Тени города. Часть первая

Придя домой, он тут же плюхнулся на диван. Сегодня он устал даже сильнее, чем после большинства ночных рейдов. Он не мог спать физически, а биологические часы Блэкснейк, как и у любого Охотника, настроены так, чтобы ночью бодрствовать, а те два часа, которые она все же проспала, дали ей еще больше энергии, которую она не желала растрачивать на болтовню и лицезрение потолка. Джон никогда так долго не занимался сексом, и не испытывал при этом столько удовольствия. Пусть ему и нравилась Хелин так, как никто, в постели ее нельзя было сравнить с Блэкснейк.

Очередной укол вины оказался так слаб, что почти не потревожил воды его внутреннего озера морального спокойствия.

* * *

Погода на улице становилась все прохладней, словно напоминая, что близится зима. Метеорологи предрекали грядущую зиму очень снежной и холодной, будто и так проблем не хватало, и Джон старался как можно больше довольствоваться пока еще бесснежными деньками. Из-за все еще болящих ребер, он не мог убивать время, тренируясь техникам меча, а потому гулял, даже если это не приносило ему того удовольствия, на которое он рассчитывал.

Решив пройтись сегодня подальше, он дошел до центра и двинулся вперед, поднимаясь по небольшому пологому холму, образовавшемуся после землетрясения, пока не уткнулся в высокую башню, напоминающую Биг-Бен, только раза в два меньше. Ее воздвигли через несколько лет после Катастрофы, словно напоминание о случившемся. Джон никогда не понимал стремление людей запечатлеть самые ужасные моменты в истории, будто увековечивание их могло уберечь от новых ужасов. Ставя все эти мемориалы и памятники, люди словно пытаются доказать всем вокруг, и себе тоже, что они помнят о том, что произошло, и не забудут, даже если очень захотят.

На башне, как и на оригинальном Биг-Бене, висели огромные часы. Их создали так, что двигался только циферблат, в то время как часовая стрелка оставалась неподвижной, замерев ровно на той минуте, которая считается началом всей Катастрофы. На самом деле часы отображали время, когда Катастрофа достигла именно Соединенных Штатов, так как исследователи утверждают, что самые первые толчки начались где-то в Сибири, в России, а Америки катаклизм достиг лишь несколько десятков минут спустя.

Башенные часы назывались "Минута Икс", но Джон окрестил их немного более претенциозно: "Человечество". Крутящийся по кругу циферблат ознаменовывал движение времени, а часовая стрелка — людей. Люди предстают так, словно не изменяют своего положения с течением времени, даже если вся жизнь проходит мимо них. Они думают, что идут вперед, а на деле стоят на месте, наблюдая за ходом времени и ожидая какого-то знака свыше, каких-то перемен. Но когда сей знак обрушился на головы прохожим, никто не счел это за знамение.

Огромные круглые часы валялись теперь внизу, а вокруг них толпился разномастный народ, словно это событие стало самым интересным в их жизни. Наверно, не только один Джон радовался, что они упали, потому что каждый, кто смотрел на них, не мог с первого раза понять, сколько же сейчас времени, вертя головой и пытаясь определить, где какая римская цифра в данный момент.

Не удержавшись, Джон все же подошел к толчее и поинтересовался случившемся.

— Да часы упали, — ответила ему полная сердобольная женщина таким тоном, словно объясняя идиоту, который и так не видит, что произошло. Она стояла, разинув рот и морщась на солнце, поглядывая то на разбитый на земле циферблат, то на круглую дыру в башне, будто высчитывая в уме какую-то сложную математическую формулу. Остальные зеваки мало чем отличались, хотя у некоторых лица выглядели еще более глупо. Эти снимали происходящее на телефоны, хотя на деле ничего и не происходило: три человека наверху, человек пять внизу, каждый занят своим делом по устранению последствий.

— Это я и сам понял, — ответил Джон, стараясь не выдать раздражения. — В чем причина-то?

