание. Опытный воин не будет разбрасываться шансами, повышающими его выживаемость. Поначалу после дневных тренировок утомленные воины ужинали, и сразу отправлялись в свои казармы, приводили в порядок оружие, доспех, и обессиленные валились на нары. Теперь, втянувшись в службу, и привыкнув к нагрузкам, парней после ужина тянуло на развлечения. Начальство, хорошо понимая, к чему может привести неорганизованный досуг молодых людей, взяло его под свою опеку. Сегодня вечернее свободное время было посвящено финалу чемпионата борцов. Я естественно болел за Агапита , но он занял только третье место, уступив двум руссам. Когда чемпиону вручили оговоренный золотой за победу, на импровизированный ринг выскочил Фарах, и вручил еще один золотой победителю.

— Баян! — так звали чемпиона, — Этот динар твой, если вызовешь на ристалище атамана. А то он считает себя лучшим борцом в мире... Наши ребята и вправду не смогли его одолеть, отчего он зазнался еще больше. Согласен?

— Баян! — это уже я, — Предлагаю тебе два золотых, если ты вызовешь этого капитанишку, и хорошенько намнешь ему бока, чтоб впредь не упоминал всуе командира своего.

— Даю три! ТРИ золотых! — доставая еще два, задорно проорал Фарах, и не понижая голоса, обратился е гулямам, — Поддержим, братья, своего командира!

Публика, разогретая предыдущими поединками, вспыхнула как порох! Буйство эмоций просто неописуемое — крики, свисты, сопровождаемые всевозможной жестикуляцией, и чуть ли не плясками. Даже невозмутимые амазонки начали скандировать мое имя.

' — Этим то что надо?! Хотят, чтоб я наконец обмишурился?...' Под общий психоз, похоже, попали и мои дамы, которые приговаривая ' — Саня ну давай! Покажи себя! Он же тебе на один зубок...' — мягко выдавливали меня на арену. Короче, я сам не заметил, как оказался в центре арены, напротив великана. Гигант протянул свою ладонь-лопату, и принял еще пару золотых от андоррца, ухмыльнулся с прищуром, и сделал приглашающий жест рукой. Когда я снял свой камзол, услужливо принятый Деликой, и повторил жест Баяна, 'трибуны' умолкли. Русс не отличался атлетической фигурой и выпирающими мышцами. Скорей его фигуру можно было назвать средней и немного мосластой, если бы не ее размеры. Хорошая скорость и реакция у парня на уровне, а вот физическая сила просто запредельная. Соперники, попавшие в его мертвый захват, были обречены. Атаку Баян начал не спеша, протянув в сторону моего правого плеча свою лопату, в смысле — руку. Я, ухмыльнувшись, ударил по его ладони своей левой пятерней, вроде как в панибратском приветствии, тут же захватил правой его мизинец и безымянные пальцы, выкрутил их вверх и потянул за собой, закручиваясь влево. Болевой порог не зависит ни от массы тела, ни от его габаритов — поэтому гигант послушно, как Тузик на поводке, последовал за мной, и споткнувшись об выставленную мной ногу, пропахал лицом арену.

— Бросок не засчитан! — это Агапит взял на себя бремя судьи. Его слова были освистаны, послышались возмущенные возгласы части публики, но арбитр был непреклонен, — Выламывать персты не по правилам! Борцы на середину!

Поднялся Баян не спеша, с достоинством. Весь его вид излучал спокойствие. Только взгляд, которым он сверлил меня, встав в стойку, был зол и напряжен. Вторую атаку борец начал, резко сорвавшись с места, и сходу попытался заключить меня в свой железный захват. Я, ожидая чего-то подобного, подался назад, но недостаточно быстро, давая ему возможность сблизиться настолько, чтобы захватить рукава его хитона выше локтей, и провел бросок через голову, с упором стопы в живот. Довольно эффектный бросок — ты делаешь кувырок назад, увлекая за собой соперника, а чтоб он не рухнул на тебя, упираешься стопой в его живот. В результате, пролетев над тобой по большей дуге, противник падает на спину, а ты, используя свою инерцию, приземляешься ему на грудь в позе наездника. Трибуны взревели! Но невозмутимый судья развел руками, что означало 'не зачет'. Дождавшись спада эмоций, Агапит обосновал свое решение.

— Оба соперника коснулись земли! — и повернувшись к нам, прокричал, — Борцы на середину! В этот раз я не стал ждать атаки, а сам перешел в наступление. Хотел провести бросок через спину, но уже проведя захват, изменил свое решение. Что-то менять на ринге, когда имеешь дело с сильным соперником, уже изготовившись к броску, просто опасно, но так захотелось. На ходу поменял хват, поднырнул головой под его правую подмышку, продолжая движение вперед, подхватил его левую ногу ниже бедра. Классический выход на 'мельницу'. Мгновение — и великан, лишившись точек опоры, становится неким инертным телом, весящим на моем плече, и от желаний которого уже ничто не зависит. Продолжая движение вперед, делаю резкие полтора оборота вправо, которые окончательно лишают Баяна ориентации, бросок, жесткое падение. Тело приземлилось возле 'трибуны' амазонок. Визг подскочивших девиц, рев трибун! На мне повисает с радостным визгом фройляйн и Марго, индуска более сдержана — наклонив мою голову за шевелюру, впивается поцелуем в мои губы. Но тут громовой голос судьи, превосходящий по децибелам ор толпы, объявляет.

— Бросок был проведен за пределами круга! Не зачет!