Тетка все же оторвалась от лицезрения интереснейшей картины и подозрительно оглядела Джона с ног до головы, потом ответила:

— Да говорят, дрался там кто-то. Наверху. Даже стреляли.

— Да не стреляли, а взрывали, — вмешалась другая тетка, почти такая же толстая, только с орлиным носом. — От стрельбы разве ж эта махина рухнула бы? А?

— Я говорю, что слышала, — резко ответила ей первая. — Дрались и стреляли, может, еще чего, не знаю, я ночью тут не гуляю.

— А кто гуляет? Никто не гуляет, — быстро ответила вторая, словно ее в чем-то обвиняют.

— Кто-то гуляет, раз дрались и стрелялись.

— Вот тот, кто гуляет, путь и отвечает.

— Так его еще найти надо. Никого же не нашли.

— Не нашли, но найдут.

— Найдут, ага, конечно, жди.

Джон понял, что про него забыли вовсе, и пока тетки не решили, что это он именно тот, кто гулял и кого нужно найти, решил по-тихому убраться подальше.

Кто-то дрался, стрелял и может даже использовал взрывчатку. Неужели Охотники? Опять Мрачный Жнец? Если так, то с кем он дрался? Джон хотел вернуться и расспросить людей, но он не полицейский, а ему еще не хватало, чтобы те тетки натравили на него копов. Он, конечно, мог бы отмахнуться значком "Тенелова", но это просто не стоило свеч. Это могли быть вообще не Охотники, а если и они, он сам все узнает сегодня вечером, когда придет в бар.

Он хотел уже перестать об этом думать, но тут он вспомнил, что тетки говорили, мол, никого не нашли. Если бы там было тело, они бы точно об этом упомянули, а это значит... Неужели он переманил на свою сторону еще одного? Или тот уже мертв, отказавшись?

Джон еще раз оглянулся на башню с зияющей в ее центре пустой глазницей. На шпиле под холодным ветром гордо реял красно-бело-звезданутый флаг.

— Башня прям олицетворение невежества.

— Заткнись, — машинально ответил Джон.

— Не, ну ты сам подумай, — продолжил Мефисто, — время начала Катастрофы стоит неверное, я бы даже сказал — эгоцентрическое, башня тупо слизана с Биг-Бена и ее построили на месте разрушенного жилого здания. И это вместо того, чтобы создать для людей новый дом. А знаешь, сколько в нее денег вбухали? Вот и я не знаю. Зато над всем этим гордо развивается американский флаг, словно гвоздь, вбитый в гроб человеческой нравственности.

— Заткнись! — рявкнул Джон, отчего прохожие покосились на него, как на сумасшедшего, разговаривающего с самим собой. Он даже не счел нужным их разубеждать. Я и есть чертов псих!

— Та баба просто тебя использовала, — спокойно сказал Мефисто и тотчас исчез.

Джон остановился как вкопанный, из-за чего ему в спину влетела какая-то девушка, ушедшая сознанием в телефон и ничего не замечающая. Она тут же начала его материть, но быстро успокоилась, решив потратить время на что-то более, по ее мнению, полезное, и вновь уткнулась в экран.

— Какая баба? — тихо спросил Джон, но Мефисто не появился и не ответил. Он знал, что его невозможно заставить появиться по указке, а потому больше не проронил ни слова по дороге домой.

Он выбрал самый дальний от "Венериной мухоловки" путь.

* * *

Потолок сиял белизной, один сплошной кусок мрамора, светящийся изнутри, но когда он смог проморгаться и сфокусировать взгляд, то осознал, что это просто потолок, да и не такой уж и белый.

— О, очнулся, наконец-то? Как себя чувствуешь?

— Коннор? Как выжатый лимон, которого потом сунули в мясорубку, а получившееся вылили в унитаз.

— Значит, не хуже, чем как после похмелья, — усмехнулся Коннор. Бертону для того же пришлось приложить усилие.