Его речь утонула в оре сотен возмущенных глоток — даже рыжие слезли с меня, и развернулись в сторону арбитра. Взгляды подруг не предвещали Агапиту ни долгой жизни, ни безболезненной смерти. Да и большинство зрителей были настроены не менее радикально. Спасло главного инструктора то, что Баян, еле поднявшись, сам отказался от продолжения поединка.

— Ну Саня, ты дал! — восторженно проговорила Делика, — Так долбанул его о землю, что у нас аж лавка подпрыгнула...

— А ты бы мог победить Голиафа или Геркулеса? — лукаво глядя в глаза, и сжимая мой бицепс, проворковала Марго, — Или слабо?!

— Победил бы, конечно... — уверенно ответил я, — А если б они были рыжими — то просто бы порвал от злости.

— Ой-ой-ой — какие мы злые! — в тон рыжей проворковала фройляйн, — Как мы можем задобрить своего господина?

— М-м-м, я из-за вас извалял в земле свою рубаху и штаны. И, для начала, было бы неплохо вам их простирнуть....

— Фи, фи... — скорчили рожицы и сморщили носики мои дамы, — Какой ты, Саня, примитивный... — поддержала подругу Марго, — Королевы предлагают тебе море наслаждения — а ты просишь корыто мыльной воды, и прачку в придачу.

— Ну, королевы и так от меня никуда не денутся! И кто кому подарит море наслаждения — вопрос спорный! А вот где здесь взять прачку....

Победитель получает все! Именно так и случилось! Море наслаждения от наложниц было ласковым и бескрайным, а грязный комплект одежды сиял чистотой. Только я сомневаюсь, что кто-то из утомленных девчонок поднялся за полночь, чтобы приняться за стирку. Скорее всего, Марго припахала кого-то из своих амазонок. Но что-то сомнительно, чтобы те стирали мужские штаны. Вариант один — евнух, блин!

Утро, кстати, началось паршиво! Не с поцелуя в ушко, как ожидалось, а с хриплого крика Деда.

— Саня, подъем! Я смотрю, ты вообще тут расслабился, со своими девахами!

— Дед, иди в задницу! Дай поспать! — вместо меня ответила рассерженная Делика, — Что за срочность?! За завтраком все расскажешь...

— Да какой завтрак?! — возмущенно ответил птиц, — Через час уже обед!

— Да какая разница! — как ни в чем не бывало, ответила индуска, — У тебя что, горит? Расскажешь за обедом! — и снова откинувшись на подушку, пробурчала, — И лучше не зли безутешную вдову!

Птиц только фыркнул в ответ. Мне же все равно пришлось подниматься: игнорировать Деда — себе дороже. Да и дел невпроворот! Раз птиц здесь, то и 'Артемида' на подходе. Так и оказалось — Дед просто решил ранним утром размяться, что для него нетипично, и оставив судно, полетел на Кипр — до острова оставалось километров сорок. Из основных вестей — все идет по плану. 'Артемида' загружена по ватерлинию товарами для Константинополя. Губернатор Египта направил царице Африки двенадцать лучших мастеров-оружейников по ремонту оружия и доспехов, и еще шестерых шорников для ремонта предметов амуниции и конской упряжи. А на десерт презентовал огненно-рыжую кобылку-иноходца чистых арабских кровей, с белым полумесяцем во лбу (молодая лошадка привела рыжую в дикий восторг — мало того, что ее масть практически совпала с цветом волос Марго — еще и полумесяц совпадал по форме с родинкой амазонки). Ну и не обошлось без ложки дегтя. Вручать дары лично прибыли Ибрахим — сын наместника, и его наставник, и советник губернатора — Хафаджа.

— И еще, на сладенькое! — добавил Дед, — У Касима для тебя передачка — шкатулка с двумя двуствольными пистолями. Капсюли работают исправно. Из тридцати пробных выстрелов только одна осечка. Убойность на уровне — с пяти шагов пробивает кольчугу и трехдюймовый брус навылет. В упор прошьет любой доспех.

Обед прошел без гостей — еще не подошли. С Агапитом обсуждали четыре сотни претендентов на первый пиратский — то есть, сейчас уже каперский — рейс. Необходимую бумагу я выправил у Платона, наместника Кипра. Он долго не мог взять в толк, зачем мне его указ — выходи в море и грабь кого хочешь, только не византийцев — и претензий у империи ко мне не будет. Тем более, что я его клятвенно заверил, что грабить мы будем исключительно явных врагов Византии, а также пиратов и контрабандистов.

— Да что тебе стоит подписать бумагу, где ты, с целью борьбы с контрабандой и пиратством, наносящими сильнейший урон экономике Кипра, и бла-бла-бла, уполномочиваешь Александра Калиостро — бла-бла... — при этих словах, на стол наместника лег увесистый кошель с золотом, — Во благо империи, и так далее... Ты же каждую неделю десяток таких подписываешь! Платон высыпал из кошеля золото на стол, и немного полюбовавшись блестящими круглышами, решительным движением подвинул их мне.

— Указ я подпишу, а деньги забери — я уверен, что все твои действия будут во благо Византии.

— Деньги твои. — так же решительно подвинул я кругляши обратно, — Просто я еще не сказал, что в своем указе ты упомянешь, что с момента издания указа с меня снимается арендная плата за занимаемую крепость, а также пошлина на ввозимый мной товар...

— Нет! — поднял ладонь в отрицающем жесте наместник, — Это неприемлемо!

— Да, забыл сказать, Платон, что эта сумма не окончательна, а ежемесячная...

— Петр! — вызвал своего охранника наместник, продолжая сверлить меня взглядом. Я даже напрягся, — Принеси кувшинчик вина, но не той кислятины, что для гостей, а мое...