— Что случилось? — спросил он.

— Это я тебя хотел спросить. Звонят в полицию, говорят, что из больницы, и что к ним приехал на машине тяжелораненый человек, который потерял сознание, не успев открыть дверцу. При осмотре обнаружили глубокую резанную рану в районе груди и плеча. Патруль приезжает, а там ты.

Коннор являлся полицейским, работавшим с Леброном в качестве напарника, пока последнего не уволили за взятки. Сам Коннор удивился этому инциденту больше всех остальных, ведь сам он, как говорят, старался никогда не нарушать закон, и согласился стать напарником Бертона лишь после того, как просмотрел его личное дело и поговорил с коллегами, с которыми тот когда-то работал. Поняв, что Леброн ничуть не меньше печется о законе, как он сам, Коннор с улыбкой пожал ему руку.

После увольнения Бертона, он не разговаривал с ним три месяца, но потом все же решил узнать, почему Леброн предал все, за что боролся, а когда узнал подробности, все же немного смягчился, однако также приветливо общаться с бывшим напарником уже не мог.

— Так что скажешь?

— У тебя такой тон, словно ты меня в чем-то обвиняешь, — возмутился Бертон. — Тут, вообще-то, я жертва.

— Извини, — поднял руки Коннор, — ты прав. Зря я на тебя вот так набросился, тем более что мне разрешили быть здесь, пока ты не придешь в себя. Я сейчас уйду и позову доктора, так что не вырубайся, а позже, когда мне позволят, мы с тобой поговорим. У меня есть к тебе несколько вопросов.

"Несколько вопросов? Тон у него как-то не особо изменился. Может, меня и правда собираются в чем-то обвинить? Если полиция проследила мои последние действия, то они знают, что я был у доктора Алима. Вот черт, надо придумать версию поправдоподобней".

Вскоре пришел доктор и зачем-то перечислил Бертону все его повреждения: разбитый нос, растянутое запястье и сильное резанное ранение в области груди и плеча, и это не считая мелких ушибов, о которых он и не подозревал. У Леброна дома не было столько ниток, сколько потребовалось, чтобы наложить достаточное количество швов. Доктор сказал, что ему придется провести в больнице не один день. Значит, вот куда уйдут мои с трудом накопленные денежки, грустно подумал частный детектив.

Коннор вернулся через два дня.

— Как себя чувствуешь? — поинтересовался он.

— С каждым днем все лучше. Особенно в этом помогают обезболивающие.

Они вместе вяло рассмеялись.

— Ладно, — посерьезнел Коннор, — мне нужно задать тебе несколько вопросов. Формальности, ты понимаешь.

Бертон понимал. Ему часто приходилось задавать на его взгляд дурацкие вопросы пострадавшим и подозреваемым, когда всем и так было понятно, что произошло и кто виноват. Бюрократия и бумагомарание никогда не вымрут, даже если бумагу давным-давно заменили электронные планшеты.

— Так, с чего бы начать, — протянул Коннор. — Ладно, для начала расскажи, что именно с тобой стряслось?

Бертон вздохнул и начал заранее придуманную историю: он был в подземной автостоянке, вдруг на него вышло несколько человек в масках и с тесаками, сначала он сделал предупредительные выстрелы, но когда это не возымело эффекта, открыл огонь на поражение, однако патроны кончились раньше, чем он успел перебить всех. А еще ему удалось уложить как минимум двоих. Бертон не знал, выжил ли второй после того, как он его сбил.

— Да, мы были на той стоянке, — заговорил Коннор, допечатав показание, — но тел не обнаружили, только кровь, хотя относительно мало, и в основном твоя.

— Наверно, остальные их унесли.

— Возможно. — Полицейский почесал за ухом. — А еще мы не нашли ни одной пули, только гильзы, причем они валялись преимущественно возле разбитой вдребезги машины.

Бертон и вовсе забыл о машине, на которую залезал, убегая от преследователей. Владелец явно был вне себя, увидев свой автомобиль, который, стоя на стоянке, превратился в груду мусора.

— Ну, так я прятался за этой машиной, — нашелся Бертон. — Я же не знал, есть ли у них еще какое-нибудь оружие кроме тесаков, вот и закрылся ею от возможных выстрелов.

Коннор кивнул и что-то напечатал в планшете пальцем.

— Но пули мы все же не нашли, кроме той, что в потолке, — повторил полицейский.

Бертон проклял свою меткость. Будучи полицейским, он не раз ездил на всевозможные турниры и соревнования, где всегда брал одно из первых мест. Метко стрелял он практически с любой позиции и из любого пистолета.

— Возможно, все пули попали в цель.

— Но ты сам сказал, что уложил всего лишь двоих.

Теперь Леброну пришлось проклясть себя за длинный язык и слишком детальные объяснения. Всего продумать невозможно.

— Я же сказал: как минимум. Там было темно, да и некогда мне было считать, в кого я попал. Возможно, у них были бронежилеты.

— Хорошо, оставим пока эту тему. Дальше. Что за нож и пулю ты приносил к доктору Алиму? Это как-то связано с тем, что на тебя напали ночью хулиганы, в ходе которой произошла перестрелка?

Бертон боялся, что Коннор узнает от доктора Алима о его посещении лаборатории и просьбе сделать анализы оружия и крови, но о том, что он узнает о его ночной прогулке, даже и представить не мог.

— Откуда ты знаешь про мои ночные похождения? — удивился Леброн.

— В том патруле, что приехал сюда на вызов, оказался Пол, который и выезжал с напарником на тот ночной вызов о перестрелке. Он специально дождался меня и рассказал, считая, что это как-то связано с твоим... нынешним положением. Конечно, он уже отрабатывает свое наказание за то, что решил замять это дело, но я попросил шефа особо его не ругать, все-таки, он решился все мне рассказать, даже зная, чем это ему грозит. У тебя еще остались в полиции друзья, которые волнуются за тебя.

Бертон хотел сказать, что променял бы одного такого друга на двух врагов, но решил промолчать. Не повезло, так не повезло. "И чего черт меня дернул тогда дожидаться патруля. Даже перестав быть полицейским, я не растерял свое чувство долга. Так себе утешение. Я больше не полицейский, — вновь напомнил он себе, — и сижу, несу откровенную чушь настоящему копу, бывшему — или он до сих пор считает меня таковым? — другу. Но в правду он все равно не поверит, ведь у меня и самого не до конца это получается".

— Что ты хочешь от меня услышать?

— Правда не помешала бы, — усмехнулся Коннор. — Во что ты влез?

Разрываясь между правдой и откровенной ложью, которая уже созрела у него в голове, Бертон поджал губы и вздохнул. "Я мог бы сказать, что на меня просто кто-то ведет охоту, возможно, кто-то из тех, кого я когда-то посадил, но объяснить мое появление ночью на улице будет трудно. Да и если я скажу такое, ко мне тут же могут приставить охрану, и тогда я буду словно в тюрьме. Вряд ли те люди рискнут напасть на меня дома. Хотя...".

— Что ты знаешь о том, почему ночью действует комендантский час? — начал он издалека.

— Я думал об этом, — честно признался Коннор, — но к каким-то конкретным выводам так и не пришел. Думаю, многие из тех, кто умнее нас, пытались это выяснить, но если бы они узнали что-то интересное, давно бы раструбили. Все же считаю, что правительство и правда ввело комендантский час, чтобы снизить число преступлений, пусть это и довольно радикальный метод. Многим запрещенное время не нравится, но это действительно работает. Я, если честно, надеялся, что до конца года так и буду штаны просиживать в участке, а тут ты, — не зло сказал полицейский.

— Извини, что испортил отдых.

— Ничего, зато хоть не скучно. Да и не хотелось бы попасть под сокращение из-за отсутствия работы.